Как Аказа хотел сделать Кёджуро демоном

             Утром девочки-помощницы, не дожидаясь наставления Аой, сменили футон в покоях Ренгоку, и через несколько минут сама Аой лично принесла завтрак с утренней дозой лекарств. По пути ей сообщили, что пациент отказался спать на нормальном, чистом футоне и провёл ночь на полу.       Девушка-целитель сразу заметила, что всегда жизнерадостный юноша подавлен. Малейшее изменение в состоянии раненого Столпа требовало незамедлительного внимания.       Да и в конце концов, что же могло такого случиться за одну ночь, ведь только вчера он отжимался на одной руке, никого не слушая?       — Господин Ренгоку, что случилось ночью с футоном? Возможно, Вы привыкли спать на более широком? Я могу послать купить любой другой.       — Нет нужды. Футон подходит.       Аой решительно нахмурилась.       — Тогда почему Вы спали на полу?       Юноша оторвался от приёма лекарств и прямо посмотрел на девушку. Вот сейчас отличный момент, чтобы сказать правду.       Но он уже обдумал ночью все возможные сценарии. В каждом из тех, где он говорил правду, кто-то умирал. Где-то больше, где-то меньше. Он лично готов был умереть хоть сейчас, сражаясь за свободу людей от демонов, но спасёт ли его смерть хоть кого-то? Нет. Значит, ему придётся скрыть правду и вести этот бой одному.       Всё же, если демон нарушит свои же условия, он точно так же сразится с ним. Исход предопределён: им все равно не выжить обоим. Будет сражение до смерти, рано или поздно.       — Я просто задумался.       И даже врать не пришлось.       Аой кивнула. Поверила. Значит, всё хорошо.       — Тогда, футон…?       Кёджуро ослепительно улыбнулся и вдохнул поглубже:       — На самом деле, я могу спать в самых разных условиях! — в своей любимой манере начал мечник.       — Нет, не надо в разных…       — На полу! Стоя! Сидя! Лёжа! И при любой температуре! — девушка всплеснула руками.       — Нельзя в любой! Нам нужно Вас вылечить!       — А могу и вообще не спать трое суток!       — О, боги…       — Поэтому для сна мне подойдёт что угодно!       — Вы тут завтракайте спокойно, я пойду…       — Аой!       — Да?! — уже на выходе подскочила девушка.       — Спасибо за твою заботу!       С такой улыбкой и пасмурный денёк станет теплее. Невольно она отражается на лицах всех, кто её видит, как сейчас отразилась и на Аой.       — Слушайтесь предписаний по лечению, и мы быстро поставим Вас на ноги!       — Хорошо!       Девушка ушла, оставив мечника наедине с завтраком. Аппетит отличный, улыбка сияет. Так держать! Он у них выздоровеет, как миленький!               * * *       — Как хорошо, что госпожа Кочо была в поместье, когда Вы прибыли, — с облегчением выдохнула Аой. — Я раньше никогда не сталкивалась с такими травмами глаза.       — Как и она.       Девушка медик аккуратно оттянула верхнее веко юноши и внимательно осмотрела покраснение.       Конечно, всё выглядело просто ужасно. Но могло быть и хуже: демон сломал кулаком лицевую кость, а сам глаз лишь слегка задет, и даже это «слегка» выглядело как ужасный кровоподтек. Разбитая янтарная радужка просто купалась в крови, даже несмотря на успокаивающие капли.       — Госпожа сделала надрез и выпустила лишнюю кровь. Иначе давление взорвало бы ещё больше сосудов, и Вы могли лишиться зрения. Хотя оно и без того пострадает.       Ренгоку смутно припомнил мелькание хаори цвета крыльев бабочки и чей-то сдавленный писк в стороне: Шинобу первым делом бросилась именно к глазу. Она понимала, что зрение слишком важно для мечника. Так же она знала, что воины могут пережимать сосуды, спасаясь от кровопотери, что в случае с глазом не было правильным решением. Зато спасло легкие.       — Она молодец!       — Вы слишком довольны для почти слепого на один глаз истребителя, — проворчала Аой, убирая снятые бинты на поднос. — Оставим ваш глаз открытым, если утром не будет воспаления, значит, заживает хорошо.       — Прекрасно! Насчёт тренировок!       — Запрещаю!!!       После строгих выговоров Аой и громкого смеха Ренгоку, они сошлись на том, что завтра девушка поможет определить допустимую грань в тренировках. Внутренне посмеиваясь, она планировала разрешить Ренгоку разминать пальцы.       Всё-таки Столпы сильно отличались от большей массы истребителей. Попадая в поместье бабочки, они не могли сидеть спокойно: кто-то гонял энергию по каналам тела, кто-то тянулся к оружию. Словно их неумолимо тянуло снова в бой нечто незримое. С содроганием сердца Аой понимала, что почти всегда это была неутихающая боль по тем, кого они потеряли из-за демонов.       Чтобы подсластить пилюлю для Ренгоку, Аой велела принести ему вечером один из лучших сортов чая, который можно было найти в городе.       * * *       — Судя по аромату, это красный Цзинь Цзюнь Мэй? — демон появился на том же месте, что и вчера, и столь же тихо. Несмотря на то, что Ренгоку ждал его и вслушивался, тот пришёл совершенно бесшумно.       — Предлагать не буду.       Разговаривать? Ладно. Но приветливости он уж точно не дождётся.       Послышался короткий смешок. По нему Кёджуро понял, что в этот раз демон разлегся не на его футоне, а на полу, ближе к стене.       Внезапно мечник резко обернулся. Демон вопросительно приподнял бровь.       Ещё во время их сражения Кёджуро заметил, что Аказа пахнет не так, как другие демоны. От многих из них за версту несло противно-сладковатым смрадом разложения, будто от трупов или людей при смерти, благодаря чему их присутствие часто легко было обнаружить.       Но этот демон пах чем-то вроде аромата почвы после дождя и какого-то белого цветка, из тех, что расцветает лишь ночью, глядя на лунный диск. Шинобу могла бы подсказать название.       И вот сегодня к тонкому, вполне сносному аромату, добавился тот самый смрад разложения. Не так сильно, как обычно пахло от демонов, но всё же.       Аказа наконец понял, на что обернулся юноша.       — Господин приказал устранить демона, который вёл себя слишком мерзко, — Третья Луна сел на полу и оттянул тонкую ткань короткой накидки. На ней оказалась полоса крови.       — Вы все мерзкие! — уверенно сообщил Кёджуро.       — Естественно, — согласился Аказа. — Я имел в виду, что эта тварь обезумела от голода и принялась пожирать людей прямо на улице.       Обычно такими случаями занимались истребители. Кто бы мог подумать, что и сами демоны контролировали популяцию?       — Не обольщайся, Кёджуро, этот демон просто раздражал господина, вот и вся причина.       Ренгоку начал подозревать, что демон читает его, словно раскрытую книгу. Если так, то это было очень опасно. Внезапно мечник увидел, что демон вознамерился стянуть с себя грязную накидку. Аура столпа тут же полыхнула пламенем, практически дотягивая до боевой. Аказа замер.       — Что такое? — прислушался. Рядом больше никого не было. Тогда почему Кёджуро…?       О? Что? Что за детские шутки? Это правда тот самый, сильнейший пламенный воин? Это вот он прямо сейчас смущается и злится из-за слишком вольного поведения демона? Кстати, о вольностях… Аказа ведь всё равно собирался…        — Не смущайся, Кёджуро, — демон опустил руки, оставив накидку на себе, — мы ведь с тобой уже дрались.        «Всё равно что любовью занимались»       — Не смей своевольничать здесь, — мечник обернулся к чайной доске. Аказа вперился взглядом в его спину.        «Железо! Он просто сама сталь!»       