Однажды в Неваде

Марко искали несколько дней; объявление о продаже квартиры исчезло, молчал телефон. Сидя в машине под его домом и глядя на темные окна, альфа ловил себя на мысли, что еще немного, и ему придется обратиться к тому, чьей помощью он побрезговал бы даже умирая — к старшему брату Марко. Тяжелым взглядом он провожал низкие гудящие самолеты один за одним, но колебался. Верил в чудо. На четвертый день он, словно побитая собака, приполз к дяде. — Мой мальчик, ты хорошо кушаешь? Ты бледный, — встревоженный Бесмир поднялся из-за стола, едва Леон вошел. — Нельзя так убиваться из-за шайтана. Он, должно быть, уже лежит на пляже во Флориде. Возможно, дядя был прав, но от этой мысли становилось невыносимо плохо. Они поссорились из-за какой-то нелепицы, из-за злых, завистливых слов Томми, и теперь не могли даже поговорить. Одно Леон знал точно: Марко не покидал страну под своим именем. Но в огромной Америке Янкович исчез, словно песчинка в океане, и связей и ресурсов альфы было бесконечно мало для того, чтобы найти человека, который, к тому же, был научен прятаться с детства. — Не говори о нем плохо, — устало выдохнул Леон. — Как дела? Я видел, строителей около "Шафрана" разогнали. — Я решил действовать их же методами. Нажаловался во все инстанции, мол, центральная улица, разгар лета, туристы, к тому же, рядом жилой дом… Хвала Всевышнему, закон еще работает в этой стране. Французишке придется изрядно потрудиться, чтобы получить уйму новых разрешений, — довольный, объявил дядя. Леон опустился на мягкий диванчик. Несколько дней назад эта новость заставила бы его ухмыльнуться и поздравить дядю с маленькой победой. Сейчас же он выдавил слабую улыбку, понимая, что не может всерьез думать о проблемах семьи и группировки. Его мысли занимал исключительно Марко. Без него было все не то. — Воды? — предложил пожилой альфа, обходя стол и указывая на графин. Он с тревогой смотрел на племянника и пытался хоть как-то отвлечь от мрачных мыслей. — Конфеты есть. Шоколадные. Хочешь? Ты ужинал сегодня? На кухне осталась лазанья. Ну же, не расстраивай дядю, скажи что-нибудь. Леон не помнил, ужинал он или нет. Ему так хотелось поделиться своими чувствами с кем-то, что он едва сдерживался. Вовремя тормозил себя: даже его добрый дядя, любивший его, как родного сына, не поймет порочной любви альфы к другому альфе. — Я ничего не хочу, — отозвался Леон наконец. — Я без него ничего не хочу. — Ну как же так, — Бесмир покачал головой. — Посмотри на своего дядю. Мне вдвое больше лет, чем тебе, я видел сколько предательств и уходов, сколько не сосчитать на пальцах. Ты обижен, но жизнь идет своим чередом. Леон хотел возразить, что без Марко жизнь для него уже не будет прежней, но в кармане зазвонил телефон. Альфа вытащил его почти раздраженно: звонили либо по работе, либо отчитаться в конце дня, что Янковича так и не нашли. — Алло? Дядя жестом указал на раскрытую коробку с конфетами на столе. Леон отрицательно мотнул головой, сосредотачиваясь на звонком голосе Исаака на том конце провода. — …заканчивал таблицу. Не успел за день, поэтому задержался. Не подумайте, я находился в офисе весь день, я не уходил на обед дольше положенного, как считает господин… — Ближе к делу, — подтолкнул Леон. Исаак был явно чем-то взволнован, и это настораживало. — Я задержался на работе и, прежде чем выходить, выглянул в окно, посмотреть, не подъехало ли мое такси, знаете, они всегда опаздывают, эти таксисты, и приходится ждать их посреди улицы. Так вот, под окном было такси, но не мое. Из любопытства я решил подождать, и тут из машины вышел господин Янкович, в смысле, младший, наш Янкович, не тот ужасный. Я даже знаю, зачем он приехал, однажды я одолжил ему… — Ближе, черт возьми, к делу, — прорычал Леон. Дядя замер рядом, сложив руки на груди и нахмурившись. Он не мог слышать разговора, но по напряженному виду племянника догадывался, что речь шла