Однажды в Неваде

Что-то пошло не так. Леон понял это по движениям, по взгляду — Марко ничего не говорил все утро, но смотрел на него с разочарованием. Он поехал на встречу, вел себя в офисе, как обычно, но к нему стало буквально страшно прикоснуться. Леон сходил с ума, гадая, что пошло не так, но в веренице дел они никак не могли остаться наедине, чтобы поговорить. Вечером Марко уехал к себе: скомкано попрощался, пожал руку и ему, и Томми, сел в свою машину и уехал. Леон написал ему сообщение, хотел набрать, но потом не стал — отчего-то подумал, что альфе нужно время побыть наедине с собой. То, что происходило между ними, с самого начала не было нормальным; Леон хорошо понимал это и заранее боялся, что однажды наступит такой момент, когда Марко опомнится, поймет, что сделал ошибку, поддавшись ему. Похоже, этот момент наступил. Леон издалека заприметил такси рядом с дядиным домом. Марко стоял подле, курил. Было раннее утро, солнце уже слепило, теплый ветер трепал на нем свободную футболку, глаза скрывали солнцезащитные очки. Леон затормозил, выскочил из машины, даже не заглушив мотор, бросил дверь открытой. Марко подошел; только сейчас альфа заметил, что тот локтем прижимал к боку увесистый черный пакет. — Что ты тут делаешь? — Ждал тебя, — спокойно ответил Марко и уронил недокуренную сигарету под ноги. — Я уезжаю, Леон. Я продал машину, вот деньги. Леон не взял протянутый пакет. Судорожно вдохнул, сжимая и разжимая кулаки. Он ничего не понимал. — Куда? Что случилось? — Не знаю, куда-нибудь, — Марко пожал плечами и поставил пакет на капот его внедорожника. — Квартиру я еще не продал. Как смогу, переведу тебе деньги. Хочу вернуть тебе все. И напомни, сколько я должен тебе за то, что я сделал. Он говорил спокойно, но Леон нутром чуял, что все это напускное. Он, наверное, и не спал вовсе — альфа не видел его глаз, но бледность, взлохмаченные волосы и рассеянные жесты говорили сами за себя. — Ты возвращаешься к брату? — серьезно спросил альфа, понизив голос и подходя ближе. — Он угрожал тебе? Расскажи мне. Я сделаю так, что он тебя пальцем не тронет. Если ты хочешь уехать из города от него, скажи, я помогу… Уедем туда, куда ты захочешь. Марко никак не отреагировал на вопросы о брате, лишь отступил назад, не желая стоять слишком близко к Леону. — Дело не в Милоше. Я просто хочу уехать. Один. — Куда? — Не знаю! В другой штат, — Марко занервничал, отступил еще. Леон едва сдержал порыв схватить его и удержать на месте. Он знал, что сделает только хуже. Он поднял руки в примирительном жесте: — Расскажи мне, что случилось. Умоляю. Я обидел тебя? — Нет, ты был добр ко мне. Но теперь я хочу вернуть долги и уехать. — Ты мне ничего не должен, — сквозь зубы ответил Леон. Он чувствовал, будто земля уходит из-под ног: привыкший держать все под контролем, он сходил с ума от ощущения, что абсолютно не понимает, что происходит. — Должен. Я хочу быть честен с тобой. — Так расскажи мне! Марко сжал губы, побледнел еще больше и развернулся. Леон хотел было остановить его, но скользнул по запястью пальцами — альфа быстро запрыгнул в такси, и то сорвалось с места, вздымая дорожную пыль. Невидящим взглядом Леон уставился на оставшийся на капоте пакет с деньгами. Закричал, со всей силы пнул шину, еще и еще, пока не взвыл от боли. Его нашли дядькины охранники. Скрутили, злого и вырывающегося, затащили в дом, бросили на мягкий диван. — Леон? Что случилось, мой мальчик? Леон вскочил, едва его отпустили цепкие руки альф, перевернул журнальный столик, обрушивая корзину с фруктами и дядькину незаконченную партию в шашки с самим собой. — А ну-ка сядь, — Бесмир толкнул его в плечо и жестом отозвал охранников. — Это твой шайтан? Он терся у ворот все утро, но отказался зайти. Ждал тебя. Альфа рухнул обратно на диван, тяжело дыша. Ярость уходила, оставляя в душе болезненную пустоту. — Он ушел. Сказал, уезжает в другой штат. — С братом, что ли? — нахмурился дядя. — Нет же. Один, в другой штат, в другой город, — объяснил Леон, успокаиваясь. — Хотя… черт его знает. — Вы поссорились? Он же в рот тебе заглядывал, были не разлей вода. Леон перевел дыхание, сосредоточенно глядя на мысы своих кроссовок на ярком дядином ковре. Вопрос он пропустил мимо ушей, судорожно соображая, пытаясь вспомнить, в какой