Притворщик - 2: Константин

Посвящаю эту часть моей бете, благодарю тебя, солнце! Дома пусто и одиноко. На меня смотрит голография со стены, где мы втроем, улыбаемся и жарим шашлыки в лесу. Это было год назад в день моего рождения, которым считалась дата выхода из комы. Собираю все необходимое: ножи, веревку, паёк, аптечку, сую в рюкзак и переодеваюсь в комбез Павла. Плотная ткань гарантирует защиту и подстраивается под цвет окружающей среды, в джунглях сольюсь с природой. Прихватываю шокер на всякий случай, загружаю карту местности в браслет-коммуникатор и, выходя из квартиры, сталкиваюсь нос к носу с Данилом. - Чего надо? Шпионишь по просьбе папочки? – Мне хочется уебать его с ноги, но я лишь скалюсь в красивое лицо. - Куда собрался? – хватает меня за руку. Игнорирую, выворачиваюсь и иду к лифту. - Не твое дело. - Стоять! Я не позволю тебе приблизиться к брату! Сбивает меня с ног. Вот придурок! Он решил, что я задумал похитить Матвея? Вскакиваю, отталкиваю от себя и парирую удары без труда, ухожу с траектории выпадов. Танцует он красиво, вот только в настоящем бою я убил бы его в первые секунды. Прохожусь по болевым точкам вполсилы - жалко малолетнего идиота. Он падает на карачки, пытается отдышаться, глаза - злющие, зубы скалит. Сажусь на корточки, смотрю. Откуда столько ненависти? На войне не был, а туда же, злобный маленький ублюдок. Спасибо папаше, достойная смена растет. - Не скалься, не дорос еще, - делает взмах, хочет достать меня по лицу. Перехватываю руку, выворачиваю запястье, придавливаю его к полу, чтобы не дёргался. Здоровый лось, надо сказать, но если знать, как зажать нервный узел, уж точно не потрепыхаешься. Данил недовольно сопит. Наклоняюсь к самому уху: – Я найду Пашу и сломаю планы твоего ублюдочного папаши. Ему не удастся убить моего брата, пусть хоть сколько наёмников натравливает на наш след! Отпускаю парня и иду к лифту, у меня мало времени. - Стой! - Бегает он быстро: успевает просочиться в закрывающиеся створки. Он злой, взъерошенный, пахнет потом, страхом, яростью; губа кровит. Сгребает меня за грудки, от неожиданности не сопротивляюсь. Точно идиот. - Чего ты про отца вякнул?! Бью его по рукам и вцепляюсь в глотку, поднимаю над полом. Со стороны, наверное, смотрится по-идиотски, я ниже его на голову, мельче, а держу здорового борова на весу. Он начинает хрипеть, и я отпускаю, вытирая руку о штанину, он валится на пол, кашляет, смотрит на меня с ужасом. Вот, проняло, наконец. Дошло, что имеет дело не с мальчиком-одуванчиком. Может, я и кажусь хрупким блондином с необычными глазами и тонкими запястьями, но в действительности могу вырвать горло, если разозлить. - Я слышал, как твой отец приказал убить моего брата, - отвечаю на заданный вопрос. - Врешь! Он не мог так поступить! – встает, набычившись. - Если ты так думаешь, то совсем его не знаешь. А теперь отвали, я еду спасать брата, и никто мне не помешает. Выхожу из лифта, иду к стоянке аэрокаров. Шагов не слышно – отстал, и слава космическим богам. Забрасываю рюкзак в машину, сажусь и начинаю прогревать двигатели, проверяя электронику: лететь долго, и мне не улыбается застрять где-нибудь посередине леса. Поднимаюсь в воздух и задаю параметры полета: сорок минут на восток, потом снижение, и три часа над заповедными лесами, которые нельзя вырубать. Там, куда упал кар, аномальная зона, из-за почвы, содержащей селенит, сложная техника на земле работает хреново. Радары не могут прощупать джунгли с воздуха, поэтому задействовано много наземных служб. Покинув пределы города, задаю район посадки: два километра от места катастрофы, где есть небольшой пятачок. Не представляю, как искать брата, буду разбираться на месте. Я отличаюсь