о чем-то важном. — Он не дошел до двери. Подъехала другая машина, черная, вся тонированная, на таких ездят военные. Там было три лысых альфы, страшные, как смерть. Драки не было, но мне показалось, что господин Янкович не особо желал… — Куда они поехали? — По светофору налево, — коротко ответил омега, наконец догадавшись, какого плана ответов от него ожидают. — Спасибо, Исаак. — Марко нашли? — спросил Бесмир. — Да. Он у брата, — обреченно выдохнул Леон. И тут же вскочил. — Я поеду за ним. — Нет, никуда ты не поедешь, — Бесмир вдруг оттолкнул его, едва не сбив обратно на диван. — Сиди тут. Я сам съезжу, это слишком опасно. — Дядя! — Леон кинулся к нему, пытаясь возразить, но перед носом уже захлопнулась дверь и щелкнул замок. Он с силой навалился и стукнул кулаком. — Дядя!!! В коридоре послышались голоса охранников. Вне себя от ярости, альфа принялся колотить по двери, однако в дядином доме, а особенно в его кабинете, все было сделано на совесть. Дверь не поддавалась, как бы он не пытался выбить ее ногами, руками и подручными средствами. Леон метнулся к окну, забывшись, но, конечно, рамы были схвачены железными решетками — дядя очень боялся, что кто-то проникнет к нему в кабинет. Полетел на пол графин, заливая мягкий узорчатый ковер водой. — Выпустите меня! Суки-и-и! — закричал Леон, вновь ударяя плечом в дверь. Охранники завозились совсем рядом. Один их них гнусаво пробасил: — Извините, приказ такой. Не можем. — Стэнли, ты, что ли? — спросил альфа, понизив голос. — По-братски, открой. Я с дядей договорюсь. Стэнли за стеной помялся. Потом тяжело вздохнул: — Нет, никак не могу. Взбешенный, альфа отошел от двери и быстро заходил по комнате, крутя в пальцах мобильный. Обычно, если он не справлялся с чем-то, то звонил дяде; но нынешняя ситуация стала чем-то беспрецедентным, и полагаться он мог только на себя самого. Кабинет Бесмира представлял собой чуть ли не музей: многочисленные сувениры из разных стран перемежались с предметами искусства, расписанными вручную пестрыми блюдами, магнитами, статуэтками. Почетное место занимала выполненная из золота турка: она венчала собой высокий шкаф с оружием, из замочной скважины дверцы которого торчал ключ. Леон скользнул пальцами по стволу ружья; он знал, какое оружие здесь есть, но прежде не брал ничего без разрешения дяди. Теперь же он с ужасом понимал, что готов убить любого, кто стоял на пути между ним и Марко: охранников, людей Янковича старшего, всех. Даже самого Янковича, наплевав на просьбу Марко не трогать брата. Вспомнил он так же многочисленные просьбы дяди быть благоразумным; поэтому успокоился, насколько это было возможным, собрался с мыслями. Выждал, пока шаги и голоса охранников за дверью стихли, повесил на шею короткий "Узи" и выстрелил в замок. А потом побежал. Охранники кинулись к нему, но боялись грубо схватить и заломать руки без прямого приказа Бесмира. Леон ловко выкручивался, отталкивал их, грозя оружием, и бежал. Ночь встретила его жарким сухим ветром и черным звездным небом; не сбавляя скорости альфа пересек двор и запрыгнул в машину — испуганному парню из охраны оставалось только бить в стекло ладонью, пока машина не сорвалась с места. Леон хорошо знал, где находился аэропорт. В небе над ним загудел низкий самолет, заходя на посадку, и альфа сильнее вдавил педаль газа, будто пытаясь его обогнать. Что, если оба, и Марко, и дядя, уже мертвы? От этой мысли начинало мутить; казалось, он попал в какой-то затянувшийся кошмарный сон и не мог из него выбраться. Подъезд к служебному входу в складские помещения аэропорта был обнесен высокой сеткой, оканчивающейся колючей проволокой. В глаза ударил свет прожектора. Леон заслонил лицо рукой, глядя, как ему поднимают шлагбаум — его ожидали здесь увидеть. У неприметных железных дверей стояли две знакомые машины, дядина и фургончик охраны. Леон бросил свою рядом и поспешно выскочил на улицу. Ветер