1997 год, август
Жар мексиканского климата обдавал тело с такой силой, что вспотеть не составляло труда, достаточно было лишь подумать о том, какая стоит температура. Улица переполнена людьми, хаотично передвигающимися друг между другом. Шквал голосов народа, криков торговцев и непонятной музыки смешивался воедино, но даже среди всего этого шума отчётливо выделялся громкий крик человека, гнавшегося за другим. Если знать испанский, можно услышать, насколько расстроен человек, у которого украли последние деньги из кармана. Он кричал: «Ты, жалкое ворьё, верни мои деньги, мерзкий подонок, чтоб ты в аду горел, сукин сын!» и всё в таком духе. Впрочем, всё это было понятно и без переводчика. Расталкивая одного мирного гражданина за другим, жалкое ворьё бежало вперёд, намереваясь как можно скорее покинуть оживлённую улицу. Ворью не было страшно, наоборот, оно смеялось во весь голос, когда лёгкие позволяли это, будто издевалось над несчастным мексиканцем, лишившимся последних денег. Кто-то пытался остановить парня, схватив его за плечо, но вор настолько быстро бежал и был силён, что несчастный «супергерой» просто свалился на землю. Его жена рассмеялась. А жалкое ворьё бежало дальше, чуть ли не задыхаясь от смеха. Впрочем, если погоня продолжится в таком же духе, воришка действительно начнёт задыхаться и просто упадёт без сил. Впереди конец улицы. Дорога. А там, за поворотом, воришку поджидали. Он прекрасно знал это, потому, ускорившись, прорвался вперёд ещё как минимум на метра четыре, не оставив несчастному и шанса на успех вернуть деньги обратно. Свернув за угол, воришка из последних сил ускорялся, пока не заметил нужный пикап, под ржавчиной которого проглядывал красный цвет, просигналивший, стоило водителю заметить вора. — Ну же! — прокричала ему блондинка, открыв дверцу у пассажирского сидения. Воришка, сбавляя скорость, наконец-то добежал до машины, впрыгнув рядом с водительницей. — Жми! Жми! — закричал Питер, заметив выбежавшего мексиканца с улицы. — Иди к чёрту, я не стану его сбивать! — Елена указала на кота, устроившегося напротив машины, прямо у колёс. Рыжий кот грелся на солнце, растянувшись на куске газеты. — Ты издеваешься?! — чуть ли не взвизгнул Старк, тут же принявшись сигналить, но кот не шевельнулся. — Я уже, — Елена оттолкнула Питера и потянулась к коробке передач, — пыталась, придурок. Другой план. Когда расстояние между мексиканцем и пикапом сократилось до минимума, Елена корпусом тела развернулась назад и дала задний ход. Питер, всё ещё тяжело дышавший после погони, посмотрев на злобное лицо мексиканца, громко засмеялся. — Идиот, — проворчала Елена. — Я же просила без палева! Какого хрена ты, — выехав на другую улицу, Елена резко крутанула руль, сменила передачу и поехала вперёд, — устроил это? — Без риска победы не бывает, — пожал плечами Питер, продолжая улыбаться. — Иди к чёрту, — повторила она в сотый, казалось, раз за сегодня. — Сколько там? Питер, достав из кармана светлых брюк бумажник, вытащил сложенные пополам купюры, быстро пересчитывая. — Ни хрена себе! — воскликнул Питер, закончив. — Пять сотен песо. — Пять сотен? — Елена ударила по рулю, в изумлении раскрыв рот. — С какого такого перепугу здесь богачи ходят? Ахуеть, — выдохнула она, выждав небольшую паузу. — Значит, шикуем, что ли? — Шикуем! — Питер потрепал колено Елены, не отрывая взгляда от купюр в руках. Улыбка не покидала лиц обоих. Через час, пока на улице постепенно темнело, Елена и Питер въехали на территорию Мехико. На окраине города находился отель, где они жили последнюю неделю, плюс бар, где они проводили большую часть этой недели. Именно к нему сейчас и направлялись молодые люди. Питер без умолку болтал о том, насколько сложно было подобраться к мексиканцу, которого он обокрал, а Елена, где-то посередине рассказа, включила на полную громкость радио, жестами показывая, что не слышит Питера. Махнув рукой, Питер отвернулся к окну, разглядывая виды Мексики. Всего в Мексике они провели около месяца. До этого они успели побывать в Коста-Рике, Гватемале и Венесуэле. А полгода назад провели три месяца во Французской Гвиане, откуда началось их сомнительное путешествие.***