Вдруг тело юноши само среагировало на резкое приближение к его спине, он даже не успел подумать, как развернулся, сжав кулак здоровой руки, чтобы отбросить противника.       Но лицо демона не излучало ни малейшей частички опасности. Он просто в упор смотрел на мечника. В прошлый раз они были так близко друг к другу только чтобы убить. Запах разложения пахнул в лицо человека, но следом его словно смыло ароматом бледного ночного цветка.       Взгляд демона словно провалился в душу Кёджуро. Зрачки с титулом Третьей Луны было трудно уловить, словно они были ускользающим мороком, но взгляд юноши зацепился за край радужки, которая была такой же янтарной, как и его глаза.       — Твой глаз не восстановится полностью, — шёпот демона коснулся лица юноши.       В тот же миг челюсть Аказы была сломана отличным ударом слева.       Несмотря на то, что удар был точным и мощным, тело демона не сдвинулось с места, словно поглотив силу толчка собой.       Аказа позволил человеку подробно рассмотреть, как его челюсть становится на место и прикрыл глаза, на миг разомкнув губы. Словно хотел что-то сказать.       «Посмотри, как хорошо быть демоном»       Но помедлил и вместо этого смерил взглядом лицо юноши. Цветочного окраса ресницы опустились и вновь поднялись, открывая взгляд демона.       — Как нехорошо, Кёджуро. Ты запретил мне своевольничать, а сам сломал мне челюсть. Мы ведь сейчас не сражаемся.       — Я сказал — не смей.       Демон слегка усмехнулся и, не отводя взгляда от мечника, отсел к стене рядом с ним.       — Хорошо. Я проявлю воспитанность. Но взамен просто поговори со мной.       — Что означают полосы на твоём теле?       Ещё днем Ренгоку продумал несколько вопросов для того, чтобы не дать демону шансов узнать что-либо о нём, о других Столпах и поместье. Наоборот, нужно было вытащить как можно больше информации из него самого.       — О, тебе интересно? — Аказа оживился. — И как же тебе ответить, чтобы не дать преимущества для боя? Дай подумать. Пока думаю, расскажи мне, какой вкус у этого чая.       — Ты угадал название по аромату, значит, вкус ты и сам знаешь, — юноша вновь устремил взгляд на тёмные стволы деревьев.       — Знаю. Но мне интересно, какой он для тебя.       Вот это оказалось задачкой. Говорливый демон так хотел его отвлечь?       — Вкусный.       — Пф, нет уж, Кёджуро, — прыснул демон, — тогда я скажу, что полосы на моем теле синие. Тебя такой ответ устроит?       Аказа обнял колени руками и уставился на свою жертву. Кто бы знал, что мучение можно доставлять простыми разговорами? А это занятно, очень занятно!       Юноша вздохнул и вновь пропустил волосы сквозь пальцы. Пока он отдыхал, то оставлял их распущенными, отчего казалось, что их очень много и они пылают, как костёр.       Пальцы демона шевельнулись сами по себе.       Мечник попробовал чай и покрутил в пальцах пиалу.       — Сначала он терпкий. Потом насыщенно-дымный, — Ренгоку ненадолго задумался. — В итоге он сладко-карамельный.       Каждое предложение прозвучало утвердительно, будто было само по себе жизненной аксиомой. В этом весь Кёджуро.       Так как же заставить его хоть в чем-то усомниться? Возможно ли это вообще?       — Прекрасно. Я бы сказал, что его терпкость напоминает неспелый лесной орех, — Аказа говорил тихо, на грани слышимости, словно хотел убаюкать человека. — Теперь мои полосы.       С этого момента демон заговорил ещё тише, но Кёджуро смог услышать всё.       — Когда я был человеком, мой отец сильно болел. Всё, что я мог тогда придумать — выходить на улицу и воровать у карманников. Думал, что это эффективно. Меня ловили и клеймили вором. Часто. С тех пор остались татуировки.       