I
Вадим украдкой взглянул на официантку со строгим, чуть надменным лицом, точно такое же выражение было и у других работников кафе, будто все они отвлекались от более важной работы, чтобы обслужить посетителей, которые в свою очередь листали папки с бумагами, судорожно печатали что-то в маленьких ноутбуках и планшетах, говорили друг с другом нервно и исключительно о делах. Тоже казались невероятно занятыми. «Вот поэтому мне не нравятся едальни в офисных зданиях. Здесь нельзя расслабиться, — провел пальцами по круглобокой керамической чашке с приятной текстурой. — Хотя в целом тут… мило». — Вот уж не думал, что ты окажешься таким трудоголиком, что будешь работать по субботам, — обратился он к Лексу, расположившемуся с телефоном на маленькой софе напротив. — Лапушка, нет. Точно нет, — дописав сообщение, бросил телефон в массивную сумку, вальяжно поправил пиджак от «Армани» с литыми пуговицами. — Я просто очень люблю хорошо отдыхать... Много... Новый год до сих пор аукается. Да и, — повернувшись к своему отражению в окне, погладил шею. — Пора бы сделать подтяжку. Я столько баблища заношу косметологу, а толку... Ну что ты так смотришь? Не всем везет с кожей, как тебе, лапуль. Вадим рассеянно кивнул на комплимент, его просто заворожило то, с какой легкостью Лекс при всех мог любоваться собой, вот так непринужденно размахивать руками, украшенными перстнями, тоже от «Армани», с орнаментами, чернением и яркой эмалью. Что удивительно, ему все это очень шло. И подчеркнуто дорогие костюмы, и небрежно сбитые на сторону локоны, и легкий тончик, и вычурные жесты. Вадим ловил себя на том, что... завидовал? Нет. Хотел так же? Наверное, тоже мимо, у них все-таки слишком разные представления о стиле. Восхищался — да, еще со студенческих времен. Самоуверенность Лекса впечатляла, рядом с ним Вадим как будто опять чувствовал себя незадачливым первокурсником: чувство неловкое и вместе с тем приятное. — Ты отлично выглядишь. — А! — снова взмах руки. — Лучше напомни, как зовут твоего?.. — Артем. — Боже, какое дурацкое имя. — Разве? — В нашу молодость «Артемами» называли распиздяев и долбоебов. — Не выражайся. — Я же прав! Серьезно, ты знаешь хоть одного известного Артема? — Тарасов? — вспомнил Вадим. — Ну, разве что... Хотя он под понятие долбоеба весьма подходит... Вадим усмехнулся, его подобные замечания нисколько не смущали, во-первых, он к ним привык, во-вторых, у него было слишком хорошее настроение, чтобы всерьез хмуриться или ворчать. Куда легче и веселее отвечать на колкость колкостью: — Странно слышать такое от тебя, Лекс. Тот вскинул брови, ненадолго принял чуть более собранную позу: — С ума сошел? Здесь я — Алексей Борисович. — А ведь тебе раньше нравилось. — Мне много чего нравилось. Например, джинсы с заниженной талией. Но это не значит, что я их сейчас с таким же восторгом надену. Боже избави. Ну все, — почти обиженно. — Перестань скалиться, невозможно с тобой, язвой. Еще друг называется. Если их отношения и можно было назвать дружбой, то весьма странной. Хотя бы потому, что виделись они от силы пару раз в год: оба упахивались на работе, не совпадали графиками, а когда совпадали, едва находили, чем развлечься вдвоем. Лекс обожал веселье, шумные праздники, поездки по помпезным курортам, а еще больше — болтать о личном-неприличном, засыпать вопросами Вадима и заниматься сводничеством. И если со всем остальным кое-как удавалось справиться, то вот последнее вызывало нервный тик. Да и в целом Вадим ощущал себя не в своей тарелке, долго находясь с Лексом вместе, поэтому иной раз старался свести их общение к обычной переписке с кратким обменом новостями и поздравлениями с Днем рождения / Новым годом / Рождеством / Масленицей / Пасхой / Днем спонтанного проявления доброты. Но при всей видимой и очевидной разнице Лекс не отставал. Он с удивительной ответственностью и упрямством вытаскивал Вадима и «выгуливал» его по городу, попутно нахваливая за красоту и ум. В каком-то смысле присматривал, точь-в-точь как раньше. «Я и забыл, что так-то он меня после истории с Яном к психологу повел. И винил себя за то, что нас тогда свел. Хотя откуда он-то мог знать, что все закончится на такой страшной ноте?» — Ладно, — Лекс придвинулся ближе. — Ты язва, но любимая. Ну. Рассказывай. Кто он? Какой? Как познакомились? Черт возьми, я столько лет пытался тебя свести с кем-нибудь. Уже бояться начал... — Бояться чего? Прости, но я просто не хотел отношений, — «Особенно