Питер слабо помнил последние несколько лет своей жизни. С горем окончив школу, он отправился в свободное плавание: подрабатывал то в одном месте, то в другом, а иногда бесцельно бродил по городу, ощущая дыру в сердце. Сколько бы он не пытался заполнить её, становилось лишь хуже. Харли старался — честно, он пытался изо всех сил — вразумить младшего брата, вернуть его к реальной жизни, старался сделать хоть что-то, чтобы этот ад с братишкой, ввязывающимся в драки и кражи, прекратился. Но ничего не вышло. Питер как-то заехал в особняк, ответственность по уходу за которым легла на плечи старшего сына, просто повидать брата. А Харли, тем временем, дал Питеру одну единственную вещь. Вещь, что привела Питера в Гвиану. — Помнишь игру в поиск сокровищ? — спросил Харли, сев рядом с Питером на диван. — Ты всегда меня обыгрывал. — Как такой триумф забыть-то? — усмехнулся Питер. Харли протянул Питеру небольшой жёлтый конверт. — Кажется, настало время сыграть. На конверте был адрес отправителя — Французская Гвиана. Адресовано Питеру. Питер непонимающе смотрел на брата. — Он знал, что я не люблю эту игру. И его путешествия. Вы всегда были чуть ближе, чем мы. — Не будь идиотом, Харли… — Просто сделай, что должен. Харли встал с дивана и ушёл в кухню, оставив Питера наедине с конвертом. Потрепавшийся конверт содержал внутри лишь записку, но её было достаточно, чтобы в сердце Питера загорелся слабый огонёк надежды, потухший где-то с год назад.попробуй чоу-мейн навынос
второй капитан
Вскочив с дивана, Питер успел лишь захватить свой рюкзак и кошелёк брата. Рванув вниз по лестнице, Питер мчался в одно место, где не был несколько лет. Он прекрасно помнил дорогу, но, что ещё хуже, прекрасно помнил последний раз, когда провёл там. Интересно, сильно ли обидится Харли из-за украденных денег?***
— Приехали, — сообщила Елена, повернув ключ зажигания. — По пиву или сразу текилу? Питер дёрнул головой, будто надеясь тем самым отогнать всевозможные мысли о брате, и пожал плечами. Хотелось, конечно, текилы, лишь бы забыть о Харли, которого он не только бросил, но ещё и обокрал, но Питер не мог. Так не поступают с близкими. Но с таким отцом Харли должен благодарить Питера за то, что тот иногда отправляет открытки, напоминая о собственной живучести, а не пропадает на почти четыре года с радаров. Жив ли? Мёртв? Чёрт знает, Питер до сих пор бегает по Мексике в поиске дальнейшей подсказки. — Так, эта кислая мина только одно означает, — со вздохом заговорила Елена, — забудь об этом, Питер. Мы не всю Мексику обшарили. Есть как минимум ещё сотня мест, где он мог оставить хоть что-то. — Да знаю я, — махнул рукой Питер и выбрался из машины. — Нет, ты не знаешь, — Елена последовала примеру Питера и хлопнула дверью, — ты делаешь только вид, а сам ноешь без остановки. — Иди ты, — Питер открыл дверь бара, моментально ощутив раздражающую нос, но греющую душу, смесь запахов сигарет и разлитого пива. — Нет, сам иди ты. Питер сел за барную стойку, махнув рукой бармену, прекрасно запомнившему этих двоих. Елена села рядом. Через несколько минут перед ними поставили два стакана пива и четыре рюмки текилы. — Может, мы не там ищем? — Елена выпила одну рюмку текилы, запила её пивом. Питер пригубил только пиво. — Нет, мы в нужном направлении. Все отправления делаются из страны, где нужно искать. А в записках — чёткое указание. — Да уж, что может быть чётче пива с текилой. Питер пригубил пива, затем — немного текилы. Он не очень любил текилу, но таковы условия. Если они вообще понимают правила этой чёртовой игры.***
В тот день, когда Питер получил первую подсказку, он намеренно шёл к Елене. Последний раз, когда он был в квартире Наташи, с момента проводов в аэропорту прошёл год. Надежда, что экспедиция Старка вернётся, угасала на глазах. Ни Брюса, ни уж тем более Стефана, Елена и Питер не видели. Лишь открытки на Рождество и Дни рождения, но не долго — Стефан пропал с радаров, а Брюс был слишком занят преподаванием. В последнюю их встречу всё закончилось не слишком гладко. Питер только окончил школу, не имел и малейшего понятия, что делать дальше. Они сидели в квартире, принадлежавшей Наташе, в разных креслах. Хоть Питеру не было двадцати одного, Елена всё равно всучила ему бутылку пива, которая в дальнейшем переросла в несколько литров. Сначала они пили молча. Обоим казалось, что те времена, проведённые вместе в отсутствии