***
У Драко есть небольшой список вещей, которые он выяснил за годы наблюдений, о своем соулмейте. И вот первая вещь, из которой, в целом, вытекает все остальное: его соулмейт со временем очень полюбил терять вещи. Драко не совсем понимал, было ли это специальной акцией во имя магии и любви, — ну, чтобы они нашли друг друга быстрее, — или его соулмейт просто был невероятно рассеянным человеком. В детстве вещей было не так много. Какое-то время Драко даже думал, что у него нет второй половинки — его матери пришлось провести несколько успокаивающих бесед на тему того, что у него не может не быть соулмейта. Первым был… ремень. Он совсем не похож на те, что обычно носит отец или сам Драко — хотя бы потому что ремни Люциуса сделаны из дорогой драконьей кожи, всегда с серебряной фурнитурой, а те, что использует Драко точно-точно меньше в диаметре и толщине. Сначала Драко даже не понимает, из чего этот ремень вообще сделан. Он разглядывает его рано утром, просыпаясь почти сразу же, к счастью домового эльфа, и, к его же сожалению, продолжает игнорировать попискивание: «Юный господин, госпожа просила вас одеть и спустить к завтраку, пожалуйста», не в силах оторвать взгляд от первой вещи, что появляется от его соулмейта. Он потертый. Дырки в нем, самые последние, расшатаны и расковыряны в мясо, Драко даже смотреть страшно. Поэтому он оглаживает те, что ближе к пряжке — совсем слегка потрепанные. Ремень выглядит старым, металл уже не блестит, царапин на нем Драко видит больше, чем когда-либо в своей жизни на металлических вещах, потому что у них всегда-всегда все отполировано. Драко прячет ремень под подушку, когда дверь скрипит и заходит мама. Он широко улыбается, и она улыбается ему тоже, не совсем понимая причину такой улыбки, но все равно довольная тем, что ее несколько капризный сын сейчас в хорошем настроении. Драко прячет ремень под подушку, свою первую вещь от соулмейта, и обещает себе обязательно рассказать об этом своим друзьям, когда кто-нибудь из них приедет к нему погостить на несколько дней, писать он пока не умеет, и ему приходится ждать. Он надеется, что его соулмейт не потеряет еще вещей к тому времени, как Блейзу или Панси позволят приехать к нему, потому что тогда будет слишком сложно сдержаться и не рассказать об этом родителям. Его соулмейт не теряет ничего еще полгода.***
В следующий раз он находит… какой-то инструмент. Ему приходится шепотом спросить у Добби, что это, пока родители сидят в кабинете и обсуждают взрослые дела. Он совершенно не ожидает отвернуться от книжки, повернуться и обнаружить рядом перепачканное в грязи нечто. Добби говорит, что это садовая лопатка, которой пропалывают почву, и Драко охотно верит — на лопатке все еще свежие комья темной земли. Он склоняет голову, думая о том, что ему придется изучать Травологию, чтобы было о чем поговорить со своей второй половинкой — раз в списке появляется еще пункт про любовь к садоводству. Он думает, что Тео и Панси могло быть такое интересно, потому что Теодору интересно почти все, а Панси девочка, значит, цветочки должны быть по ее части. Он надеется, что изучать цветочки будет не так скучно вместе. Если Нарцисса и не понимает, с чего вдруг ее семилетний сын просит ее купить ему еще несколько книг, — по Гербологии и садоводству, Мерлин, — то ничего не говорит, только высоко задирает брови и соглашается. Почему бы и нет. Драко пишет письма всем своим самым близким друзьям, — их всего трое, Крэбб и Гойл ему не очень нравятся, — в тот же день. Они очень за него рады.***
Следующий раз происходит тогда, когда Тео остается у него в гостях, что очень удобно. Новых предметов не было очень долго, они, к сожалению, появляются очень редко, но тем приятнее получить что-то снова. Драко возбужденно подскакивает на кровати, когда замечает что-то серебряное и блестящее на тумбочке в лучах солнца. Оно… странное. Драко не знает, что это. Пластинка с парочкой выпуклых частей — некоторые смешно вскрыты, как будто на них давили пальцем, и они пустые. Остальные закрыты и в них лежали белые капсулки. На оборотной стороне Драко видит странную надпись «Аспирин» по всей пластинке. Это ему ничем не помогает. Тео вот очень умный, чуть умнее Драко. Так что он решает обратиться к нему, потому что с родителями о таком разговаривать все еще немного неловко, пусть они уже и в курсе про первые вещи, — Драко не удалось скрывать это слишком долго, и теперь у него есть специальная коробка для потеряшек. Он вылезает из кровати, щелчком пальцев призывает эльфа и просит принести ему одежду побыстрее. Он топчется на месте в нетерпении, хотя знает, что отцу такое бы не понравилось, но не может сдержаться. Эльф приносит ему плотные короткие шорты, в которых его смешные розовые коленки очень видно, подтяжки и легкую рубашку. Драко чуть морщится, но все равно послушно натягивает одежду. Серебряную пластинку он прячет в карман и спешно бежит по коридору в комнату друга, даже наплевав на то, что все это очень неприлично — и бегать, и врываться в чужую спальню, и даже тормошить спящего на кровати. Драко знает, что отец бы не одобрил, но у него немного странные отношения с Теодором. (Как с Панси и Блейзом) Они все позволяют себе чуть больше, чем можно, и их дружба совсем не похожа на дружбу их родителей, их — холодная, приятельская только за счет выгоды. Драко знает это уже сейчас, и знает, что ему не следовало бы залезать на чужое одеяло, но у Тео так смешно всклочены кудри, и он так смешно ворчит на Драко за вторжение, что ему не кажется, что как-то иначе будет правильно. — Что, — буркает его друг с закрытыми глазами. Это не звучит обидно, и Драко только фыркает. — Мой соулмейт потерял что-то! — его восторгу нет предела, потому что это первая вещь за многие месяцы, Драко даже немного неловко, потому что он уверен, что теряет больше. Глаза у Тео тут же открываются, и он с любопытством смотрит на протянутую вещь. Ему была не очень интересна эта тема, но Драко всегда так заразительно радовался… Теодоров соулмейт терял всякие магические безделушки, но определить, что в руках его друга было… несложно и немного грустно. Он принимает блистер и вздыхает. — Я не знаю, что это. А ты? Выглядит забавно. — Это маггловское, — морщась, объясняет Тео. Драко тихо охает и тоже смотрит на блестящую вещь, которую вертит его друг. Его лицо опускается и от былого восторга не остается и следа. — Вроде как… для лечения. У нас зелья, у них вот… это, — он замолкает, его карие глаза становятся темнее и серьезнее. Драко чуть поджимает губы в ответ. — Маггловское, — добавляет снова Тео, как будто даже извиняясь. — Это плохо, — шепотом говорит Драко. Тео серьезно кивает и прячет пластинку ему в передний карман шорт. — Не показывай им. — Не буду, — кивает он. Так у Драко появляется первый настоящий секрет, который он не рассказывает родителям по истечении месяца, и так Драко впервые понимает, что Теодор очень хороший друг, с которым ему бы хотелось задержаться надолго. Они решают между собой, что Блейзу и Панси рассказать тоже можно. Драко немного нервно, потому что он не уверен, как они отреагируют, потому что что-то маггловское — это очень-очень плохо, но Драко же не виноват. Тео утешающе гладит его по острому плечу и говорит, что они обязательно все поймут. (Они понимают. Панси, тоже шепотом, робко признается, что у нее тоже есть несколько маггловских вещей от соулмейта. Они дружно вздыхают и обещают хранить секреты друг друга.) Так Драко приходится записать в свой мысленный список, что его соулмейт либо полукровка, либо… называть «грязнокровкой» самого близкого в будущем ему человека у Драко язык не поворачивается, и от этого немного больно. Он решает надеяться, что это будет полукровка.***
