Изгои

Теперь у Силко было две пары штанов. Он ощущал, что обладает какой-то непозволительной роскошью. — Может, новые наденешь, когда я швы обработаю? — Потом, после того, как ванну приму. — Сейчас примешь? — Нет, завтра или послезавтра. — Фу, ты чего так редко моешься? Силко замялся. — Я редко ванну принимаю, а моюсь чаще, но… частично… — Какие части ты моешь чаще всего? Силко проворчал что-то и вышел, уходя в лабораторию. — Эй, подожди, я с тобой! Джинкс увязалась за ним хвостиком, хотя ей не хотелось работать. Ей хотелось шалить. — А почему ты не любишь мыться в ванне? Мне вот нравится в ней лежать. Я бы спала в ней, очень уютно. — Ну… Мне тоже нравится на самом деле, просто… — Просто роскошь непозволительная? — Да… и… — И что? — Я чувствую себя таким… Он замолчал, подбирая слова. — Каким таким? Они подошли к лестнице — Давай я договорю, когда придём в лабу? Не люблю говорить по дороге. Силко так тяжело давались подъёмы и спуски по лестнице, что Джинкс захотелось взять его на руки и самой донести до лабы, и даже почти решилась, но побоялась, что навернётся с крутой лестницы. — Ясно… Давай… Придя в лабораторию, Силко проверил какие-то приборы, подключённые к ящерице в большой банке, потом заглянул в клетки с крысами. — О, нет, ещё одна сдохла за ночь… Я ей вкалывал образец 067… Или она всё-таки была нездорова до инъекции? — Надеюсь, ты не ловишь чумных крыс? Они же заразные. — Ну, всякое бывало… Я же не могу определить, здорова ли крыса, пока не достану её из живоловки. Однажды доктор ставил эксперимент над огромной чумной крысой… Это он мне рассказывал, так что не знаю, правда ли это. Так вот, она заговорила! А потом убежала на улицу, ругаясь. — Ха! Вот это история! — Мне, кажется, старик фантазирует. — Да нет, тут он правду говорит. Слышала как раз о таком типе из Нижнего Города, у нас общие знакомые. — С кем? — У меня с той крысой. Силко посмотрел недоверчиво и растерянно заморгал здоровым глазом. — Ты шутишь? — Нет. Но могу шутить, если хочешь. Силко не знал, когда Джинкс говорит серьёзно, когда шутит, а когда бредит. Но это было не важно. Ему не хотелось думать о крысах и работать ему не особо хотелось, но он чувствовал, что надо. Надо заслужить право быть живым. Прожить этот день не зря. Принести пользу Зауну. Он сел на стул, вздыхая и глядя в иллюминатор на проплывавших рыб. Они его успокаивали. — Давай не будем работать, а будем весь день смотреть на рыб? — сказала Джинкс, усаживаясь рядом прямо на стол. Силко хотелось сказать «давай», но он себя остановил. Надо работать. — Кто, если не я, Джинкс, создаст вещество, которое поможет нам всем? — Всего один день отдыха, а? Ты и так уже такой молодец, такой хороший мальчик! Она погладила его по голове. Силко зажмурил здоровый глаз от удовольствия. Ему очень нравилось, когда трогают его волосы. Джинкс улыбнулась и продолжила его гладить. Его волосы, шея, плечи. Силко глубоко и спокойно дышал. Внутренний голос возмущался, но Силко слишком нравились прикосновения девочки. Совершенно невинная ласка, это нормально для брата и сестры, ведь так? Он сам не заметил, как Джинкс очутилась у него на коленях. — Тебе комфортно, когда я сижу вот тут? Силко не был уверен, что ему комфортно, но ему не хотелось огорчать Джинкс, поэтому он кивнул. Её руки скользнули по его плечам и как будто случайно оказались на груди. — Так каким ты себя чувствуешь, когда принимаешь ванну? Она потрогала его выступающие ключицы и рёбра, обходя чувствительные участки. — Я чувствую себя… — Ну? — Беззащитным… — Почему? — Ну, я голый лежу в воде… — Ты