любимых людей, были лишь странным сном, ощущавшимся слишком реально. Питер допил одну бутылку, Елена тут же дала ему вторую. На третьей Елена включила музыку, на четвёртой они молча сыграли в покер, а на пятой — кричали друг на друга из-за того, что произошло. Вернее, винили-то они совместно Питера лишь краткий отрезок времени, поскольку оба считали, что это Тони повинен в том, что произошло, но объект ненависти постепенно сместился на всю экспедицию. Виноваты все: и Тони, что являлся организатором, и Наташа, что вечно молчала, и Клинт, помешанный на построении сценариев, но так и не додумавшийся до того, что однажды они просто исчезнут. Брюс? Да, может, он и знал что-то, но он никогда не скажет из-за внутренних барьеров и клятв Старку. Стефан? Уж его точно никто не втягивал во всю эту заварушку. Да, пару раз он летал вместе с остальными, но на короткие дистанции, чисто для подстраховки и составления собственного представления о том, насколько мир многообразен. Но в эту тему его никто не посвящал. Так что… оставалось винить лишь трёх идиотов, нарушивших главное правило своих экспедиций. Протрезвев на утро, Питер молча ушёл. Внутри был осадок, осадок неприятный; ненависть к самому себе бурлила как в котле внутри него, пузыри взрывались, а пар, исходивший от котла, поднимался наверх, из-за чего образовывались слова, слова, которые он предпочёл бы никогда не говорить. Перед тем, как они оба заснули в разных комнатах, Питер сказал то, что говорить был не должен. — Это просто та же ситуация, что и с Капитаном, — с желчью и заплетающимся языком выплюнул он, допивая восьмую бутылку, — они там передохли все, просто потому что не смогли сказать, куда отправились. Никому. — Забери назад слова, — Елена пустым взглядом смотрела на Питера, будто не могла понять, на кого именно смотрит, — они не… не мертвы. — Мертвы. — Моя сестра не может… Умереть. Она живу… живучая. — Мертвы, — повторил Питер, поставив бутылку пива на пол. Елена ушла в комнату Наташи. Закрылась там и больше не выходила. Питер уснул на диване. Но в день, когда он получил конверт от Харли, Питер мчался к квартире так, словно это его последний шанс на жизнь. Он понимал, чётко осознавал, что был не прав. Душу его терзало множество внутренних демонов, умолявших бросить затею, но Питер, внушая себе, что он сильный, продолжал бежать к Елене. Чтобы извиниться. И чтобы позвать в путешествие.***
Питер положил на стойку карту Мексики, которой пользовался всё это время. Бары, которые они посетили, были перечёркнуты красным, а все бары в принципе — обведены чёрным. Елена преувеличивала, когда говорила про сотню мест. Всего их осталось не больше пятнадцати. Если они так и не смогут найти подсказку, можно считать, что след экспедиции Тони Старка был навсегда утерян. Потому что последняя подсказка, которую они получили в Коста-Рике, гласила следующее:пиво с текилой — варварство, но есть те, кто пили его, рассказывая о немыслимом, пока мексиканской девушке прямо под окном бара делали предложение, а простому искателю приключений рассказывали о сокровищах
второй капитан
Питер больше всех остальных ненавидел именно эту записку. Во-первых, она была слишком длинной. Во-вторых, из-за объёма было много деталей. В-третьих, Питер не понимал, к чему клонил отец. Ну, и напоследок, Мексика — ахуеть, какая большая. И баров тут — завались. По плану, они с Еленой должны были двинуться дальше ещё на той неделе, продолжая прочёсывать бары Мехико, поскольку это последний город, где они ещё не были. Да, Питер помнил и о других городах, которые они упустили (например, настолько маленькие и отдалённые, что Питер просто решил не соваться туда), но ощущение, будто они на финишной, где нет никакого приза, не покидало его всю эту неделю. Но, стоило им приехать в чёртов отель, больше они отсюда не выезжали. Зачастили в бар неподалёку, будто туристы, сидели тут до ночи, пока пьяные не ползли до номера. Елена уверяла, что здесь отличная текила. А Питеру просто не хотелось двигаться дальше. Лучше маленькая надежда, чем полное разочарование. Питер прекрасно понимал, что он не такой крутой кладоискатель, как его отец. В нём, хоть и бушует тот же азарт, который он часто видел в глазах Тони, навыков же — никаких. Максимум — паркурить по крышам, пока за ним