Первого сентября в свой первый учебный год Драко настолько взволнован всем подряд, начиная с «Мерлин, Тео, мы едем в Хогвартс! Представь, какая там библиотека? Конечно, не такая огромная, как дома, но, я уверен, все равно обширная, да?» и «А что, если мы попадем на разные факультеты? Ты вполне мог бы быть Рейвенкло… Обещаешь, что мы все равно останемся друзьями?» и заканчивая: «Гарри Поттер должен поступать с нами в этом году. Как думаешь, Панс, мы сможем с ним подружиться?», что забывает о своем соулмейте на несколько дней. Никто не стал бы его винить за это, потому что когда ты видишь величественный Хогвартс, очень неудачно знакомишься со знаменитостью и попадаешь на желаемый факультет, и твоим друзьям даже не нужно в шутку перекрашивать галстуки, как-то не до таких вещей. Третьего сентября своего первого учебного года Драко записывает в свой мысленный список еще вот что: его соулмейт тоже волшебник (что, вообще-то, не обсуждалось) и тоже учится в Хогвартсе! Он выясняет это, потому что третьего сентября находит на своей тумбочке пергамент с кривовато написанным домашним заданием по Трансфигурации — «Руководство по Трансфигурации», параграф один и два. Очень быстро Драко так же понимает, что его соулмейт учится не на одном факультете с ним, потому что Трансфигурация у слизеринцев только должна пройти сегодня днем, но по пути он подтверждает, что это тоже первокурсник, когда записывает уже знакомые строчки, чуть более аккуратно. Он не пишет об этом своим родителям в письме домой, потому что не уверен, что их реакция будет хорошей. Ничего, что может быть хуже новости о том, что его соулмейт полукровка или даже магглорожденный, но Драко знает, что отец уже начал присматривать ему будущую жену, но если даже Астория Гринграсс совсем не похожа на свою глупую, эгоистичную сестру, Малфой все равно предпочел бы своего соулмейта ей. Поэтому он оставляет эту информацию при себе, только вздыхая и разглядывая остальные факультетские столы. Натыкаясь на враждебный взгляд Поттера, он вздрагивает и думает: «Хоть бы не Гриффиндор». Блейз крепко сжимает его коленку под столом и агрессивно скалится Поттеру в ответ.***
Спустя неделю, к малфоевскому удивлению, он обнаруживает еще один странный новый предмет. Эта… вещь лежит на его учебнике, когда он поворачивает голову, чтобы удостовериться с написанным в своем эссе. Он зачарованно выдыхает и берет в руки этот, по ощущениям, листочек — такой тонкий-тонкий, с какой-то прослойкой посередине. Он яркого, морковного оранжевого цвета, и на нем изображение смешных динозавров, если это, конечно, можно так назвать. Драконы куда круче, но Драко молчит и разглядывает забавную бумажку в руках. Края ее отгибаются. — Это, — со знанием возникает из-за его плеча Блейз, как чертик. Его глаза светятся, потому что он может подсказать что-то важное. В кои-то веки, он, а не умник Тео. — Это называется пластырь. Драко смешно морщит нос. Что за слово такое? Он озвучивает свои мысли, и Забини складывает руки на груди, выглядя почти защищающимся и немного обиженным, что Драко сразу же становится стыдно. — Это маггловская вещь, они используют ее вместо повязок. Если не веришь, спроси у Нотта, — и закатывает глаза. Теперь Драко точно уверен, что он обижен. Он тихо просит прощения и шепотом обещает взять Маггловедение позже, чтобы они могли изучать это вместе. Блейз вздыхает, руки его падают вдоль тела, и на этом их конфликт заканчивается. Потом из библиотеки приходят Панси и Теодор, а Драко все думает, как сказать родителям, что в качестве факультатива он возьмет Уход за Магическими существами и, более того, Маггловедение. Руны в качестве компромисса должны их устроить, медленно размышляет он. Панси плюхается на диван, слишком близко к нему, почти наваливаясь, и выдергивает из этих мыслей. — Откуда у тебя пластыри? — удивленно говорит она, выхватывая у него из рук «пластыри». Драко морщит нос, снова, потому что почему все вокруг знают, что это, а он нет? — Мой соулмейт тоже терял несколько. Только те были не такие смешные. Бежевые. Панси показывает ему, как этим пользоваться, обклеивая палец подвернувшегося Блейза — выглядит это очень забавно, но Забини почти сразу же сдирает его с кожи. Драко хмыкает и отбирает свои пластыри обратно. Он клеит липкой стороной Панси на шею секундой позже — совсем под воротником рубашки. Она хихикает, потому что ощущается очень… странно. Щекотно. Теодор смеется от этой картинки, и Драко с Блейзом переглядываются с искрами в глазах. Им нравится, когда хмурый Тео смеется. Он клеит еще пластырь Тео на лодыжку, просто потому что может, и это вызывает у них улыбку. Пластыри он прячет на дно своей коробки, хотя они постоянно смотрят на него, потому что она полупустая. Динозаврики постоянно заставляют его улыбаться. В следующий раз, когда он видит морковно-рыжую макушку Уизли, Драко даже позволяет улыбке остаться, несмотря на то, что случается это при не очень веселых обстоятельствах. Так Драко получает первое задержание, романтично гуляет с Поттером в лесу, трясясь от страха, и потом, когда убегает, сдирает себе коленку. (Позже он не идет к мадам Помфри — заклеивает ее дурацким пластырем.)***
Летом в его коробке снова мало новых потерянных вещей, что, если честно, немного грустно. Потому что три месяца их нет вообще, в то время как в конце июня Панси пишет ему, что получила смешную колдографию какого-то дворика с цветами, которая не двигается. Они немного обсуждают странные маггловские фотографии, и совсем не говорят о том, что прячут от своих родителей свои коробки. Потому что там маггловское. Пока Драко возится в горшках с мокрой землей, ухаживает за мамиными розами и эльфы встревоженно вздыхают у него за спиной, Блейз пишет ему, в июле, что его соулмейт теряет что-то… что-то глупое в основном. Что-то бесполезное. Обрывки бумажек с резким, слишком наклонными почерком, там обычно какие-то поручения. Блейз смеется, что его соулмейт явно не хочет этим заниматься, раз спихивает все на него. Пока Драко усердно высаживает магические травки для зелий у себя в комнате в августе, Тео пишет ему, что его соулмейт теряет, простигосподи, книги. Малфой может представить, как морщится его друг от такого пренебрежения, когда Теодор пишет ему, что приходится стряхивать с книг пыль и аккуратно складывать их на свою полку — ну не в коробку же, да? Книги теперь мои, ответственно заявляет его друг. Драко надеется, что с его соулмейтом все в порядке.***
