the letter — the box tops
Самолёт летел второй час, когда заиграла музыка. — Сделай тише, Старк! — Да ладно, хорошая же песня! — с улыбкой крикнул Тони, развернувшись к остальным, а затем начал подпевать: — Дайте мне билет на самолёт, скорый поезд — не пойдёт. Дни одиночества за спиной, я возвращаюсь домой. Стив, сидевший за штурвалом слева от Тони, громко рассмеялся. — Я собственных мыслей не слышу! — прокричал Брюс. Наташа лишь закатила глаза, а Клинт, на удивление остальных, отбивал ритм ногой, тихо повторяя слова песни. — Я ещё могу отказаться от полета с вами? — шутливо спросила Наташа.***
— Признайте, вам нравится эта песня, — сказал Уэйд, делая громче. Елена фыркнула, отвернувшись к окну на секунду. Питер качал головой под музыку. Он отлично её знал — много лет назад отец был помешан на ней, включая чуть ли не каждый час в библиотеке, когда работал над новым делом. Стефану довелось слышать когда-то, но он всё не мог вспомнить, при каких обстоятельствах. А вот Брюс помнил отлично. Всё это казалось плохим знаком не только***
Приземлились они без особых приключений. Питер, единственный на борту, кто додумался взять с собой беруши, получил от полёта намного больше умиротворения, чем остальные. Если первые часа полтора прошли — относительно — весело, то последующие шесть с лишним — в мольбах кое-кого заткнуться. Питер Старк не дурак, он взял то, что спасёт его от бесконечной болтовни Уилсона. Ладно, это преувеличение, Уилсон умеет молчать, болтовня имеет свойство заканчиваться. На минут пятнадцать, пока мозг не сгенерирует что-то ещё: историю из прошлого, непостижимые истины глубоких вопросов или же: «Окей, угадайте, что я вижу сейчас: пушистое и белое. Ну, давайте, я же выбрал самое крутое из всех остальных». В общем, Питер наслаждался примерным пониманием тишины, Брюс ещё какое-то время пребывал в своих мыслях, всё прокручивая и прокручивая отрывки с того самого полёта, Стефан и Кейт изредка переговаривались о всяких глупостях, а Елена... Ну, Елена просто держала штурвал, выполняя те самые дыхательные упражнения, что ей когда-то в шутку порекомендовал Клинт. Честно? Немного помогли, но не совсем. Так что ближе к часу ночи, как и говорил Хэппи, когда они совершили посадку в аэропорту Зандерей, где кроме их самолёта, на удивление, других не было, сержант Роудс спросил: — Народ, вы сюда от Аляски летели? Чего такие кислые? Все невольно посмотрели на Уилсона. Кроме Питера. Питеру было смешно. Первые часов двенадцать с Уилсоном всегда переносятся тяжело. На день восьмой начинаешь успокаиваться, адаптируешься к его сомнительным привычкам и манерам. На четырнадцатый-пятнадцатый день, начинаешь доверять. Дальше Питер не продвинулся. На восемнадцатый его бросили. Не страшно! Теперь, если выпадет возможность, Питер отыграется. Особой пользы от Уэйда больше не было. Наверное. Не важно. Питер не станет бросать Уилсона. Он же не такой? Сержант Джеймс Роудс — неплохой мужик, знающий Суринам от и до. Он давно знаком со Старком, хоть и не так хорошо, как хотелось (по словам Роуди). Помогал в некоторых экспедициях, предоставляя необходимую технику или оружие, но «это уж если совсем крайняк наступает, ну, с учётом вашей подготовленности, вы должны понимать». А переехал в Суринам по самой простой причине — мотаясь по Южной Америке, здесь нашёл лучшую точку. Спокойное место, да и никому особо не интересное. Как он думал. Только Роуди обосновался, Тони, будто прочувствовав, помчался и сюда на поиски приключений. Перед тем, как Роуди повёл всех к грузовику, на котором они должны были добраться до его дома вблизи Онвервахта, Питер связался с