Изгои

Силко беззвучно плакал, сидя на полу. Ему хотелось лечь на кровать и уткнуться лицом в подушку, но не мог, ведь это теперь только её кровать, только её подушки. Не его. Они не семья. И никогда не были семьёй. Он запер дверь, чтобы она не увидела его таким. Нельзя показывать слабость. Он и так-то слишком жалкий и отвратительный, а когда плачет – это просто кошмар. «Какая гадость, зарёванный ты становишься ещё страшнее» - кто это сказал? Вандер? Уже не важно… Плакать тихо очень сложно, но он умел плакать почти беззвучно, годы научили его. У Силко получалось создавать иллюзию, будто он никогда не проронил ни слезинки. Просто с какого-то момента он научился скрывать свои слабости от других, давая волю лишь в одиночестве, когда никто не мог увидеть его слёз и услышать его тихих всхлипов, а значит не мог посмеяться над ним и сделать ему ещё больнее. «Мы не семья» «Ты мне не брат» После предательства Вандера Силко больше всего боялся услышать подобные слова от Джинкс. И вот это произошло. Фатум. Закономерность. Он не может быть чьим-то братом. Он не заслуживает семьи. Он словно погружался в чёрную холодную бездну отчаянья. Тьма сгущалась вокруг него. «Ты никому не нужен» - шептала она. Нож на поясе странно манил. Силко всегда носил его с собой на всякий случай. Он достал его из ножен. «Помнишь, как ты порезал им руку Вандеру?» - Я был вынужден, - прошептал Силко, отвечая своим мыслям. «Не хотелось умирать?» - Да, тогда не хотел… «А теперь?» Теперь… Силко до крови закусил губу. Может быть, он ошибся? Ошибся насчёт Вандера? Ошибся насчёт себя? Ошибся, когда не позволил себя утопить. Кто он такой, чтобы заслуживать жизнь? Защищаясь, он порезал Вандеру руку – такой неправильный и плохой поступок. Силко чувствовал вину за это. Наверное, он всё неправильно понял. Наверное, он не должен был защищаться. «Где ты порезал руку Вандеру?» - На запястье. «Порежь себя там же» Силко не хотел умирать. Он не боялся, просто не хотел. Но зачем продолжать эту бесконечную череду страданий и бессмысленной рутины? Крысы, грибы, колбы, шприцы, одно и то же каждый день – всё ради надежды на излечение. Излечение? Когда ты знаешь, что неизлечим. Надежда на продление агонии. Чтобы опять каждый день всё по новой. Замкнутый круг. В чём смысл? В том, чтобы помочь Зауну? Заун заклеймил тебя позором, он не примет и не простит тебя. Только одно имеет смысл и ценность – любовь Джинкс. Но нет больше этой любви, а может и не было никогда, ты ей не брат. Всё ложь. Он вертел ножик в руках и резал пальцы, не решаясь полоснуть по запястью. Надо сделать это глубже и не давать крови остановиться. Как тогда, в воде. Надо было остаться там, надо было… Вдруг раздался стук в окно. Силко чуть не подпрыгнул от неожиданности. На карнизе стояла Джинкс - Давай, впускай меня, а то тут высоковато Силко отбросил нож и, спотыкаясь, подскочил к окну. Оно не открывалось уже очень давно, так что пришлось как следует дёрнуть за ручку, прежде чем рассохшаяся рама поддалась и со скрипом открылась. Силко так волновался, что не замечал, как занозил изрезанные пальцы и сломал ноготь. - Ты сумасшедшая? - Да! В точку! Джинкс кинулась на него, крепко обнимая. Силко с трудом устоял на ногах. - Милый! Не прячься от меня больше! А то в следующий раз я окно разобью! - Как ты туда попала? - Через соседнее окно вылезла и прошла по карнизу, плёвое дело. Силко вздрогнул. - Мы на самом верху здания, там внизу каменистый берег… если бы ты… Если бы ты упала… - Ну я же не упала, так что всё хорошо. А теперь о главном. Выслушай меня. Я не хотела тебя обидеть, прости. Она взяла его за плечи, будто боясь, что он опять убежит, хотя убегать было некуда, комната заперта. - Просто пойми. Мы не родные брат и сестра, так? - Но я думал, что мы близки духовно… - Это само собой. Но мы не родня по крови. Верно? - Мне жаль, что я не смог стать тебе достойным братом. Он смотрел на неё такими тоскливыми заплаканными глазами, что Джинкс чуть сама не расплакалась. - Да что ты такое говоришь?! Ты был лучшим в мире братом для маленькой Паудер! Но мы оба выросли. И когда я взрослела, я… Ну... В общем… Смотрела на тебя не как на брата и не как на друга. Короче… Я в тебя влюбилась ещё когда мне было лет 13, а к 16 я уже с ума по тебе сходила. А ты взял, да и пропал. Ну