На втором курсе его соулмейт обычно теряет мелочи, но Драко рад даже этому, потому что это затишье, прямо как в детстве, действовало ему на нервы. Мелочи вроде перьев, домашних заданий, за которые, он уверен, его соулмейт потом получает от Флитвика. Когда Драко смотрит на полузаконченное эссе по Зельям, то просто не может не морщиться. Он не удерживается и берет свое перо и изумрудными чернилами исправляет ошибки поверх черных. И пусть, что это никто не увидит. Так даже лучше, Блейз не будет хихикать и называть его занудой. Драко, в отличие от своего соулмейта, относился к учебе с должным почтением и потерял заметки для Трансфигурации всего один раз. После того, как даже чертов Поттер утер ему нос в сочинении, стало так злобно, что впредь он себе такого не позволял. Когда одним, на удивление спокойным вечером в свете последних событий с Наследником Слизерина, он находит под своей ладонью остатки рога двурога, то просто моргает. Вряд ли такое можно просто так достать, но, думает Драко, Северусу знать об этом не обязательно. (Делает ли это его сообщником? Панси смеется, когда он задает этот вопрос, поэтому, наверное, нет.) Когда месяцем позже Крэбб и Гойл ведут себя очень странно, он тоже просто моргает и не спрашивает. Блейз очень громко смеется от того, как Гойл выглядит в очках, и Тео мягко усмехается себе в ладонь, когда Драко не может сдержать удивленного: «Не знал, что ты умеешь читать…»***
Летом перед третьим курсом Драко понимает, что чахнуть над мамиными розами, и в целом, остальным садом в Малфой-мэноре становится его привычкой. Нарциссе, конечно, приятно, пусть отец и говорит, что это несколько неподобающее занятие для наследника. Драко хмыкает, кивает, да-да, отец, конечно, но все равно продолжает. Однажды он без спроса ставит горшок с зеленым, цветущим растением ему в кабинет. В тот теплый вечер за ужином ему даже видится нежность в изгибе чужой улыбки. Ему кажется, что во времена такого гробового молчания, работа в саду роднит его с соулмейтом. Особенно тогда, когда Драко теряет садовую лопатку.***
Спустя три недели после того, как им разрешают ходить в Хогсмид, Драко находит под своей рукой пакетик с конфетами. Он поднимает его, сладко пахнущий, и это… Пестрые пчелки. Малфой чуть морщит нос (отца здесь нет, так что можно), потому что ему по вкусу скорее ириски или различные шоколадки, но о вкусах, как водится, не спорят. Поэтому он беззастенчиво протягивает своим друзьям кулек. Раз уж потеряно, то… Панси бормочет: «Мой теряет такие чаще всего», запихивая за щеку одну пчелку и не отрываясь от параграфа, и Драко пробивает на улыбку. Он знает. Он знает, что соулмейт Панси теряет пчелок чаще всего, и знает, как это замечательно для Панси — потому что это и ее любимая сладость тоже.***
На четвертом курсе Драко замечает на своей кровати, совсем перед сном, уже поздно и завтра суббота, мешочек. Мешочек пахнет мясом, Драко заглядывает внутрь и немного млеет. Он знает, что это. Это лакомства для зверушек Хагрида. Блейз за его спиной громко зевает и буквально падает мешком на свою кровать. Матрас чуть скрипит под ним, и это выводит Драко из ступора. Что ж, в копилку знаний можно записать то, что его соулмейт явно дружен с лесничим, потому что никому другому эти мешочки не давались. Малфой вспоминает, что видел их, мелькающие между ладонями, у парней из семьи Уизли — близнецы и сам Уизел, видел такие у Лавгуд и Лонгботтома, у некоторых хаффлпаффцев. Изредка у какой-то ребятни со Слизерина. У Поттера. Конечно, у Поттера. Не оставлять же их у себя? Испортятся. Малфой думает, что это хорошая возможность извиниться за прошлый год — ему всегда мучительно стыдно вспоминать этот детский сад, который он развел. Мозги на место встали со временем, и если сначала Драко злился, как маленький ребенок, что Клювокрыл избежал… наказания, то сейчас был невероятно благодарен за это, каким бы способом Хагриду это ни удалось провернуть. Драко оставляет мешочек на своей тумбочке, рядом с палочкой, и не реагирует на пристальный взгляд Тео. Уснуть ему удается только через несколько часов, потому что одеяло странно душит. Следующим утром он собирается медленно, постоянно отмахиваясь от ленивого Блейза, настроенного поиграть. Они уходят на завтрак без него, что, в общем-то, помогает ему немного собраться с силами — прогулка по полупустым коридорам действительно успокаивает. Когда он добирается до Большого Зала, Поттер за своим столом выглядит пристыженным, а Грейнджер закатывает на него глаза. Мешочек жжется сквозь ткань сумки, потому что Драко знает, что ему не положено такой иметь, потому что он не достоин его. Взгляд от темных вихрей приходится отводить почти силой. После завтрака, где он от нервов съедает двойную порцию сладкого десерта и выпивает двойную порцию кофеина, просто чтобы оттянуть выход из-за стола, он спроваживает друзей, потому что ему хочется побыть одному, да-да, представь себе, Блейз. Прохладный воздух немного бодрит его. На улице странно тихо, так, как бывает только на выходных в обычно шумных местах. Ты ожидаешь услышать крики детей, общий гомон и гул со всех сторон, но тебя встречает только щиплющий холодок и тишина. На полпути к хижине Драко чувствует, как кончики его ушей уже краснеют, нос, наверное, немного тоже. Он робко стучит в дверь. Стоит пару мгновений, коленки у него немного дрожат и вовсе не от холода. За дверью слышен редкий лай, какое-то успокаивающее глубокое бормотание и следом дверь скрипит. Драко автоматически поднимает глаза на уровень полувеликана, с непривычки сначала смотрящий перед собой. Хагрид в удивлении молчит, и Драко пару мгновений молчит тоже. Мешочек все еще жжется сквозь сумку. — Э, здравствуй, — неловко начинает он, и приходится чуть откашляться. Глаза сразу же очень хочется спрятать, от этого прямого и ошеломленного взгляда, но он позволяет себе только завозиться в сумке. Нужен был повод, чтобы отвернуться, да. — Я… кхм, нашел вот. Подумал, что стоило бы вернуть, — и он вытягивает на ладони мешочек, пахнущий мясом. Ладонь немного дрожит. Хагрид награждает его странным взглядом, но мешочек принимает. — Спасибо, — говорит басом, все еще осторожно, как будто Драко его укусит чуть что. В груди ворочается