швырнул горсть пыли в глаза, оглушительно прогудел самолет — казалось, еще немного и он заденет шасси железные крыши беспорядочно громоздящихся здесь складских помещений. За дверью обнаружилась рамка металлоискателя. Рядом стоял молодой альфа в костюме защитной расцветки, держа наперевес автомат. — Ваш… ваш отец там. Оставайтесь на улице. Приказ больше никого не пускать, — объявил он, когда рассмотрел ночного посетителя. На груди охранника ожила и затрещала помехами рация. Леон не стал поправлять ошибку. Он вскинул "Узи" прежде, чем это сделал бы альфа. Тот испуганно вытаращил глаза, но не поднял рук, все еще крепко сжимая ими висевший на груди автомат. — Что там происходит? — спросил он и, прицелившись, пригрозил: — Тронешь рацию или дернешься — выстрелю. — Они разговаривают, просто разговаривают, — вздрогнув и явно занервничав, выпалил он. — Подождите на улице. — Кто с кем? — Ваш отец и господин Янкович. — Какой именно Янкович? — продолжал допрос Леон. — Господин Милош! — молодой альфа медленно пятился от наставленного на него оружия, нервно оглядываясь по сторонам и ища помощи. Леон тоже заметил камеры под потолком. Скоро сюда прибудет кто-то посерьезнее мальчишки и скрутит его, поэтому стоило пошевеливаться. — А где Марко Янкович? — он вскинул УЗИ выше и ткнул охранника под подбородок. Тот испуганно вдохнул и поднял руки вверх. Отчаянно выпалил: — Я не знаю! — Знаешь, сука, — зло произнес Леон, приперев его к стене. — Ну?! Альфа буквально вжался в шершавый бетон, лишь бы холодное черное дуло не касалось его кожи. Светлые глаза так и метались из стороны в сторону, ожидая поддержки, но ее все не было. Был только совершенно безумный от злости Леон. — Он не здесь! Вообще не здесь! — сдался альфа, пытаясь бочком отползти по стене в сторону. — Он в пятом ангаре. Больше я ничего не знаю! Леон замахнулся и ударил альфу в ухо. Не сильно, до достаточно, чтобы успеть выбежать на улицу, пока тот растерялся. Второй раз шлагбаум ему не открыли, а охранник выскочил из будки. Он ожидал этого; еще издалека плавно опустил педаль газа в пол, разгоняясь, и инстинктивно зажмурил глаза — большой внедорожник легко снес препятствие, по бамперу автомобиля градом прошлись выстрелы. Леон плохо помнил, где находились ангары. Они относились к аэропорту: там чинили самолеты, там же стояли невостребованные частные джеты, хранились техника, топливо, грузы. С трудом ориентируясь в узких проходах, ослепленный светом стремительно зажигающихся прожекторов Леон вел машину почти наугад, к темнеющим полуцилиндрам ангаров. Словно кто-то разрезал консервные банки пополам и бросил их так, на сухую оранжевую почву, поросшую низким колючим кустарником. Он снес еще один шлагбаум и свернул из ангар с нарисованной красным цифрой «1» прежде, чем по нему успели бы выстрелить. Проехал под крылом тяжелого пузатого самолета, какие любили военные, едва не запутался колесами в ворохе пустых мешков. Ангар номер пять стоял позади всех, поодаль, открытый, наполовину затянутый рваным брезентом, который трепал ветер. Вокруг не было ни души: если его и преследовали, то пока не нашли. Даже прожекторы здесь светили не так ярко. Леон выбрался из машины. Стояла странная, почти зловещая тишина, из темного нутра ангара выглядывал усталый кукурузник: желтая краска на крыльях облезла, на пропеллер был намотан белый полиэтилен. Осторожно, стараясь не шуметь и держа наготове оружие, Леон двинулся внутрь, на тусклый едва различимый свет лампы. К его удивлению, за самолетом оказался спуск под землю — простые бетонные ступени, оканчивающиеся обшарпанной железной дверью с примитивным замком. Леон понимал, что собирается в одиночку ворваться прямо в логово врага, но все равно раздумывать не стал. Крадучись, спустился вниз, прострелил замок и пнул дверь. В ту же секунду тускло освещенный коридор взорвался воем сигнализации, а под потолком замигали красные лампы, оповещая