Днями-ночами

      Луи открывает глаза и быстро часто моргает, сгоняя остатки липкой сонливости с ресниц. Глаза слезятся, словно на ветру. Узоры на потолке расползаются чёрными змеями перед взором и Луи испускает вздох, больше похожий на жалобный стон, не в силах разомкнуть губы, словно они сшиты плотными нитями, как в страшной сказке из детства. Попытка пошевелить рукой, хотя бы одним указательным пальцем, не приносит никаких плодов своих усилий, и Луи уже знает, что последует дальше, а потому вплотную смыкает глаза, почти до боли зажмуривает веки. Предсказуемо, это не спасает.       — Лу-уи-и, — тянет рокочущий, искажённый, словно у персонажа из криповой видеоигры, голос, повторяя его имя на разные тона, противно растягивая тонущие гласные. — Я знаю, что ты знаешь, что я здесь, прекрати эти детские фокусы.       Луи пытается сглотнуть ставшую вязкой слюну, сжимая челюсти, но она наполняет рот, словно безвкусная жвачка. Луи самым жалким образом хнычет и скулит сквозь зубы, но не может сопротивляться своему ночному кошмару и, уже заранее зная, что увидит перед собой, распахивает глаза и встречается с немигающим взглядом белых пустот.       Кошмар зовут Наэнией. Она — по крайней мере Луи определяет это существо как «она» — представилась сама в их первую встречу. Луи было десять и он, тогда ещё не знающий ничего о её природе, не на шутку испугался, всерьёз решив, что перед ним призрак или демон. Лишь спустя четыре года и пару десятков бессонных ночей в ожидании утра, несмело, словно впервые доверяя кому-то секрет, введя запрос в строку поиска, он узнал о таком явлении, как сонный паралич. Никакой мистики и прочей чертовщины, никаких демонов, простое пробуждение во время быстрой фазы сна. Вполне научное объяснение, сознание просыпается раньше тела.       «Я знаю, что тебя не существует», — чеканит Луи скорее мысленно, едва шевеля губами, насколько позволяет окаменевшее тело. Он прекрасно знает, что Наэния его слышит — конечно, ведь она находится внутри его головы.       — Или тебе просто удобно так думать, — Наэния нависает над его лицом своей отвратительной улыбающейся рожицей — причина, по которой Луи ненавидит смеющиеся смайлы в сообщениях. — Я знаю твой секрет, Луи. Какой же ты испорченный мальчишка.       Всегда один и тот же образ. Она похожа на чернильную кляксу с прорезями глаз и рта, у неё есть длинные руки и пальцы, но Луи не уверен, что когда-нибудь видел её ноги. Иногда она приводит вместе с собой свой балаган, и Луи кажется, что он сходит с ума, когда всю комнату заполняет какофония голосов и расстроенных музыкальных инструментов, калейдоскоп искаженных улыбающихся лиц и масок.       Луи с упорством пытается подчинить себе собственную руку. Приподнять хотя бы один из пальцев, будто пришитых к постели теми же самыми грубыми нитками, что и рот.       «Разумеется ты знаешь, ты плод моего подсознания», — мысленно усмехается Луи, растягивая губы в улыбке и чувствуя, как нежная кожа неприятно натягивается, словно собираясь дать трещину.       Что-то резко отрывает его от постели, нити с лёгкостью рвутся, истончившись до состояния ниточек слюны. Луи вскрикивает, зажмурившись лишь на секунду, но его ладони находят чьи-то тёплые плечи, а вместо жуткой улыбающейся физиономии перед ним оказывается взволнованное лицо Ноя. Он выглядит заспанным, пряди почти белоснежных волос спадают на лицо, а на затылке беспорядочно торчат, и всё равно выглядят чертовски мягкими.       — Снова? — Ной заботливо убирает волосы Луи, прилипшие ко лбу, а свои просто сдувает, мотнув головой назад.       Луи с удивлением обнаруживает, что на самом деле его комнату не заполняет непроглядная мгла, а от окна к краю кровати робко тянется прямоугольник мягкого розоватого света. И на часах не середина ночи, а почти семь утра.       — Угу, — кивает Луи.       По мере того, как понемногу отходит от недавнего состояния (хотя чувство онемевших конечностей и едва поворачивающегося языка не оставляет), он так же постепенно начинает испытывать стыд за то, что эта пустяковая проблема, скорее даже простая его особенность, заставляет волноваться лучшего друга. Пару минут они просто сидят обнявшись — Ной знает, что сейчас лучше ничего не говорить.       — Я сделаю тебе чаю, — скорее не спрашивает, а безапелляционно заявляет он.       Ной привык хозяйничать в доме де Садов ещё с тех пор, как в младшей школе они попытались приготовить вместе шарлотку в отсутствие домработницы, и это закончилось сработавшей пожарной сигнализацией и приездом бригады пожарных. Сковорода оказалась непригодна и позже её пришлось выбросить вместе с пригоревшим к ней днищем пирога, но уцелевшая верхушка, прямо с неё съеденная большими ложками, вышла изумительно сладкой. Никто из них двоих так и не научился готовить ничего сложнее с тех пор.       Оставшись один в комнате, Луи какое-то время лежит в постели, втыкая глазами в потолок, наблюдая за игрой света. И — он готов поклясться — на пару секунд замечает знакомый оскал.