от обычных людей, возможно, смогу напасть на след, положусь на интуицию, это часто срабатывало во время войны. Спустя два часа полета обнаруживаю слежку. Черный спортивный аэрокар летит низко над деревьями, почти на линии горизонта. Вот мерзавец! Не сомневаюсь, что это Данил, прицепился как репей. Прибавляю скорость и набираю высоту, скрываюсь в облаках. Машине нельзя подниматься высоко – это грозит обледенением и отказом электроники, перехожу на ручное управление и выжимаю максимальную мощность. Комп противно пищит, сигнализируя перегрузку, надоел, знаю, что уровень кислорода низкий, и температура критическая и т. д., и т. п. На радаре преследователь неумолимо отстает, вот и славно. Снижаюсь и беру нужное направление, до точки посадки сорок минут. Климат здесь с высокой влажностью, кругом деревья, земля сплошь покрыта растительностью, и, несмотря на то, что день в самом разгаре, спасателям трудно прочёсывать местность. Места для посадки мало, что создает определенные трудности, да и электроника начинает барахлить на высоте ста метров над землей, пока сажусь, обдираю крыло машине об дерево. Как буду взлетать - не знаю. Выхожу, проверяю снаряжение, потом по карте смотрю, куда податься. В ухо вставляю рацию - теперь буду перехватывать все переговоры в радиусе пяти километров. По сводкам спасателей, знаю, что южное направление прочесано на семьдесят процентов, значит, туда бессмысленно идти. Выбираю север, там протекает река, быстрая и извилистая, если Паша упал в том районе, то пойдет вдоль берега. Лес густой, плохо проходимый, но не для меня. Срываюсь на бег. Мне не мешают поваленные стволы, просто перепрыгиваю и несусь вперед, прислушиваясь, принюхиваясь, давая своей истиной натуре взять верх. Комбез меняет окраску, приспосабливаясь к окружающей среде точно так же, как и я. Регулирую температуру тела и сердцебиение. Буду обследовать местность зигзагами по десять километров, то подходя к воде, то отдаляясь от неё. От лесного гомона можно оглохнуть, если не уметь фильтровать звуки; ищу сердцебиение особого ритма. Обоняние поможет: если ветер будет в мою сторону, то я в состоянии уловить запах Павла на достаточно большом расстоянии. Проходит четыре часа, в течение которых я дважды приближаюсь к линии спасателей, обыскивающих территорию. Ухожу с траектории. На карте высвечиваются все группы людей, шастающих по лесу, но так называемое эхо множит сигналы и делает их не достоверными в радиусе пяти километров. Беда в том, что спутник покрывает не всю зону, есть погрешность в пятнадцать процентов - это овраги, впадины и низины, они совершенно не просматриваются. Там нельзя засечь живое существо, а если не живое, то вообще – напрасная затея. По моим подсчетам я уже прочесал огромный квадрат, и ничего. Останавливаюсь, сажусь на бревно и пью из фляги. Через два часа начнёт темнеть, и спасатели свернут работы - слишком опасно для людей шерстить джунгли после наступления сумерек даже с ночными визорами, да и вдобавок хищники. Тут водится до хера не слишком дружелюбных тварей: дикие кошки, кабаны, змеи и прочая агрессивная фауна. Так, с аварии прошло почти двое суток, если Паша ранен тяжело, он мог заползти в укрытие, чтобы спрятаться от животных. Но как наёмники собираются искать именно его? Ведь пропали еще пятеро человек… Полковник говорил о ДНК. Меня осеняет неприятная мысль: у военных есть доступ к секретной технологии сканирования, определяющей расу объекта. Такая используется в космосе и на незнакомых планетах, но все это осуществляется с помощью военных спутников. Впрочем, Волк с его связями мог наизнанку вывернуться, чтобы добиться своего. Я прохожу еще двадцать километров, когда слышу, как спасателям дают