Харли, передав, что они на месте. Их разговор был непродолжительным: сухие факты, пожелания удачи и ободряющие фразы. Стоило диалогу окончиться, Роуди поделился с остальными, что о пропаже первой экспедиции он узнал только от Харли. — Я догадывался, что машину уже не увижу, — говорил Роуди с лёгкой улыбкой, — но не думал, что всё настолько плохо. Зная Тони, он ведь не думает об ущербе, что приносит остальным. Отмахивается деньгами, но старушку-то мою кто пригонит обратно? Мне бы лишь её, а остальное, ну, деньги там или царапины, так, мелочи. Но вы не думайте, что я только о машине своей молюсь. Просто здешний народ передал мне одну интересную штуку — веру в способность выживать. Я сердцем чувствую, они ещё тут где-то. Питеру казалось, будто сержант о чём-то умалчивал, но спрашивать не решался. Бросив беглый взгляд на Елену, он понял: думает о том же. Всем остальным, видимо, было плевать. Вымотанные продолжительным перелётом (сопровождаемым голосом одного пилота), все они мечтали лишь о скорейшем принятии горизонтального положения под пение птиц да шелест деревьев на ветру. Всё. Больше ничего не было нужно. Было принято решение переждать ночь в доме Роуди. Сержант обещал, мест хватит на всех, но предупредил, что некоторым придётся спать на полу. Уэйд, пожав плечами, сказал, что и не такое пережил во время работы в спецназе. Как только Роуди это услышал, всю дорогу до окраины Онвервахта они с Уэйдом разговаривали только о службе, пока остальные пытались разглядеть в кромешной тьме пейзажи Суринама. Между воспоминаниями об армии, Роуди постоянно вставлял фразы вроде: «Утром ещё посмотрите», «Потом будете ненавидеть эти деревья всей душой», «Сейчас ещё нормально, а вот днём — жарища адская» и всё в таком духе. Не доехав до города, Роудс свернул с главной дороги, въехав на просёлочную. Редкие домики по две стороны от них всё убавлялись и убавлялись, пока, в конечном итоге, не пропали из виду. Проехав ещё около двух километров, перед ними оказался конец дороги, а по правую сторону — участок, где и жил Джеймс Роудс. Жильё сержанта — обычное бунгало в стиле домиков посреди джунглей; деревянное строение, заброшенное прошлыми жителями, но перестроенное под современные условия. Во дворе, в паре метров от дома, находился вагон, оборудованный как ещё одно спальное место; когда Роуди подъехал достаточно близко, то объяснил это так: — Железную дорогу здесь пытались провести, но природа таких дел не любит. Пару лет назад всё к чертям накрылось, последний прошёл и всё. Можно неподалёку кучу заброшенных составов найти, а этот мне помогли местные отцепить. Вагончик небольшой, если не против — кто-то там останется спать. Мне, признаюсь, спокойнее в доме. Припарковавшись между домиком и вагоном, Роуди дождался, когда все выйдут из грузовика, а затем устроил небольшую экскурсию. Внутри бунгало были лишь простенькая кухня, туалет, объединенный с душевой, скромная спальня, подобие гостиной, заставленной книжными шкафами, ломившимися от старых, потрепавшихся от постоянной влажности книг, и ещё одна комната с большой кроватью. У бунгало был подвал, внутри которого Роуди хранил вещи первой необходимости: еду, лекарства, запасные детали для машин и оружие. Выбор оружия, пожалуй, был самым разнообразным: несколько винтовок и автоматов, уйма самозарядных пистолетов, три пулемёта, два дробовика и, что самое впечатляющее, долбанный гранатомёт. Уилсон и Романова присвистнули, оглядывая подвал. Роуди, довольный собой, кивнул. — Ты к войне готовишься? — уточнил Стефан, когда Роуди повёл их к вагону. — Всякое пригодится, — пожал плечами Роуди. — Ваши унесли с собой