Однажды в Неваде

Дело с нападением так и не раскрыли. Весь клан стоял на ушах несколько дней: мертвого альфу с проткнутым глазом никто не опознал, документов или личных вещей при нем не было. В лучших традициях солдат Янковича старшего: без рода и племени, нигде не засветившийся, никому не нужный человек, идеальный исполнитель; но Леон верил Марко и продолжал собирать информацию и слухи в попытке узнать, кому могло понадобиться убивать его друга. Таких, впрочем, было много. Пришлось вспомнить события трехлетней давности, тряхнуть всех, кто мог ненавидеть Марко за то, что он сделал — но это не дало результатов. Каждый клялся и божился, что не делал этого, и у каждого была веская причина не лгать. Дело передали в полицию доверенному лицу. Хорошо знакомый Леону детектив-омега был смышленым парнем, но альфа мысленно поставил на загадке крест, а потому рвал и метал от негодования. Он опекал Марко с удвоенной силой, страшно боясь за него — аж до того, что это становилось заметно. — От твоего Янковича одни неприятности, — строго заявил ему дядька однажды. — Они же шайтаны, демоны, оба. Чего мне ждать теперь, что моего любимого племянника зарежут, как свинью? — Мы не знаем, за кем из нас приходили и чего хотели, — сухо ответил Леон. Теперь он сам не был уверен. — Я сумею постоять за себя. Бесмир всплеснул руками и пробормотал молитву, прося высшие силы призвать Леона к разуму. Позади пожилого альфы за высокими железными столами работали люди, переставляя колбы и склянки; в смешной шапочке и белом халате поверх пиджака Бесмир выглядел забавно — оттого Леон вовсе не воспринимал его серьезно. Попрощавшись, Леон вышел из цеха. Миновал многочисленные коридоры и пропускные пункты, вырвался на улицу с удовольствием вдыхая свежий воздух, не пропахший химикатами; солнце садилось, заливая золотыми лучами сухую коричневатую землю, пыльную и исполосованную шинами. Неожиданно на территории завода обнаружился Марко. Его спортивная Ауди блестела боками рядом с черным внедорожником Леона; альфа стоял поодаль и курил, параллельно разговаривая по телефону. Заметив Леона, бросил трубку и приветливо помахал рукой. — Что ты тут делаешь? Марко предложил ему пачку. Леон еще больше нахмурился. Умом он понимал, что Марко взрослый человек, альфа, и может ходить и ездить там, где ему вздумается, особенно, когда этого требует работа; но в душе он очень боялся и не хотел отпускать его от себя. — Томми просил забрать, вот, — друг продемонстрировал на ладони флэшку. — Мне сказали, что ты здесь, и я решил подождать тебя. Леон прикурил от зажигалки Марко. Окинул альфу изучающим взглядом, рассматривая: расслабленный, спокойный, в простых светлых джинсах, белой футболке и тонкой кожанке поверх он казался гораздо моложе своих лет; Марко почему-то не любил костюмы и надевал их только на вечерние мероприятия. Тяжело гудя, над заводом пролетел самолет, низкий и медленный: Марко задрал голову, разглядывая его. Леон тоже поднял взгляд. На миг самолет закрыл солнце, бросив на землю холодную тень. — Это частный джет, — констатировал Леон. Самолет исчез за крышами складских помещений, заходя на посадку. Добавил: — Такими не возят дурь. Марко пожал плечами. Они оба знали, что там: органы, люди, или какой-нибудь богач, который желает купить впечатления, которых не получить, просто напившись дорогого шампанского и поимев красивого омегу. Леон глянул на Марко. Тот аж побледнел от этих мыслей, даже лицо словно осунулось за несколько мгновений. — Поехали поужинаем, — предложил альфа, жалея, что затронул болезненную для младшего Янковича тему. — Да… — рассеянно отозвался Марко, уронив тлеющую сигарету в оранжевую дорожную пыль. Снова ожил, взял себя в руки. Неловко одернул куртку, нервничая, тронул Леона за рукав пиджака. — Да. Леон… Я хотел сказать тебе… Мы едем в Вегас сегодня, хочешь ты этого или нет. — Какой нахрен Ве… — Во-первых, сегодня пятница, и, судя по твоему мрачному виду, тебя надо срочно вывезти из Санрайз-Сити, во-вторых, там будет Арни Ришар, и в третьих… Нет, не перебивай меня, Леон, — Марко строго глянул