отбой, они стягиваются в лагерь, к месту катастрофы. Солнце красным шаром закатывается за горизонт, наблюдаю это потрясающее зрелище, забравшись на каменистый холм рядом с берегом реки. Луны отчетливо проступают на небосводе, звезды здесь ярче, чем в городе. Наспех съедаю пару плиток пайка - я трачу много сил, двигаясь с такой скоростью. Ночной лес наполнен совсем другими звуками - охоты и борьбы за выживание. Ветер стихает. Из зарослей мне навстречу выскользнула большая пятнистая кошка, она шипит и скалит зубы, вытаскиваю ножи и рычу в ответ, смотря точно ей в глаза. Её брюхо полно, она не голодна и просто защищает свою территорию. Кружим так, и я отступаю, пятясь, она рявкнула напоследок, села и стала вылизываться. Хорошая киса. Иду по звериной тропе, пару раз мною хотят пообедать, просто прибавляю скорости и оставляю охотников с носом. Один раз пришлось забраться на дерево от настырного кабана с огромными бивнями. Безмозглая тварь бьётся лбом о ствол, а я перескакиваю на соседнее дерево и путешествую некоторое время среди листьев. Хорошо видеть ночью, как днем. На меня бросается большая змея с распахнутой пастью, успеваю отрубить ей голову, и извилистое тело падает в низ, конвульсивно дёргаясь в агонии. Занимательная здесь живность, впрочем, может, она не была ядовитой. Эти джунгли - легкие планеты, всё этой зоне сохранено в первозданном виде, запрещены любые изменения экосистемы. Спрыгиваю вниз и снова ускоряюсь, время играет против меня. К глубокой ночи выматываюсь окончательно - даже мне нужен отдых - нахожу расщелину, забираюсь туда, убедившись в безопасности укрытия, и засыпаю вполглаза, спиной прислонившись к теплому камню. Двух часов достаточно для восполнения сил. Выныриваю из сна, когда солнце начинает вставать, и птицы поют особенно громко. Надеюсь, сегодня мне повезет больше, чем вчера. К полудню по рации сообщают, что нашли хвост пассажирского кара, а с ним и два тела, их обглодали дикие звери, и опознать невозможно, нужен анализ ДНК. Мотаю головой, отбрасывая ненужные мысли, он жив, жив, ничего не хочу слышать! Они с Матвеем сидели сбоку, рядом, индивидуальные энергетические поля смягчили падение, но и они же разбросали пострадавших в разные стороны. Кар упал не сразу, взрыв произошел в воздухе, из-за чего машина развалилась на части. Сворачиваю на восток, решаю обойти место катастрофы и не петлять по большому кругу. Через пару часов слышу спасателей, хорошо, что умею регулировать температуру тела, и их поисковые датчики не видят меня, как человека - думают, зверушка бегает какая-то. Меня пробивает на смех, приходится остановиться и выпить воды, только истерики мне не хватало. Правильно брат говорил, что я еще не восстановился полностью. Раньше такого не было, чтобы хотелось кричать и биться лбом об стену, а сейчас даже сердце зачастило. Даю себе минуту отдыха, прислонившись к стволу дерева, и вдруг слышу звук над головой. Машина летит низко, почти вплотную к кронам, прячусь среди листвы и вижу, как черный спортивный кар проносится над головой. Вот сволочь! Настырный. Я восхищён его упорством, немного, самую капельку, но прочёсывать местность с воздуха - дохлый номер, пусть себе летает. Не сомневаюсь, что у него есть все необходимые разрешения находиться здесь. Снова прибавляю шаг. Впереди небольшая гора, которую придётся обходить, она вулканического происхождения, покрыта мхом и трещинами, рядом есть вода – чувствуется сырость. Недалеко кричит птаха призывно и пронзительно. Здесь ветер ощущается сильнее - это потому что я на возвышенности. Решаю взобраться на гору, возможно, смогу уловить знакомый запах. Путь наверх не составляет труда, ловко поднимаюсь по щербатой скале. Уступов много, и