чуть ли не половину моего арсенала. — Зачем им нужно было столько? — шепотом спросила Кейт у Питера. — Долгая история. В вагончике, напоминавшем по размерам скорее трамвай, был раскладной старый диван с торчащей пружиной у подлокотника и свободное пространство, позволяющее хоть танцевать, хоть устроить ещё как минимум трёх людей на полу. Окна забиты картонками, перекрывая доступ уличного света внутрь, от чего создавалась лёгкая прохлада, позволяющая спрятаться здесь в жаркий день, коих в Суринаме немало. За домом стояли внедорожник и мотоцикл. — Теперь о неудобствах, — заканчивая экскурсию у импровизированной парковки, заговорил Роуди, — во внедорожнике мест хватит на четверых. И в катере тоже. Так что кому-то придётся остаться. Компания переглянулась между собой. — У тебя только один внедорожник? — уточнила Кейт, сузив один глаз. — У меня их пять. Угадайте, где остальные четыре. Стефан, откашлявшись с выражением насмешки на лице, развернулся обратно к бунгало. Да, все отлично поняли, где остальные четыре машины. Брюс, не отошедший от тревоги во время перелёта, с опаской посмотрел на внедорожник. Нет, это точно знаки. — Ладно, всё остальное — утром, — щелкнул пальцами Роуди. — Вам бы отоспаться. — А если жалит приключение в задницу? — с интересом спросила Елена, подойдя ближе к Роуди. — И уснуть ну никак не получается? И сержант Роудс прекрасно понял намёк.***
В бунгало стоял шкаф, забитый алкоголем. В этом небольшом баре Роуди хранил как дешёвые бутылки, так и что-то дорогое, чем сержант гордился больше всего — вина и крепкие напитки из различных стран, подаренные людьми, которым он помогал. Все начали с обычного «Джек Дэниэлс», а когда бутылка стала пустеть, переключились на элитный алкоголь. Брюс, осилив только половину первого стакана, отправился спать в вагончик. Какая бы весёлая атмосфера не была в доме, он не мог перестать думать о предстоящей поездке, если она вообще случится. Беннер слишком тревожился относительно будущего, всё вспоминая прошлое. И даже когда он лёг на старый диван, он ещё час ворочался под раздражающий скрип, слушая то приглушенный смех друзей, то звуки за окном; но фоновый шум нисколько ему не мешал, наоборот, он смог уснуть только когда компания включила музыку. Стефан часто разговаривал с Роуди, спрашивая его о культуре Суринама, особенностях страны, давно забытых легендах, что веселили и пугали народ. Роуди охотно рассказывал обо всём, что знал, а Кейт, ни разу не участвовавшая в таких поездках, с интересом впитывала каждое слово сержанта. У Елены, Питера и Уэйда эти истории не вызывали особого интереса, они сидели в другом углу гостиной, болтая о чём-то своём. К удивлению Питера, Елена и Уэйд сумели найти общий язык. И началось их дружественное общение не с отвлечённых тем, не с расспросов о службе или боевых навыках, которым Елена обучилась только благодаря сестре, нет, общей темой разговора стал Питер, облажавшийся в Египте. Уэйд охотно делился всеми подробностями их совместного приключения, явно преувеличивая и придумывая сомнительные факты. Если Питер в начале и пытался исправлять Уэйда, то под середину рассказа понял, что это бессмысленно. Елена начала поддакивать и добавлять что-то вроде: «Да, охотно верю», «В этом весь Старк», «И он даже не пытался?!» Когда время перевалило за четыре утра и до отъезда оставалось несколько часов, все стали расходиться. Роуди отправился в свою комнату, Елена и Кейт решили занять большую кровать в гостевой, а Стефан остался в гостиной, застолбив за собой диван. Уэйду и Питеру пришлось спать на полу; Уэйд — в доме, а Питер, избегая его, выбрал вагончик. Выйдя на