момент все пошло не так. Внезапно его осенило: — Ты! Это ты сказал ему что-то плохое! Бесмир широко распахнул глаза и с трудом отцепил руки племянника от пол своего халата. Оттолкнул, утихомиривая разбушевавшегося альфу. — Как ты смеешь думать на дядю такое, — укоризненно покачал головой он. — Я не доверял твоему Янковичу, это так, потому что я знаю о его брате больше твоего. Но я никогда не лез в твои отношения. Более того, я уже давно смирился с вашей дружбой. Он сообразительный мальчик, к тому же. Леон обхватил себя руками. Стало стыдно. Действительно, как он мог подумать на дядю плохо? Бесмир посвятил ему всю жизнь, не создал своей семьи, не водил домой омег, вложил в него все, что имел. Он был хорошим дядей и лучшим отцом. — Сиди здесь, — строго сказал Бесмир. Вернувшись, он принес чашку черного чая и початую бутылку коньяка. Плеснул немного, велел: — Пей. Леон отпил и поморщился. — Подумай, кому выгодно рассорить тебя с твоим Янковичем, — продолжил дядя, выждав пару минут. — Сандерсам? Нет, им, наоборот, на руку было бы надавить на нас, использовав Марко. Шантажировать тебя им, зная, как ты к нему привязан. Леон пожал плечами, раздумывая. Дядя даже не догадывался, насколько был прав, правда, двигался не в том направлении: Джек мог размышлять, почему Леон тянет со свадьбой и приревновать, заподозрить что-то. Мог под давлением отца придумать единственный способ приблизить свадьбу — избавиться от Марко. — Это они. Я должен поговорить с Джеком. Бесмир удержал его за руку на месте. Леон с ужасом подумал, что было бы, если бы дядя узнал о том, что он чувствует к Марко на самом деле. Убил бы? Выгнал? Отвернулся от племянника? Он не хотел терять дядю, единственного родного для него человека, но понимал, что уже не сможет без Марко. Однако Бесмир не подозревал о его переживаниях; вздохнул, заглянул племяннику в лицо, попросил: — Пожалуйста, будь благоразумен. Он сын мэра, а мы простые люди. Они могут раздавить нас одним пальцем. — Я тебя услышал, — коротко ответил Леон и поднялся. Он доехал до особняка Сандерсов за считанные минуты. Охрана коттеджного поселка пропустила машину внутрь, но Леон не торопился бросать внедорожник и стучать в высокие двери дома. Остановившись за сто метров, он заглушил мотор и опустил голову на сложенные на руле руки. В нем уже не было уверенности, что это сделал именно Джек: Леон знал омегу слишком давно и мог назвать его близким товарищем. Они знали друг о друге достаточно, чтобы эта информация могла однажды превратиться в оружие, и все равно Леону казалось, что Джек не поступил бы так с ним. Джек не любил его. Это было известно в самом начале, что делало их отношения доверительнее, а дружбу крепче — так с чего бы ему вообще заподозрить что-то, приревновать? Тем более, омега хорошо относился к Марко. Подумав, как лучше начать диалог, Леон набрал Джеку. Омега был крайне удивлен его столь внезапным визитом посреди дня, но вскоре вышел к нему. — Привет, — расслабленно бросил Сандерс, выглянув из дверей. — Не ожидал тебя увидеть. Леон нетерпеливо переминался между высокими белыми колонами — сам дом был скорее похож на какой-то древнегреческий храм, совершенно неуместный посреди сухой Невады, чем на типичный особняк. — Нужно поговорить, — ответил Леон вместо приветствия. Его дело казалось ему срочным и безотлагательным — в данный момент для него не было никого важнее Марко. Джек махнул рукой, приглашая его зайти, и поправил сползающую с плеча тонкую футболку. На нем были свободные пижамные штаны, а влажные волосы подсыхали, как если бы он только вылез из бассейна. Догадка Леона оказалась верна. Они прошли пустынную гостиную, всю отделанную мрамором, насквозь, и вышли через высокие стеклянные двери к искрящемуся голубому бассейну. На каменном полу блестели брызги, на шезлонге осталось влажное полотенце, рядом, на столике, стояли коктейль с подтаявшим льдом и фрукты. Джек сел на край шезлонга, хотел закинуть ноги, но потом не стал — чувствовал, что разговор будет серьезным, и весь заранее напрягся. Леон не хотел его пугать: глядя на Джека, он уже растерял остатки уверенности в том, что этот омега мог пожелать ему зла. — Послушай, — начал альфа, опустившись напротив. — Произошло какое-то недопонимание. Ты ничего не говорил Марко обо