уже через десять минут я на вершине. Здесь голая площадка, если не считать огромного раскидистого дерева, вцепившегося корнями в камень. Сажусь под раскидистым исполином и смотрю вниз. Там сплошная масса зелени, слева видно реку, мутную и быструю. Вдыхаю полной грудью, закрываю глаза, прислушиваюсь, принюхиваюсь, стараюсь уловить малейшие нюансы запахов, но их слишком много. Сами джунгли источают тысячи оттенков - земли, листвы, цветущих деревьев и цветов. От места катастрофы тянет гарью, топливом, разложившейся плотью и людьми, если напрячься, смогу уловить стук их сердец, но мне нужно не это. Отвлекаюсь, погружаюсь глубже - природа должна дать подсказку. В радиусе десяти километров разбежались все звери, напуганные присутствием людей. Так, что еще? Птицы. Открываю глаза. Там, где идут поисковики, взлетают стайки, меняя место дислокации. Крики мелких испуганных животных, в панике бегущих прочь от людей. Что-то необычное должно быть, но что. Скольжу взглядом по кронам, фокусируя зрение так, чтобы видеть на много километров, в отличие от людей мне бинокль не нужен. Осматриваю тщательно, не спеша, звуки гулом бьют по ушам, абстрагируюсь ото всего. Ищу. Стоп. На линии горизонта кружат черные точки - приближаю - крупные птицы, те то садятся, то взмывают в небо. Падальщики. Они трусливы, ждут своего часа, значит, добыча еще жива. Втягиваю носом воздух, затем еще раз и еще, улавливаю слабый запах крови. Надо проверить. Быстро спускаюсь вниз. До нужного места путь займет около часа по пересечённой местности на максимальной скорости. Спасатели совсем в другой стороне, это и к лучшему. Продравшись сквозь заросли, встречаю на пути глубокий ручей, иду вдоль него по густому запаху крови. Слышу стук шести сердец людей и одного джета. Подкрадываюсь медленно, и то, что я вижу на небольшом пятачке возле грота, откуда вытекает ручей, заставляет стиснуть зубы от гнева. Паша жив! Он стоит на коленях, раздетый по пояс, штаны - сплошное рванье, лицо опущено, маскировка снята; грязные волосы слиплись от пота, на правом виске запеклась кровь. У него расфокусированный взгляд, что говорит о серьезной травме головы. Вместо левой руки - окровавленная культя выше локтя, замотанная остатками рубашки. Его окружили вооружённые до зубов люди в масках, похожие на военных, но без знаков отличия. Судя по следам побоев на теле, он защищался, сколько мог: один из наёмников ранен в бок, второй хромает; за поясом у третьего замечаю знакомый нож. Самый высокий из них подходит и отвешивает брату пощёчину. - Давай, приходи в себя, полковник хочет с тобой пообщаться, - говорит другой наемник, стоящий напротив брата, и набирает код на своём браслете коммуникации. Вспыхнувшая голограмма отца Матвея заставляет Павла дёрнуться, мужчина смотрит, сурово, поджав губы. - Здравствуй, Павел. - И вам не хворать, - хрипит брат в ответ и растягивает губы в сумасшедшей улыбке. – Он жив? - Жив и вне зоны твоей досягаемости. Его здоровье не твоя забота. Плечи Павла чуть опустились, словно он почувствовал облегчение. – Что, не смог сам справиться, заказал меня своим парням? - Я предупреждал, что твоё упрямство до добра не доведёт. - О, оставь этот благожелательный тон, воротит. Выбрал момент, когда я слаб, уязвим, и ударил. А может это ты подстроил катастрофу? Хотя нет, сыном ты бы не стал рисковать так опрометчиво, значит, просто воспользовался ситуацией. Каким был мудаком, таким и остался. Что Матвею скажешь? Пропал без вести? Он же не поверит, будет искать до упора и все равно докопается до правды. - Не докопается, я позабочусь. Погорюет и забудет, а потом начнет нормальную жизнь… Брат вдруг смеется громко и заливисто, наемники смотрят на него, как на