всех об опасности. Дремавший на табурете охранник вскинулся и направил на него автомат. — Мне нужен Марко Янкович. Я заберу его и уйду, — спокойно произнес Леон, одной рукой сжав "Узи", а другую подняв в примирительном жесте. Охранник насупился и молчал. Здесь все было совсем иначе, это буквально чувствовалось в воздухе, совсем не так, как в здании аэропорта, где его встретил мальчишка-сторож. Теперь Леон догадался, что именно в этом месте делались самые грязные дела, и каждый, кто был в подвале, являлся убийцей или сообщником ужасных преступлений. — Просто отдайте мне его. Я знаю, что он тут, — повторил альфа. Он не имел ни малейшего желания проходить и метр вперед по залитому тревожным красным светом коридору. Точно так же ему не было дела ни до чего, чем занимался здесь Милош. Он пришел за Марко и только. — Просто отдайте его и мы уйдем. Милош сам разрешил мне делать с ним все, что я хочу. Охранник промолчал и поудобнее перехватил автомат. Леон выстрелил первым; очередь прошла по железной двери за его спиной, оглушая. Безмолвно и тяжело рухнуло тело. Потом он побежал, на ходу распахивая дверь за дверью. Чего там только не было: какой-то хлам, гудящие холодильники, опутанные проводами устройства, в одной из комнат — пустая клетка и засохшая кровь на полу. Еще одно помещение представляло собой зал для съемок: площадь была разделена на павильоны, тут и там стояли специальные лампы, софиты, камеры на изогнутых сложных штативах. Леон даже замер и удивленно заморгал, рассматривая технику, потом окинул взглядом ближайший павильон, из декораций в котором была только кровать с голым матрасом, и вдруг, поняв, для чего все это предназначалось, в ужасе отшатнулся. Просыпались охранники, растревоженные среди ночи незваным гостем, сзади слышался топот многочисленных сапог, крики, шум раций; его собственные шаги тонули в вое сигнализации, и альфа бежал, не сбавляя хода и петляя в бесконечном подземном лабиринте, стараясь всегда оставаться на пару шагов впереди преследователей. Толкнув очередную дверь он вдруг снова оторопел. Сперва зажмурился от яркого света дневных ламп, потом рассмотрел двоих в белых медицинских комбинезонах; все кругом было сделано из стали, тяжело и узнаваемо пахло больницей. Омеги, судя по росту, обернулись к нему и так и застыли: один расправлял большой пластиковый пакет, а другой пытался удержать на высоком стальном столе что-то, обернутое голубой одноразовой простыней, что норовило сползти. Второй омега дрогнул и со стола свесилась бледная обескровленная рука. В ужасе Леон попятился, захлопнул дверь и, отпрянув, обнаружил в коридоре третьего омегу, выглянувшего из двери напротив. Тот моментально вскинул руки вверх, заметив оружие. Топот сапог приближался. Леон действовал быстро, на эмоциях, мотивируемый лишь одним желанием — выжить, чтобы найти в этом проклятом подземелье Марко. Недолго думая, он схватил омегу за руку и рванул к себе, разворачивая и перехватывая рукой под горло. — Отпустите! Помогите! — заверещал тот. — Я ничего не делал! — Тише, — Леон ткнул "Узи" ему под ребра. — Мне нужен младший брат вашего главного. Где у вас держат людей? — Я ничего не знаю! — истошно прокричал тот, срывая голос, и задергался. — Я здесь случайно! Помоги-и-те-е! Леон выругался и сильнее ткнул омегу. Это не помогало, тот продолжал вопить, как потерпевший, извиваться и скрести пальцами его руку, пытаясь освободиться. Из-за поворота вылетело с десяток вооруженных охранников, здоровых альф, разъяренных, как черти. Леон попятился, держа омегу впереди и надеясь, что люди Янковича не станут стрелять по своему. Сигнализация стихла. Все еще залитый пугающим красным светом коридор погрузился в полную тишину, будто они все нырнули под воду. Охранники замерли, выстроившись шеренгой и направив на альфу оружие; один, главный, опустил автомат в пол и сделал шаг вперед. — Не делай глупостей, иначе ты