улицу, Питер глубоко вдохнул свежий, немного влажный воздух окружавшего их тропического леса. Бросив взгляд на часы, Питер поморщился: скоро рассвет. Есть ли смысл вообще спать? — К чёрту, — прошептал Питер, вытащив из нагрудного кармана рубашки те самые мексиканские сигареты, украденные у мужчины из бара. Питер направился ближе к лесу, взяв старый пластмассовый стул, стоявший за домом. Поставив его, Питер сел и закурил. На улице достаточно тепло, даже немного душновато, но слабый ветер не давал Питеру снять рубашку, царапая обгоревшую на Мексиканском солнце кожу. Ночь была хороша. Последние несколько дней, можно сказать, были даже отличными. То понятие о семье, что давно стёрлось из памяти, вновь разыгрывалось в воображении красками приятного оттенка. Да, может, не все в сборе, но остальные-то, те, что разбежались за столько лет, они же вместе, не так ли? Даже Беннера удалось вытащить из дома, взяв с собой так далеко. Если они найдут первую экспедицию. Нет, не так. Когда они найдут первую экспедицию, всё станет намного лучше. Питер никогда не отпустит отца так далеко. Ну, без него по крайней мере. К чёрту загадочные артефакты, способные творить волшебство. На хрен волшебную воду, способную исцелить все болезни. И уж точно — в жопу всё то, что маячит красным флагом, вроде экспедиций, после которых никто не возвращается. Питер поднял голову к небу, выпустив густое облачко табачного дыма. Звёзды здесь видно куда лучше, чем в Мехико, что уж говорить о Нью-Йорке. А ещё здесь тихо. Так тихо, что слышно собственное биение сердца. Если б Питеру было столько же, сколько отцу, он бы точно начал представлять старость где-то здесь. Сделав ещё одну затяжку, Питер думал выбросить сигарету, не докурив, и отправиться в вагончик. Опрометчивое решение — сидеть и ждать утра, наслаждаясь красотой местной природы. Впереди долгий путь, ему нужны силы. Но сзади, как всегда, послышался еле слышный, но узнаваемый голос. — Не угостишь? Всю пачку скурил. Питер хотел машинально ответить, что у него осталась последняя, лишь бы от него отстали, но вместо этого протянул пачку в правую сторону, дожидаясь, когда человек подойдёт и возьмёт одну сигарету. Уэйд поблагодарил и ушёл. Питер, возрадовавшийся вновь обретённому одиночеству, глубоко затянулся, а затем, испугавшись неожиданно появившегося Уэйда, стал откашливаться от жгущего горло табачного дыма. Уэйд поставил другой стул рядом с Питером, плюхнулся на него, чуть не упав назад, рассмеялся и закурил. А затем протянул Питеру бутылку тридцатилетнего вина, выкраденного из шкафа Роуди. — Тебе совсем скучно? — поинтересовался Питер, но бутылку взял. — Это тебе тут скучно без меня. Пришёл тебя спасать. — Много чести, — фыркнул Питер. — А то, как же. Сидишь и думаешь о своём папаше, грустишь. И не пытайся, — начал Уэйд быстрее, заметив, как Питер хотел возразить, — мне заливать, я эту мордашку грустную помню с Египта. Питер, усмехнувшись, сделал последнюю затяжку и встал со стула. Ни секунды покоя. — Мне казалось, в диалоге участвуют двое, — заметил Уэйд, разглядывая сигарету в руке. — Хочешь поговорить про Египет? — Питер выбросил бычок в сторону, развернулся и хотел уйти. — Поговори об этом с такими же крысами, как ты. Но Уэйд не дал Питеру сдвинуться дальше стульев. Схватив его за запястье, Уэйд, не поворачиваясь, сказал: — Я не собирался улетать без тебя, Тыковка. Питер пытался вырвать руку, но не вышло. Тыковка, mi amor, Питти-бой. Как же затрахал. — Если бы нас двоих повязали, то уже бы не выпустили. И провёл бы ты, — Уэйд отпустил руку Питера, — в тюрьме не два месяца и пятнадцать дней, — какой