на него и дернул за рукав, едва альфа открыл рот. — Мы выясним у Арни все про эти казино, отели и его папашу, потому что я уже устал от тайн повсюду. — Ладно. Это нужно сделать, — с трудом согласился Леон. Одно упоминание холеного омеги, который так вился вокруг его друга, заставило альфу едва ли не зарычать. Но в этом случае популярность Марко у противоположного пола оказалась на руку им обоим, и этого было сложно не признать. — Вот, — Янкович весело хлопнул его по плечу. — Так что погнали. Солнце уже садится. Лас-Вегас встретил их черным безоблачным небом, громкой музыкой и яркими огнями ночного города. Вечеринка была в баре над отелем; из панорамных окон открывался невероятный вид, внутри царил полумрак, шумели голоса и музыка. Среди гостей было не протолкнуться. Леон привык к таким мероприятиям и чувствовал себя в толпе вполне комфортно. Пожал руки паре знакомых, отмахнулся от официанта с бокалами, бросил ничего не значащий комплимент какому-то омеге в полупрозрачной рубашке. Марко же вся эта суматоха, дорогой алкоголь, вычурные коктейли, нарядные омеги и общее настроение приводили в полный восторг; Леон старался не спускать с него глаз, но иногда друг так и норовил раствориться в толпе, увлекшись очередным разговором или танцем. Вскоре на вечеринке появился Арни, и следить за Марко стало еще сложнее — хотелось просто выть от этих взглядов из-под ресниц, касаний руками, неоднозначных поз и жестов. Впервые, наверное, Леон пожалел, что рядом не было Джека Сандерса. Несмотря на грозившую им свадьбу, Леон считал этого омегу хорошим парнем и легко нашел с ним общий язык. Они часто говорили по душам; Джек был не по годам смышленым, рассудительным, спокойным и воспитанным — он действительно казался идеальным омегой, особенно для Леона, если бы ему вообще нравились омеги. Вечеринка сходила на нет. Леон бросил сигарету в пустой стакан из-под американо со льдом и поднялся, глядя, как Марко скрывается с Арни в коридоре, ведущем к уборным. Омега, который пытался заигрывать с ним весь вечер, что-то обиженно бросил ему в спину, но альфу он уже не волновал. Укололо обидой, на душе стало горько и тоскливо от понимания того, что так и должно быть: Марко всего лишь его друг. Он волен заниматься сексом с теми, кто ему нравится, и эта ошибка природы, неправильное влечение — исключительно проблема самого Леона. Заходить внутрь он не стал. Привалился к стене коридора, прикрыл глаза, машинально крутя в пальцах зажигалку — просто ждал, когда все закончится. Арни вышел первым. Глянул по сторонам ошалело, пригладил растрепавшиеся шелковистые волосы, тронул воротничок рубашки, расстегнутой на больше пуговиц, чем следовало. Да, Марко хорошо смотрелся бы с ним — и за это Леон до глубины души ненавидел этого мелкого паршивца, объявившегося в Неваде как назло лично ему. — Ты ведь Леон Ферхати? — аккуратные пальцы с покрытыми прозрачным лаком ногтями вдруг игриво скользнули по пуговицам рубашки альфы. Леон опустил взгляд на омегу. Светлые глаза смотрели игриво, с хитрецой, даже как-то недобро. — Чего тебе? — Забери своего друга, он, кажется, перебрал, — беззаботно бросил Арни, царапнул его ноготком по груди и быстрым шагом удалился, гордо вкинув голову. Пару секунд Леон стоял в замешательстве, пытаясь понять, что это было, а потом толкнул дверь уборной. Марко уже умылся, и теперь вытирал лицо. Для альфы, только что поимевшего такого красавчика-омегу, он выглядел слишком растерянным и несчастным. — Он… не дал мне. Вот сучка. Представляешь? Леон… Леон шагнул к нему и забрал из рук скомканные салфетки. И правда, с алкоголем вышел перебор — он и не заметил, когда друг так напился. Обретший свободу после жизни с братом в лишениях и жестокости и оттого жадный до впечатлений, этот альфа еще не научился контролировать себя. — Представляю, — согласился Леон. Его охватили смешанные чувства: облегчение и досада. С одной стороны, он страшно ревновал, а с другой, хотел, чтобы Марко получал все, чего желает. — Пойдем в номер. Он обнял Марко за талию, помогая идти. Хорошо, что не послушал его и все же