неприятное, но, в целом, заслужил. Малфой закусывает щеку на секунду, потому что его еще не прогнали, ожидают продолжения, и да, оно у него есть. — И еще я хотел извиниться за прошлый год. Мне жаль, что я себя так вел, — он чуть склоняет голову, возможно, чтобы снова не наткнуться на этот взгляд. Хотя так он открывает свои розовые уши, что, наверное, чуть более неловко. Хагрид странно прокашливается наверху, что заставляет Драко чуть съежиться. Как будто он подавился воздухом. — Да ты это… — неловко начинает Хагрид, но как-то уже… на градус теплее. Малфой позволяет себе немного расслабиться. — Не передо мной извиняться надо. Но все равно… принимаю я твое извинение, Малфой. Драко выдыхает слишком облегченно и поднимает голову. Хагрид все еще смотрит на него слишком прямо и чуть более открыто, чем он привык, но это ничего. Теперь под этим взглядом чуть меньше хочется умереть. Малфой кивает, и Хагрид кивает ему в ответ, сжимая в руке этот мелкий мешочек. Драко уже собирается развернуться, как лесничий медленно приоткрывает дверь чуть шире — Драко видит Клыка, его старого друга, около камина и невольно улыбается. Хагрид, конечно, замечает, что смущающе, но это ничего, потому что потом он приглашает его на чай, и у Малфоя нет причин отказываться. Разве что, ириски. Ириски, которые стягивают ему рот и морда Клыка, которая приземляется ему на колени, не давая уйти по крайней мере еще три часа. Впрочем, не то чтобы он плохо проводит это время — слушать смешные истории Хагрида оказывается даже… даже ничего. Чуть позже он рассказывает об этом Панси и Блейзу, и последний хохочет так громко и так издевательски, что кончики ушей у него розовеют снова, даже если Драко в помещении.***
На пятом курсе Драко получает не так уж много знаков от своего соулмейта (куда уж больше-то, в ту детскую коробку уже ничего не помещается, в учебное время его соулмейт любит терять вещи), зато понимает кое-что про соулмейтов своих друзей. Честное слово, для репутации такого умного человека Теодор иногда был невыносимо слеп к вещам, что были буквально у него перед носом, потому что ну просто невозможно, чтобы все вещи, которые рассеянный Блейз теряет посреди дня, вдруг оказывались у Тео на тумбочке или на кровати. Нельзя постоянно думать, что Блейз случайно перепутал постели. Они, конечно, живут в одной комнате и частенько складируют вещи на кроватях друг друга, но честное слово. Он правда был лучшего мнения о сообразительности Теодора. Драко вздыхает, украдкой пряча ухмылку, когда обрадованный Блейз стаскивает свой шелковый слизеринский галстук из-под книги Тео, что лежала на его тумбочке. Панси, развалившаяся на кровати Драко только закатывает глаза на его глумливость и улыбается тоже.***
Когда Драко теряет свой фамильный перстень незадолго до Рождества и каникул, то только сжимает зубы и молчит, глядя на странно голые руки. Блейз хлопает его по плечу в попытке поддержать и говорит, что кольцо все равно в Хогвартсе. Чтобы не узнать фамильный герб Малфоев — это надо быть слепым, знаешь. Это не слишком помогает, потому что Драко все равно без понятия в какой именно гостиной и у какого именно человека, но ценит попытку, даже если и очень вяло. Целый день он тихо шипит на каждого, кто к нему приближается, и почти не обращает внимания на очень уж пристальный взгляд Поттера на Зельях, слишком расстроенный видом пустых пальцев, нарезающих корень. Драко надеется, что чужое самолюбие уязвлено — не каждый день он игнорирует Великого Героя. Панси уговаривает домовых эльфов принести им по кружке горячего какао в гостиную, чтобы поддержать его, и они целый вечер обсуждают, что вот Панси недавно получила перо для письма и пару конфет из Сладкого королевства (все еще пчелки). Блейз жалуется, что его соулмейт стал уж больно чистоплюем, скривившись, и Малфой переглядывается с Паркинсон знающими взглядами, когда Тео хлопает друга по плечу в знак поддержки, потому что «мой тоже ничего не теряет».***
На следующий день кольцо приходит ему совиной почтой в конверте — Драко сначала глупо хлопает глазами, глядя на вывалившийся из конверта перстень на ладони, и школьная сова глупо хлопает глазами в ответ. Тео сует ей печенье, и сова упархивает обратно в совятню. Единственная связная мысль, что крутится в голове Драко это только вопрос о том, насколько рано нужно было встать, чтобы нагрузить школьную сову. — Теперь мы хотя бы знаем, что твой соулмейт знает о тебе, — говорит Блейз, прихлебывая чай, так отвлеченно, как только получается. Что заставляет Драко тут же скривиться. Потому что его соулмейт, очевидно, не хочет иметь с ним никаких дел. Даже почтой прислал, честное слово. Панси дает Забини смачный подзатыльник и бормочет ему что-то на ухо о бестактности. Теодор просто вздыхает и всучивает Малфою чашку с крепким чаем в руки. Драко горько, но он понимает. Все, конечно, понимает. Нацепляет кольцо на его законное место и даже чувствует себя более цельным — и никакие вторые половинки ему не нужны. Блейз смущенно мямлит извинения после завтрака, и Драко чуть смеется на это, потому что, правда, все нормально. Он даже дружественно фырчит на Поттера на Зельях, просто потому что кольцо на месте и даже если его проклятый соулмейт предпочтет избегать его, то, ну, что ж. Ничего он с этим сделать не может. Поттер, что неожиданно, даже улыбается ему в ответ. Драко роняет нож, и пытается успокоить свое сердце, пока поменявшаяся партнером (Блейзом) Панси тихо над ним смеется. — Прекрати терять голову при виде этого придурка, — шипит ему на ухо Блейз, подкрадываясь со спины. Звучит он чертовски насмехающимся, так что Драко делает вид, что румянец у него от злости. — Я не думаю, что твой соулмейт будет рад обнаружить это на своей тумбочке. Теодор хрипло смеется, Панси закатывает глаза, а Драко просто разевает рот, потому что Блейз… Блейз действительно сейчас сказал это? Почему он выглядит таким ужасно довольным, если это было просто ужасно? Драко не разговаривает с ним и Тео до обеда. Предатель.***
За день до отъезда Драко замечает в руках Гермионы, ого, Грейнджер потерянную на днях сережку Панси — серебро и насыщенно зеленый камень отблескивают в свете свечи, привлекая его взгляд. Он застывает на месте, не в силах двинуться, просто разглядывая украшение в изящных руках Гермионы. Уизли рядом с ней смеется и подает ей горстку пчелок. В голове Драко что-то со скрипом щелкает. Ему приходится сухо сглотнуть и поспешить в Подземелья, и он совершенно не собирается быть тем, кто скажет Панси об этом. По крайнер мере, он знает, что Гермиона Грейнджер без ума от Пестрых пчелок ровно настолько же, насколько Панси. Что немного утешает.***