с теми, кого ты предлагал». — Да и ты не думал, что мне они в принципе не нужны? Лекс фыркнул: — Лапуль, у меня племянник — аромантичный асексуал. Поверь, я ботаю по этой фене. И ты ни разу не то и не другое. Поэтому выкладывай. А то я прямо тут сдохну от любопытства. «А еще я забыл, каким он может быть невыносимым». От глотка лавандового рафа полегчало, Вадим смиренно отчитался: — Он — студент-бакалавр на историческом факультете. Бюджет. Кафедра археологии. В этом году поступает в магистратуру. Познакомились в сентябре в кофейне, он там подрабатывает бариста. Как-то так. Вадим наклонился к тарелке с десертом, а когда поднял взгляд, напоролся на недовольную мину Лекса. — И это… все? — Ну д-да. — Нет, погоди. Вадь, так не пойдет. А подробности? Я когда услышал, что ты встречаешься, я охерел. Не делай такую морду. Это не мат. Потом ты говоришь, что он тебя младше — я еще больше охерел. Я двигаю график, отменяю массаж с фитнесом, встречу с клиентами. А ты мне выдаешь вот это?! Это же прям... Фу! — Лекс обиженно скривился, топнул ногой. — Серьезно, Вадь. Ну ты ж не робот, ну что-нибудь интересное. Нет, в постель я к тебе не лезу. Это я знаю, ты приличный. Ну масенькую детальку? Мне ужасно любопытно, с чего вдруг ты нарушил обет безбрачия? Что там за чудо такое с дебильным именем? «"Чудо"? Да... "Чудесное чудище", вот кто такой Артем. Но как объяснить словами? Да и надо ли?» Натиск Лекса смущал. Или Вадим смущался чего-то другого? Например того, что он в неполные сорок «склеил молоденького». Никто не произнес эту формулировку вслух, но сам Вадим столько раз повторил ее про себя, что она висела над ним свинцовой тучей и никакие эвфемизмы не спасали, наоборот, им вдогонку тут же сочинялось нечто в разы противнее: «отхватил молодое мясо», «захотел свежей крови», «решил поиграть в папочку». Вадим ковырялся вилкой в грушевом тарте и собирался с мыслями: — Обычный парень. Хороший. Заботливый, иногда шебутной... Неважно, — с громким стуком отложил вилку в сторону. — Послушай, я сам не понимаю, как так все… И объяснять, хвастаться... Честно, это не ко мне. Не потому что хвастаться нечем, как раз наоборот. Мне хорошо. И это странно. Я отвык от того, что я в отношениях, так что... Иногда я впадаю в ступор, когда, знаешь, мне пишут что-то приятное. Зовут на свидание. Или он остается на ночь. Мне... Еще слабо в это все верится. Я и тебе сказал скорее, чтобы себе лишний раз доказать, что я его не выдумал. Что все по-настоящему. Но вот так сидеть и распинаться о том, какой он замечательный... Нет-нет, мне слишком... Мне слишком. Вот. Он славный, живой, иногда чересчур, я не знаю, как он успевает учиться, работать, быть с друзьями и добегать до меня, но мне приятно. Да, разница в возрасте чувствуется, но это точно не главное. Боже, я никогда не интересовался юношами младше... Я часто думаю, что виноват, что зря разрешил. Успокаиваюсь тем, что могу быть для него... Ценным опытом? Да. Думаю, я не самый худший партнер на свете... В общем, я не знаю, что говорить, но все равно говорю. И скорее я бы хотел сам услышать совет, потому что мне сложно. Вадим поспешно взялся за чашку. Ее вес, запах лаванды, привкус молочной пенки на губах — все возвращало в реальность. «Не ожидал, что выкачу такой монолог. Нет, выговориться — это нормально. Наверное, стоит записаться к психологу. Но сначала надо найти психолога, видимо. Может, Лекс знает?..» Тот затаился и следил за Вадимом горящими от восторга глазами: — Вадя... — Что? Боже, сними эту идиотскую гримасу. — Влюбился! — выпалил, захлопал в ладоши, с каждым хлопком раздавался металлический стук от ударов перстней. — Божечки, мой Вадя по уши влюбился! Вадим зашипел: — Алексей Борисович, спокойнее. — Нет уж! Злобствуй, сколько хочешь. У меня радость! Ой, Вадя, — откинулся на спинку софы, мечтательно качнул ногой. — Это правда хорошо. Я сейчас не иронизирую, если что. Ты же нежный одувашик у меня. Не корчись, в загашнике у меня еще больше сюсюканья. Так что я стараюсь. Но, если серьезно, ты влюблен и счастлив, это факт. И самое глупое, что ты можешь сделать, это воспринимать себя как перевалочный пункт. Ты же не думаешь с ним расстаться? — Н-нет, — «Мы так-то встречаемся три месяца». — Но просто в будущем... — А-а, — перебил его Лекс. — Лапушка, в жопу такое будущее, от которого страдает твое настоящее. Ты так никому лучше не сделаешь. И потом парнишка твой хоть и молодой, но не критично. Ты же у него не