мне? Взгляд серых глаз стал еще более удивленным. — Когда? — Может, в последний раз. Плохого, — пояснил Леон. Джек прикусил пухлую губу, размышляя. Рассеянно скользнул рукой по кудрявым волосам, приглаживая непослушные пряди. Леон нехотя подумал о том, что было бы, если бы ему нравились омеги. Они так бы и остались друзьями? — Плохого? — переспросил Джек. Между густыми бровями пролегла морщинка. — Я не помню, чтобы мы обсуждали тебя. Я видел его пару дней… Три дня назад. Мы ждали тебя в машине у Сандерс Литиум. Помнишь? Вы отвезли меня домой. — Он ничего не спрашивал? — Нет, нет, — Джек мотнул головой. — Мы обсуждали последнюю игру "Чикаго Буллз". — Да, точно, — кивнул Леон. Он помнил этот разговор, застал, когда вернулся. И Марко, и Джек, оба казались веселыми в тот момент. Ничто не предвещало беды. Вспомнил он и то, как поцеловал Марко впервые, и это тоже было вблизи завода Сандерсов, вернее, чуть ли не на глазах у всего производства. Спросил на пробу: — И ты не видел ничего… такого? Джек не смутился, не испытал к нему отвращение — на его лице было лишь беспокойство и искреннее непонимание, зачем альфа набросился на него с допросом. — Нет... Что произошло? Ты сам не свой. — Черт его знает, — ответил Леон, помедлив. На душе было гадко. — Марко сказал, что уедет жить в другой штат. Вернул мне деньги… и вообще. Леон опустил голову. Здесь он не мог позволить себе того, чего не постыдился делать при дяде — переворачивать мебель и кричать. Но настроение было именно такое: смесь бессилия и ярости. — Думаешь, кто-то нарочно рассорил вас? — Джек вздохнул и помешал остатки коктейля трубочкой. — В Санрайз-Сити всего один дьявол. — Смысл? Янкович мог приехать за ним в любой момент без всей этой драмы, — Леон покачал головой, сразу отбрасывая догадку, раздраженно добавил: — Это скорее какие-то омежьи штучки… извини. — Омежьи штучки, — задумчиво повторил Джек без всякой обиды. — Арни Ришар, — поражено выдохнул Леон. И как ему сразу не пришел на ум этот хитрый омега? Тот явно играл в какую-то свою игру, не слишком пересекающуюся с делами отца. Леон уже хотел было встать, чтобы помчаться и найти француза, клеившегося к Марко, где бы он ни был, в Вегасе или Париже, но Джек остановил его жестом. — Это не Арни, ты чего, — сказал он. — Арни глупый. Он пишет мне дурацкие смс-ки с десятью ошибками в одном слове, пытается подружиться. Он бы не додумался до такого, да даже отец не доверит ему ничего сложнее, чем шоппинг и пилатес. Леон плюхнулся обратно на шезлонг. Взял протянутый Джеком стакан, хлебнул остатки теплого лимонада. Омега смотрел куда-то сквозь него, словно уже все понял, но не мог переварить свое шокирующее открытие. — Кто? — спросил альфа, понизив голос. Было страшно спугнуть осенившую Джека мысль. Омега колебался, будто от того, что он собирался сказать, зависела его собственная жизнь. — Ну? — Это Томми, — выдохнул Джек. — Железный Томми Эванс. Твоя правая рука. Казалось, все вокруг замерло и даже температура опустилась на пару градусов. Леон скорее бы поверил в то, что искрящуюся поверхность бассейна затянет льдом прямо под жарким невадским солнцем, чем в то, что сказал Джек. — Не может такого быть. — Леон, — омега поднял на него полный укора взгляд светлых глаз. — Он влюблен в тебя уже миллион лет. Ты, конечно, этого не замечал, но поверь мне, омеге. Леон криво улыбнулся и кашлянул, давя смешок. Этот день сводил его с ума. Он чувствовал себя дураком: будто все вокруг знали что-то, чего не знал он сам. Предположение Джека звучало абсурдно. Томми был из тех омег, которые шли вверх по карьерной лестнице и считали свидания и романтику пустой тратой времени; более того, Томми относился к альфам чуть ли не с нескрываемым презрением, потому что часто не только интеллектуально превосходил многих из них, но и зарабатывал больше всех тех, кто смотрел на него с разинутым ртом. — Вы с Марко очень близки… Может быть, даже слишком близки для друзей. Томми было больно. Он ревновал. Это ужасное чувство. — Я знаю, что такое ревность, — огрызнулся Леон, вмиг посерьезнев и нахмурившись. Ему не нравилось то, к чему вел Джек. — Томми плевать на меня хотел и на прочих альф тоже. Мы с ним друзья. Хорошие друзья. — Вот именно, для тебя все омеги просто друзья! — выпалил Джек, не совладав