Убийственный цветок

      Еле слышимый звук кардиомонитора пробивался в сознание, как будто сквозь плотный слой ваты в ушах, глаза слипались, словно кто-то стягивал веки невидимыми нитями, и были уже практически закрыты, мысли не формировались, в ноющей от слабой боли голове было попросту пусто, а руки медленно опускались всё ниже, пока тыльная сторона ладони не коснулась какого-то органа.       Китай дёрнулся на месте и открыл глаза, резко подняв руки в воздух. Он чуть не уснул прямо за операционным столом, прямо в тот момент, когда важна максимальная концентрация. Хотя, когда ты работаешь на открытой брюшной полости, концентрация важна всё время. КНР посмотрел на медсестру, которой уже надоела эта низкая работоспособность врача, неловко улыбнулся ей одним краем рта, что всё равно было не видно из-за маски на его лице, и опустил взгляд на свои руки в перчатках, заляпанных кровью. Половина работы уже позади, осталось всего ничего, точнее, вторая такая же половина.       Как только Китайская республика выполнил свою главную задачу - провести пересадку почки, все второстепенные он оставил на медсестру, ведь побоялся наделать глупостей во время его не самого лучшего состояния. Психолог мог бы сейчас мысленно поругать самого себя за такую непредусмотрительность, КНДР за его… Нет, всё же поругать только себя. Но не было сил даже на это.       Народной республике следовало бы составить список дел на сегодня, чтобы не отклоняться от курса и ничего не забыть. Когда он вернулся в свой кабинет, он это и сделал - набросал карандашом все дела на этот рабочий день, пользуясь всевозможными сокращениями, а для некоторых особо важных пунктов обозначив приблизительное время, во сколько это нужно сделать.       Целеустремлённо, насколько это было возможно в его состоянии, собираясь приступить к выполнению своего списка, хирург закрыл дверь своего кабинета и сделал пару шагов в сторону от неё, однако был остановлен запыхавшейся медсестрой. Она же помогала ему проводить операцию сегодня утром.       — КНР, мы провели рентген пациенту, которого ты оперировал, и в нём остался зажим. Нужно срочно вытащить его! — делая паузы, чтобы отдышаться, протараторила девушка.       — Что? — переспросил Китай, так как не мог поверить в то, что ошибся.       — Железный зажим внутри живота пациента, надо провести операцию повторно, чтобы достать его. И лучше сделать это как можно быстрее. Пойдём.       КНР убрал лист бумаги с пунктами, которые явно придётся отложить, в карман халата и быстрым шагом пошёл за медсестрой, исправлять свою ошибку. Вот сейчас у него точно есть силы на то, чтобы мысленно поругать себя, правда, теперь за невнимательность.

***

      Наконец стянув с влажных рук окровавленные резиновые перчатки и отправив их в утиль, врач облегчённо выдохнул. Он исправил свою ошибку и похоже, что не наделал новых, по крайней мере пока что. Однако стоило ему лишь предположить, что всё позади и он может вернуться к своим прямым обязанностям, как увидел того, кого не хотел бы видеть никогда, а особенно сейчас. Про себя молясь, даже сам не зная кому, чтобы главврач просто прошёл мимо, Китайская республика развернулся и хотел самостоятельно уйти в противоположном направлении, но столь неприятная ему персона окликнула его по имени. Пришлось остановиться и, не поворачиваясь на голос, простоять добрых 3 секунды, пока Индия не подошёл сам.       — Не думал уж, что "самый лучший хирург" способен так глупо ошибиться, — только начал говорить Бхарат, а психолог уже был готов расчленить его прямо здесь, однако главврач вовремя продолжил свою речь более мягким тоном. — Может что-то случилось? Такого ещё никогда не было.       — Человеческий фактор. Рано или поздно подобное бы произошло, — невозмутимо ответил Народная республика. — Я уже всё исправил. Или ты всё равно хочешь пригрозить мне сокращением зарплаты?       — Только если бы эта часть твоей зарплаты прибавилась к моей, но в любом случае нет. Если тебе нездоровится, ты не должен приходить на работу в таком состоянии. Ты же работаешь с людскими жизнями! Что же было бы, если бы мы не проводили рентген после каждой операции?       — Со мной всё в порядке, не надо разводить панику. Я всего лишь ошибся, всего лишь один раз. Никто не умрёт, если ты просто позволишь мне идти и дальше делать мою работу. Да и тебе не помешало бы заняться своей. У тебя же её наверняка очень много, раз ты вместо того, чтобы следить за её выполнением, следишь за тем, как я выполняю свою.       — Ладно, хорошо. Надеюсь, никто и правда не умрёт, — вздохнул Индия.       — Я-то точно не дам никому умереть. Кстати, будь добр, скажи, сколько времени? Я совсем потерял его счёт.       — Сейчас 2 часа, 47 минут, — глянув на часы на мобильном, ответил главврач.       — Твою мать, — тихо ругнулся хирург, ведь он должен был ещё полчаса назад вколоть Канаде новый антибиотик. — Мне нужно приступить к работе и тебе советую.       С этими словами Китай обошёл коллегу и в спешке направился к палате пациента, Бхарат лишь проводил его недоверчивым взглядом. Предыдущий вариант антибиотика вызвал негативные побочные эффекты из-за того, что на его состав у офицера была аллергия, поэтому КНР принял решение заменить тот препарат на цефазолин, иначе, если продолжать колоть первое лекарство, могут возникнуть осложнения похуже тех, из-за которых Канаде вообще понадобились антибиотики после операции по извлечению пули.       Спать хотелось жутко, врач даже стал немного жалеть, что соврал Индии и не отправился домой. Отоспался бы нужное время, а потом отработал бы сверхурочно, но нет, ему же нужен расчётный лист с циферкой побольше. А ведь сверхурочно его и так заставят отработать, правда, в роли патологоанатома и без прибавки.       Китайская республика помнил, что оставлял цефазолин вместе с другими лекарствами рядом с койкой пациента, так что волноваться об этом не приходилось. Ему предстояло только зайти, взять препарат и сделать инъекцию, приправляя это милым диалогом с больным полицейским и изображая таким образом заботу. Не так уж и много действий, но в его состоянии запутаться достаточно легко. Психолог принял решение, что ему стоит сейчас больше внимания уделять тому, как он показывает эмоции, в противном случае, если он не доработает, Канада может что-то заподозрить и закрыться, а ведь это его единственный поставщик секретной для обычных людей информации, которая будет крайне полезна для того, чтобы продолжать свою преступную деятельность с той же регулярностью, но более незаметно.       За своими рассуждениями Народная республика не заметил, как стоял уже практически вплотную к двери, ведущей в нужную ему палату. Вместе с чувством сонливости где-то глубоко внутри проснулось шестое чувство, которое подсказывало, что приходить на работу после бессонной ночи было крайне плохим решением. Будучи абсолютно не суеверным, хирург отбросил подобную околесицу куда подальше и открыл дверь. Его встретил внимательный взгляд голубых глаз, прикрытых огненно-рыжей чёлкой, которая, к тому же, слегка завивалась.       — Здравствуйте, док! — как всегда доброжелательно поприветствовал своего врача офицер и в сотый раз за неделю спросил. — А я скоро буду здоров?       — И тебе добрый день. Зависит от того, сделаю ли я тебе укол, — ответил Китай и слабо улыбнулся, обрабатывая руки и одевая стерильные перчатки. — Но ты быстро идёшь на поправку, так что, думаю, скоро.       — Отлично. Мне так не терпится вернуться в строй и помогать Аме ловить плохих парней, — Канада изобразил, будто держит пистолет, который заменяла одна из кистей, и стреляет из него в невидимых преступников, усмехнувшись. Его ребячество забавляло, учитывая, что возраст у него не детский, особенно учитывая, что он на больничной койке.       — Ты и вернёшься, и обязательно поможешь своему брату, но в первую очередь твоё здоровье. Я выпишу тебя только тогда, когда буду полностью уверен в том, что с тобой всё в порядке, — общаясь с пациентом, больше, как с ребёнком, и при этом стараясь полностью скрыть своё отвращение к этому, КНР стал смешивать порошок с водой, чтобы сделать раствор для инъекции.       — Я понял. А вы, случайно, не знаете, как он там? Он давно не навещал меня, я даже не смыслю почему, — опустив взгляд в одеяло, спросил полицейский менее весёлым тоном.       — Он наверняка занят. Ловить «плохих парней» явно не лёгкое занятие, — слегка передразнив тоном голоса выражение, которое использовал в своей речи Канада, рассудительно ответил врач и стал искать стерильный шприц, взбалтывая раствор в колбе, чтобы все его составляющие перемешались до однородной жидкости.       — Вы правы, — кивнул офицер и стал ожидать укола, слегка почёсывая руку.       Китайская республика достал из ящика железного столика, на котором лежали лекарства, запакованный одноразовый шприц, снял с него шелестящую упаковку, одел иглу на подыгольный конус и обнажил её от защитного колпачка. Он взглянул на раствор, получившийся в сосуде, и стал набирать его в цилиндр через иглу, закрыв глаза. Психолог резко открыл глаза спустя пару секунд, которые как будто длились дольше остальных, и поймал себя на мысли, что чуть не уснул, снова. Шприц по неосторожности был заполнен лекарством практически до краёв. Народная республика снизил дозировку в цилиндре до нужной, вернув раствор обратно в пузырёк лёгким нажатием на упор штока. Он медленно провёл кончиком иглы по краю колбы и поставил её на стол, дёрнув нижним веком, когда услышал звонкий стук прочного стекла о железо.       Хирург поменял иглу на новую, более чистую, натянул жгут на плечо пациента и уже был готов совершить очередную непрофессиональную ошибку за сегодня, но вовремя вспомнил о том, что надо продезинфицировать место, прежде чем просто взять и уколоть, пусть игла и была стерильной. Он сделал вид, будто с самого начала хотел так сделать, и неспеша повернулся обратно к столу с различными препаратами, из ящика которого достал спиртовую салфетку, упаковку которой максимально осторожно вскрыл с помощью зубов, так как другая рука была занята шприцом, затем всё той же одной рукой отделил саму салфетку от её упаковки. Последняя осталась лежать на столе, ожидая, пока их выкинут, вместе с кусочком, который находился в зубах Китая при открытии.       — Только спокойно, не дёргайся. Это же не первый твой укол, — сказал КНР более хладнокровным тоном, чем должен был, когда рука полицейского дрогнула после прикосновения к ней влажной салфетки.       — Простите, это от холода, — объяснился Канада.       Врач молча приставил иглу к коже на локтевом суставе, сквозь которую виднелись синие вены, то ли с зеленоватым, то ли с фиолетовым оттенком, и чуть надвил. Тёмная кровь брызнула в раствор внутри цилиндра шприца и изогнулась в нём причудливым узором, напоминающим корни растения. Китайская республика снял жгут с руки пациента и стал медленно вводить антибиотик в его кровь.       — Цефазолин нужно вводить крайне не спеша, так что не волнуйся, — заверил офицера психолог, заметив его удивлённый взгляд на медленно опускающийся вниз поршень шприца.       — Я не волнуюсь, просто непривычно, — спокойно ответил Канада и поднял глаза на белый потолок, такого особенного оттенка, которым обладают только медучреждения.       Закончив с введением в вену препарата, Народная республика аккуратно вынул шприц и прикрыл место укола заранее приготовленной стерильной салфеткой, правда, полностью сухой в отличии от предыдущей, и чуть надавил, чтобы отложить шприц, взять бинт и крепко зафиксировать им салфетку на руке, защищая от потери лишней крови. Он снял перчатки и стал делать небольшую уборку на столе с препаратами, очищая его от пустых упаковок, а с одноразового шприца снял иглу и выкинул их раздельно. Обе иглы, естественно, были в своих защитных колпачках.       — Как ты себя чувствуешь? Не было никакого дискомфорта в последнее время? — по большей части для приличия спросил хирург.       — Нет, правда, всё иногда чешется, — сказал полицейский, сам не замечая, как расчёсывает кисть руки.       — Это аллергическая реакция на предыдущий антибиотик, не волнуйся, скоро пройдёт. Только не поддавайся этому и не чеши слишком сильно или часто, иначе будет вероятность того, что ты задержишься на подольше из-за инфекции кожного покрова, — истолковал Китай, закрывая колбу с раствором крышкой и невзначай прочитал название порошка, из которого делал раствор, красующееся крупным шрифтом на глянцевой наклейке на стекле.       Это был не цефазолин…       КНР сразу проснулся, а его глаза стали, как бы выразился его товарищ СССР, по пять копеек. Врач около полуминуты таращился на стеклянный сосуд. Он же не мог дать пациенту тот самый антибиотик, на который у того аллергия? Не мог же перепутать два абсолютно одинаковых по внешнему виду препарата? Не мог же так глупо ошибиться? А ведь, если врач всё-таки дал антибиотик в той пропорции, которая рассчитана на цефазолин, то по организму Канады прямо сейчас по венам расползается критически большая доза аллергена, вместе с кровью добираясь до внутренних органов. Если ничего не сделать сейчас, есть все шансы того, что офицер получит передозировку и закончится это крайне печально для всех, так как может сказаться не только на коже, но и на органах, и даже на психике.       Китайская республика вышел из оцепенения, поставил колбу на стол и не мог решиться на то, чтобы сделать хоть что-то. Он не обладает нужными навыками и квалификацией, чтобы сделать сложные процедуры по выведению из крови пациента лекарства, быстро превратившегося в яд, а если он попросит помощи, то для него это может быть билетиком на вылет со своего рабочего места, ведь так крупно облажаться это надо уметь. Однако бездействие в этой ситуации будет худшим вариантом, поэтому психолог попросил Канаду подождать и вышел из палаты. Здесь его отрешённость от общего коллектива сыграла свою роль, он банально не знал, к кому может обратиться по подобному вопросу.       Пришлось немного побегать, но Народная республика сумел найти нужного человека в кратчайшие сроки и объяснить ему всю ситуацию, а также привести его в палату полицейского. Последнего стало тошнить спустя где-то секунд 10 после того, как медработники вошли в его комнату, а после того, как к этому делу подключилось ещё несколько врачей, пациента настигли и судороги. Передозировка наступила куда раньше, чем планировалось. Предстояло сделать несколько процедур, чтобы очистить кровь и весь организм от антибиотиков.       Хирург только следил за всем происходящим какое-то время, а затем и вовсе ушёл, то ли чтобы не мешать, то ли чтобы на него не обращали внимания и забыли сделать выговор. После того, что он устроил, а тем более после такой шумихи вокруг этого, нагоняй должен быть точно и это явно будет что-то пожёстче устного замечания. Однако его план остаться незамеченным был обречен на провал с самого начала, так как в персонале их больницы такой кадр, как Индия, существует видимо только ради того, чтобы делать выговоры Китаю. Последний просто встал на месте, как только увидел главврача, явно идущего к нему, и склонил голову на бок, устало вздохнув. Каким образом эта новость успела дойти даже до него? Кто-то из коллег об этом позаботился?       — КНР, как это вышло?! — Бхарат начал диалог сразу с повышенного тона голоса.       — Я.. не знаю, — врач ссутулился и опустил голову, выдавая желание уснуть за чувство стыда.       — Тебе плохо? Ты болен или что похуже? Может мне стоит ввести обязательную проверку на трезвость каждого сотрудника по утрам? Это же что-то большее, чем случайность, разве нет? — Индия сложил руки на груди.       — Да, ты прав. Я трезв, просто не выспался. Моя вина, что пришёл в таком состоянии, — всё-таки признался КНР, иначе мог бы получить исход похуже.       — Ну, и что же помешало тебе поспать?       — Слишком много работы было в последнее время, сроки поджимали и пришлось уделить работе одну бессонную ночь.       Главврач замолчал, слегка наклонив голову, с застывшим на лице негодованием, а потом осмотрел всего Китайскую республику с ног до головы и тяжело выдохнул, помотав головой и начав говорить спокойнее: — Тебе лучше пойти домой и отдохнуть. Разрешить тебе продолжать работать в таком состоянии сравни с разрешением убивать людей. Я прослежу за тем, чтобы о твоём пациенте позаботились, насчёт остальных твоих обязанностей ничего обещать не буду. Отработаешь сам потом эти рабочие часы, и полная твоя зарплата сохраниться. Но только не в таком состоянии, ни в коем случае, никогда больше. В следующий раз не прощу этой халатности так просто.       Психолог мог ожидать чего угодно, но никак не этого. Чего угодно: позорного увольнения, сокращения зарплаты, понижения в должности или на худой конец хотя бы того, что его будут отчитывать, долго и самыми некрасивыми словами, но абсолютно не того, что его грехи так легко отпустят, а его самого отправят домой. Он был худшего мнения о своём начальнике и не мог поверить в сказанное им, поэтому промолчал.       — А ещё, лучше выпей кофе на дорогу, если ты на собственном автомобиле. Заменить тебя будет просто, но дорого, так что мне не нужно, чтобы ты ещё и попал в аварию, — добавил Бхарат к своим словам.       — Ладно, значит, я могу прямо сейчас уйти? — решил уточнить Народная республика.       — Да и побыстрее, пока я не передумал.       Хирург хмыкнул и, сказав негромкое «Спасибо», чтобы не дать Индии даже повода передумать, ушёл собирать свои вещи. Предложение главврача выпить кофе на дорогу было целиком и полностью проигнорировано, потому что кофе как такового тут не было. Если речь шла о дешёвом кофе из автомата, то это даже нельзя считать за кофе. По мнению Китая, кофеином там даже не пахнет. Эта жидкая субстанция в бумажном стакане не способна взбодрить и хоть как-то помочь ему не уснуть за рулём. Зато сегодняшний день способен сделать это, как и мысленные вопросы по поводу того, что же там с Канадой? И что же будет с самим КНР, если офицеру не смогут помочь? США его прикончит, это можно было предполагать с уверенностью.       США… Этот полицейский не навещал дорогого ему брата долгое время. Могло ли с ним что-то случиться? Какой-то агрессивный преступник всё-таки добрался до него? Даже если и так, такой исход будет достаточно невыгодным для врача. Он уже втёрся в доверие к этому представителю закона, а того, кого в случае смерти Америки назначат вести дело о регулярных пропажах, происходящих по вине каннибала, последний может вовсе не знать в лицо или хуже, казаться ему подозрительным и неприятным человеком.       Китайская республика старался находить золотую середину между тем, чтобы внимательно следить за дорогой и думать, много думать, чтобы не давать себе хотеть спать. Когда мысли о лейтенанте полиции закончились, психолог позволил вернуться в его голову мыслям о том, кто терзал его сознание и душу практически весь день. Этот и предыдущий, и в позапрошлый, и даже в позапозапрошлый, каждый день, каждой недели, начиная с того дня, как появился в его жизни и стал неотъемлемой её частью. Мыслям о КНДР. О том, какого ему часами сидеть в одиночестве, о том, не слишком ли сильно расслабился и доверился студенту Народная республика, о том, способен ли в конечном итоге хирург на убийство своего "ягнёнка", а Демократическая республика на побег из лап "хищника".       Китай доехал до своего дома без происшествий, но не мог гарантировать того, что весь оставшийся день пройдёт так же спокойно. Он закрыл машину на ключ и подошёл к порогу своего дома, не торопясь открывать входную дверь из-за усталости, а может и не совсем из-за неё. В любом случае, постояв на крыльце около минуты, КНР вставил ключ в замочную скважину и провернул, отпирая дверь. Открыв её и шагнув в прихожую, врач запер входную дверь изнутри и, сняв обувь, прошёл по коридору, попутно снимая куртку и вешая её на уготовленное ей место.       — Север, я дома, — достаточно громко, чтобы было слышно даже на втором этаже, сказал Китайская республика и заглянул на кухню, где застал Корею, который не успел ничего ответить, за непривычным для него занятием и спросил. — Ты что, готовил?       — Привет, да. А что-о, нельзя было? — в ответ спросил Северный, протянув слово «что» с неловкой улыбкой, перетекающей с нервную, на лице.       — Я не ожидал, что у тебя хватит смелости на это, — зловеще начал говорить психолог, но упрекать астматика не стал. — Но тебе всё же повезло, я как раз хотел сказать, что слишком устал, чтобы готовить сегодня. Народная республика собирался сразу направиться в спальню, как только вернётся домой, однако его заинтересовал внезапно возникший вопрос, поэтому подошёл к плите, у которой стоял Северная Корея и сверху заглянул в бурлящую воду внутри кастрюли. — И что же ты придумал готовить?       — Рис. Это единственное, до чего я смог дотянуться на верхней полке и что я при этом умею готовить, — успокоившись от осознания того факта, что хирург не злиться, сказал КНДР. — Что сегодня такого случилось?       — Ты уже забыл, что я не спал всю ночь? Вот из-за этого я наделал ошибок на работе и меня отправили отсыпаться, но я уже не смогу уснуть, пока не проконтролирую твою готовку, потому что, если ты переваришь рис, меня хватит инфаркт.       — Я и сам могу справиться с этим, не беспокойся.       — Хорошо, скажи, ты хотя бы посолил его?       Студент замолчал и сглотнул, отведя взгляд расширившихся глаз в сторону.       — Понятно, — вздохнул Китай и потянулся к солонке, а заодно и к другим баночкам со специями, чтобы добавить их в воду и придать ей немного вкуса.       — Ну, я как раз собирался, но ты опередил меня, — оправдывался Демократическая республика.       — Да, конечно, я так и понял, — с явным сарказмом ответил КНР и уже полез в холодильник и по другим полкам, чтобы начать готовить соус и параллельно нарезать овощи.       — Может я могу помочь? — спросил Корея, чтобы не выглядеть таким бесполезным, каким его считали всю жизнь.       — Уже достаточно помог, взбодрив меня, — думал отказаться от такого предложения врач и, вопреки своим словам, сказал обратное, — но, если хочешь, подмени меня здесь и режь всё, что я тут приготовил. Только тонко, будешь резать большими кусками - выгоню с кухни.       — Зачем всё это? Ты же сказал, что не будешь готовить, — недоумённо озвучил очередной вопрос Северный, приступив к нарезанию овощей с такой осторожностью, будто от этого зависит чья-то жизнь.       — Сказал, но твоя беспомощность в этой отрасли разбудила во мне желание готовить. Я не захотел спать, понимая, что ты будешь есть сухой, пресный и, вероятно, переваренный рис, — чем дольше Китайская республика говорил, тем сильнее на его лице было видно отвращение, оно было не к непутёвому повару, а к его отношению к пище.       — А ты не хочешь пообедать со мной?       — Скорее всего, нет, я закончу и сразу же пойду спать. Сколько минут назад закипела вода? Я надеюсь, ты засёк, — перемешивая готовящийся в отдельном небольшом ковшике соус, уточнил психолог.       — Минут 10 назад, я засекал.       — Хорошо, значит ещё 5 минут и хватит, — заключил Народная республика и прикрыл крышкой кастрюлю с рисом, от которой шли клубы горячего пара.       — Значит, не поешь со мной?       — Если так сильно хочешь, то хорошо, я отобедаю с тобой. Или ты так активно просишь меня о совместной трапезе, потому что надумал подсыпать мне яду?       — Никак нет, я просто уже привык принимать пищу в твоей компании и навряд ли смогу съесть хоть кусочек без тебя, — астматик покраснел, когда понял, насколько странными могли показаться его слова.       — Звучало искренне, так уж и быть, поверю, — сказал хирург, оценив взглядом прогресс Северной Кореи и качество его работы с ножом. — Вот бы ещё побыстрее и прекрасный из тебя был бы помощник.       — Я не привык готовить, особенно, когда кто-то устанавливает какие-либо рамки, извини, — негромко ответил КНДР, пожав плечами, и в его голосе звучало сожаление из-за того, что он недостаточно хорош.       — Не страшно. Страшно было бы, если и я бы не умел готовить. Мы бы мало того, что отравляли организм некачественной пищей, но и скорее всего уже болели бы чем-нибудь, так как мясо нужно уметь перед готовкой и употреблением обеззаразить. С чего ты вообще решил готовить сегодня? Подумал о том, что нужно успеть попробовать всё что можно, пока я не нарушил своё слово и не убил тебя?       — Не совсем из-за этого. Меня бы попросту замучила совесть, если бы всё время ты делал всю бытовую работу, вот я и решил избавить тебя от обязанности готовить сегодня.       — Из бытовых дел у тебя хорошо получается убираться. Мы с тобой похожи по уровню чистоплотности и меня… — Китай сделал паузу, пытаясь подобрать нужное слово, — радует то, что ты в некоторых моментах подстраиваешься под мой перфекционизм. Так что в случае чего, ты всегда можешь занять себя уборкой.       — Хорошо, буду знать. Это единственная моя польза для тебя?       — Хватит задавать так много вопросов. Тебе следовало посетить психолога раньше, если у тебя проблемы с самооценкой и тебе так нужно получить чьё-то признание, которое ты не получил от родителей.       Демократическая республика замолчал и уставился на деревянную доску, пестрящую множеством следов от лезвия ножа, поморгал глазами и, так ничего и не ответив, продолжил свою работу, осторожно водя ножом, надавливая и с хрустом отделяя полоски бледно-белого овоща друг от друга, затем собирая их вместе пальцами, чтобы продолжить резать их уже на кубики. Он завёл руку под очки и вытер глаз. В ту же секунду студент выронил нож из руки и зашипел, держась рукой за глаз, который стало сильно щипать.       — Что случилось? Что ты сделал? — встрепенулся КНР и посмотрел на Корею, а потом на доску, где тот резал. — Ну кто глаза после лука то трогает? Я твой мозг вроде от головы не успел отделить.       Несмотря на последующие после громких слов тихие, недовольные высказывания, которые Северный мог посчитать грубыми, врач аккуратно взял его за плечи и ровно поставил перед собой, после убрал его руки от лица, чтобы пальцем поднять его очки на макушку и самому осмотреть его глаза. Тот глаз, что был с белой склерой, покраснел, а оба они слезились после контакта с луковым соком.       — Дурачок ты… Сева, — уже более спокойным тоном сказал Китайская республика и усадил непутёвого повара, которого теперь полностью считал таковым, на стул.       Психолог взял салфетку, смочил её холодной водой и стал осторожно, но тщательно протирать её мягким краешком, сложенным вдвое, глаза астматика. Он вовсе снял с Северной Кореи очки и отложил их на стол, а затем поднял его со стула, когда посчитал, что ему стало полегче, и на всякий случай сопроводил до раковины, придерживая под руки.       — Сам должен справиться, промой глаза и будь повнимательнее, — вздохнул Народная республика и вернулся к своему занятию в виде приготовления позднего обеда, а может и раннего ужина.       — Спасибо, — тихо ответил КНДР и, догадавшись помыть руки, перед тем как снова трогать глаза, начал промывать их.       Хирург заменил студента и стал доделывать его работу, справившись с оставшейся её половиной куда быстрее, хоть она по объёму была даже больше. Он снял крышку с горячей кастрюли, в которой кипела вода с рисом, влажный пар вылетел из неё и устремился вверх. Китай перемешал крупу, взял небольшую горстку в ложку, отделив её от воды, и подул на неё, скосив взгляд на Демократическую республику, который уже закончил вымывать луковый сок из глаз и просто вытирал их от лишней влаги. КНР сделал шаг к нему и наклонился, некоторое время смотря за тем, как тот пытается привести свою возможность хоть немного видеть в порядок, чтобы потом задать риторический вопрос: — Тебе лучше? — и, не дожидаясь ответа, продолжить говорить. — Отлично, тогда попробуй. Как, по-твоему, готов? — он вопросительно посмотрел на Корею, поднеся ложку к его лицу.       