первый?.. ну и все. — Дело же не в сексе... — А кто говорит про секс? Не, я, конечно, та еще оторва. Но и я понимаю, что такое первые нежные чувства. У-у, — Лекс демонстративно повел плечами. — Гадость несусветная. Тут да. Разница в возрасте могла бы выйти боком, но раз вы оба опытные, почему бы не расслабиться? — Потому что нельзя просто по щелчку перестать волноваться? — Вадим говорил, кромсая несчастный тарт, точно вымещая на нем скопившееся напряжение. — Серьезно. Я бы и рад, но я по-прежнему старший, значит, ответственный. У меня и замашки… ты сам знаешь, я не хочу, но буду контролировать. К тому же я дал добро этим отношениям, поэтому мне их и инспектировать. Лекс пожевал губами. — М-да. Я все время забываю, что ты это ты. Вадь, горе — оно от ума. И пока ты думаешь, другие живут и не парятся. Это в некотором смысле тоже искусство, — добавил он, в конце явно намекая на себя. Вадим согласно вздохнул, отправил в рот кусок смятой груши. Сладко и пряно. Тарт хорошо сочетался с недурным рафом, пускай в «Кофейнике» ему и нравилось все в разы сильнее. «Логично, у них — частная кофейня, а не сеть, рассчитанная на клерков, что забегут на бранч и вышвырнутся обратно в офис», — внутренний голос тут же заметил, что еще логичнее то, что в «Кофейнике» для него готовил его Тема, весь светящийся от гордости и любви. Хорошо, что на улице до сих пор морозно, красноту лица получалось списать на простой холод, что же будет с Вадимом весной и летом? «Весной и летом Артем будет доделывать диплом и работать так часто не сможет. По-хорошему мне надо его отговорить от подработки вовсе, чтобы он не отвлекался. Деньги не проблема, не думаю, что он зарабатывает больше тридцати тысяч или сколько сейчас платят бариста? — Вадим на секунду всерьез принялся прикидывать цифры. — Черт, что я делаю? Как я собрался ему такое предлагать? Мне не сложно, а ему каково? И как я это назову? “Карманными расходами”?» Вадим с угасающей надеждой посмотрел на Лекса: — Послушай, а ты… Как ты «не паришься» из-за разницы? — С кем? — удивленно захлопал ресницами. «Он издевается». — С твоими… партнерами. Когда они оказываются… младше? Как ты справляешься? — спросил Вадим и почувствовал, как у него от сказанного загорелись уши. Лекс по-прежнему сидел с недоуменным видом. — Никак. Я не встречаюсь с теми, кто младше сорока. — Вообще? — тут настал черед Вадима изумляться, так-то он рассчитывал на жизненный опыт Лекса. — Делать мне больше нечего, — отмахнулся тот. — Молодые — это головняк. Они борзые, общительные, нищие. Фу. А ты думал? — Я не то, чтобы думал, я предположил... «Боже, стыдоба какая. Я ведь и правда полагал, что он молодится для юнош. Ужасно неловко». Лекс, однако, совершенно не выглядел оскорбленным, он весело тараторил, поигрывая перстнями: — Ой, да расслабься, лапочка. Ты теперь полдня об этом будешь пыхтеть, я тебя знаю. Нет, мне всегда нравились солидные. Сейчас я просто до них дорос. Мужчины понимают, что мне от них не нужна протекция или деньги. Нет, деньги очень нужны всегда, но это я в том смысле, что я — не голожопый студент-переводчик, который удавиться как хочет в Гагры. Я могу выстраивать серьезные отношения с взаимоуважением... О, — полез за тренькнувшим телефоном в сумку. — Бульдожка пишет... Что? А как мне его прикажешь называть, если он ни на зайчика, ни на котика не похож? — По имени? — Я тебя умоляю, — Лекс уткнулся в экран. — Ошибешься вот так, назовешь Колю Сержем, и все. Так что лучше «бульдожка». Говорю ж, взаимоуважение. — Ясно-о... — протянул Вадим и прислушался к своим ощущениям. Стало понятнее? Нет, скорее легче. Не потому что Лекс — плохой и его пример виделся каким-то неприличным, просто на его фоне отношения с Темой воспринимались максимально понятными и правильными именно для него, Вадима. «Может, мне не стоит накручивать себя раньше времени? Мне с ним хорошо, да и Артем... кажется, ему со мной неплохо», — перед глазами замерла нелепая улыбка, блеск съехавших набок очков. — Познакомишь нас? — вопрос Лекса вывел из мечтательного оцепенения. — Да. Но, наверное, в другой раз. Мы уже договорились встретиться с Колей, посидеть втроем... — О, Коленька! Чудесный карапуз, как он поживает? — Ему тридцать четыре. — Пофиг. Для меня ему всегда шестнадцать, он кругленький очаровашка с дурацкими подростковыми усиками. Это, кстати, тебе на заметку. — Усики? — криво усмехнулся Вадим. — Не-ет. Нам свойственно запоминать понравившихся нам людей в том возрасте, когда мы их встретили. Вадим кивнул, больше для вида, потому что мысли по-прежнему путались. Тревога перемешалась с радостными воспоминаниями. Хотелось поскорее увидеться с Темой и если не обсудить все как следует, то по крайней мере крепко и долго обнять. Вадим поспешно заел волнение десертом. «Еще только два часа дня. Куча времени».II