беззащитен потому что голый или потому что в воде? — Сложно сказать… Я вижу своё тело и мне оно отвратительно… — Почему? Джинкс не удержалась и нащупала сквозь одежду Силко его выступающие соски. Он вздрогнул, хотя она старалась быть деликатной и не сжимать слишком сильно. Её пальцы надавливали то слабее, то чуть сильнее, лаская медленными круговыми движениями. Силко не понимал, что происходит. Он сперва задышал чуть глубже, а потом начал немного стонать. Всё казалось таким неправильным, и всё-таки достаточно невинным. Вандер позволял себе и большее, а ведь он был ему братом. Но Вандер наказывал, Вандер делал всё болезненно, а прикосновения девочки казались какими-то странно приятными, слишком приятными. — Джинкс, что ты делаешь? — Расслабляющий массаж. Нравится? Силко ничего не сказал, продолжая глубоко дышать и издавать странные звуки, это был лучший ответ. Джинкс немного поёрзала на коленях Силко, пододвигаясь ближе к паху. Ей казалось, что ещё немного — и всё произойдёт само. Всё так закономерно подводилось к кульминации. Ей казалось, что штаны Силко стали горячее. Она поёрзала ещё немного, желая, чтобы их тела соединились там, где нужно, пусть даже в одежде. — Нет, нет, подожди… Силко умоляюще запротестовал, деликатно убирая её руки и отодвигая её ближе к своим коленям. — В чём дело? — Мне так неудобно… Мне больно… — Где тебе больно, покажи? В ответ он застонал, скорчив страдальческую физиономию. — Давай тогда по-другому. Она положила ладони на его грудь и провела рукой к животу. — Вот так не больно? — Так нет — Вот и славно. «Трусики у тебя всё равно уже намокли, хи-хи-хи» — подумал Джинкс, но вслух не сказала. — Живот у тебя не болит? — Нет… — А, у тебя, неверное, болит вот тут, да? Я же как раз села на это место, ай-ай-ай, какая я бестактная. Силко ахал, когда руки Джинкс опустились ниже дозволенного. — Что ты делаешь? — Делаю так, чтобы не было больно. Глажу тебя очень нежно. Могу поцеловать туда, хочешь? — Нет, ни в коем случае! — Тогда просто поглажу. Если тебе будет больно — так и скажи. Я знаю, как снять напряжение. Но для этого тебе придётся снять штанишки и трусики, но ты ведь мне доверяешь, верно? Тебе всё равно придётся пойти бельишко поменять. Она кусала губы, чувствуя, что им обоим придётся пойти сменить бельё. Его невинное растерянное личико сводило её с ума. Она хотела отдаться ему прямо здесь, на стуле, на столе, на полу, среди колб и крыс, под наблюдением рыб и слепым взглядом дохлой или не вполне живой ящерицы. Но всё пошло не по плану. Силко остановил её руки. — Джинкс, не делай так, пожалуйста. Он смотрел умоляюще. — Почему? — Это не хорошо. Что за дурак? Она чувствовала ноющую и тянущую боль внизу живота, и знала, что он испытывает то же самое. Всего лишь немного разрядки — и всем будет хорошо. Не может такого быть, чтобы он не умел самому себе делать приятно. И она покажет, как делать приятно ей. И если он ничего не умеет — не беда. Она всё умеет и знает, она объяснит. Просто не сопротивляйся. — Почему не хорошо? Тебе неприятно? Больно? Противно? — Дело не в этом. Джинкс начинала выходить из себя. — А в чём дело? В чём?! — Ты моя сестра. Джинкс почувствовала, что она больше не может, она больше не вынесет играть в эту игру. — Сестра? Ох, сестра, сестра… Почему ты называешь меня сестрой? — А разве я не прав? Мы не семья? Он взглянул так, что у неё дрогнуло сердце. — Да. Мы семья, семья… Но… Смотри… Это сложно понять… Джинкс пересела на соседний стул. Надо объяснять, а она ненавидела объяснять, ненавидела эти долгие и душные разговоры. Она