В один прекрасный день на шестом курсе кровь Драко резко холодеет, когда он открывает глаза, вылезает из-под темно-зеленого балдахина и обнаруживает двух своих лучших друзей в кучке около его тумбочки. Ему сразу же хочется залезть обратно под одеяло, потому что задумчивость на их лицах не значит ничего хорошего, но — сегодня у них тест по Травологии, а его успеваемость не может позволить себе такое упущение, просто в угоду тому, что Драко очень не хочется видеть весь остальной мир и очередной предмет на тумбочке. Он не пропускал Травологию уже лет сто. Может, все-таки один раз можно…? Малфой так и застывает, с балдахином в руках, все еще в раздумиях, а правда ли ему так нужно сегодня выползать из Подземелий, когда Блейз все-таки подает голос. — Либо у тебя роман на стороне, и ты забыл нам об этом рассказать, — говорит он, таким тоном, что всем сразу понятно, что если и «либо», то скорее второе. Тео хмыкает, как будто тоже сомневаясь в том, что у Драко кто-то мог быть, и это, ну, только самую малость его задевает, потому что они, вообще-то, правы. — Либо я тебе сочувствую, потому что у тебя тут… галстук. Драко сглатывает сухим горлом и чуть высовывает голову, Тео даже благородно отступает, чтобы ему было лучше видно. Малфой смотрит на гриффиндорский галстук секунд тридцать, лихорадочно соображая. Он медленно делает шаг назад, в темноту, чтобы потом быстрым движением зашторить балдахин и скрыться под одеялом. За пологом Теодор тяжело вздыхает и говорит, что они прикроют его перед учителями. Блейз мягко добавляет, что они даже принесут ему обед. Когда Драко высовывает лицо в следующий раз, оказывается, что парни галстук забрали и милосердно вернули Макгонагалл. Спасибо Мерлину за таких друзей, думает Драко, вяло пожевывая тыквенно-коричный пирог, который подавали на десерт. На ужин он не выходит тоже, объявляя, что у него траур. Панси хмыкает и оставляет его в горе домашек, не рассказывая ему о том, что Поттер надоедал им весь день, провожая их группу прищуренным взглядом. Письмо родителям все еще ощущается очень лживым и пустым. Он не говорит ни слова про гриффиндорский галстук, как и последние несколько лет о своем соулмейте в целом.***
После этого Драко начинает расчетливо пялиться на весь шестой курс Гриффиндора. Он с содроганием думает о том, что это может быть Уизли, ну а что, все сходится, у них же есть огород и двинутый на маггловском папаша, ай, что ты меня тыкаешь, прекрати, потом Блейз медленно (и немного издевательски) предполагает о том, что это может быть Грейнджер, но тут уже Панси бьет его учебником по лбу, и да, не стоило забывать, что она в нее влюблена. Драко все еще благоразумно молчит, о том, что знает, хотя с каждым вечером в библиотеке, который наполнен стенаниями: «Ее кудряшки, Драко ты видел? Она такая умная, я больше не могу, что мне делать? В меня не лезет информация, а я ведь явно еще не дотягиваю до нее, да? Почему ты смеешься, заткнись, ты не помогаешь», — ему хотелось положить конец своим страданиям все чаще. Яркая неоновая вывеска над Лонгботтомом чуть тухнет, когда Тео возражает, что, мол, откуда у него маггловские таблетки, он же чистокровный, но Драко же не знает, как у него там в семье было принято. Уизли-то тоже чистокровный. Думать про Поттера Драко себе старательно запрещает. Прям вообще. Потому что это сразу гиблое дело. На ужине к слизеринскому столу подходит Джиневра и вежливо, с напряженной челюстью, просит его прекратить сверлить дырку в той области стола, потому что это нервирует не только ее, но и всех в радиусе метра от шестого курса. Драко неожиданно смущается, кивает, пока за столом Гриффиндора Уизел давится едой, а у Симуса чай идет носом. Когда мелкая Уизли спокойно садится обратно, Блейз тихо, восхищенно присвистывает, и Тео незамедлительно зыркает на него краем глаза. Не заметить сердечки в глазах Забини очень сложно, поэтому Панси пинает его лодыжку под столом, потому что, слышь, идиот, она только что одному сказала прекратить пялиться, ты тут что начал, закрой варежку и ешь. Блейз послушно затыкается и запивает свой восторг чаем. Тео выдыхает с облегчением. Драко решает оставить свои попытки, вспоминая, что его соулмейт, кем бы он ни был, не хочет показываться ему на глаза, хотя явно… явно в курсе, кто он.***
Однажды на книжке Тео резко появляются конфеты со вкусом крови со стеллажа «О вкусах не спорят» из Сладкого королевства. Нотт громко выдыхает, глядя сначала на связку конфет, а потом сразу Драко в глаза. Они оба немного в замешательстве — Малфой не хочет знать, зачем Блейзу конфеты со вкусом крови, и он старается не улыбаться слишком сильно, но потом Тео бормочет: «Ни слова», стряхивая конфеты с книжки таким быстрым движением в сумку, что Малфой все-таки хохочет. Их вполне успешно выгоняют из библиотеки. Блейз вечером приходит из Хогсмида с ворчанием, что пришлось потратить в два раза больше, чем он планировал, и не уточняет, почему. Тео поднимает брови, и Драко все ждет, пока его озарит. Тупица.***
Днем на его столе появляется библиотечная книга. Драко знает ее, потому что сам брал ее несколько месяцев назад, чтобы лучше подготовиться к тесту по ЗоТИ. Его лицо несколько бледнеет, и он думает о том, как ему повезло, что Панси ушла за ингредиентами для зелий. Малфой воровато оглядывается — профессор Снейп нависает над котлом Гойла угрожающей тучей, Тео втыкает в инструкции из учебника, и Блейз уютно устроился у него подбородком на плече, Панси толкается с Гринграсс около стеллажей, — и стряхивает книгу со стола в свою сумку. Он не готов, ладно? Еще нет. Он бы не смог выдержать напор друзей: «Посмотри, кто последним брал книгу, давай», поэтому лучше будет… просто оставить это. Он обещает себе, что, может быть, он посмотрит после обеда, когда будет один — когда Гойл и Крэбб будут зависать в гостиной, Блейз пойдет к когтевранцам на пару с Панси, Теодор окопается в библиотеке в самом дальнем углу, — тогда, когда в спальне не останется никого, кроме него. Когда Панси возвращается, чуть раздраженная от Дафны, со склянками и корнями в руках, то не замечает, что пальцы у него немного дрожат. Говорит только, что он какой-то бледный, и сама же с ним потом смеется, потому что он бледный всегда. Драко трусливо возвращает книгу мадам Пинс вечером, так и не решившись взглянуть, за кем она закреплена. Она жгла ему руки, когда он брал ее, она постоянно ощущалась лежащей на его тумбочке, и он просто не смог, решив, что в кои-то веки признаться себе в том, что он трусливая сволочь, было проще. Мадам Пинс только поднимает брови на его сбивчивое объяснение, что он нашел книгу в коридоре, и не говорит ничего больше. Чувствуя себя слабым, Драко присоединяется к Тео в его углу, чтобы уйти с ним почти перед отбоем, ничем не помогая в обучении и просто сидя молчаливой кучкой дерьма рядом. (Ему кажется, что еще немного и мадам Пинс бы просто оставила Тео в его углу навечно. Он бы хотел занять это место.)***