кто-то гонится, но это лишь заслуга старых привычек. Ни историй, что можно рассказать за столом, ни обрывков карт, найденных в тайных пещерах, ни пересказа о том, как кто-то где-то что-то спрятал. Была, конечно, одна история в Египте, но Питер предпочтёт пустить себе пулю в лоб посреди Таймс-Сквер, чем вспоминать всё, что связано с той поездкой. Радует, что кроме Харли о той «экспедиции» никто больше не знает. Ну, есть один человек, но Питер искренне верит, что тот уже запрятан в какой-нибудь военной тюрьме. А так, у Питера нет ничего. Ни-че-го. Есть лишь отголоски отца, напоминавшего, как важно предусматривать всё, но и полностью отдаваться приключению. Эдакий контроль, но пущенный по пизде. Да, он сумел разгадать загадки отца, но они были до чёртиков банальными. В Гвиане он просто обошёл все кафе, где делают китайскую лапшу навынос. Там он смог найти следующую подсказку, спрятанную у всех на виду — высечена ножом на старом столике. Гватемала и Венесуэла — заслуга Елены, острым глазом подмечавшей подсказки. Ну, а Коста-Рика — просто Коста-Рика. Питер мог бы поведать историю о том, как они нашли конверт с указанием на Мексику, да только эта история позорила что его самого, что Елену. О Коста-Рике лучше молчать. Последняя загадка, что они имеют на руках, прямым текстом говорила: Мексика, бар, текила и пиво. Но предложение на улице? К чему оно? Кто пил текилу с пивом? Кто рассказал о сокровищах? О каких сокровищах речь? Питер предпочёл бы сжечь каждый бар, угрожая пистолетом всем, пока кто-нибудь не раскроет ему тайну этой чёртовой текилы с пивом. Возможно, в нём говорит злой и маниакальный алкоголик, которым он вскоре станет, если в ближайшее время не узнает хоть что-то по загадке. — Как думаешь, мы скорее цирроз заработаем или нас посадят за кражи? — задумчиво спросила Елена, успевшая вытащить пару песо из кармана человека, сидевшего рядом с ней. Она убрала деньги в нагрудный карман хлопковой рубашки и посмотрела на Питера. — Я надеюсь, что мы скорее эту херню разгадаем. И… наконец-то свалим отсюда. — Воистину, — Елена протянула вторую стопку текилы Питеру, Питер поднял свою, они чокнулись и выпили так, без пива. — Господи, — зашипела Елена, — какая же хорошая. Питер, зажмурившись, кивнул. Он терпеть не мог текилу. Особенно после Мексики.***
Елена не сразу простила Питера. Вернее, она ничего не сказала о том, что простила или «Я же говорила, тупой ты кусок серого вещества, кое явно у тебя отсутствует». Она впустила Питера в квартиру, дала ему время отдышаться, налила стакан воды и ждала, когда он расскажет. Питер протянул конверт. Елена открыла, достала записку. Подняла глаза на Питера, не понимая, о чём именно она должна была догадаться с самого начала. — В детстве мы с Харли играли с отцом в поиск сокровищ. Он оставлял точно такие же записки, пока находился в отъездах, а мы искали по ним спрятанный клад. Елена повела плечом, мол, это не так уж важно. Встала, подошла к кухонному столу, на котором стояла бутылка вина и сделала глоток. Питер же энтузиазма не терял. — Мы перестали в неё играть после смерти Стива, — младший Старк встал с кресла и подошёл к Елене, явно напрягшейся после упоминания Роджерса. — Отец не мог… не мог себя простить. И, когда вновь начинал путешествовать, игра прекратилась. — И что? — первое, что сказала Елена за всё это время. — Я думаю, тем самым он хочет сказать нам, где именно находится. Он и Наташа с Клинтом. Я думаю… я думаю, он не мог сказать прямо, потому что Брюс не поехал. Там явно что-то связано с тем, насколько это секретно или типа того. Им нельзя было говорить об этом кому-то. Понимаешь? — Перестань, Пит, — Елена сделала ещё глоток и, с глухим звуком удара стекла о стол, поставила бутылку, — это всё догадки. — Может, стоит попытаться? — с надеждой в голосе спросил Питер, развернув к себе Елену. — Просто сгоняем туда, посмотрим, как обстановка. Я не прошу о многом. Я просто хочу тем самым извиниться. Елена посмотрела на Питера сощуренными глазами. Проведя рукой по светлым волосам, отвернулась к окну, будто надеялась найти там готовый ответ. — Это будет наше путешествие. Юная экспедиция, как ты когда-то рассказывала. Помнишь? Елена опустила голову. Три года прошло, три года ни намёка на то, что они живы. Брюс и Стефан пропали, будто