Когда господин обратил меня, моя кожа выбелилась, все волосы стали розовыми, а клеймо вора расползлось в такую метку. Сейчас она помогает мне выстраивать некоторые из моих техник.       — Что стало с твоим отцом?       Аказа вскинул бровь. А мечник хорош! Решил его допросить, чтобы про себя не рассказывать.       — Он повесился. Не хотел принимать ворованные лекарства. Кёджуро. Не будем о грустном. Уж лучше о чае.       — Твоя история интереснее, — с присущей искренностью сообщил Столп Пламени.       Аказа тихо посмеялся, но через миг в его голос вновь закралась злобная натянутость. Он интересен Кёджуро лишь потому, что тот хочет его убить и желает расспросить подробнее для этого.       — Я польщён. Заигрываешь?       Вопреки ожиданиям, Ренгоку не смутился и не вспыхнул. Вместо этого он неожиданно сказал:       — Было бы интересно сразиться с тобой-человеком.       Аказа резко поднял голову.       «Что? О чем он вообще… Думает?»       — Это можно устроить.       — Но ты не человек больше.       — Да в чем проблема? Выставлю против тебя чистый стиль сорю без демонических техник.       — Твоя скорость, регенерация и сила удара во много раз превышают человеческие, поэтому притвориться человеком не выйдет.       Аказа, казалось, растерялся.       — Уж извини, таким родился! Когда я был человеком, я с детства был сильнее обычных людей. Меня называли дитя демона, ещё и клыки со светлыми глазами и ресницами добавляли репутацию. Тут демоническая сила не виновата. Будь я человеком, я бы и так был сильнее тебя.       За воспоминаниями о себе Аказа отвёл взгляд от человека, но привычка быстро вернула взгляд на место, и он вновь замер. Кёджуро улыбался. Открыто и тепло, как если бы он улыбался Аой или девочкам-помощницам.       Аказа задержал дыхание. Он не видел такой чистой улыбки уже очень давно и даже боялся думать, чем она вызвана.       Юноша обернулся на звук шагов: одна из помощниц пришла убрать доску.       — Как вам этот чай, господин Ренгоку?       — Вкусный!       Аказа, сидящий через стенку от девочки, едва слышно прыснул со смеху, прикусив кулак.       Дождавшись, пока она соберёт доску и уйдёт, демон поднялся во весь рост.       — Я ухожу. Надо отмыть эту мерзость, — он дёрнул свою короткую накидку, — раз уж ты не позволяешь её снять. Как будто она что-то скрывает. Я тебе про метки рассказал, и ты их видишь.       Мечник едва заметно покачал головой.       — Кёджуро. Покажи шрамы? — шёпот коснулся уха и прежде, чем Ренгоку даже сжал кулак, демон исчез, оставив лишь тихий смешок в пустом пространстве покоев.       * * *       «Решил, что я уже не вернусь сегодня», — понял Аказа, наблюдая за безмятежно спящим юношей.       Светлые волосы в темноте казались то ли мокрыми, то ли медовыми.       Наконец-то можно потрогать.       Демон очень медленно и аккуратно коснулся светлой пряди, погладил пальцами. На концах пряди резко рыжели, практически уходя в красный. Интересно, как так получилось?       «Мягче, чем казались»       Он улегся на полу, как дурная кошка. Смотрел и смотрел на мечника вот уже, наверное, час.       На самом деле — не просто так смотрел.       Аманэ сказала, что у каждого демона есть базовая способность очаровывать людей. Если постараться, можно проникнуть в сон и внушить человеку симпатию и расположенность к себе. Именно это демон и делал в течение часа. Внешне Ренгоку никак не изменился. Этот способ отличался от обычного. Недавно Аказа лишь нашёптывал мечнику о том, как было бы хорошо, если бы его раны могли мгновенно зажить. Распустить свою демоническую ауру и заострить внимание человека на себе самом — совершенно другое дело. Особенно если человек хочет тебя убить. Но Аказа чётко выполнил слова демоницы-обольстительницы и теперь ждал результата.       