Спустя несколько дней Драко находит себя сидящим на лестнице (да, прямо в брюках, да, прямо на лестнице, по которой ходят люди, да) во внутреннем дворике Хогвартса, прогуливающим ЗоТИ. Мысль о том, что он мог бы заглянуть на титульный лист и значительно упростить (или усложнить, если вспомнить, что у него есть родители, и кто эти родители такие) себе жизнь не отпускает его. Маринуясь в собственной голове несколько дней, он даже доходит до того, что… что действительно рассматривает возможность вернуться в библиотеку и взять книгу, если она все еще там, и все-таки посмотреть. Ему даже все равно, что придется разыгрывать спектакль перед Пинс, ну и черт с ней, потому что она обычно не спрашивает и спасибо на этом. Может, попросить Панси принести ему книгу?.. За его спиной вежливо кашляют, и он оборачивается, почти ожидая увидеть Макгонагалл, чтобы ему было совсем уж сахарно, но человек, что стоит за его спиной, заставляет его рот немного открыться. Потому что он никак не ожидает увидеть именно вот его. Однако, здравствуйте. Видимо, лицо его так вытягивается, что удержать смех становится задачей уровня «невозможно», потому что Рональд Уизли тут же взрывается смехом. Потом подходит ближе, Драко напрягается, и присаживается рядом, вытягивая ноги. Они сидят в тишине несколько минут, пока плечи у Малфоя не устают, и он неохотно не расслабляется. Потом Рон, не глядя на него, а только на зеленую траву во дворике, начинает говорить: — Знаешь, Малфой, я всегда почему-то думал, что ты как-то… — он чуть подбирается, не обращая внимания на беззаботный и даже дружелюбный тон Уизела. Ага, конечно, он так просто не купится на это, сейчас точно какую-нибудь гадость скажет. —…поумнее будешь. Вот же зараза. Драко фыркает, не сдержавшись. — Да что ты? Правда? — саркастично вопрошает он. — Ага, — отвечает ему Рон, слишком честно, чтобы это было действительно правдой. Слишком… подозрительно. — Ты же не зря у нас лучший в школе. После Гермионы, конечно, — пошел ты, думает Драко, почти со смехом. — Поэтому я как-то… ожидал большего. — А по какому поводу ты решил устроить эту унижающую меня акцию? — спрашивает, подтягивая коленку ближе к себе и опираясь на нее щекой. Рон пожимает плечами, все также беспечно. — Разве нужен повод? Мне казалось, что на нашем этапе отношений повод не нужен, — и посылает ему игривый воздушный поцелуй. Драко показательно морщится и давит ухмылку на губах. В этот момент Малфой думает, что Уизли — идиот и все-таки величайшая заноза в его заднице. (Не учитывая, что существует Гарри Поттер и Блейз Забини.) Тем не менее, это не мешает им просидеть в уютной тишине оставшийся час до окончания пары, а потом мирно разойтись в разные стороны. Даже удивительно.***
Следующим утром Драко просыпается рано, раньше, чем все его соседи по комнате. Он просыпается с чувством мерзкой неотвратимости, свернувшемся в животе. Тратит несколько минут на то, чтобы посверлить взглядом свой темно-зеленый полог, но потом вздыхает, сдаваясь. Мысленно винит в этом чувстве Уизли. Это ничем особенно не поможет, но так ему спокойнее. Драко медленно выползает из-за балдахина. Чтобы на выходе почти невпечатленно уставиться на очки в круглой оправе. Вот же блять. Как можно было намекнуть менее изящно и еще более очевидно? Гриффиндорский галстук и очки в круглой оправе. Мерлин. И как бы хорошо, с одной стороны. С одной стороны у чувств Драко есть шанс — они же соулмейты. Неудивительно, что Драко в него влюбился, у него-то как раз не было ни шанса, тянуло к этому придурку всегда, как магнитом. С другой стороны он вспоминает взгляд Поттера, когда он вспоминает, что про Драко он в курсе уже как год, вспоминает, что перстень ему вернули по ебаной почте. Вспоминает роново: «я думал ты поумнее». И он немного сдувается. Он думает, может быть я останусь сегодня здесь. Он думает, может быть мне стоит… Зависает еще так, с очками в руках. Садится как-то заторможенно на свою кровать и смотрит на круглые стекляшки. Думает о том, как поднимутся брови Блейза. («Так… Поттер, да? Повезло тебе») Как губы Панси растянутся в аккуратной улыбке. («То есть вот прям на тумбочке? То есть вот прям он?») Как Тео просто вздохнет и кивнет, принимая как данность, что вот да, Поттер. Идиот, вещами которого наполнена коробка под кроватью Драко. Идиот, по которому Драко сохнет уже невесть сколько. Идиот, с которым они отлично друг другу подходят. Он размышляет о том, как сказать родителям. В голову лезет только самое дурацкое. Мам, пап, помните парня, который украл у нас Добби? Знаете Мальчика, который выжил? Да-да, тот самый, которому я отравляю жизнь каждый божий день? Так вот… Хотите загадку? Мой соулмейт — этот тот человек, которого в Магической Британии любая собака узнает. У вас три попытки, фамилия на «П». Знаешь, отец, Поттер очень рассеянный человек. Как я это понял? Знаешь, мам, Поттер умудрился потерять свой галстук и очки. Казалось бы, самые важные вещи… Что-что? Откуда я знаю? А, ну… Драко на самом деле не лучше. Как можно было потерять свой перстень годом раньше? Уизли прав, можно было быть как-то… поумнее, вот действительно. Тео ворочается на своей кровати, что-то невнятно кряхтит, — уснул, наверное, с книгой в крючковатой позе, балбесина, — и Драко резко записывает последний пункт в своем мысленном списке: его соулмейт — это Гарри, блять, Поттер. Финиш. Список завершен. Уносите, можете сжечь, только, пожалуйста, не показывайте ему больше.***
Драко еще раз глубоко вздыхает, честно представляет, что у него все в порядке и сердце не бьется в горле, чтобы потом отделиться от своей группки друзей и аккуратно, медленно начать подходить к столу Гриффиндора под их непонимающими взглядами. Блейз тихо и растерянно зовет его в спину: «Драко?..», но он не отвечает. Он не смог выдавить из себя ни слова, пока они собирались в комнате, не смог открыть рот, когда встретились с Панси в общей комнате. Он как будто оцепенел, спрятав очки в сумку, как будто их и не существовало в его руках. Часть этого самого стола немного затихает, как только видит его, размеренно шагающего и роющегося в сумке. Драко старается не обращать внимания. В конце концов, это несложно сделать, когда единственное, что на самом деле привлекает его взгляд — это Поттер. Его всклоченные волосы, смешное, почти сонное выражение лица — без очков, конечно, он без очков. Гарри подслеповато щурится и выглядит несколько недовольным, ворчащим — и таким… Драко вертит в уме: «беззащитный», пока не останавливается за спиной Поттера с широко раскрытыми глазами. Почти в испуге. Грейнджер затыкается на полуслове, когда чувствует его присутствие за спиной и оборачивается, оглядывая его странно расслабленными и мягкими глазами. (Он такого не заслужил, но, наверное, выглядит достаточно напуганным, чтобы его можно было