Будни в старшей школе (а именно, в крыле выживших)

Лука всегда был разным. Многим он казался дружелюбным; на своей летней подработке, когда он был помощником одного изобретателя, вёл себя достаточно серьёзно. При людях был спокоен. Несмотря на всё это, неизменной оставалась та искра внутри, которая подбадривала, не давала сдаться в самый трудный момент и поддерживала его гениальное чувство юмора. Некоторые друзья Бальзы думали, что он позитивен и слишком шутлив, но улыбка помогала скрыть грусть. Об этом рассказали его старые знакомые в далёком детстве: зануда в красной шапочке, ещё один мальчик в красном, который в играх всегда хотел быть почтальоном, и мрачноватый блондин. Они уже почти потеряли связь друг с другом, хоть в начальной школе хорошо ладили. По крайней мере, так думал Лука до сегодняшнего дня. Почему-то звонок прозвенел раньше на две минуты, на что пошло недовольное шипение из класса, которое быстро прекратилось и снова началось после ещё одного довольно интересного события. Оно бы не было таким интересным, если бы Лука не рассказал всем о невидимом и скрытном учителе, но, несмотря на всё, было всё-таки неожиданным. Внезапно отключился свет. И нет, выключатели не шалили, отплясывая жигу и подавая сигналы азбуки Морзе, как во многих хоррорах, свет просто замигал и медленно отключился. Думаю, легко догадаться, кто первым на это среагировал. Конечно же, шипение, мелкие ругательства и многие другие способы выражения своего недовольства были от Эдгара. Он как раз заканчивал свой очередной шедевр. Из-за того, что кабинет был довольно большим, а окна наоборот, почти ничего не было видно. Вдобавок, у него дёрнулась рука, и наряд средневековой дамы был испорчен косой линией. Другие же либо зависали в телефоне, либо читали книгу. Вторые среагировали тоже бурно. Художник, мрачно глядя на своё испорченное произведение, сказал:       — Чиполлино, может, хватит с электричеством играть? Цепочка слов «Лука → Лук → Чиполлино» кого-то смогла рассмешить, но эффект был небольшим. В ответ Бальза, который сам не ожидал такой сюрприз от проводов, улыбнулся краем рта и откинулся на спинку стула (жаль, в темноте это заметило только несколько человек):       — Эдгар, аниме рисуешь? Юный художник захлебнулся в возмущении. Кто-то выкрикнул «to be continued». К сожалению или к счастью, глаза уже начинали привыкать к темноте, и они смогли найти друг друга: у Эдгара было немного злое выражение лица, у Луки спокойное и насмешливое. Может, Эдгар бы быстро отстал от Луки и успокоился, но фраза «аниме рисуешь?» его сразила. Сразила наповал. Пока обстановка накалялась, Ада (которая абсолютно не выражала свой интерес) пыталась найти в рюкзаке хоть какие-то таблетки, на которых у Эмиля ещё не выработался иммунитет. При слове «электричество» у парня начались жёсткие флешбеки. Как ни странно, в темноте ему было куда удобнее, однако воспоминания о лечебнице, в которую он попал в детстве, заставили вздрогнуть. За этим молча наблюдали два человека за последней партой. Видимо, дёргание Эмиля и Ады интересовало их больше текущего конфликта. Парни предусмотрительно сделали себе бейджики из-за неохоты взаимодействовать с людьми. На бумажках были аккуратно выведены имена: Виктор Гранц и Эндрю Кресс. Первый, закусив губу, порылся в кармане, нашёл там успокоительные и подошёл к волнующейся Аде.       — Вот, если надо. — Виктор не привык общаться с людьми лицом к лицу, и произнёс это неуверенно. Ада удивилась, но посмотрела на пачку таблеток и прочла название.       — Спасибо, но эти лекарства на него не действуют, извините… Их взгляды пересеклись. Виктор попытался показать глазами своё понимание и сочувствие к Эмилю. У него получилось это не очень удачно. Он кивнул Аде и сел на место. Эндрю вопросительно на него взглянул, как бы спрашивая, что на него нашло. Виктор сам сидел в ошеломлении, так как он не жаждал разговаривать с кем-то незнакомым и вообще контактировать, но их внимание перешло на девушку за партой спереди.       — Хватит, а? — кажется, она обращалась к Луке и Эдгару. Бальза уже остыл к тому времени, но вот художник был до сих пор возмущён и расстроен испорченным рисунком, хоть и прекрасно знал, что это вина не Луки. — Не надоело самим? Все взгляды автоматически были переведены на неё. Смелая на вид, с седеющими прядями и чуть расстёгнутой рубашкой. Было понятно, что спор с ней — такое себе занятие, поэтому Эдгар ещё немного поворчал и отвернулся, вырывая новый лист из альбома, а Лука без интереса перевёл взгляд на доску. Все облегчённо вздохнули.       — А где учитель? — одновременно произнёс Эмиль с той резвой девушкой, которая пресекла спор. Эмиль неуверенно, а та — быстро озираясь.       — Тот же вопрос, — вздохнула Ада.       — Сейчас классный час, возможно, он опоздает на минуты четыре. — Виктор подал голос, вызвав ещё один вопросительный взгляд Эндрю.       — А по-моему, уже полчаса прошло. — Лука лениво зевнул. Но тут же после его слов на доске возникла надпись «I'M HERE». Все замерли и зашумели, приглядываясь к шрифту и пытаясь сделать хоть какие-то выводы из почерка.       — Им хере? Интересно. А почему капсом-то? — кто-то из класса решил пооригинальничать. Ещё одна надпись, которая была написана уже на другом языке. «НЕ ОГЛЯДЫВАЙСЯ.» Эндрю на последней парте, на которого тут же посмотрели, так как решили оглянуться, прилепил на лоб бумажку «Ошибка 404». После ещё нескольких надписей Эмиль испуганно вздрогнул и тихо сказал Аде, что классные часы в каждой школе, по всей видимости, сильно различаются. Всего фраз на доске к концу классного часа оказалось немного: «ВСПОМНИ», «ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ?», «СОСРЕДОТОЧЬСЯ НА РАСШИФРОВКЕ». Что это и как это надо интерпретировать, никто не понял. Лука молча сидел с задумчивым лицом; Эдгар делал то же самое, медленно подёргивая карандашом; Ада с Эмилем потеряли интерес и молились, чтобы остальные уроки прошли нормально. Ну а другие либо придумывали безумные теории, либо мирно сидели и занимались своими делами. Но Эндрю и Виктора интересовало больше другое. О поместье Олетуса, поездка в которое являлась наградой за год обучения в этой школе, ходили также и плохие слухи.