До рассвета осталось не так много времени — надо попробовать. Демон мялся, осознавая это, и сам же от этого все больше и больше бесился. Он был уверен, что чуткий мечник проснётся — что тогда делать?       В один момент оборвав свои метания, — ему ведь нужно было украсть силы, — Аказа склонился над спящим юношей.       Так близко, очень близко.       «Если лишь слегка отпустить свою демоническую ауру рядом со спящим человеком, при этом помышляя о наслаждениях — человеку будет снится такой сон, с участием демона. Тогда он будет готов отдать свои силы: во сне люди чаще всего себя не контролируют», — пояснила Аманэ.       Он коснулся его губ очень тихо.       Кёджуро спал крепко.       Тогда демон слегка лизнул нижнюю губу и прижался к уголку рта. По его затылку поползли мурашки.       «Что это такое, его энергия ки...?» — после этой мысли Аказа утонул, потому что юноша, находясь во власти сна, вдруг ответил на поцелуй.       Реальность смялась, как лист бумаги, и Аказа прикрыл глаза.       Когда-то очень давно, в эмоциональных метаниях, он обнаружил себя в борделе, полном молоденьких демониц, и одна из них поцеловала его. Через минуту он оттолкнул её и ушёл — и долго спрашивал себя, что он там искал и как вообще там оказался.       Сейчас он, желая лишь украсть силы противника, как раз и нашёл нечто, что огнём бежало по венам и подчиняло его себе.       Забыв обо всем, он без единой мысли в голове запустил пальцы под шею юноши, чтобы приподнять его голову и углубить поцелуй.       Конечно, от этого движения Кёджуро сразу проснулся и замер, через секунду оттолкнув от себя демона здоровой рукой и рывком поднимаясь на футоне.       Аказа все ещё сидел совсем рядом, его всем телом тянуло обратно, как магнитом, он был в таком состоянии, что его убил бы и новичок. Он не мог оторвать взгляд от покрасневших губ Кёджуро, поэтому сразу же увидел, как они сжались в линию.       Внутри все застыло: демон поднял взгляд на глаза юноши и, увидев выражение его лица, исчез быстрее, чем когда-либо.       Притаившись в лесу, Аказа поднёс руку к груди — в его власти было выровнять биение сердца в один момент. Но он не стал, пытаясь распознать ощущения. Было немного жутко, — немного похоже на власть господина, когда тот повелевал испытывать боль или замереть на месте, но в то же время это было…       Как будто он не владел своим телом. Как будто его сердце само вдруг решало, как ему биться. Как будто он не был демоном с полным контролем над своим телом. Словно он вновь был человеком.       Да. Наверное, похоже. Ведь было такое, да?       Очень давно. Пусть он и был сильным по сравнению с другими людьми, но он точно так же не мог себя контролировать иногда. Рядом с Коюки.       Демон унял сердцебиение и поднял глаза на бледный острый серп месяца.       Его лицо… Лицо этого человека стало таким, будто его тошнит. Он побледнел и сжал губы. Глаза просто пылали возмущением.       «Да. Ещё бы. Всё правильно, Кёджуро. Тебя поцеловал демон-людоед. Как же ещё тут можно было отреагивать?»       Внезапно Аказа обнаружил, что он вот уже какое-то время ломает деревья в лесу, пиная ногами ветки и расшвыривая всё вокруг, с демонической скоростью метаясь туда-сюда. Сознание демона охватила жгучая ярость вперемешку с отвратительно слабой растерянностью.       «Кёджуро! Что же ты такое делаешь со мной?!»       Лишь через некоторое время, наконец собравшись и холодно, трезво оценив свое состояние, Аказа понял, что никакой энергии ему от Кёджуро не досталось.       Глупый способ, он не подходит!       Суккуб из Аказы… никакой.