пожалеть) Драко вполне осознает, что на него пялится весь шестой курс Гриффиндора и остальные по мелочи, — Лонгботтом, замерший с ложкой у рта, Симус, глумливо толкнувший Дина в бок, чтобы посмотреть на зрелище, Уизлетта с прищуренными глазами и ее старшие братья близнецы, что начали перебирать в руках монетки. (Драко правда не хочет знать) Поттер на него не смотрит, хотя знает, что Драко стоит за спиной — он замечает то мгновение, когда напрягаются чужие плечи. И ему ничего не остается, кроме как не оставить и шанса этому идиоту Поттеру его игнорировать дальше. Поэтому он мягко стучит по чужому плечу сложенными очками и шепчет срывающимся голосом: «Ты тут кое-что потерял». Гарри оборачивается, молча кивает и выглядит, кажется, таким же испуганным. Тем не менее, он принимает очки и мягко надевает их, сразу же переставая выглядеть таким мягким. Драко сглатывает, когда вокруг них поднимается волна шепотков — он честно не хочет видеть выражение лица Блейза за то, что он узнал об этом не от самого Драко. Поэтому он смотрит перед собой, пока Поттер изучает его лицо. Рональд Уизли глумливо усмехается, слишком самодовольно, и даже не скрывает свою тупую ухмылку кружкой. Он даже не пытается, понимаете? Шестеренки в голове Драко крутятся. — Он стащил, да? — тихо спрашивает, кивая головой на Уизли. Гарри дергается и кивает, поджимая губы. Ну. Блять. — Пошли поговорим, что ли, а, Герой? — горло у него сжимается, когда он смотрит в зеленющие глаза Гарри, скрытые очками. Без стекол они ярче, теперь он знает. Поттер кивает и медленно встает, оставляя сумку. Они оказываются слишком близко, слишком в чужом личном пространстве, и Драко становится некомфортно даже не от этого, даже не от того, как давно они не были так рядом, почти сталкиваясь носами, а от того, что вокруг них толпа стервятников, что ловит любой их вздох. С Поттером-то как раз все отлично. Как только они закончили кататься по полу после третьего курса, он даже начал скучать по этому чувству раскаленной близости. Тем не менее, Драко делает широкий шаг назад, когда Поттер хватает его за рукав мантии, не давая отойти слишком далеко. Драко задыхается и чувствует солнце в груди. Выходя из Большого Зала, он ловит предательски смешливый взгляд Теодора и видит препирающихся Панси и Блейза за его спиной. Никто не мешает ему отвернуться, чтобы скрыть румянец.***
Они решают прогулять все пары, потому что сейчас между ними все зыбко и непонятно, а нужно, чтобы стало наоборот. Говорит в основном Драко, чуть сбивчиво, что, наверное, Поттер, надо отдать тебе твое барахло, пошли. Поттер просто кивает и следует за ним, не переставая изучать его лицо. Что несколько нервирует. — Ты… — подает вдруг голос Гарри. Он хриплый, потому что давно молчал, и поэтому пускает мурашки по загривку. — Ты правда понял только сейчас? — Давай, начни ту же песню «я думал ты поумнее», — ворчит Драко, совсем неосознанно приподнимая плечи. Гарри мягко смеется, и этот звук что-то делает в животе Драко. — И, если честно, Поттер, то ты мог бы сказать об этом сам. Ты же понял быстрее, — ему не удается скрыть некоторую долю… разочарования и обиды в голосе. Потому что он, может, и понимает, почему, но все равно. Его детская мечта о соулмейте несколько разбилась в дребезги в тот момент, хотя он даже не знал, что она все еще живет с ним. — Мне так… стремно было поначалу, — Гарри усмехается и отводит глаза в сторону, но Драко не чувствует ни капли веселья. — Я тогда думал, что ты… ты заставил Дадли выглядеть добрым и чувствительным мальчиком, это ж надо было так постараться, понимаешь? Драко кривит губы в ухмылке, и кивает. Конечно, он все понимает. Ему не нужно спрашивать, кто такой этот Дадли, потому что, ну, потому что он был одержим Поттером (почему был) в детстве и, подслушав пару разговоров, выяснил, что жизнь у Мальчика-Героя была не такой уж сладкой, как всем казалось. Поттер вздыхает и выглядит… пристыженным. Они молчат весь оставшийся путь. Драко не спрашивает, почему Поттер окидывает только одним взглядом гостиную Слизерина, чтобы потом вернуть свой цепкий взгляд обратно на него, хотя на месте Гарри он бы был вне себя от счастья хоть разок взглянуть на гостиную другого факультета, в которую ему путь типа заказан. Вряд ли кто-нибудь когда-нибудь пустит сюда Национальную гордость снова — слизеринцы были очень вредными. Коробка немного пыльная, и Драко разок чихает, когда вытаскивает ее из-под кровати, стараясь не обращать внимания на умильное выражение лица Поттера. Вещи, лежащие горочкой, пришлось немного придержать, чтобы это все не свалилось на пол. С торжественным видом Малфой подпихивает замершему Гарри коробку, а сам садится на свою кровать. Ему тут же открывается шикарный вид на поттеровскую макушку. Вау, Герой перед ним на коленях. Какая радость. Блейз был бы счастлив. Несколько минут проходит в молчании, пока Поттер растаскивает верхушку — какие-то маггловские, абсолютно ужасные футболки, слишком потрепанного вида, фарфоровая чашка (Драко не хочет знать, откуда она у него вообще была), несколько журналов, Пророк. Гарри задумчиво хмыкает в качестве реакции на стопку домашек с исправлениями (все — с первого по шестой курс, последняя потеряна две недели назад), и Драко неожиданно стыдно, но спасибо тебе, Поттер, что ничего не говоришь. Первое, на что Поттер дает ему словесную реакцию, это… дурацкая садовая лопатка. Драко даже не уверен, удивлен ли. — Это… — у Гарри на лице расцветает улыбка. — Это лопатка тети Петунии. Было не очень весело, когда я ее потерял. Меня лишили ужина, — признается Поттер. У Драко ползут мурашки от поттеровской семьи. То есть… можно было понять, что он там не очень любим, но чтобы настолько? — Из-за этого я думал, что тебе нравится садоводство, — тихо говорит Драко. — О, Мерлин, нет, — восклицает Гарри, оборачиваясь к Драко. На его лице клишированный ужас, что заставляет Малфоя улыбнуться. — Ни за что в жизни. Я ненавижу следить за садом, потому что Дурсли меня заставляли ухаживать за их сраными розами, — улыбка Драко тут же затухает, а Гарри же, напротив, расплывается в поистине лисьей ухмылке. — Значит, поэтому ты так хорош в Травологии, а? Потому что ты хотел мне понравиться. Драко покрывается румянцем и упрямо молчит. Вот еще. Не говорить же, что у него в Малфой-мэноре целая полка именно поэтому забита книгами по «цветочкам». Панси, к слову, ему горшок на голову надела, когда он подумал пригласить ее помочь, просто потому что она девочка. Очень наглядно, больше таких ошибок он не совершал. После этого между ними что-то меняется, потому что Поттер дает тихие и короткие комментарии на каждую важную вещь, атмосфера становится не такой тяжелой, и, с теплом в сердце, Драко осторожно позволяет мысли у нас может получиться расцвести в голове. Перья, провода, резиновая