им стыдно перед сиротами, лишившимися близких людей. Три года Елена убеждала себя, что Наташа — живучая, способная девчонка, выберется из любой передряги. Бывали моменты, когда она переставала верить в собственные сказки о выжившей сестре, но старалась вернуть себе хоть каплю веры. Носила куртку Наташи, жила в её квартире, хоть была и своя собственная, ухаживала за долбанными цветами, даже стала лучше в этом разбираться, стирала её вещи раз в полгода просто, чтобы свежими были, вычищала каждый уголок, чтобы к моменту возвращения квартира сияла. Елена старалась, Господь знает, она старалась, как могла. Не лезла в жизнь Питера, не пыталась найти Брюса, чтобы хоть пытками выбить из него информацию. Она просто верила. А теперь что? Сомнительная записка, намекающая на возможную жизнь где-то там? Где доказательства, что это не Питер придумал, будто так стараясь справиться с горем? И втянул Елену, лишь бы искупить вину за прошлый раз. Елена не знала, правильно она поступает или же это ошибка, что приведёт к неминуемому пиздецу. Впрочем, она устала от такой жизни. Вечное ожидание. Порция на двоих, что съедаешь в одиночестве. Тишина, нет возможности с кем-то поговорить, выпить после тяжелого дня. Нужно что-то делать. Наташа бы давно отправилась на её поиски. Елена кивнула. — Экспедиция, говоришь? И куда летим?***
Обычно Питер и Елена не так напивались в барах, изучаемых во время поиска следующей подсказки, как сейчас. Питер слабо помнит, почему ввязался в драку, зачем оттаскивал Елену от мужчины, явно крупнее её самой, каким образом она смогла выбить этому мужчине зуб и как пятьсот песо превратились в девятнадцать. Елена кое-как добралась до номера в отеле, намереваясь продолжить веселье, а Питер остался на улице, пытаясь проветрить несчастное тело, не привыкшее к такому количеству текилы. Обычно Питер не курил, но сейчас пачка, украденная из кармана того самого крупного мужика, пригодилась. Он сделал лишь несколько затяжек, осознав, какая это ошибка. Тело покалывало, мир закружился быстрее. Но Питер, делая одну затяжку за другой с разницей в секунд двадцать, не отрывал взгляда от звёздного неба над головой. Питер думал об отце. Он представлял, как Тони сейчас смотрит на те же звёзды, что и он, пытается найти среди них Большую Медведицу, как слышит заумные изречения Харли относительно каждого созвездия. Питер представлял отца, сидящего по правую руку, и Харли, сидящего рядом с отцом. Питер хотел вернуться в то время, когда всё было в порядке. Но, скорее всего, такого времени никогда не было. Питер почти уснул на улице с дотлевшей сигаретой в руке, когда мимо с шумом проехала машина, переполненная американцами. Они что-то пели, громко смеялись и кричали. Очнувшись от лёгкой дрёмы, Питер встал и направился к отелю. Время едва перевалило за три ночи. Войдя в номер, Питер старался быть бесшумным, но тут же задел тумбочку, стоявшую рядом. Замерев на месте, Питер ждал, когда на него накричит Елена. Но вместо этого услышал лишь её сопение да пение птиц за окном. Почему они всё ещё поют? Разве не пора спать? Питер, на ощупь, двинулся дальше. Им не было принципиально — спать на одной кровати или один на диване, а другой — на кровати, поскольку Питер знал Елену с детства, для него она стала как сестра. Сейчас он просто двигался вперёд, намереваясь найти хоть одну мягкую поверхность, на которой можно уснуть, но главное, чтобы это не было ковром в коридоре. В конечном итоге Питер столкнулся коленом с диваном. Что ж, значит, нужно было брать правее. Но Питер решил, что маневрировать бессмысленно, потому просто упал на диван так. Не снимая ботинок и одежды, пропахшей потом, Питер лежал на животе. Через пару минут он крепко заснул.***