умрешь, — тихо и спокойно сказал тот. Под маской не было видно лица, но Леон был уверен, что то тоже не выражало эмоций. — Мне уже передали, зачем ты здесь. У меня приказ вывести тебя на улицу. — Я не уйду без Марко. Омега в руках Леона жалобно всхлипнул. — Он вернется, просто немного позже. — Сейчас, — потребовал Леон. «Позже» до безумия пугало его. Хватило бы и часа, чтобы замучить Марко до смерти из желания отомстить или в попытке вытащить информацию о делах Леона. — Хочу убедиться, что с ним все в порядке. Альфа тяжело вздохнул, поднес рацию к затянутому маской лицу и отошел за спины охранников, чтобы нельзя было разобрать, о чем он говорил. Вскоре он вернулся. Омега продолжал трястись и рыдать. — Отпусти его и я покажу тебе Марко. Леон не верил. Он попятился назад, вскинул "Узи", направив на главного. Тот сделал жест рукой, приказывая своим людям начать обступать незваного гостя. Было ясно, что он влип. Один против всех, с каким-то нелепым омегой, жизнь которого в этом подземелье вряд ли так уж ценилась. Альфы действовали методично и уверенно, тесня его — в конце-концов Леон уперся спиной в стену, понимая, что бежать ему некуда. — Отпусти, так будет проще, — бесстрастно повторил главный. — У меня нет приказа убивать тебя, но если у тебя случайно дрогнет рука, то я за парней не ручаюсь. — Отведи меня к нему, — потребовал Леон. — Отпускай и опусти оружие. Отнимать не стану. Поняв, что вариантов больше нет, Леон медленно разжал руки. Испуганный омега потерял равновесие и упал на пол — его тут же схватили за шиворот и отволокли в сторону. — Опусти оружие в пол. Леон опустил "Узи", держа палец на спусковом крючке. Главный кивнул на продолжающийся впереди коридор: — Иди прямо. Я подскажу. Альфа медленно двинулся вперед, спиной ощущая пристальные взгляды десяти пар глаз и понимая, что оружие все еще направлено на него. Главный действительно говорил куда идти, и Леон понял, что его заманивают в ловушку. Он был неправ с самого начала: стоило дождаться дядю, а потом вместе с ним отправиться за Марко. Теперь, должно быть, его закопают где-нибудь за ангаром в дорожной пыли. Или, того хуже, разберут на органы. — Дверь. Открывай, — приказал охранник. Леон медленно надавил на ручку, предчувствуя скорую смерть. Ему стало горько: он не только не смог найти Марко, но и не успел поговорить с ним по-человечески, объясниться. Дверь легко поддалась. За ней оказалось маленькое тускло освещенное помещение, посреди которого стоял железный стол, по обе стороны от которого стояли привинченные к полу стулья. Марко сидел на одном из них, уронив голову на руки, будто дремал. Услышав звук открываемой двери, от вскочил и тут же вскрикнул, забыв о том, что одна его рука была прикована к стулу наручниками. — Леон! Леон не успел ничего сказать. Затылок пронзило болью и он провалился в темноту. Он пришел в сознание с трудом. Ужасно болела голова, раскалывалась, будто ее распирало изнутри. Тело затекло, ресницы слиплись, язык присох к небу, на зубах хрустел песок, как если бы его заставили облизывать всю трассу от Санрайз-Сити до Вегаса под палящим солнцем. Под пальцами тоже были песок и земля. Леон испуганно дернулся, полагая, что его уже закопали, и распахнул глаза — к счастью, их резанул неяркий утренний свет. — Как ты? — негромко спросил Марко. Где-то рядом закаркал ворон. Леон в ужасе заозирался, обнаруживая, что сидит прямо посреди пустыни, привалившись спиной к колесу своего внедорожника. Марко устроился рядом, на расстоянии вытянутой руки, подтянув ноги к груди. Живой, здоровый, но бледный и сонный. — Где мы? Где мой дядя? Марко толкнул к нему полупустую бутылку минералки: она легко покатилась по остывшему за ночь песку. — Я позвонил твоему дяде. Сказал, что мы в порядке, чтобы он не поднимал шум. Думаю, он дома. Леон жадно приложился к горлышку, потом плеснул воды на ладонь и растер по лицу. Кашлянул. В легких тоже словно