Снежная слезам не верит

Тарталья о Коломбине: Хах, ну-у… Если я скажу лишнего, то эта принцесса откусит мне язык. Так что буду краток: она моя любимая.  

***

Поблуждав по коридорам замка и приводя в ходе дыхание в норму, она набрела на старый Архив, где уж точно во время праздника никого не должно быть. Сюда и в обычное время то никто не захаживал. Темно. Лишь лунный свет освещает помещение, придавая этому какой-то свой необыкновенный, чарующий и успокаивающий шарм.   Спустя пару минут Третья Предвестница с горем пополам пришла в себя. Она стала блуждать меж высоченных стеллажей с папками и бумагами, проводя по всем кончиком пальцев. «Пыльно» — отметила Коломбина в предверии чиха. Надо будет отдать приказ выдраить здесь всё и перебрать старые записи. Даже сейчас она думает о работе, что за человек такой, даже повеселиться толком не смогла, вечно всё идёт через одно место. Тяжело выдохнув, она присела на корточки, облокачиваясь спиной об один из крепких стеллажей. Ей хотелось забыться, испариться и просто забыть всё увиденное и услышанное за последние полчаса. Недооценила она Скарамуччу — он тот ещё язва, теперь ещё жди от него гадкой ответочки или подлянки. И Тарталья, он…   — Сима, ты ведь здесь? — дверь в Архив со скрипом отворилась и раздался обеспокоенный, но такой родной голос.   «Вспомнишь лучик — вот и солнышко» — по-другому не хотелось даже про него думать.  Это не он виновен в её плохом настроении и во всём, что случилось. Нет. Он лишь мельком показал, как зачастую она сама выглядит в его глазах и как порой от этого больно. Однако приходилось терпеть. Ради неё, ради этого сладкого «мы» и… И ради чего?   — Нет, меня тут нет, — отозвалась девушка.   Дверь захлопнулась с внутренней стороны и Чайльд быстро нашёл Миледи. Сидит на полу поникшая, как маленький брошенный всеми голодный котёнок. Её нельзя оставлять одну. Хоть он и знает, что она куда сильнее, чем кажется, но он просто не может позволить себе ещё хотя бы на шаг отойти от неё и не попытаться спрятать ото всех.   — Я нашёл тыкву, будешь? — Тарталья присел наравне с ней и вытянул что-то упакованное в руке.   Будет. Ещё как будет! Это ведь её любимое блюдо. Оно такое простое и сладкое, тающее во рту и напоминающее нечто тёплое в давно забытом прошлом. Знал, засранец, как подобраться к Коломбине, потому и сразу решил, что разговаривать надо не на пустой желудок, а для начала задобрить.   — Я хотела… — начала было Миледи своё раскаивание, перехватывая в свои руки ароматное варёное блюдо.   — Чш-ш-ш, ты ешь и слушай лучше, — ласково улыбаясь прервал ту Чайльд. — Я может и не самый добросовестный парень, но кроме тебя в этой жизни мне больше никто не нужен.   Он смотрит прямо в глаза, говорит так искренне. На его лице не дрогнул ни один мускул в очередном признании. Жаль, что он сидит спиной к окну, так бы она могла получше разглядеть в холодных лунных лучах синеву его глубочайших глаз. Его голос сейчас пропитан лаской, нежностью и любовью. Он не часто таким бывает, но, наверное, рядом с дорогим человеком нет смысла что-либо утаивать.   — Какая ты умница… Я примерно знаю, что этот пиздюк тебе сказал. Если честно, я бы сам хотел ему врезать. Да что там. Все бы хотели! Ты, можно сказать, осуществила мечту многих, ха-ха! — он звонко рассмеялся и подпер лицо рукой, не прекращая рассматривать девушку напротив. — Но знаешь… Кажется Педролино это выступление не очень понравилось. Уж даже не знаю кого из вас двоих ждёт похуже наказание… В любом случае я ставлю на Мучачу! — вновь хихикнул расплываясь в своей неотразимой улыбке в явной попытке любым способ приободрить Коломбину.   — Не умница я вовсе и… Погоди-ка, ты что всё знал? То есть, ты знал, что он прознал про нас?! — у неё изо рта аж кусочек тыквы выпал от возмущения.   — Незадолго до твоего, — рыжеволосый пожал плечами и отвёл взгляд в сторону. — Не беспокойся ты так, он ничего нам не сделает. Не посмеет.   Вот за что-что, а за свою любовь парень готов бороться, идти по головам и даже, если понадобиться, грызть глотки. Никто не посмеет отнять её у него. Никогда. Кишку высрет, но сделает всё, чтобы быть с ней.   Дожевав излюбленное блюдо, девушка попыталась встать на ноги, предварительно ухватившись за любезно предложенную руку. Даже на каблуках она ростом лишь по грудь Тарталье. Теперь они стоят друг напротив друга. Он дышит так глубоко и размеренно, буквально разрезая тишину своими гулкими вздохами. Его взгляд точен и пронзителен, ничто ему не может стать преградой. И улыбка… Сейчас она такая легкая и непринужденная, совсем не похожа на ту, что он привык показывать всем вокруг: наигранную и совершенно не  искреннюю.   