пыталась подобрать слова так, чтобы не ранить его, но у неё выходила какая-то ерунда. — Может быть у тебя была сестра по имени Паудер. Мне жаль, но её больше нет. Она отправилась в далёкое путешествие. А вместо неё осталась я, Джинкс. Я как Паудер, только лучше, понимаешь? Но увы, я не твоя сестра. Я твоя возлюбленная, твоя будущая жена, понимаешь? Она смотрела в его глаза и читала в них «ты бредишь, но я не буду спорить, с сумасшедшими не спорят». Он думал, что это ещё одно её сумеречное состояние, которое пройдёт, и она снова станет его милой младшей сестрёнкой. Как же её это злило. Она кусала губы и, скрестив руки, впивалась ногтями в свои обнажённые плечи. Он взял её за руки. — Не царапай себя. Всё хорошо. Ты мне нравишься любой. Не важно, кем ты себя считаешь. Я люблю тебя. Я буду любить Джинкс так же, как я любил Паудер. — Нет, не так, я не Паудер… Я люблю тебя не как брата. Я хочу от тебя детей. Он кивал, не соглашаясь. Она видела его насквозь. Он не понимал её, не принимал её слова. — Паудер отправилась в дальнее путешествие, я понимаю… Но… Ты же меня не оставишь? — сказал он как-то странно, — Джинкс, ты же меня не оставишь одного? — А с чего бы мне так поступать? Он опустил голову. — Твоя сестра придёт за тобой и тогда ты меня бросишь… — Нет, не брошу. Ни за что не брошу. Веришь мне? — Верю, — кивнул Силко. Он не верил ей. Она это прочитала в его глазах. Разных глазах. Один смотрел с такой нежностью, а другой с такой болью, но оба не верили Джинкс. — Я не в бреду сейчас, пойми, это другое. Я говорю, как есть. Ты что, думаешь, что я совсем чокнутая? — Нет, я так не думаю. — А мне кажется, что именно так ты и думаешь. — Прости, сестра… Джинкс уже трясло от этих слов. — Нет-нет-нет! — закричала она, потеряв терпение, — Я не твоя сестра! Перестань так говорить обо мне! И перестань считать меня сумасшедшей, хотя я кончено сумасшедшая, но конкретно сейчас я в здравом уме! Силко смотрел испуганно и растерянно, и это выражение вызывало у Джинкс не жалость, а злость. Она вскочила со стула, он машинально встал за ней следом, желая её удержать, но тут же пошатнулся и чуть не упал, она закричала ему в лицо: — Ты что, совсем дурак? Вот прямо совсем не понимаешь меня? Ты мне не брат! Не брат! И никогда им не был! Мы не родня! Ясно тебе? Ясно?! ТЕБЕ ЯСНО?! ТЫ МНЕ НЕ БРАТ!!! НЕ БРАТ!!! А Я ТЕБЕ НЕ СЕСТРА!!! МЫ НЕ РОДНЯ!!! МЫ НЕ СЕМЬЯ!!! Её глаза горели яростными огнями. Она перешла на фальцет и захрипела, сорвав голос. Откашлявшись, она посмотрела на Силко. Сперва он в ужасе застыл, дыша приоткрытым ртом, но как будто быстро всё осмыслил. Он кивнул, глядя застекленевшим взглядом, тут же развернулся и куда-то побрёл, подволакивая больную ногу. Джинкс не сразу поняла, что происходит. Ей нужно было немного отойти от своего агрессивного состояния, чтобы представить, как её слова звучали для Силко. Она пришла в себя лишь когда он уже поднялся по лестнице. Тогда её поразило страшное осознание. — Ой-ой-ой, прости! Прости! Я не хотела… Прости, что накричала! Милый, мой милый Дурилка! Она догнала его и попыталась обнять, но он отстранился. — Нет, это ты прости… — ответил он безжизненным тоном с саркастичными нотками в голосе, — Прости, что говорил глупости о семье… Как я посмел?.. Его плечи вздрагивали. Джинкс ахнула. Она всё испортила, опять всё испортила. — Ты меня не так понял! — Я всё прекрасно понял, — холодно процедил Силко, не оборачиваясь. Он ускорил шаг и быстро шмыгнул в комнату, закрыв за собой дверь. Напрасно Джинкс стучалась и пыталась что-то объяснить, он её не слушал.