сумасшедшего. Винтовка есть лишь у одного, остальные вооружены стандартными плазменными пистолетами с батареей на тридцать выстрелов, плюс ножи, вдобавок ко всему у троих шокеры такие же, как у меня. Плохо: слишком большое численное преимущество. Если бы задача стояла только убить всех, но мне надо ещё защитить Павла. - Опять это слово… нормальная жизнь. Ты так ничего и не понял, полковник, и объяснять поздно. Сергей Степанович сжимает кулаки, он бы ударил, не будь бестелесным. Снимаю рюкзак, достаю нож; надо бить наверняка, в горло. Обхожу компанию, вставая за спиной того, что с винтовкой. Не сомневаюсь, что Паша меня давно почуял. - Говори, что хочешь. Ты проиграл, смирись и прими смерть достойно. - Не знал, что мы соревнуемся в чем-то… - Паша мотнул головой, сплюнул кровью на землю. - Заканчивайте тут, - бросил полковник. – Сделайте так, чтобы было похоже на естественную смерть от ран, полученных при падении. Последние слова, Шугар? - Да пошел ты… Урод, стоявший ближе, врезал прикладом брату по зубам, Паша боком повалился на землю. - Прощай, джет, - полковник взмахнул рукой и отключился. Наёмник за спиной Павла вытащил лезвие из ботинка, брат перекатился по траве, встал на ноги пошатываясь. Сейчас все внимание людей приковано к нему. Хорошо. Время привычно замедляется, прыгаю на ближнего. Он успевает повернуться в попытке направить ружье на меня, но лезвие точно входит между горлом и плечом. Вынимаю нож, кровь брызжет во все стороны, извлекаю из кобуры оседающего трупа пистолет. Произвожу два выстрела во второго, в лицо, чтобы наверняка, стекло маски не предназначено для прямого попадания с близкого расстояния. Паша успевает сбить третьего с ног, и пока они барахтаются, четвёртый и пятый палят по мне с завидным рвением. Делаю кувырок на земле. Метнув нож, попадаю четвёртому под подбородок. Правое плечо обжигает - пятый снова пытается меня убить, я перекатываюсь, прячась за широким стволом дерева, плазма ударяет в него, обугливая кору. Отвечаю беглым огнем по пятому: заряд отрывает ему кисть руки с оружием. Вижу, как шестой, стоящий дальше всех, целится в Павла, который смог придавить его к земле. Разряжаю обойму в наемника, отвлекая на себя, попадаю в ногу вскользь. Шестой упал и снова целится в брата, добиваю противника, но оружие начинает клинить. Херово. Замечаю, как пятый перехватывает пистолет другой рукой и наводит его на Павла. Хватает времени лишь на то, чтобы рвануть вперед и оказаться на линии огня. Грудь обжигает, падаю на землю, глядя, как брат коленом ломает горло третьему и достаёт его пистолет. Он не успеет… Пятый уже жмёт на курок, целясь мне в голову. Ну, все… дальше Паша справится… Не успеваю поразмыслить, как шлем пятого взрывается, мозги разлетаются по всей поляне. Тело падает, а за ним стоит фигура в необычном комбезе, словно покрытом силовым полем, в руках у нежданного спасителя лёгкая винтовка, судя по всему, с разрывными. Он словно призрак: не слышно ни сердцебиения, ни дыхания, ни запаха. Стекло шлема поднимается, и на нас смотрит Данил. Меня скручивает в приступе боли, харкаю кровью и отключаю нужные рецепторы, только вот от ожога лёгких никуда не деться. Все плывёт, Павел нависает сверху, шарит по карманам. - Милк! Твою мать, зачем подставился? Где регенератор? – и глаза злющие и бешеные. - Я тоже рад тебя видеть, братишка… - сиплю. Он находит ампулу и, прижав к шее, вводит мне её содержимое. В башке немного проясняется. – Вторую себе вколи… - бормочу. - Обойдёшься, герой хренов, - шипит и вкатывает мне ещё одну дозу. - Что с рукой? Это эти… - Нет. Оторвало во время крушения… - В груди что-то булькает, захожусь кашлем, чуть не выблёвываю лёгкие. – Чего стоишь! Помоги! – а