с эмоциями. — Ты не замечал очевидного, потому что увлекся Марко! Леон похолодел и замер, в упор глядя на Джека. Тот, поняв, что переборщил, испуганно прижал ладонь к губам — альфа впервые видел его таким. — То есть, это видно? — совладав с собой, уточнил он. — Немного… Если вдуматься, наблюдать специально. Если бы не… Если бы ты не сказал сам сейчас, я бы так и думал, что это глупые догадки. Но Томми не мог не заметить. Он видел тебя с ним чаще. — Ладно, — Леон устало потер руками лицо и поднялся. Злость схлынула. В конце-концов, перед ним был его Джек, его товарищ по несчастью и друг. — Ладно. Не говори дяде. И вообще никому. — Да ты что! — воскликнул он. Потом, уже более примирительным тоном, позвал: — Леон… Постой. Альфа обернулся, не успев войти в дом. Окинул взглядом Джека, съежившегося на краю шезлонга — его тоже разрывало от эмоций. Стало неловко. Он едва не набросился на этого омегу с обвинениями, и теперь оставлял так, сконцентрировавшись лишь на своем эгоистичном желании вернуть Марко. — Чего? — мягко переспросил он, возвращаясь. Глянул на его босые ступни, на вновь спавшую с плеча футболку. Протянул руку. — Идем в дом. Хватит купаться на сегодня. Джек послушно пошел за ним. Прежде, чем попрощаться, приподнялся на пальцах и, смущаясь, доверительно произнес: — Представляешь, я влюбился. — Кто он? — удивился Леон. На душе стало чуточку лучше — он искреннее радовался за этого омегу — и немного неспокойно. — Встретил в универе. Хороший альфа. Но… отец не одобрит. — Познакомь меня с ним, посмотрим, что за альфа, — Леон ободряюще потрепал его по волосам. — Жду приглашения на ужин. Повеселевший, Джек кивнул. Леон уходил без страха: они словно в очередной раз обменялись тайнами, укрепляя имеющееся между ними доверие. Едва оказавшись за рулем, он набрал Марко, но наткнулся на непреодолимую преграду — номер был заблокирован. Это отрезвило. Леон подумал о Томми; он не мог вспомнить ничего явно выдавшего бы романтический интерес, однако был склонен верить Джеку. Леону вдруг стало странно от мысли, что кто-то мог любить его, а он и не замечал: точно так же Марко долгое время наверняка и не подозревал о его чувствах. Вдруг его охватила злость. Последнее, чем он хотел заниматься, так это глупым расследованием, будто сошедшим с экранов: кто-то кому-то что шепнул на ушко, приревновал, и создал целую драму — классика сериалов для омег. Он желал лишь одного: вернуть Марко и поговорить с ним по-человечески. Томми, был, конечно, на работе. Леон нашел его в офисе; двое молодых альф испарились из кабинета мигом, едва увидели его перекошенное от злости лицо, а Томми поднялся из-за стола, спокойный и собранный. Все здесь было под стать ему: идеальный порядок, все отсортировано и подшито, ни пылинки. Никаких растений на подоконнике, разбросанной канцелярии, пакетов, мусора, пустых папок — чистота. — Что ты сказал ему? — вполголоса прорычал Леон. Он подозревал, что за дверью всякие любопытные уши пытаются уловить каждое его слово. Томми отступил на шаг назад, к окну, никак не изменившись в лице — он умел контролировать свои эмоции. Леон подумал, что никогда, ни за что сам не заподозрил бы Томми, которого знал не один год, в такой подлости. Наоборот, омега всегда был для него примером, педантичным, справедливым, целеустремленным. — Я тебе верил, — Леон разочарованно покачал головой, поняв, почему Томми молчит. — Я уже видеть его не мог, — выплюнул омега. — Он специально крутился около тебя. Лез к тебе. Специально. — Ты ничего не знаешь, — коротко ответил альфа. Продолжать смысла не было. — Я все знаю. Думаешь, я не замечал? Думаешь, не видел твою одежду на нем? — Томми старался держать ровный тон, но голос его звенел от напряжения. — Ему стоило умереть в самом начале. Леон не думал, что сможет сдержаться: обида и ярость прошли по телу жгучей волной, но он удавил их в себе точно так, как хотел бы сейчас удавить Томми. — Проваливай, — отрывисто бросил альфа. — Заберешь свои деньги у Исаака и чтоб я тебя больше не видел. Никогда. Томми шумно вдохнул и поджал губы, но ничего не ответил. Леон медленно вышел из офиса; спустился по лестнице вниз, тяжело опираясь на перилла. Его штормило: казалось, все рушилось на глазах. Он потерял друга и потерял Марко. Что делать, он не знал.