Притворщик - 2: Константин

Проснулся еще ночью, неслышно прошел по квартире и выбрался на балкон с планшетом и чашкой кофе. Читал до рассвета. Данил продрал глаза и чуть не упал с дивана, потом озирался по сторонам и, видимо, сообразив, где находится, уполз в ванную. - Доброе утро… - промямлил он, потирая помятую физиономию, заглянув ко мне на балкон. - Доброе… - не отрываюсь от чтения. - Я вчера не буянил? - Нет. Ты только совал в трусы стриптизера купюры и лез целоваться. Надо же! А он умеет смущаться, даже шея покраснела. - Шутишь? – неуверенно. - Ага. И вообще, не умеешь пить, не берись. Поморщился. - Да что ты знаешь... на вас алкоголь совсем не действует. Везунчики. - Ага, а еще обезболивающие и многие полезные медицинские препараты. Нашел чему завидовать. Он внимательно окинул меня взглядом и провел рукой по плечу. -Эй, – отстраняюсь, смотрю вопросительно. – Что за поползновение? - Шрам от ранения уже зарубцевался, - восхищенно констатирует. – На что вы еще способны? - Почитай научные труды и утолишь любопытство. - Я не прочь получить информацию из первых рук, - нагло лыбится. Как они все-таки похожи с Матвеем. – О скорости и о выносливости уже имею представление. - Спроси своего отца. В годы войны он служил в подразделении, специализирующемся на уничтожении джетов. Данил сразу сдулся, глаза потемнели. - Где моя одежда? И… благодарю, что не оставил в подворотне. - В сушилке. Личные вещи на тумбочке. Не за что. – Смотрю на время. – Через три часа Павел будет общаться с Матвеем по визору в присутствии журналистов. Тебе пора к брату. - Хорошо. И насчет отца… Я попытаюсь еще раз с ним поговорить. - Попытайся. Главное - брата не бросай. - Ты обо мне так плохо думаешь? – в вопросе проскользнула злость. Смотрю в серые глаза. - Я хорошо о тебе думаю. Не давай мне повода менять мнение. У него сердце забилось быстрей, провел пятерней по ежику волос и ушел одеваться, а я отправился делать для парня кофе. Пока возился на кухне, включил «новости». Предупредили, что проснулся вулкан, расположенный в тридцати километрах к северу от города, и ожидаются несильные толчки. Население просят не пугаться, ничего страшного не произойдет. Данил появился на кухне и потянул носом воздух. - Это мне? – кивнул на полную кружку. - Тебе. Есть еще бутерброды с колбасой. Будешь? - Нет, - отпил кофе, а его желудок заурчал голодную песню. У парня краснеют уши, усмехаюсь и достаю съестное. - Ешь, такой двухметровый организм потребляет много калорий. Пока насыщаемся, слушаем болтовню визора: сообщают о нахождении всех пропавших в зоне катастрофы и еще о случайно обнаруженных телах, предположительно принадлежавших неизвестным наемникам. Переглядываемся с Данилом. У меня неожиданно закладывает уши, и волосы встают дыбом на загривке. - Держи стол, сейчас тряхнет, - предупреждаю. У соседей этажом ниже уже пять минут как выла собака, подавляю порыв немедленно покинуть помещение любым доступным способом – через дверь или пожарную лестницу. Как ни крути, инстинкты срабатывают быстрее разума. Чувствуются колебания почвы, стекла задрожали, посуда мелко затряслась. Балла три, не больше. Дома построены так, что при подобных ситуациях они «плавают» на фундаментах, которые гасят толчки, но полностью от вибрации не избавиться. У Данила круглые глаза. - Ты можешь предвидеть землетрясение? - Магнитное поле меняется, - передергиваю плечами. – Очень неприятные ощущения. - А изменения погоды предугадать?.. Дождь, град, снег… - Ага, ураган и наводнение. Я не предсказатель, просто чувствую изменение окружающей среды. Любому идиоту это под силу, будь у него барометр. - Но тебе-то барометр не нужен… Стучу по виску: - Он у меня вот тут, заложен генетически. Трясти престает, расслабляюсь, заканчиваем завтрак, Данил больше не задает глупых вопросов. Через десять минут парень попрощался и ушел. Связываюсь с Павлом и обговариваю наши дальнейшие действия. В назначенный срок я - в больнице. Павел уже наладил контакт с Матвеем: они проговорили полчаса; все записывалось. Жадные до подробностей журналюги засыпали их вопросами, заставили нервничать военных врачей и папу полковника. Сергей Степанович находился с сыном в палате, отвечал неохотно и коротко. Врачи заверили, что Матвей пошел на поправку, и скоро его выпишут. На заднем плане в камере мелькнул Данил, и я успокоился. Паша весь разговор игнорировал полковника, словно они с Матвеем находились одни, незримая связь чувствовалась даже на расстоянии. Как этот солдафон не понимает, что их нельзя разлучать, один не будет счастлив без другого. Это ведь так просто осознать, достаточно посмотреть внимательно на обоих. Пашу выписывали сегодня, разговор закончился тем, что он попросил разрешения быть рядом с супругом. Военные заартачились, дескать, госпиталь под их юрисдикцией, не положено. Журналисты вцепились намертво, засыпав их новой порцией вопросов, и под давлением Павлу дали слово, что его пустят к Матвею. Полковник скрипел зубами, багровел, но ничего поделать не мог, общественность давно спокойно относилась к джетам, и то, что некоторые люди ненавидели нас, оставалось только их проблемой. Когда интервью закончилось, и доктор стал готовить Пашу к выписке, со мной связался Данил. - Как все прошло? – спрашиваю первым. - Думал, будет хуже. Папа рычит на всех, но ему не под силу что-либо изменить. Матвей ведь не военный, совершеннолетний и официально расписан с Павлом. - Хорошо. А где твоя мама? Её не было видно в палате. - Она плохо себя чувствовала, осталась в гостинице. - Мы заедем домой за вещами, а потом сразу к Матвею. - Может, тебе лучше подождать нас дома? - Нифига. Я не отправлю больного брата на военную базу бывших противников! Вдруг не только полковник такой… двинутый. Люди чертовски злопамятны. - Ладно, – тяжело вздыхает. – Я вас встречу. Подозреваю, неприятности еще не закончились. – И он отключается.