и я поняла, что никого не полюблю так, как тебя. Понимаешь? Никого и никогда. Потому что ты особенный. Силко слушал, приоткрыв рот и часто моргая здоровым глазом. - Ты не шутишь? - Я серьёзна, как логарифмическое уравнение! Я люблю тебя! Не как брата, а как… Она набрала воздуха в грудь и выпалила на одном дыхании: - Я люблю тебя как мужчину! Хочу быть с тобой вот прямо сейчас и на всю жизнь! Силко вылупил на неё глаза с выражением лица, которое не делало его симпатичнее. - Ну и рожа у тебя сейчас. Но даже таким ты мне нравишься. - И что я должен делать? - Ну… Дверь заперта, кровать свободна, можем… - Не шути так. - А я не шучу. Джинкс кокетливо усмехнулась, глядя на Силко из-под чёлки. - Ну? Силко покраснел и сделал шаг назад. - Подожди… Я запутался… - Так всё же просто. Я тебя люблю. А ты что хотел? Быть моим братом и больше ничего? - Ну да… - И играть эту роль до конца наших дней? - А почему нет? Я надеялся, что ты меня не прогонишь… - Как ты себе это представлял? Что я вырасту, найду себе пару, а ты будешь нянчится с нашими детьми, выпрашивать место за нашим столом и сам умрёшь в одиночестве? Силко кивнул с совершенно серьёзным видом. - Лучшее, на что я мог рассчитывать. Теперь уже Джинкс сделала не самое симпатичное лицо. - Ты издеваешься? Да вокруг тебя толпами поклонники ходили. Мог бы свиснуть – и очередь в твою постель выстроилась бы. Он покраснел и словно бы начал оправдываться. - Не преувеличивай! У меня была Севика, но мы просто друзья… Вандер? – Силко вздрогнул и сжался – Нет, это не отношения. И больше никого. Остальные – так, часть команды, которую я подбирал. Просто я научился влиять на людей… Учился у Вандера, может даже превзошёл его… Это другое, это не то. Я бы никогда не смог быть с человеком, которого подчинил себе. Это ужасно. - Ужасно неправильно? Ты у нас правильный? - Это просто не жизнь. Знаешь, я конечно не правильный, но у меня тоже есть принципы. И вообще, я не мог ни на кого смотреть кроме тебя. Силко прикусил губу. Он проговорился, сказав то, в чём боялся признаться даже самому себе. В глазах Джинкс засверкали радостные огоньки. - Так значит ты тоже?! Ты тоже! - Я… Гнал эти мысли, но они меня преследовали. Особенно когда ты взрослела… - Уииии! Она запрыгала, размахивая косами. Он смутился. - Ничего себе! Ничего себе! Так почему ты молчал? Потому что сестра-сестра-сеструня? Он взглянул на неё исподлобья, трогательно поджав губы. - Ты бы меня отвергла. Ты бы не могла быть рядом с этим… недоразумением. Ты заслуживала лучшего. И сейчас ты заслуживаешь лучшего. Пока ты со мной… Это временные обстоятельства. Я уверен, твоя сестра не сможет долго злиться. Она любит тебя. Силко опустил глаза, печально глядя в пол. Он говорил то, что должен был сказать. Ему не хотелось, и каждое слово давалось с большим трудом, через боль и обиду. Джинкс это чувствовала. - Эй! Может, хватит? Когда я у тебя на коленях сидела, ты не понял, чего я хочу? Понял же! Думаешь, я с первым встречным хочу переспать? Ну уж нет! Я для тебя свою невинность берегла, понимаешь? Мне никто не нужен кроме тебя! Силко замер и густо покраснел. - Никто кроме… Меня? И ты… Берегла себя… Для меня? - Ага. Но ты ведь тоже девственник, так? Он покраснел ещё сильнее. - Ха-ха! Это заметно! - Со мной никто не стал бы… Я урод… Я не заслуживаю… - Ой, не начинай заново. Глу-по-сти. Ты тоже берёг свою розу для меня, я-то понимаю. И знаешь, что? Я, конечно, безумная, но не тупая. Я насквозь тебя вижу, глупенький! Ты же сам хочешь, чтобы Джинкс осталась с тобой навсегда. И я обещала, что не брошу тебя. Так чего тебе ещё нужно? Силко отвёл глаза и криво усмехнулся, будто бы знал что-то, чего не знала Джинкс, и посмеивался над её наивностью. - Эй, что за лицо у тебя сейчас? Что ты от меня скрываешь? - Милая… Не подумай, что я насмехаюсь над твоими чувствами. Но… Ты влюбилась в меня, когда была ребёнком. А теперь всё по-другому. Я не тот, кто тебе нужен. И это… это же невозможно. Никто не захочет остаться со мной. Тем более такая идеальная девушка. Улыбка сменилась на гримасу горечи. Джинкс должна была понять всё и сделать выводы. Что она ему скажет теперь? «Да, это невозможно» «Ты прав, лучше нам остаться друзьями» «Я ненавижу тебя! Зачем ты говоришь такие вещи?» Или самое ужасное: «Ты прав, я должна