Ему снился пляж, омываемый Атлантическим океаном. За спиной у него джунгли, шумевшие на сильном ветру. Питер бесцельно бродил по пляжу, пока вода, подгоняемая волнами к суше, едва касалась его щиколоток. Питер был уверен, что сейчас утро, но в то же время не мог окончательно убедиться — надвигающийся шторм окрашивал небеса в цвет асфальта. Единственным источником звука был шум прибоя. Питер был уверен — это недалеко от Французской Гвианы. Но не мог точно определить, где находится. В глубине души он понимал, но иных доказательств не было. Питер увидел женщину, по щиколотки стоявшую в воде. Прибой усиливался, она повернулась к Питеру и тихо, но оглушающе, сказала: — Доброе утро, Питер. Её лицо трудно было опознать. Оно было никаким, будто и ничьим, но Питер знал, что это его мать. В сердце потеплело, хоть ветер и вызывал мурашки. — У меня болит голова, я лишь выпью пару таблеток. Ты же не скажешь папочке? С каждым словом она шла всё дальше и дальше в воду, пока океан не оказался ей по колени. Её улыбка была блаженной и умиротворённой. Питер не видел, но чувствовал. — Сегодня отличный день, чтобы станцевать, — томно сказала она, наклонив голову к правому плечу. Она сделала ещё несколько шагов, пока вода не достигла груди. — Потанцуй со мной, мой мальчик. Мне так одиноко последнее время. Питер хотел пойти к ней. Хотел остановить. Но он чувствовал себя таким беззащитным, таким маленьким, словно трёхлетний ребёнок. В джунглях, над которыми нависали тяжёлые и большие чёрные тучи, раздался раскат грома. Питер повернулся на звук. Но тут же отвернулся, испугавшись грозы. Он неосознанно сделал несколько шагов, а когда повернул голову к пляжу, понял, что матери уже нет. Прибой успокаивался, не выбрасывая более на песок пышную пену. На плечо Питера легла большая и тяжёлая рука. Питер подумал, это отец — вернулся из экспедиции, пытаясь узнать у него, где мамочка. Рядом стоял Стив Роджерс в военной форме. Он смотрел на океан, был так спокоен, что Питеру, отчего-то, наоборот, стало лишь страшнее. Питер понимал — Стив Роджерс мёртв. Он знал это, как то, что огонь — обжигает, а его зовут так, как его назвали. Но стоявший перед ним Стив Роджерс разрушал все прежние знания о мироздании. Стив сказал: — Ты главное не теряй надежды. Сердце-то у тебя большое. Эту любовь подари другим. Питер отвернулся к пляжу, чувствуя всю тяжесть руки Стива на плече. Выдохнув через нос, Питер подумывал, получится ли у него сбежать. — Ты сказал ему? Когда он уходил? Питер покачал головой, не понимая, о чём говорил Роджерс. — Что ты любишь его. Питер вглядывался в горизонт, надеясь найти там ответ на вопрос. Стив тихо хмыкнул. Потрепал плечо Питера. — Ничего страшного. Я тоже не успел попрощаться. Когда Питер повернулся, то тут же пожалел об этом. Гниющее тело Стива Роджерса, половина лица которого оголяла череп, наклонилось к мальчишке, заговорчески зашептав, отчего насекомые стали вываливаться изо рта: — Сынок, даже покойникам нельзя доверять.***
Питер проснулся в шесть утра, задыхаясь от страха, парализовавшего его на несколько секунд после пробуждения. Всего лишь сон. Очередной кошмар. Головная боль мешала думать. Питер кое-как встал с дивана, подошёл к мини-бару, где стояли бутылочки с водой, взял одну из них и направился к балкону, у которого лежала сумка Елены. Достав оттуда аспирин, Питер позаимствовал две таблетки. Выпив их, он вышел на балкон, разглядывая Мехико в рассветных лучах. Кошмар, воссоздавшийся из сомнительных отрывков прошлого и мыслей о будущем, не переставал мучать Питера даже тогда, когда он начал слушать уличного музыканта. Мужчина сидел с потрёпанной гитарой, играя неизвестную Питеру музыку, для своих нетрезвых друзей рядом. Питер помнил день, когда экспедиция Старка вернулась без одного человека. Они редко сообщали, куда отправляются, а уж тем более — насколько долго отправляются. Тони, с парой синяков на лице, скомкано объяснял Стефану и детям то, как это произошло. Наташа, вместо каких-либо слов, просто опустошала бар Тони, пока он говорил, изредка шипя от боли: ей в плечо стреляли, но пулю давно вытащили. Клинт молча смотрел на собственные израненные руки, ни разу не подняв голову на рассказ Тони. А Брюс готов был разрушить каждый сантиметр особняка Старка, переполненный злобой, которой в нём никто никогда не видел. Произошла авария. Они столкнулись с контрабандистами, разбросавшими ловушки рядом с древним городом, где их держали в плену пятнадцать часов, намереваясь выпытать информацию о главном сокровище. Было лишь два исхода: бороться до последнего или сдаться. Капитан Роджерс никогда не сдавался. Они смогли выбраться из лагеря, но началась ожесточённая перестрелка. В Стива выстрелили. Но он спас их. Как? Остался там до последнего, давая им фору. Он был героем, Стив Роджерс всегда был героем. Никто не мог понять, как