молодец, запомнил, — а всю оставшуюся жизнь. — Это тебя не оправдывает. Нельзя бросать тех, с кем работаешь. — Я тебя не бросал, — разозлился Уэйд, встав со стула. Не многим выше, Уэйд подошёл к Питеру, нависая над ним. — Где я, по-твоему, был всё это время? Думаешь, эти два месяца я развлекался на ту мелочь, что мы вынесли, где-то в Эль-Мансуре? Да я твою жопу пытался вытащить! — Уэйд ткнул пальцем в грудь Питера. — Если б твоего брата было найти так же легко, как ты ищешь себе неприятности, ты бы и глазом моргнуть не успел, выскочил бы из тюряги, сверкая пятками. — С чего я должен тебе верить? — Питер решил не сдаваться. — Ни с чего, — Уэйд отступил, вернулся на свой стул, взял вино с земли и сделал несколько глотков. — Пожалуйста, можешь не верить мне насчёт Египта, я не буду больше оправдываться. Но, будь добр, сейчас, когда мы находимся здесь, постарайся доверить мне хотя бы жизнь своих друзей. Питер шумно выдохнул. Как же он… Вымораживает. Нужно уходить, он планировал хоть немного, но поспать. В вагончике должно быть прохладно и тихо. Подальше от Уилсона, подальше ото всех. Питер сел на свой стул, протянув руку Уэйду. — Мне её поцеловать или что тебе нужно? — выгнул бровь Уилсон. — Вино дай, идиот. — Уэйд протянул бутылку Питеру. — И сколько тебе мой брат заплатил за это? — О, хабиби, достаточно, чтобы я шатался с тобой и остальными, недостаточно, чтобы прикрывать вас от пуль собственным красивым телом. Питер, не отрывая взгляда от говорившего Уэйда, сделал несколько глотков. В темноте плохо было видно лицо Уилсона, но Питер отчётливо помнил каждый шрам на его лице — приходилось несколько раз сидеть вплотную в засадах. Но когда они летели сюда, пока ехали в машине и пили в доме, Питер заметил несколько свежих, тех, которые раньше не тревожили взгляд. — Ты специально на всех языках учишь по слову, чтоб потом меня доставать? — Transar comigo esta noite, — произнёс Уэйд спустя пару секунд размышлений. — И что это означает?.. — с улыбкой спросил Питер. — Не помню, — весело ответил Уэйд, — но думаю, на твой вопрос ответил. Что-то Питеру подсказывало, Уэйд прекрасно помнил, о чём говорил. Следовало бы прикупить пару словарей, с этим чёртом иначе невозможно разговаривать. — А это откуда? — Питер коснулся пальцем скулы Уэйда, где красовался свежий рубец. На долю секунды, тут же убрав руку, будто от огня. — Бутылкой получил в Рио. Практиковался в языковом обмене, — Уилсон усмехнулся и взял протянутую бутылку с вином, сделав три больших глотка. — Я и подумать не мог, что ты где-то рядом был, отца своего искал. — Харли рассказал? — Питер достал вторую сигарету, закурил и протянул ещё одну Уэйду. — Елена, — Уэйд прикурил от сигареты Питера, выдохнул облако дыма в небо. — Сказала, ты отлично справлялся. Питер кивнул. Да, он отлично справлялся. Только теперь не был уверен, сможет ли продвинуться в дальнейшем. — Спасибо, что вытащил меня из тюрьмы, — неожиданно для самого себя сказал Питер. — Это было отстойное место. Уэйд повернулся к Питеру. Питер — к нему. Кажется, оба не догадывались, что Питеру хватит духу заглушить в себе эго, явно унаследованное от отца, и сделать то, что он вряд ли бы сделал, если б они не сидели вот так вдвоём с бутылкой вина под звёздным небом, разговаривая ни о чём. — Пожалуйста. И к чёрту всё остальное. Утром, может, Питер продолжит вести себя как говнюк, избегать Уилсона и мечтать о том, как бросит его где-нибудь на половине пути к Юлиане, а Уэйд продолжит быть раздражающим идиотом. Но утро ещё не наступило. Можно немного построить из себя тех Уэйда и Питера, что вместе бегали по Египту в поисках сокровищ, а потом, когда солнце поднимется достаточно высоко, сделать вид, что этой ночи у них не было. Хорошее было время, в Египте. Да и сейчас.***