уточка, чуть менее яркая со временем, какие-то пустые коробочки, еще журналы, уже по квиддичу, еще обрывки бумаги скапливаются уже не в коробке, а в куче вещей около Гарри. Драко приятно на это смотреть, на то, как смеется Поттер каждый раз, когда находит что-то, что потерял, на искру узнавания и иногда привязанности к каким-то вещам — как, например, к серому шарфу или черной перчатке. Как оказывается, их связала Молли, и он считает, что это даже трогательно. Даже жаль, что Поттер их потерял. — Пестрые пчелки, — говорит вдруг Драко, когда Поттер вытаскивает полупустые цветастые упаковки драже «Берти Боттс» на свет и отпихивает их в сторону. Гарри поднимает глаза и с замешательством на него смотрит, поэтому Драко приходится прокашляться. — Пчелки ведь были для Грейнджер? Ты иногда терял их, — Поттер под его взглядом пунцовеет и кивает. Малфой ухмыляется. — Я скармливал их Панси. Гарри зеркалит его улыбку и громко смеется. Теперь они на одной волне и несколько минут проходит в обсуждении того, что их лучшие подруги — соулмейты. Драко медленно, со взглядом «выдашь меня, и я тебе этого никогда не прощу», признается, что он разгадал это еще год назад, когда заметил сережку Панси в руках у Грейнджер. Поттер снова хихикает, проказливо так, и рассказывает, что Гермиона хранит эту сережку не в коробке, а на тумбочке, потому что это ее любимая потерянная вещь. На дне коробки Поттер вдруг находит пластыри, рядом с парой монеток, те самые, оранжевые и с динозаврами, которые Драко очень смешили на первом курсе. Он чуть грустнеет, даже замыкается, и Драко думает, почему. Гарри открывает рот секундой позже, чтобы тихо признаться: — Я стащил эти пластыри из аптечки Дурслей, перед тем, как они отвезли меня на станцию в первый раз. Думал, что меня здесь тоже будут регулярно избивать, — он хмыкает и отбрасывает их обратно, а в Драко медленно закипает слепая ненависть. — Я рад, что они тебе не понадобились, — почти шепотом говорит в ответ он. Гарри поднимает на него потускневшие глаза. Драко судорожно думает, что может поднять ему настроение. — Мне вот пришлось один раз, — и он улыбается, потому что что такое маленькое унижение по сравнению с улыбкой Поттера? — Когда в тот раз я убегал из леса, то поцарапал коленку, — отвлеченно говорит, приукрашено неспешно рассматривая свои ногти. Краем глаза он замечает, что да, Поттер расплывается в широкой улыбке. Еще секунда и он громко смеется, откидывая голову. У Драко что-то немного замыкает в голове, потому что смех этот такой искристый, такой поттеровский и такой веселый, и Гарри выглядит так замечательно, улыбаясь настолько открыто при Драко, что у него случайно вырывается тихое: — Я хочу тебя поцеловать. Гарри замолкает, почти давясь своим смехом, и Драко тут же прошивает страх. Вот нахрена он это сказал? Поттер, наверное… не думает в такой формулировке, судя по тому, как он игриво склонил голову на бок. Драко завороженно смотрит за тем, как улыбка его соулмейта приобретает новый, томный, оттенок, почти забывая, какую глупость только что сказал. Пусть только Гарри продолжает так улыбаться. Гарри продолжает. Он аккуратно убирает руки с коробки, приподнимается с колен, и вот Драко приходится задирать голову, чтобы продолжать смотреть в его глаза. Он не знает, как выглядит со стороны, глупо, наверное, но — он неправ. Губы у него чуть приоткрыты, розовые и немного влажные, глаза блестящие, словно в них сами звезды, и обращены они на Гарри. Ему хочется провести рукой по чужим мягким локонам, чуть отросшим настолько, что их можно приятно сжать в кулак. Гарри начинает с прикосновения ко лбу, одной только подушечкой указательного пальца. Драко глубоко вдыхает, прикрывает глаза и почти забывает выдохнуть. Волосы Драко оказываются именно настолько мягкими, насколько Гарри представлял, они будут. Горло Малфоя спазмически дергается, когда Гарри осторожно проводит пальцами, с нажимом, и он сглатывает так, что Гарри не может оторвать взгляда от его адамова яблока. Лучшим решением в его закоротившем мозгу рождается это. Драко распахивает глаза, автоматически подхватывая руками Гарри за талию, когда чувствует вес чужого тела на своих бедрах. Зрачок у него затапливает радужку, и это так гипнотично, так хорошо отвлекает от того факта, что губы Гарри находятся так близко, что он мог бы просто… просто притянуть его за шею. Но он не делает этого, потому что все еще не до конца уверен, что ему можно, что ему действительно позволено такое. Поэтому Гарри делает все сам, руки его сползают по шее, вызывая волной омывающие мурашки, мягко размещаются на чужой хорошо очерченной челюсти. Драко не может закрыть глаза, даже когда Гарри прижимается к нему губами, не в силах поверить, что это правда происходит. Его губы такие правильные прямо здесь, Драко чуть стонет вслух, прикусывая и сминая в ответ, почти яростно отвечая на поцелуй. Руки его крепче ухватываются за чужую талию, ближе прижимая к себе, пробираются под ткань. Гарри чуть хнычет, ерзая в объятиях Драко, и немного отстраняется с затуманенным взглядом. — Я мечтал сделать это больше года, — задушенно стонет Гарри, сжимая горячими ладонями челюсть Драко, почти обжигающе. Носом ведет по коже, вдыхая запах и оставляя мелкие поцелуи на коже. — До того, как узнал, что ты… что это ты, — говорит он, и это разбирает Малфоя по кусочкам, на детальки и осколки, и если что и может собрать его обратно, то это следующее прикосновение губ Гарри Поттера к его, такое сладкое и нужное. Спустя несколько секунд он прерывается снова. — Тебе нужны твои вещи прямо сейчас? — шепотом спрашивает Поттер. Драко моргает, не способный думать. Какие к черту вещи, когда у него на коленях вот он? Какое к черту «нужно», если все, что ему в действительности нужно, это продолжать целовать Гарри до беспамятства? — Нет, — кое-как хрипит, не прекращая выводить узоры пальцами на чужой коже под рубашкой, потому что это оказывается в достаточной степени восхитительно, чтобы он не мог оторваться. — Отлично, — это последнее, что произносит с довольной улыбкой Гарри, прежде чем завалить его на кровать.***
Чуть позже они устраивают посиделки на две компании, чтобы немного сблизиться, (и помочь двум очень умным девочкам разобраться, что к чему) и Драко аккуратно спрашивает: «Ты познакомишь меня со своими родственниками?», и по недоуменному лицу Гарри он сначала думает, что нет, а потом, когда запаниковавший Блейз начинает верещать, что, Поттер, ты что, не смей, он же их проклянет так, что ты их никогда не узнаешь, думает, что точно нет. Рон потом деликатно приближается к нему бочком, и когда Драко отпивает из своего стакана, говорит ему на ухо: «Они поставили ему на окна решетки перед вторым курсом. Я покажу тебе, где они живут». В этот момент Драко думает, что Уизли — бесценен.