это уже Данилу. Меня приподнимают, усаживают, чувствую спиной чужую грудь в броне, Данил стирает мне кровь с подбородка. - Ты вроде желал, чтобы мы все передохли… Передумал?.. - Заткнись… - Тогда зачем ты здесь?.. – интересуюсь. – И почему тебя не слышно… - Я на тебя жучок повесил, пока дрался. Какая наглость! - Но тут вся техника глючит! - А он импульсный, не с постоянным сигналом, этого хватило, чтобы следить за тобой. Шустрый ты больно, еле угнался, - сетует недовольно. - А костюм нового поколения – «Невидимка». Его разработку отец курирует, а я не так давно проводил испытания. Попросил у отца один экземпляр… Не думал, что так скоро пригодится. Он ошарашено смотрит на трупы, и до меня доходит, что сегодня он впервые убил человека. Если бы мне не было так хреново, я бы рассмеялся. Да, недооценил я младшенького. Тем временем Павел находит аптечку у поверженных врагов и заливает мне грудь и руку медицинским клеем. - Почему вмешался? Ты же против отца пошёл, ведь слышал его приказ… - понятно, что он тут без чьего-либо ведома, иначе не вел бы себя так, но мне нужны подробности. - Слышал, - подтверждает. – Только не правильно это. Не по-человечески. Да и что бы я брату сказал, если бы позволил вас убить? Не могу я так… Вот кто мне скажет, как у такого мудака могут быть такие непохожие на него дети? Пока он рассуждает, Павел вкалывает себе третью и последнюю ампулу регенератора. Потом обыскивает тела, попутно заимствуя одежду, ножи и оружие. Его шатает, он матерится, потом садится возле нас. - Я собрал все коммуникаторы, на них есть записи последних сеансов связи. А вот на этом - весь наш диалог с полковником. Данил встрепенулся. - Отдай его мне. Я попытаюсь убедить отца… - В чем? Оставить нас в покое? Дохлый номер. – Брат берет ещё один браслет и копирует данные карты памяти, затем отдаёт его Данилу: – Это твой экземпляр. Условия такие: если он не прекращает вести себя, как ублюдок, я иду в военную прокуратуру и предоставляю туда доказательства, а также распространю их в СМИ, если понадобится. - Ты разрушишь его карьеру! Не делай этого! - Данил… - устало вздыхает Павел. – Твой отец приказал убить меня, ты сам все видел. Он не оставил мне выбора. Молчит, прячет компромат в карман. - Не сообщай пока брату о том, что тут произошло. Пожалуйста, дай мне шанс убедить отца. - Хорошо. Но если Матвей спросит напрямую, я не буду ему лгать. - Договорились. - Есть ещё одно, - встреваю. – Матвея перевели в военный госпиталь, это может затруднить наше общение с ним. Будешь посредником? - Буду. Я и так теперь по уши завяз во всем этом. Но запомните, ничего опрометчивого я вам творить не дам! В первую очередь я на стороне брата. Я уже не подыхаю и пытаюсь встать, Данил подает мне руку. Мы запихиваем все нужное в рюкзаки. - Как будем отсюда улетать? - брат, морщась, пытается одеть рюкзак, я помогаю. Мне больно смотреть на культю, но на наниты возлагается вся надежда на выздоровление, надо только до нормальной больницы добраться. Короткий обмен взглядами. Мы живы, мы выберемся, мы снова команда. - Мой кар далеко, легче пешком добраться до места катастрофы, - начинаю я, но Данил прерывает. - Моя машина в двух километрах. Предлагаю высадить Павла рядом с лагерем спасателей, пусть скажет, что сам очухался и нашёл путь к обломкам. Так его появление не вызовет вопросов и подозрений. А мы с Константином долетим до его кара и расстанемся. - Неплохой план, - одобряет брат. – Веди. Уходим, оставив после себя трупы. Пара дней, и природа позаботится об уликах. В очередной раз мы переиграли смерть. Данил движется быстро и сноровисто, его почти не видно среди листвы. Костюм действительно сказка: отследить фигуру практически невозможно.