«Уже два часа. Времени нихера не осталось». Тема рылся в залежах одежды, по десятому кругу подбирая водолазку к пиджаку, и чем дольше он смотрел на получившееся сочетание, тем сильнее убеждался в том, что ему сегодня не нравилось на себе ни-че-го. «Как ни старайся, а я не умею выглядеть солидно. Как лучший ученик шестого "Э" и бабушкина радость — да, как достойный Вадима мужик — нет...» — Старик, чо ты себя накручиваешь? — Глеб похлопал его по плечу. — Нормально все будет. Его брат он ж... Ровный, да? — Зато я — косой-кривой, — Тема почесал щетину, нежно скультивированную в течение недели. — Ты меня причешешь? — Канеш-н. Ты будешь у меня самый-самый, — Глеб ногой отпихнул свалившиеся с кровати джинсы и выдвинул на середину комнаты стул. — Ля-прошу. «Везет ему. Он может кривляться и повизгивать, но при этом он прям... мужик. Всегда. Причем если не поспит или забудет побриться, он прям взрослый мужик. Нет, гены, я все понимаю, но я тоже так хочу». Теме вспомнилась история о том, как преподаватель по естествознанию заболел, попросту ушел в запой, никого не предупредив. Ситуация вроде бы вполне обыденная, за исключением того, что именно этот препод должен был читать лекцию у подготовительных курсов. Объяснять детям про запой и тем более возвращать деньги не хотелось. С перепугу на растерзание десятиклассникам сунули Глеба, учившегося на втором курсе и активно растившего бороду. Он не просто отвел занятие, но еще и получил горсть лестных отзывов от родителей. Мол, вот этот второй лектор им понравился больше: он солиднее и старше. Тема молча завидовал, пока Глеб колдовал над его волосами, мазал гелем и зачесывал назад, приговаривая: — Будешь самый-самый. Будешь у меня как молодой Верлен. — Лучше как взрослый. — Как взрослый не надо, он рано начал лысеть, — подала голос Нюта из коридора. — А вообще, — занырнув в комнату с кружками чая на массивном подносе. — По-моему, мы это уже проходили, — кивнула на раскиданные вещи. — Что случилось, когда мы тебя пытались приукрасить для Вадима? — Это другое, — возразил Тема. — Да ну? — Нюта раздала всем по кружке и плюхнулась на незастеленную кровать, сверкая огненно-красными носками в мелкий желтый горошек. «Так вот где они... А я думал, что потерял их». — Ты не понимаешь. Я увижу его брата впервые, мне надо выглядеть презентабельно. Чтобы он понял, что я не какой-то пацан с улицы, что я могу быть серьезным... И вообще намерения у меня серьезные. Нюта скептически поджала губы, взмахнула когтистой ладошкой: — Так-то ты идешь знакомиться с его братом, а не с его родителями. — Кстати, а они где? — уточнил Глеб. — На Ваганькова. — А… ну… ну, в принципе, от нас не очень далеко, — посмотрев на Нюту, послушно кивнул. — Все, Кот, молчу… Та благодарно прикрыла веки и повернулась к Теме. — Я хотела сказать, что вы оба — взрослые люди, и вам не нужны чужие оценки со стороны, чтобы встречаться. Вы с Вадимом отлично ладите, вам спокойно вместе, с чего ты разнервничался? — С того, что его брат ему не «чужой». Ай! — Тема потер ушибленный расческой затылок. — Прости, — виновато пробасил Глеб. — Я не себя чесать как-то не очень… — Ничего, нормально. В общем, он ладит с братом. По-моему, это вообще единственный человек, с которым он общается не по работе. И ясное дело, что мнение брата ему будет важно. Как мне, например, важно, что вы думаете. Я серьезно, ребят, начни вы меня отговаривать, я бы вас послушался. — Вообще мы отговаривали, — заметила Нюта. — Но потом быстро втянулись, — поправил ее Глеб. — Это было забавно. А потом так ваще. Амор, — и эффектно вскинул волосы, вытаращив глаза, точь-в-точь как в «Формуле любви». — Амор, не амор, но Вадим порядочный человек, — продолжила Нюта, любуясь носками. — И даже его мудячность в каком-то плане очаровательна. Особенно когда я перестала принимать у него заказы. Так-то он образован, уважает личные границы, у него изящный вкус. Не понятно, как ты туда затесался… Тема помрачнел. — Ты сейчас не помогаешь. — Господи, да шучу я! Ясное дело, что ему не хватало вот такого живчика с прибабахом. Вы как… Сид и Нэнси, как Гермиона