такое произошло. Почему? Как можно было допустить, чтобы он погиб? Тони всегда говорил, что Стив один из тех людей, кто ляжет на гранату, брошенную в их сторону. Таким он был. Глупым, идиотом, отверженным и смелым, но всё равно идиотом. Питер помнил Стива как человека, широко улыбавшегося и смеющегося рядом с отцом. Питер помнил Стива как человека, приносившего подарки каждый раз, когда наведывался навестить двух сорванцов Старка. Питер помнил габаритного светловолосого мужчину с бородой, обещавшего, что привезёт настоящее сокровище. Питер помнил, как обожал Стива Роджерса. А ещё он помнил, как дорожил им отец. Харли, после произошедшего, никогда не разговаривал с Питером о Капитане. Питер знал — Харли тоже дорожил Роджерсом. Ещё Питер знал, что Харли ненавидел экспедиции отца из-за этого. Они оба понимали, что такое могло случиться с Тони. Шесть лет прошло с его смерти. Он умер, а остальная часть пятёрки — исчезла. И к чему была эта смерть? Но они ведь не пропали, верно? Если письма дошли до Питера спустя столько лет, значит, они ещё живы, так же? Они нуждаются в Питере и Елене, нуждаются в подмоге, что примчится хоть с Антарктики, лишь бы вернуть их домой. Когда-то надежда Питера погасла, оставив в сердце лишь тьму. Но теперь, когда прошло столько лет, а в его руках оказалась первая подсказка в любимой игре, он был твёрдо уверен — отец жив. Он верит, что Питер найдёт его. И в душе разгорается огонь, тепло которого давно забыто. Питер вышел с балкона, когда Елена уже набрасывала чёрную кожанку. Переглянувшись, они мысленно передали друг другу мысль: «Ещё один день без них». Елена вышла на улицу, а Питер направился в душ. Иногда он чувствовал вину за то, что втянул в это Елену. Если это просто глупая игра, то он, по факту, в очередной раз разрушит все надежды Елены на возвращение сестры. Они редко говорили о том, что чувствуют. Никогда не делились мыслями, с которыми засыпали: «А, может, всё это бессмысленно? Может, он просто решил посмеяться напоследок? К чему эти игры?». Питер даже не был уверен, жива ли Наташа. Или Клинт. Или Тони. Они оба прекрасно знали, что одна такая экспедиция уже закончилась тотальным крахом. Кто знает, может, их давно уже не трое? Стив Роджерс погиб шесть лет назад, но призрак прошлого никогда не отпустит Питера, не дав ему расслабиться и на секунду.***
Через три часа Елена бросила перед Питером карту с новым местом, отмеченным карандашом. — Что это? — Питер поставил кружку кофе на стол, взяв карту в руки. — Мексиканской девушке под окном бара делали предложение, — наизусть зачитала Елена подсказку Старка. — Я не могла понять, откуда мне знакома эта фраза. Сегодня дошло. Питер смотрел на Елену с интересом, хоть и не понимал, о чём конкретно девушка говорит. — Старк в Мексику летал за полгода до последней экспедиции? Питер задумался. Много чего было не только за полгода до последней экспедиции. Мексика, Мексика, Мексика… что-то такое должно было быть. Питер кивнул. — А ещё там была Нат. Вот, — Елена достала из кармана потрепавшийся за многие годы подстаканник, — не спрашивай, она любила их таскать. Питер взял в руки именной подстаканник одного из баров на окраине Мехико, который Елена и Питер решили пропустить. Неприметный, спрятанный среди улиц, место, куда никто не захотел бы идти. Именно этот бар и отметила Елена на карте. Ну конечно. Как, блять, иначе. — Они были там. Вдвоём. Потому что Нат упоминала про предложение. — Когда поедем? — перебил Питер, подняв голову к Елене. — Я думаю, стоит дождаться вечера. Питер не мог поверить в то, насколько всё одновременно просто, но сложно. Теперь сомнений в том, что брать Елену — неплохая затея, у Питера не было. Без неё он бы не справился.***