вернуться к сестре, я больше никогда не вернусь» Силко посмотрел на брошенный ножик. Но Джинкс сделала шаг вперён, прижимая его к стене. Он даже немного испугался её напора. - Ты нарываешься. Мне тебя отшлёпать что ли? Силко чуть было машинально не кивнул. - Да, я, конечно, сошла с ума, но что безумного в том, чтобы девушка хотела быть рядом с молодым красивым мужчиной, которого она любит? Если это безумие, что что тогда не безумие? Кошек в космос запускать? Впрочем, в этом есть смысл, да… Ха-ха! Просто я люблю тебя и в этом нет ничего невозможного, ничего абсурдного, разве не так? Он смотрел на неё огромными глазами, осмысляя её слова. - Молодым красивым мужчиной? Ты сейчас точно обо мне? - Ну, ты вроде бы не старый. Или что? Думаешь мне что-то мерещится? Да? Она подбежала к столу, схватила первый попавшийся листок бумаги и карандаш и принялась рисовать, склонившись над столом и поглядывая на Силко. - Только не вертись, ладно? Если будет совсем не похоже – значит приглючилось. Сейчас-сейчас… Вот держи. Она протянула ему листок с рисунком. Вот его портрет, быстрый и кривоватый скетч. Все шрамы на месте, длинный нос, кривые зубы, торчащие уши. Силко показалось, что на рисунке он даже страшнее, чем в реальности. Он скептически поморщился. - И тебе это нравится? То есть я тебе нравлюсь таким? - Очень! - Джинкс закивала, - Ты такой милый! - Ты же понимаешь, что это называется уродством? - Так люди сказали? А ты же вроде не хочешь, чтобы тебя люди признавали, а? Или хочешь? - Есть факты. Факт первый: я урод от рождения. Просто некрасивый, не складный, с кривыми зубами … Каждая деталь моей внешности – это недоразумение. Факт второй: у меня пол лица изуродовано шрамами. Вывод: я изуродованный урод. Логика. Джинкс хмыкнула. - Логика! Охо-хо! Логичная логика! Какие мы умные, ну вы гляньте! Только это не наука, а искусство, понимаешь? Ты – произведение искусства! Он посмотрел на неё, прищурив здоровый глаз. - В каком смысле? Она провела рукой по его щеке, так медленно и нежно, что Силко на мгновение почувствовал себя умирающим от наслаждения, как, впрочем, каждый раз, когда Джинкс была с ним ласковой. - Твоя красота – в твоей харизме. В силе твоего духа. Твои шрамы – часть твоей уникальности. Мне нравится тот Силко, которого я знаю. Я люблю его таким. Его несовершенства делают его совершенным. Силко застыл, осознавая сказанное. - Не помнишь, как ты сам говорил мне похожие слова? Они звучали у меня в голове все эти годы. Твой голос поддерживал меня в самые чёрные дни. Я жила одной лишь надеждой на то, что найду тебя. И вот мы вместе. Так что хватит ныть и обесценивать моё мнение, ты красавчик – и точка. Силко стоял, пытаясь что-то сказать, но слова застревали у него в горле, скапливаясь в комок. Почему? Что это за чувство? А Джинкс болтала, прыгая вокруг него. - Красивые ушки, красивый носик, красивые зубки, красивые глазки… Ты такой красивый-красивый! И только мой! Короче говоря... Я люблю тебя и хочу, чтобы мы были вместе всегда. У нас с тобой будет трое детей: девочка, мальчик и... Всё ещё не придумала, кто третий. Давай он сам решит, кем он будет? Эй! Ты что, плачешь? - Нет… Я всё, я не плачу. Но он действительно только-только начал и тут же прекратил плакать, словно запретив себе усилием воли. Но внутри него как будто бушевала буря эмоций. Джинкс обняла его дрожащие плечи. - Не надо себя сдерживать. Поплачь, если тебе будет легче. Ты достаточно терпел мои истерики, мне надо быть благодарной. Ты сильный, я знаю, не надо ничего доказывать. Я не буду тебя стыдить. Я горжусь тобой. И я люблю тебя. - Я тоже люблю тебя, всегда любил и всегда буду любить! Он снова заплакал. Она обняла его крепче. - Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо. Можешь плакать и смеяться сколько угодно. Джинкс разрешает! И никто не запретит. Со мной можно всё, Дурилка. Она поцеловала его лоб, в том месте, где его перерезала борозда шрама, тянувшегося от глаза к линии роста волос. Шрам уходил глубже, но волосы скрывали залысину. Силко очень стеснялся этого, как и многих других своих особенностей. Но теперь ему стало намного легче, он чувствовал себя гораздо менее уродливым, чем раньше. Джинкс сказала, что он красивый. Надо верить ей, хотя это трудно. - Хороший мальчик. Мой мальчик. Только мой.