снял две комнаты до утра: меньше всего сейчас хотелось останавливаться посреди ночи на трассе и ждать, когда друг проблюется. В лифте они неожиданно оказались одни. Леон прижал Марко сильнее, принимая вес его тела, глянул через его плечо в зеркало. Они выглядели… странно. Не было никаких сомнений, что они оба альфы, высокие и крепкие, и все равно рука Леона смотрелась на чужой талии органично: как будто Марко действительно принадлежал ему. — Он сказал, что хранит себя для мужа, — пожаловался Марко, тепло выдохнув ему в щеку. — Где ты такое сейчас видел, а? — Вздор, — рассеянно ответил Леон. По телу побежали мурашки, в паху начинало тяжелеть от возбуждения. Думалось совсем не об омеге. — Он просто хитрая сучка. — Во-о-от, — протянул Марко. — Вот именно. Леон повернул голову к нему. До того, как открылись бы двери лифта, успел потереться носом о щеку — пьяный альфа не возражал. До номера они дошли почти бодро. Леон открыл дверь ключом-картой, завел друга внутрь и должен был уйти, но что-то пошло не так. Карта, когда он попытался вставить ее, чтобы зажегся свет, соскользнула и упала на ковер, дверь захлопнулась, словно весь отельный номер сговорился оставить их наедине в полумраке маленькой комнаты. — Зато я мно-о-го узнал… — торжественно объявил альфа, повиснув на Леоне и расплывшись в широкой улыбке. — Но он мне… послал меня… — Я знаю, знаю, — тихо бросил Леон, толкнув его к стене. Надо было — к кровати, уложить, поставить бутылку воды на тумбочку и свалить к себе в номер, но вдруг стало слишком поздно. Было невозможно, немыслимо выпустить его податливое горячее тело из своих рук. — Почему он так поступил? — почти серьезно спросил Марко. Леон не заметил, когда альфа успел обнять его за шею, чтобы не упасть. Не заметил, когда раздвинул коленом ноги друга, прижимаясь теснее, когда скользнул руками по его бокам вниз на бедра. Глянув Марко в глаза, блестящие в полумраке, вдруг на миг опомнился, почему-то подумал, что целовать в губы нельзя — напугает, неправильно. Ткнулся носом в шею, нежно коснулся под линией челюсти, скользнул ниже, вдыхая любимый запах. Руки как-то сами забрались под футболку, сжали бока. Марко очнулся, рвано выдохнул ему в висок, слабо оттолкнул, еще не до конца владея телом. — Леон! — Тише, — шепнул альфа, сильнее надавливая коленом на пах, на этот раз коснулся губами шеи увереннее, заставляя слабо соображающего Марко ахнуть. — Леон, я не понимаю… Нет! — Марко забился в его руках, испуганный. — Не трогай! Леон потрогал, прошелся ладонью по паху поверх ткани брюк, обнаруживая, что Марко возбужден. Тот задушено промычал что-то ему в плечо, но поддался на ласку — выпивший и разочарованный несостоявшемся перепихоном в туалете, он не контролировал свое тело. Леон погладил еще, поцеловал чувствительное место под ухом, и чужие пальцы крепко сомкнулись на его плечах, то ли желая оторвать от себя, то ли притягивая ближе. Темнота, вседозволенность, его запах, его тело — все было как во сне. Леону сорвало крышу; он хотел Марко, так безумно хотел, что даже если тот продолжал бы требовать остановиться, он бы не смог. Марко оттолкнул его руки, но ширинка уже была расстегнута. — Нет, нет… — испуганно зашептал альфа, снова пытаясь освободиться. — Ты мой, — выдохнул Леон ему в висок и сжал его член сквозь белье. Марко застонал и сдался. Откинул голову, закрыв глаза, привалился к стене, открытый, доступный, позволяя Леону целовать его лицо и шею и трогать там, где так приятно. Леона самого захлестнуло жаром от возбуждения. Он беспорядочно касался губами его кожи, с трудом избегая губ, лапал за бедра, трогал себя. В брюках становилось слишком тесно; он торопливо расстегнул ширинку, спустил белье, обхватил член Марко вместе со своим ладонью, рвано задвигал рукой. Марко дрожал от страха и возбуждения. Все было скомкано, торопливо, бестолково — но до одури хорошо. Они кончили почти одновременно. Марко простонал и уронил голову альфе на плечо; тот плохо слушающимися пальцами вытер ладонь носовым платком и помог другу застегнуть брюки. На лбу выступила испарина, перед