и Рон… Глеб застыл. — Кот, но я думал… что это я Рон. А ты — моя Гермиона. — Спокойно, дарлинг, мы с тобой Кржемелик и Вахмурка. Видишь, — и вальяжно поймав воздушный поцелуй от Глеба, погрозила пальцем Теме. — Разум и дурость притягиваются. Как, впрочем, и щенячьи нежности к херовому характеру. Поэтому не делай ни себе, ни ему мозги. Получай удовольствие. Тема согласно потряс головой, но особого облегчения не испытал. Он действительно часто косился на Нюту с Глебом, подмечал, что отношения друзей походили на их с Вадимом — или скорее наоборот, если учитывать срок совместного проживания — но сравнение больше расстраивало, чем успокаивало. При всей кажущейся разнице у Нюты и Глебы находилась куча точек пересечения: они оба учились в университете, подрабатывали, оба были единственными и любимыми детьми в семье, оба играли в «ДнД», запоем читали Макса Фрая, а потом до поздней ночи спорили, что круче: «Лабиринты», «Хроники» или «Сновидения», вместе залипали на Гарри Стайлса и обменивались его фотографиями. Черт возьми, они в одном классе учились много лет! Разумеется, их быт давным-давно отладился, так что даже ссоры у них получались бережными. Если Нюта приходила домой усталая и злая, Глеб приносил ей подушку, садился одновременно не слишком близко, чтобы не раздражать еще сильнее, но и не слишком далеко, чтобы по нему этой самой подушкой получалось попадать. Если же злился Глеб, Нюта укладывала его себе на колени и, почесывая акриловыми когтями, соглашалась со всем: и что Глеба не ценили, и Глеба обижали, и Глеба почти погубили. Было снова завидно и грустно от мысли, что у них так с Вадимом не получится, причем рациональное зерно подсказывало, что им и не надо копировать Нюту с Глебом, потому что они — другие люди, пусть и горячо любимые и родные. Но голос разума быстро заглушала стремительно подбегавшая паника, она нависала над ухом и с восторженным попискиванием шептала: «ты глупый — с тобой неинтересно, ты бедный — с тобой нестабильно, ты мелкий — с тобой хлопотно, и вообще ты — это ты, он быстро от тебя устанет». — Спасибо, ребят. Вы крутые. Знаете, когда говорят «не волнуйся», начинаешь волноваться сильнее. Когда я признавался ему, то, считайте, действовал на пердячем пару. А сейчас, вроде как успокоившись… короче, сейчас как раз пиздец неспокойно. Не потому что что-то случилось или он как-то по-другому себя ведет. Нет. Как раз наоборот. И я поэтому чувствую себя вдвойне, нет, втройне виноватым, потому что не могу наслаждаться… а я правда не могу. Я, как дебил, жду, мол, а что дальше? Ну и когда я обосрусь так, что мы разругаемся? Или он догадается, что я… ну такое себе? Ай! — Тема схватился за лоб. — Звонко получилось, — усмехнулся Глеб и тут же добавил. — Хуйню несешь. Это не про любовь. Это про твои комплексы. Вы ж адекватные. И говорящие. Чуешь, что жопа — ты скажи, оно попустит. Причем весьма вероятно, что жопа-то надуманная. Главное ж что, взрослый и крутой человек он ведь пойдет и скажет. Все обсудит и прояснит. А вот так сидеть и сиськи мять — любой дурак может. И ваще, — распределяя остатки геля по волосам Артема. — Любовь — она в глазах смотрящего. Я-то рад помочь, водолазку одолжить и всякое такое. Но ему понравился ты. Все, — хлопнул Тему по плечам. — Готово. Я — руки мыть. Едва Глеб вышел из комнаты, Нюта с довольной улыбкой кивнула на дверь, поправляя резинку от домашних штанов: — Ля какой. Мой. — Ага, — все так же растирая лоб. Не хватало, чтобы вылезла шишка или кожа покраснела. — Ну? Как я выгляжу? Тема встал со стула, поправил выглаженные брюки и покрутился на месте. — Ну? — Скучный, но очень приличный мальчик-зайчик, — пожала плечами Нюта.III
В такси ехали молча. Каждый отвернулся в свое окно. Вадим пару раз доставал телефон, чтобы поблагодарить Колю за приятный вечер, и что он в принципе смог с ними столько высидеть. Тема затаился, казалось, он перестал дышать еще на моменте, когда подали суп. «Или когда суп полностью пролился ему на брюки. Небо. Я впервые видел его таким испуганным. По-моему, я понял, что такое “испанский стыд” или как там принято говорить? Бедный». Они заранее договорились, что остаток вечера проведут у Вадима дома. Сперва это воспринималось как приятное дополнение, теперь — как необходимость. «Надо все обсудить, но сначала отмыть его». — Тапки-руки, — как обычно скомандовал Вадим, когда они вошли в квартиру. — И брюки тоже снимай. — Ты так соскучился по мне? — вяло отшутился