Уэйд жаловался на похмелье, Кейт плохо перенесла смену часового пояса и климата, а Питер постоянно поддерживал свои глаза открытыми одними лишь уговорами. Лишь Елена и Стефан были в полном порядке: бодрые и готовые ко всему чему только можно. Брюс же вёл себя так, как и обычно: был тихим, редко встревал в разговоры о дальнейшем плане и о том, сколько оружия нужно брать с собой. Когда начались сборы в дорогу, Роуди попросил всех членов экспедиции собраться у дома. Не успели многие опомниться, сержант сделал общую фотографию, оправдывая это тем, что для большинства сегодняшнее утро — первое в жизни начало экспедиции Старка. — Уж поверьте, такое событие сродни выпускному в средней школе, — усмехнулся Роуди, убирая фотоаппарат. — Потом спасибо скажете. Роуди и Уэйд перетаскивали вещи из грузовика во внедорожник. Стефан и Питер сверялись с картой, прикидывая, сколько по времени займёт маршрут. Кейт и Елена выносили из подвала Роудса оружие, которое могло пригодиться. Затем ещё раз проверили наличие всего, что им было нужно, в машине. Закончив, Уэйд повернулся к остальным: — Знаю, народ, вы тут все типа не разлей вода, но только местечек не на всех хватит. Кому-то остаться придётся. — Понятное дело, что Питер и я в деле, — Елена посмотрела на каждого присутствовавшего, — и это не обсуждается. — Этот тоже, — Питер кивнул на Уэйда, — у него же опыта побольше. — Благодарю, mi amor. — Монетку кинем? — усмехнулся Стефан. — Я же правильно понимаю, вы сейчас пытаетесь выбрать, кто из нас с Бишоп и Брюсом поедет, да? — Как по мне, всё слишком очевидно, — Елена, скрестив руки на груди, пожала плечами. — Прости, Стрэндж, но с твоими… руками. Это не вариант. — Как иначе. — Слушайте, всё нормально, — Кейт посмотрела на Стефана и Елену, — я могу остаться. Если это важно, то пожалуйста. Ведь можно что-то придумать потом. Питер смотрел то на Кейт, то на Стефана. Елена права, нужно брать Бишоп. Стефан будет их замедлять. Но также Питер чувствовал — выгонять Стрэнджа равносильно тому, что выгнали бы его. Он имеет право присутствовать так же, как и Питер с Еленой, как и сам Брюс. — На грузовике, может, подвезём их? — спросил Питер у Роуди. — Может. Только катер мелкий, не уместит всех. Слушайте, я раздобуду ещё одну лодку, но позже. Ничего страшного в том, что вы разделитесь, не будет. Питер с сомнением посмотрел на Стефана. В их сторону медленно шёл Брюс, неуверенно разминая пальцы рук, будто это помогало лучше думать. — Он прав, ребята, — подал голос Беннер, — мы можем присоединиться позже. Если продолжать сейчас полемику, мы только оттянем драгоценное время. Вы же сами знаете, нужно ускоряться. Брюс подошёл к Стефану, положив руку ему на плечо. — Дай дорогу молодым. Они справятся и без нашего надзора. Стефан ещё какое-то время смотрел на молодняк. Уэйд, махнув на остальных рукой, пошёл к внедорожнику, заводя его перед поездкой. — Всё окей тогда? — спросил Питер у Стефана. Тот всё же кивнул. Елена дала кулак Кейт. Простой жест выглядел таким, будто они всю жизнь его отрабатывали. Да только Питер уверен был, знакомы они не больше суток. Когда только успели срастись? — Слушайте. Мы будем выходить на связь каждые, скажем, — Питер задумчиво закусил губу, посмотрев на голубое небо, — часа три — как раз доедем до реки к тому моменту. Один из спутниковых останется у вас, так что всё должно быть отлично. Куда мы отправляемся, вы знаете. — Нужно понять, когда бить тревогу, — сказал Брюс. — Сам же знаешь… — Если в течение суток не