глазами еще стоял туман, словно все происходило не по-настоящему. — Ложись спать, — тихо сказал Леон, подводя Марко к кровати. Тот буквально рухнул на мягкий матрас, сел, ссутулившись и закрыв лицо руками. Леон запаниковал, понимая, что натворил, и, обычно спокойный и холодный, сам испугался этого чувства. — Я… пить не умею, — вдруг сказал Марко, подняв голову. Судя по его растерянному виду, от коктейлей он еще не отошел. — Ложись спать, пожалуйста, — повторил Леон мягче. — Я буду в соседнем номере. Альфа промычал что-то в знак согласия. Леон развернулся и медленно вышел из номера, едва ли не с трудом переставляя ноги, словно шел на казнь. Голову буквально разрывало от мыслей; сердце стучало так быстро, что сбилось дыхание. Усилием воли альфа подавил желание обернуться: судя по звуку, Марко упал на кровать. Свет в коридоре ослепил его. Леон закрыл дверь и на миг зажмурился, ожидая сам не зная чего. Казалось, сейчас начнут щелкать вспышки фотокамер, польются грязные, осуждающие слова, дядька разочарованно всплеснет руками и скажет ему, что он больше не часть семьи. Что он грязное, ничтожное, мерзкое существо, альфа, пожелавший другого альфу, принудивший своего друга к сексу, обманувший его доверие и воспользовавшийся его беззащитным состоянием. А это и правда было так. Леон заперся в своей комнате, выскочил на балкон, дрожащими пальцами попытался вынуть сигарету, но уронил ее вниз, на сверкающую вывесками и рекламой улицу. Вынул еще одну, с трудом прикурил, затянулся дымом, но не почувствовал даже горечи. Его трясло от бессилия, от понимания того, что он натворил. Марко боялся его. Это было очевидно, ясно, как солнечный день летом в Неваде — Марко зависел от него и был уверен, что откажи он, Леон выставит его за дверь или вовсе отправит обратно к брату. Не было никакого отклика, никакого желания. Просто насилие со стороны Леона, который, опьяненный чувствами, пропустил мимо ушей четкое «нет». Леон швырнул сигарету вместе с пачкой и зажигалкой с балкона и буквально взвыл, вцепившись руками в короткие волосы. Медленно опустился на холодный пол, давно не заботясь о том, как будет выглядеть костюм наутро. Он ненавидел себя. Так сильно, как никогда прежде. Утро наступило стремительно. Леон не проснулся, а скорее очнулся — он четко помнил произошедшее ночью, и стыд и отвращение к самому себе камнем лежали на его сердце. Кое-как приведя себя в порядок, он решил сделать то, что должен был. Подготовил несколько фраз, шепотом попробовал на слух — все казались жалкими, бесполезными, неубедительными. Собравшись с духом, он постучал в дверь. Марко не открыл ни спустя минуту, ни две, ни три. Прижавшись к двери ухом, альфа различил, как стих шум воды и закрылась дверь в ванную; звук шагов тонул в ковровом покрытии. Постучал еще, позвал: — Марко. В комнате послышалась какая-то возня. Потом все стихло. Леон прислонился к двери лбом, не зная, куда деть себя. Стыд перед окружающими схлынул, оголяя куда более важную проблему: он совершил непростительную ошибку, обидел и унизил своего ближайшего друга. — Марко, — позвал он снова. — Прости меня. Леон зажмурился и стиснул кулаки, пытаясь сконцентрироваться на холодной поверхности двери. И едва не упал, когда та подалась навстречу. Марко не открыл полностью, выглянул в узкую щель. Взъерошенный, сонный и бледный, с влажными после душа волосами. — Прости меня, — сказал Леон еще раз, вкладывая в эти слова всю искренность, на которую был способен. Альфа вздохнул, не находя слов для ответа. Потом улыбнулся, криво и неловко — он не боялся и даже не злился, а будто стеснялся. Спросил: — Ну, чего тебе? — Надо позавтракать и ехать домой, — ответил Леон. Обычно он легко читал эмоции Марко, тот их и не скрывал — задорно смеялся, когда было весело, злился, когда ему что-то не нравилось. Но за этой неловкой улыбкой было ничего не разобрать. Помнил ли он вообще случившееся, или слишком смутно, чтобы делать выводы? Непонятно. — Подожди меня, я быстро, — согласно кивнул Марко. Дверь захлопнулась, оставляя погруженного в себя Леона в полном замешательстве.