Тема, отворачиваясь. — Очень смешно. Может быть ожог. Иди, а я принесу тебе свои домашние штаны. Видно, что Тема собирался что-то ответить, но лишь молча влез в заготовленные тапки и скрылся в ванной комнате. «Его полотенце… а нет, оно там уже висит. Чудно». Как бы Вадим ни ворчал, но он довольно быстро подстроил быт и под второго человека. Обзавелся посудой, зубной щеткой, подстаканником для щетки, полотенцем, расческой. Все покупал сам, не потому что он не доверял Теме, а просто через процесс подготовки лучше чувствовались перемены. Ну и ответственность тоже, безусловно. Вадим прекрасно понимал, что розовая поволока рано или поздно спадет, случатся первые споры-ссоры, он не строил иллюзий, но то, что проблемы грянут на этапе знакомства с Колей, с человеком, которого обожают и не стесняются абсолютно все, Вадим не ожидал. «Так. Что мне ему сказать? Чтобы по делу, но не грубо и не высокомерно. Знаю, за мной такое водится, когда я волнуюсь». Самым оптимальным показалось невразумительное и очевидное: — Что-то случилось? — Да все пучком, — неуверенно соврал Тема, влезая в фланелевые штаны. «Ему бы их подвернуть, с волочащимися по полу штанинами он совсем затрапезный». — А если серьезно? Ты был сам не свой. — Да ты знаешь, я криворукий... — Дело не в криворукости. Ты изначально вел себя странно. Одежда, прическа, щетина. Ты даже говорил не как обычно. Артем, я бы и слова тебе не сказал, если бы тебе самому было от себя комфортно. Но это же не так. Тема неловко попереминался с ноги на ногу, незаметно — а на деле заметно и очень — стараясь вернуть уложенным назад волосам прежний вид. — Я... Знаю, это звучит тупо... Слушай, я облажался. Мне жаль. Обещаю, больше такое не повторится и... — Артем, стоп, — уверенно, но не строго перебил его Вадим, протянул руку. — Давай. Пойдем на диван. Я не злюсь, извиняться не стоит. Но если тебе так спокойнее, я не злюсь. От соприкосновения их ладоней Тема ненадолго расслабился, как и всегда, он погладил костяшки фаланг Вадима большим пальцем. Ничем не примечательный жест, но после него и Вадиму будто полегчало. «Хотя я и не расстроен. А что тогда я? Обеспокоен? Взволнован? Да, я волнуюсь за него. Это же нормально». — Короче, — Тема взял с дивана массивную подушку, прижал ее к себе. — Это тупо. Я просто... Ну знаешь, подумал. Не уверен, что «подумал» подходящее для меня слово... — Артем, меньше показного бичевания. — Прости-прости. Я, — поднял взгляд к потолку, оттараторил, словно сложный билет на экзамене. — Я хотел произвести впечатление. Ну, знаешь, я понравлюсь твоему брату, он меня одобрит, поддержит твой выбор и... Бля, я прекрасно понимаю, как это звучит. Но мне реально страшно, что в какой-то момент я тебе разонравлюсь. Типа да, это жизнь. Мы не знаем, что будет завтра, но а! — Тема подпрыгнул. — Меня бесит, что я в принципе допускаю мысль, что мы расстанемся. И это, если что, не твоя вина, это я со своими тараканами. В общем… ты имеешь полное право злиться, я обосрался и все испортил. Вадим чего-то подобного и ожидал. Уж больно перевоплощение Темы смотрелось демонстративно и оттого вдвойне неубедительно. «Что ж. По крайней мере я рад, что он в тот раз ограничился линзами. Иначе бы я бы перепугался. Интересно будет потом узнать впечатления Коли. Ладно, это потом», — Вадим приблизился к Теме и, выдержав паузу в пару секунд, уточнил: — А ты в своих страшных фантазиях уже придумал, из-за чего мы расстанемся? Тот криво усмехнулся: — Ну… да. — И из-за чего же? — Из-за того, что я гик, мелкий и без карьеры, из-за того, что юмор у меня дурацкий… наверное. — Артем. Ты же понимаешь, что я начал встречаться с тобой, зная, что ты младше меня, что ты студент с небольшой подработкой, с не всегда искрометными шутками и что ты вот это слово, значение которого я не помню… — Это значит, что я люблю игры, фэнтези, фантастику и «Лего». — Чудесно. Я все это про тебя уже знаю. Нелогично с моей стороны было бы строить отношения с тобой, зная все эти качества, а потом из-за них же отношения и заканчивать. — Но!.. — Это первое. Теперь второе. Я очень хорошо отношусь к своему брату, да, мы разные. И это отражается на наших вкусах. Например, Коле нравятся только женщины. Поэтому наши критерии в выборе пары тоже отличаются. Но мы уважаем вкусы друг друга. Поэтому я не буду лезть к нему с советами, а он не будет так поступать со мной. Допустим, ты ему не понравился. И что? Он знает, что ты мне дорог. Настолько, что