Северный убрал руки от глаз и открыл их, размыто увидев перед собой врача. Он прищурился, но сдался и сказал: — Нет, я ничего не вижу. Можно мне для начала мои очки, пожалуйста?       — Да, точно, — вспомнил Китайская республика, одной рукой взял окуляры за мост и одел их на астматика.       Северная Корея поправил очки на лице, наклонился к ложке, которую психолог держал в руке, и осторожно попробовал рис, тяжело дыша сквозь зубы из-за того, что он был горячим, недолго помолчал, стараясь дать более точный ответ, и наконец произнёс: — Готов.       Его слова положили начало их совместной трапезе, проведённой в практической тишине, за исключением озвученного вслух восхищения КНДР от получившегося сытного и, что не менее важно, вкусного обеда. Соус сделал своё дело. Как и весь приём пищи в целом, он укрепил желание свалиться без сил на кровати и уснуть на весь оставшийся день, проспать всю ночь и потом всё равно перевести утренний будильник на 10 минут, чтобы дать себе поспать подольше, которое томилось в Народной республике долгое время. Было понятно, почему он поспешил закончить пиршество, поблагодарив студента за помощь, что последний расценил, как сарказм, покраснев от чувства стыда, и удалиться в спальню, на второй этаж.       Демократическая республика посидел в одиночестве какое-то время, довёл стол до девственной чистоты, помыл посуду, вытер влажной тряпкой все места, где они готовили, хотя, готовил по большей части только один из них. Время было не позднее, но на улице уже стоял мрак, одному сидеть на кухне становилось некомфортно, поэтому Корея взял свой блокнот с карандашом и, выключив везде свет, направился наверх, где, чуть не споткнувшись на лестнице в двух местах, на ощупь пробирался к спальне. Найди её было не сложно - из-под двери сочился рассеянный свет от настольной лампы. Хирургу не помешало уснуть ни открытое окно, ни горящий в полуметре лица свет.       Северный закрыл окно, потому что в комнате уже было более чем прохладно, и сел на другой край кровати, закутав стопы под плед, скомканный у ног, пытаясь так защититься от холода. Он откинул несколько листков блокнота и открыл чистый, сразу начав выводить на нём очередной портрет Китая, с очками это получалось намного лучше, чем без них. Теперь художник мог заметить те детали, которых не углядел раньше. Они были небольшими, но это не делало их менее важными для общей картины. Один только шрам на шее КНР не давал покоя, он был достаточно заметным даже до возвращения в жизнь астматика его очков, сейчас же нельзя было оторвать взгляд, до неприличного долго всматриваясь в следы разорванного покрова, гадая над их появлением. Он обязан спросить Китайскую республику об этом как-нибудь.       Опровергая собственные теории по поводу возникновения на коже врача такого занимательного дефекта, Северная Корея изъявил желанием прикоснуться к спящему, но всё же не стал. То ли побоялся разбудить, то ли просто побоялся. Невольно в голову закрались мысли о том, как же сейчас беспомощен и уязвим его похититель. КНДР может убить его и сбежать, да даже без причинения ему вреда, взять и уйти, доложить о случившемся в полицию и получить свою свободу. Но желанную ли свободу? Задаваясь этим вопросом, а следом за ним и множеством вытекающих, студент улёгся на кровати поудобнее и прикрыл глаза, совершенно забыв снять очки и закрыть блокнот с новым рисунком.       Нужен ли Корее Китай? А Китаю, нужен ли Корея? Однозначного ответа ни один из них не скажет, хотя, может, скажет, но этот ответ будет или чистой ложью, или гаданием на кофейной гуще. Абсолютная правда лишь в том, что им обоим сейчас нужен сон. Крепкий, как утренний кофе из натуральных зёрен, без молока и сахара, который не заменит никакая "жидкая субстанция в бумажном стакане".