выходим на связь — можете начать паниковать. Но такого не будет. Обещаю. — Ты точно знаешь, что делаешь? — Стефан бросил взгляд на внедорожник, за рулём которого сидел Уилсон. — Уверен, что вы выбрали точный маршрут? — Тогда бы я не был сыном своего отца, Стефан, — лучезарно улыбнулся Питер. — Всё. Нам пора. Остаёмся на связи и не трясёмся от страха! Питер кивнул мужчинам и побежал к машине. Стефан и Брюс смотрели на то, как внедорожник медленно начинает съезжать с территории участка сержанта Роудса, выезжая на просёлочную дорогу. Роуди вернулся в дом, а Брюс обратился к Стефану: — Не переживай. Сможешь отдохнуть, у них новая нянька. — Я не очень доверяю Уилсону. Машина удалилась из поля зрения, а мужчины развернулись к дому, медленно ступая по траве. — А кто говорит про Уэйда? Самая адекватная и взрослая личность среди них, на мой взгляд, Кейт. Стефан рассмеялся, хотя, если честно, смешно не было вообще.***
Маршрут от пригорода Онвервахта до деревни Витагрон занимал около ста сорока пяти километров по одной из трёх автомобильных дорог, проезжая через Зандерей, а в дальнейшем — через бесконечные тропики. При свете дня компания смогла лучше рассмотреть как городок, оказавшийся всего-навсего обычным поселком, из которого они выехали ночью, так и небольшую часть населения южной страны. Но ничего примечательного они не увидели. Люди как люди. Не дикие же звери. В основном, на территории близ городов скорость — не более сорока километров в час. Но Уэйд, стоило им выехать за черту городской жизни, постепенно вжимал педаль газа до восьмидесяти в час. Пока вокруг машины мелькали деревья и папоротники Суринама, солнце беспощадно пекло, а ветер хоть и трепал волосы пассажиров, но от тридцати трёх градусов особо не спасал, Уэйд вставил кассету, вынутую из своей сумки, лежавшей между ним и Питером, и включил на всю громкость: «Эй, эй, что я могу сделать». Уэйд тщательно подбирал композиции, достойные его коллекции: что-то напоминавшее о детстве, что-то связанное с особенными событиями из жизни, что-то, что ему посоветовали. Всего у Уэйда около трёх таких кассет, на каждой — не более дюжины песен. Всё остальное он предпочитал слушать по радио. Откуда Питеру известно? Что ж, восемнадцать дней вместе отлично сказались на том, как лучше узнать наёмника. Особенно, когда приходится ехать с ним в одной машине. Только раньше там этой песни не было. Её Питер посоветовал, когда они отмечали факт того, что смогли украсть карту с аукциона. Льстит ли это? Конечно, чёрт подери. А кому бы не льстило? — Ты слушаешь хоть что-то современное? — перекрикивала шум Елена. Уэйд лишь отстукивал ритм по рулю и подпевал. — Я знала, что не стоит соглашаться на эту поездку, — сказала Кейт, — с самого начала всё выглядело слишком странно. Питер ухмыльнулся, увидев опустошенное выражение лица Кейт в зеркале заднего вида, и раздраженное у Елены. Да, им ещё привыкать и привыкать к Уилсону. Особенно — к его музыкальному вкусу. Дороги Суринама — такие же сомнительные, как и вблизи Чиуауа: то асфальт, то грунт, то хрен пойми что. И, несмотря на то, как небезопасно могут сменяться покрытия, Уилсон вёл отлично. Ни разу не хотелось накричать на него, заставить убавить скорость или выбросить себя и водительские права в окно. Он, будто чувствуя дорогу, задолго до выбоин умудрялся сменять маршрут на пару сантиметров, объезжать их и ехать дальше, подпевая всевозможным песням, отвечать колкостью на колкость и просто наслаждаться поездкой. Питер, по секрету шепча на ухо самому себе, почувствовал себя комфортно, в безопасности. Всё-таки Уилсон в их экспедиции — не такая уж и проблема?