ты, считай, первый мой партнер, которого я официально показал. Естественно, Тема зацепился за последнюю фразу. С волнением заглянул Вадиму в лицо: — Правда? Обалдеть. Я не знал… Бля, а я так облажался. — Вообрази, как бы ты облажался, зная эту информацию. Предлагаю сделать так. Я напишу Коле письмо с кратким, очень обтекаемым объяснением. Мы встретимся с ним еще раз. Но. Позже. Когда ты будешь готов. Ладно? Тема смущенно пожал плечами. Поправил очки. Тоже приятный жест, Вадим вспомнил себя в его возрасте. Определенно, у них сложились разные наборы страхов. Вадим в двадцать один год боялся, что Ян заявится домой пьяным. «И даже тогда я волновался, что останусь один. Никому не нужный, никчемный. Нет. Здорово, что у нас все так по-разному. Я не хочу, чтобы с Артемом случилось что-то плохое. Или чтобы ему было некомфортно со мной. Он славный и не заслуживает того, чтобы быть несчастным. А я, — собственноручно разлохматив остатки Теминой прически. — Получается, уже счастлив». — Вадим. — М? — Прости, что я вот такой дурак. Я постараюсь исправиться. — О, не утруждай себя. С возрастом это не проходит. И я этому очень рад. Тема шумно шмыгнул носом, качнулся навстречу Вадиму: — Я тебя сейчас поцелую. — Я на это рассчитывал. — Поцелую и сделаю все, что попросишь. — Вот как, — Вадим аккуратно щелкнул его по носу. — Что ж, я очень надеюсь. Но сегодня только руками, договорились? «Не слишком ли я высокомерен с ним? Да, я старше, опытнее. Но он же не считает, что я умаляю его волнения? Фу. Пафосно. Надо найти психолога. Но для начала попросить Артема взять отпуск на время экзаменов. Я... Так хочу. Да, определенно. Я хочу его беречь и ухаживать за ним. Так ведь строятся нормальные отношения? Что ж... Мне нравится». Вообще нравилось многое. И с каждым днем поводов для радости открывалось все больше. Например, сегодня Вадим поймал себя на том, что ему нравилось вот так любоваться Темой снизу вверх, наблюдать за его усердием, за тем, как смешно разлетаются его волосы, как он хмурится и обкусывает нижнюю губу. «Нелепый», — Вадим потянулся поправить сбившуюся на сторону светлую челку, но в последний момент его ладонь соскользнула на щеку Темы. — Колючий, — обхватил за шею. — Прости, я побреюсь. — Все в порядке. Лучше подними меня. Не то чтобы секс сидя был шибко удобным, но так хотя бы получалось прижимать Тему к груди, трепать по затылку и как бы невзначай касаться горячих ушей. Тема пыхтел, смущенно тянулся к рукам, сквозь тяжелое дыхание спрашивал всякое невпопад: — Тебе хорошо? — или. — Ты не устал? — а еще. — Как ты хочешь? Вадим улыбался, а сам думал, чего он, собственно, хотел?.. Обнимать, целовать, шептать глупую чушь или спрятать Тему ото всех, сделав безоговорочно своим. Ну и как о таком просить? Произнеси он что-то из этого вслух, оно бы тут же потеряло бы свой шарм, стало бы пошловато-наигранным. Поэтому Вадим молчал, но делал все, что ему вздумалось, и изредка вздрагивал, когда Тема оставлял на его теле влажные следы от поцелуев. И когда гладил. И когда сжимал пальцы на члене, чуть задевал головку. В глазах двоилось, троилось, четверилось, а когда Вадим кое-как сосредотачивался, напоминая себе, где он и что, то тут же напарывался на полупьяный взгляд. «Он же не пил совсем, чего тогда?..» — Все в порядке? — В полном, — заторможенно ответил Тема, опять утыкаясь носом Вадиму в грудь. — Ты нереально красивый. И любимый. От подобных слов спина сама распрямлялась, включалась осанка, переставало волновать то, что в комнате не полностью погашен свет, а запала хватало еще минимум на полчаса. После было приятно лежать рядом, осознавать себя привлекательным и нужным, а главное благодарным. Вслух благодарить, правда, пока не получалось, поэтому Вадим ограничивался прикосновениями. — Я дам тебе завтра станок, побреешься. — Да? А мне кажется, что со щетиной мне неплохо. — Тебе кажется. — Вот как, — рассмеялся Тема и совершенно привычно обнял Вадима. — Спасибо. — За что? Что не оценил твоих экспериментов со стилем? — И за это тоже. Просто... За то, что ты есть. За то, что ты такой умный... — Вот это сразу нет. Я всего-навсего опытнее. Ну, что касается плохих свиданий и конфузов в отношениях, — уловив перемену в лице, спросил. — Прости, тебе неприятно? — Нет, скорее тревожно. — Опять? Артем, мы же все обсудили. — Не-не, я не про разницу в возрасте и не про то, что ты меня бросишь. Просто, ну... Я прекрасно понимаю, что у тебя до меня были мужчины. И это