В баре практически не было людей. Пара работяг, решивших пропустить стаканчик после смены. Несколько туристов, уныло глядевших в свои стаканы. А ещё, среди них, выделялась давно знакомая фигура для Питера. Почему они пропустили этот бар? Сколько бы прошло дней, прежде чем они додумались бы сюда отправиться? Какого чёрта именно этот бар? А если бы вернулись домой, бросив глупую затею? Сколько бы они могли упустить за это время? — Это нелепое совпадение, да? — шепотом спросила Елена, не отрывая взгляда от сгорбившейся фигуры за дальним столиком. На столе стояли стакан пива и две стопки текилы. — У меня ощущение, будто я сплю. Питер двинулся вперёд. Елена последовала за ним. Тёмные волосы отросли, касаясь плеч. На нём была длинная тёмно-синяя рубашка, рукава которой свободно висели на руках, практически их закрывая. В полутёмном помещении Питер не сразу заметил глубокие шрамы на руках. Сев за столик к человеку, он тут же положил перед ним записку с подсказкой, которую носил с собой всё это время. — Какого чёрта ты здесь делаешь? — спросил он прежде, чем человек поднял голову. Стефан Стрэндж выглядел отвратительно. Отросшая борода вперемешку с длинными волосами делала из него не того респектабельного хирурга, коего Питер знал раньше, а банального бездомного с нешуточной зависимостью от алкоголя. Потухшие глаза напоминали простое стекло, отражающее свет ламп, не более. Он так же сломлен, как в день, когда умер Капитан Роджерс. — Здравствуй, Питер, — прохрипел Стефан. — Елена, — кивнул он подсевшей к Питеру девушке. — Значит, все в сборе? — Какого хуя ты сидишь здесь и бухаешь, Стрэндж? — раздраженным шепотом повторила вопрос Елена, потянувшись к Стефану. — Он мне сказал быть здесь. Питер хотел было сказать что-то. Например, накричать на Стрэнджа. Ударить его, если так повелит случай. Но вся злость моментально улетучилась, любые эмоции, что были хоть как-то активированы в Питере, просто отключились, воссоздав то восхитительно ненавистное чувство абсолютной пустоты и тревоги. Стефан трясущимися руками взял стопку текилы. Выпив её, поставил на место, а затем потянулся к сумке, лежавшей рядом с деревянным столом. Елена выглядела такой же растерянной, как и сам Питер. — Вы не единственные, кто получил открытку с того света, — заговорил Стефан, положив жёлтый конверт на стол рядом с запиской Питера. — Я бы предпочёл никогда её не получать. — Что там? — Питер взял конверт в руки, но открывать его не собирался. — Кассета для тебя, — махнул рукой Стефан и сделал несколько глотков пива. — И путеводитель по Суринаму. — Господи, что за бред, — взмолилась Елена, посмотрев на потолок. — Давно ты сидишь здесь? Когда получил этот конверт? И… почему ты? Что это за идиотские трюки Старка? Питер, краем уха слушая Елену, открывал конверт. Чёрная кассета для видеоприёмника, с белой наклейкой подписанной маркером: «Питеру, победителю в поиске сокровищ». А за кассетой потрепавшийся буклет-путеводитель по лучшим туристическим местам Суринама. Следующее место — Суринам? Или это всё? — С пару месяцев назад пришёл на мой старый адрес. Мне, в отличие от вас, бегать за ним не пришлось. — И ты здесь всё это время? — Так точно, — Стефан поднял стакан с пивом, будто произнося тост, и слабо улыбнулся. — В записке для меня было это место. Он знал, что я не захочу сюда возвращаться, паршивец. — Смотрел кассету? — подал голос Питер, посмотрев на Стрэнджа. Стефан покачал головой. Допил остатки пива и махнул рукой бармену. — Она для тебя. К тому же, я и без того знаю, что на ней. Когда бармен принёс стакан пива, Питер отнял его у Стефана и сделал несколько глотков, передав затем Елене. Стефан не противился, просто молча смотрел на свои руки. Что произошло? Как он допустил это? — И что же на кассете? — поинтересовался Питер, наклонив голову к левому плечу. — Типа, очередная загадка? Теперь, вместо пива и текилы будем пить водку где-нибудь в России? Или сразу перейдём на героин в Пакистане? Что на ней? Предсмертное послание или, может, гениальное завещание? — Ответы, Питер, — со вздохом сказал Стефан, вставая со своего места, — там ответы на все ваши вопросы за последние четыре года. Бросив на стол горсть монет и смятых купюр, Стефан, подняв с пола сумку, пошёл к выходу. — Ну уж нет, он так просто не съебется, — прорычала Елена, вставая вслед за Стефаном. Питер вновь посмотрел на путеводитель. Потрепавшийся настолько, что некоторых букв или слов просто не было видно. Живописные тропические леса Южной Америки, население, в основном, разговаривает на нидерландском языке, рядом с Атлантическим океаном. На фотографиях жители Суринама. Внизу буклета города страны, от самых лучших для туризма к тем, в которые, в основном, приезжают ради ознакомления с культурой. Под табличкой с городами автор буклета. Брюс Свингтон. Имя обведено в кружок. Чёртов засранец.