был песок. Голова раскалывалась. — Что он с тобой сделал? — спросил он, приходя в себя и более осознанно рассматривая Марко. Одежда на том была чистой. Лишь на запястье содрана кожа, а небольшая ранка затянулась корочкой. — Дай. Марко протянул ему руку, оставив безуспешные попытки обвязать вокруг поврежденного запястья платок. Леон помог ему, задержался, сжимая его ладонь, внимательно осмотрел кожу от кончиков пальцев до плеча, скрытого рукавом белой футболки; ни царапинки, ни капельки крови на ткани. — Ничего. Вообще ничего, — Марко покачал головой. — Мы даже не поговорили толком. Сперва приехал твой дядя, и Милош сорвался к нему, а затем его ждал самолет. — Он не бил тебя? Марко помотал головой и допил оставшийся глоток воды. Больше всего Леону хотелось сейчас сгрести альфу в охапку, прижать к груди и держать так, успокаиваясь, понимая, что Марко здесь и он в безопасности. Но тело почти не слушалось, голова взрывалась спазмами, мутило, и даже придвинуться ближе было сложно. — Он будто беспокоился обо мне, — неуверенно сказал Марко, повернувшись к Леону. — Прослышал где-то, что я собрался уезжать из штата… Словно брату было бы удобнее, будь я здесь, с тобой, у него на глазах. Леон сухо закашлял. За последние сутки произошло столько всего, что внезапный отъезд Марко и ревность Томми отошли на второй план. Только сейчас Леон осознал, что проблема еще не решена, и остро нависает над ними: вскоре они оба придут в себя, и Янкович продолжит убегать. — Томми обманул тебя. Я выставил его вон. — Я уже понял, — Марко стыдливо опустил глаза и обнял колени. — Он сказал, что ты нарочно… Что то, что происходит, между нами, неправда. Что ты хочешь сделать фотографии и записи и шантажировать меня ими перед моим братом. Леон снова закашлялся, подавившись словами возмущения. Похоже, его успели неплохо побить прежде, чем вывезти в пустыню. Подвернись ему сейчас под руку Томми, он бы недолго думая свернул ему шею — было сложно поверить в то, что бывший друг посмел наговорить такой грязной чуши. — И ты повелся? — Я испугался! — объяснил Марко, вскинувшись. — Ты не представляешь, как я боюсь брата. Все, о чем я мог думать в тот момент, так это о том, что сделает Милош, если узнает о нас. Марко снова потупился, взгляд его стал пустым и потерянным, точно таким, как тогда, в больнице, когда Леон впервые увидел его в сознании. — Я был в ужасе, — добавил альфа тише. — Я снова потерял контроль над собой. Прости меня. Что же со мной не так… — Не извиняйся, — ответил Леон. На языке крутилось много успокаивающих слов, но он не смог произнести ни одного, не подобрав действительно подходящего. Марко был явно не в порядке. Не физически, а морально, и Леон никак не сумел бы ему помочь. Мог только молиться, чтобы альфе не сорвало крышу в очередной раз, и он не принялся убегать или причинять вред себе и окружающим. Подумав, он выдохнул: — Главное, что ты жив. — Когда я увидел тебя там в окружении автоматчиков, я думал, что в обморок упаду. Это было какое-то безумие. — Я переживал, что твой брат что-то сделал с тобой. Марко пожал плечами, глядя куда-то вдаль. Над коричневато-оранжевыми скалами, поднимавшимися из пыли и чахлых кустарников, всходило жаркое слепящее солнце, освещая его лицо. Леон прищурился, глаза слезились. Хотелось хотя бы ободряюще похлопать друга по плечу, вытянуть из кошмара воспоминаний и размышлений, в который тот, похоже, погрузился, но не посмел. Между ними словно снова возникла невидимая стена: не друзья, не любовники, но и не чужие люди. После лживых слов Томми Леону заново нужно было бороться за его доверие. — Милош был очень спокоен и вежлив со мной. Расспрашивал, куда я собрался и не обидел ли ты меня. Он никогда прежде не разговаривал со мной так, по-нормальному, — задумчиво произнес Марко, набрал в ладонь горсть сухой земли и ссыпал на землю. — Но я ему не верю. — Я тоже, — помрачнев, согласился Леон.