нормально. Серьезно. Но... когда думаю, что тебя кто-то задевал или огорчал, то злюсь. Глупо? — Весьма. — Ну, вот. А потом я думаю, что могу оказаться на их месте и тоже... Ну, знаешь. Навредить тебе. — Ха. Я бы посмотрел на это. — Я серьезно. — Артем, я тоже серьезен, — заверил Вадим и перекатился на бок, высвобождаясь из объятий, не оттого что ему надоело, а потому что в момент разговора он любил смотреть в глаза. — Если я пойму, что мне некомфортно, я тебя поправлю. Мне самому интересно, куда эти отношения нас заведут, но бросать все на середине и тем более в самом начале я не собираюсь. Тема замер, затаив дыхание. Без очков он держался по-другому, нелепее, что ли? «Наверное, дело в зрении. Надо спросить, какой у него минус». — Значит, я не... Не хуже твоих прошлых партнеров? — Да Господи! Артем, что ты заладил «мужчины», «партнеры»!.. До тебя у меня был один опыт отношений и поверь, быть лучше в сравнении с ним — проще простого. В зрачках Темы мелькнула искра задора, он подполз поближе, заворачиваясь в одеяло. — Погоди. Получается, я у тебя... Второй? Обалдеть! — Артем, опыт отношений — второй, сексуальных партнеров у меня за жизнь было больше, чем два. Нет. Говорить не буду. Это неприлично. — Но я же тебе сказал! Ладно прости-прости, только не хмурься, я замолчал. Видишь, я могу иногда и без слов понимать, — осторожно подобрался поближе к Вадиму, прислонился к нему лохматой, чуть влажной от пота головой. — Я дурак, да? — Повторюсь, весьма. — И тебе это нравится, — все так же широко улыбаясь. — Сейчас мне бы понравилось, если бы ты помолчал. Тема вывернулся из одеяльного кокона и коротко прижался к губам Вадима, так просто и обезоруживающе-свойски, что и ворчать стало как-то неудобно. — У меня есть идея получше. Давай ты сходишь в душ, а я пока перестелю кровать. Потом тоже, разумеется, помоюсь, начищу зубы и мы ляжем спать в чистое. Так тебе еще больше нравится, да?IV
Тема проснулся, когда за окном сквозь покрытые снегом и льдом ветки вовсю светило февральское солнце уже по-весеннему мягко, так что можно было подставлять его лучам спину, плечи, бока. Лениво ворочался, вдыхая запах ополаскивателя для белья и аромат «Саважа», давным-давно окутавшего квартиру и впитавшегося в стены. «Точно!» — Тема нащупал на прикроватной тумбе очки, побежал за сумкой, валявшейся в прихожей. «Бля. Тапки». Выудил их из-под кровати. «Бля. Зубы». Шаркая, потому что правый тапок загнулся и по-дурацки соскальзывал со стопы, юркнул в ванную, краем уха выцепил, как на кухне в турке закипает кофе. Равномерному бурлению вторили ритмичные удары ножом. «Когда-нибудь я научусь вставать раньше него. Обязательно». Странно, но ощущение тревоги пропало, как бы Тема ни старался, прокручивая воспоминания вчерашнего дня, ничего, кроме смеха они не вызывали. Ясное дело, поводов бояться и творить с испугу всякую фигню предстояло немало, но сейчас, стоя перед зеркалом в штанах Вадима и с зубной щеткой, купленной им же, Тема просто радовался. — Доброе утро! — Добрый… нет. Ты успел, еще три минуты у нас утро. — У тебя офигенно спится, — признался Тема, усаживаясь напротив своей чашки, сумку осторожно повесил на спинку стула. — Прям вах. — Лестно слышать. Но ты по будням высыпаешься? — Куда? Прости-прости. Все в порядке. Я на финишной прямой по диплому, к госам я готов. Надо просто дотянуть и не сдохнуть. — М. Звучит правда просто, — Вадим поставил перед ним тарелки с омлетом и салатом. — Будь добр, съешь все овощи. Нельзя питаться одними углеводами. О. В качестве утешения. Погоди. Он предупредительно взмахнул рукой, невероятно красиво оголилось запястье из-под домашнего свитера. Тема загляделся, подперев подбородок кулаком, принялся наблюдать, как Вадим доставал новые парные тарелки, открывал холодильник. «Я ведь привыкну. К такому вот… быту». На столе возникли два кусочка пирога с аккуратно выложенными сверху карамелизированными кусочками фруктов. — Вот. Это грушевый тарт. Довольно недурной. Купил нам вчера. Так салат кажется менее страшным? — А-ага, — заторможено отозвался Тема, смаргивая тихий восторг. «Черт возьми, я хочу к этому привыкнуть». — Я, правда, забыл спросить, любишь ли ты грушу. — Обожаю, — выпалил Тема с четким осознанием, что он это не про грушу. — Я тоже. Тебе кое-что принес. Знаю, это по-детски, но мне очень надо было отметиться, — он вытащил из сумки упаковку «Эйфории Мен» от «Кельвин Кляйн». — В-вот. С Днем Святого Валентина. Ну… наступающим.