В уголке губ у девушки остался небольшой оранжевый след от ее любимого блюда. Она то, конечно, это не видит, а вот парень не мог не заметить. И нет бы тактично на это намекнуть или подать платок, так он юрко шмыгнул и лизнул Коломбину в то самое место. И ему сладко. Сладко то ли от того самого остатка тыквы, то ли от ее поблизости находящихся губ. А может сластит вся сложившаяся ситуация?   — Ты, кажется, мне что-то обещала… — он сделал небольшой шаг навстречу и слегка накрутил на пальце правой руки локон ее волос. — Что-то про нежность, не припоминаешь? — в его голосе теперь можно было ощутить едва заметные игривые нотки.   Как быстро вообще меняется его настроение?..Только что он был подбадривающей  паинькой-заинькой, а теперь обернулся хитрым лисом? Ну, нет, в эту игру могут играть двое.   — Ах, да, что-то такое было… — Коломбина придвинулась ближе к крепкому мужскому телу, кладя на его вздымающуюся грудь свою маленькую ладошку. — Но разве я говорила, что буду нежной с…тобой?   Занавес, нахуй.   Миледи тихо взвизгнула, когда рука легла на плечо и толкнула вперёд, прижимая к стеллажу. Спина ударилась о холодные пыльные полки, выбив весь воздух, а затем тепло прижалось к ней, телом к телу. Одна рука на талии потянула ее вперед, другая зарылась в волосы, между ног расположилось колено. От резких движений девушка застыла, ошеломленная и перепуганная настолько, что не могла даже двинуться первое время. Это длилось лишь мгновение и, моргнув, она вернулась назад к реальности.   — Ошалел?!   — М-м… Ты и вправду удивила меня в этот раз, — усмехнулся он. — Я действительно не мог найти себе места сегодня. И кто только дал тебе такое откровенное платье и надоумил так пошло играть на публику?..   Его горячее дыхание обжигало шею, настолько близко парень прислонился к ней. Его хватка с каждой секундой становилась все более крепкой и властной. Колено, что упиралось меж ног девушки, дёрнулось, заставляя ее тем самым  еле заметно вздрогнуть. Синий омут глаз как-то зловеще блеснул в темноте, а от прежней доброй улыбки не осталось и следа, на ее место пришёл коварный, дикий и от части хищный оскал. Кажется, ему не понравилась шутка…   Коломбина не привыкла быть «в заложниках» и поэтому попыталась вырваться, но ее жалкая попытка не увенчалась успехом — ее тут же с грохотом впили в позади стоящую поверхность, а одну ногу ловко подцепила крепкая рука парня. На этом рыжий негодник не остановился, прижимая пуще прежнего миниатюрное девичье тело своим пахом к книжной полке. Она неожиданно даже для самой себя резко выдохнула, но этот выдох был даже более похож на полустон. В ответ на это лестное действие рука Тартальи двинулась вниз и погладила бедро, рот удивленно приоткрылся и его язык проник внутрь. Попытавшись не реагировать на его поцелуй, она почувствовала его улыбку на своих губах.   А чего ты ожидала, дорогуша? По-твоему он терпила какой-то? Ох, не-е-ет. Терпение и Тарталья– две несовместимые вещи, а ты и так довольно долго терзала его ни без того расшатанные нервишки. Весело было издеваться? Наигралась? А теперь пожинай плоды.   Рука на бедре нырнула под подол короткого платья, которое, казалось, служило ей единственной преградой от парня, ущипнула за внутреннюю часть бедра и нежным, манящим движением переместилась ближе к белью. Миледи втянула воздух носом, царапая деревянную полку позади ногтями. Рука двинулась вниз, ниже и ниже…     Девушку невольно дернуло назад, но безрезультатно из-за стены сзади. Он мягко зарычал на подобное действие, почти неразборчиво и одна его рука скользнула к подбородку, крепче сжалась, сильнее прижимая голову к стене. Другая рука продолжила движение. Касалась между ног. Проникла внутрь. Коломбина захныкала ему в рот и хватка на подбородке стала еще жестче.   Сдерживая хватку на подбородке, нехотя разорвал поцелуй, дабы зубами, как хищник, снять перчатку с руки, которая все норовила коснуться ткань белья. Вновь опустив свои утонченные пальцы под подол платья, его воодушевила лишь одна мысль о том, что ткань её кружевного белья внизу уже влажная — это чувствуется даже сквозь преграду. Он довольно ухмыляется прежде чем продолжить задуманное. Подушечки пальцев ловко находят клитор и бесцеремонно начинают водить по нему плавные круги по часовой стрелке.   Через какое-то время два пальца скользнули внутрь тела без всякого предупреждения. Она напряглась, сжимая их. Ноги дрожали, девушка была уверена, что упала бы, если бы он не поддерживал её вес собой. Пальцы внутри согнулись, бедра непроизвольно отреагировали на ощущения. С губ вот-вот был готов сорваться стон скрываемого удовольствия от происходящего, но благо Чайльд во время сообразил прикрыть той рот ладошкой.   Всё-таки он не хочет чтобы этот интимный момент превратился в публичное зрелище. Ещё больше не хотелось потом собирать себя по частям от разгневанной Коломбины, как только она остынет и до ее мозга дойдёт вся суть произошедшего.   «Да какого черта вообще происходит?!» — мысленно претила Коломбина, но только мысленно. Телом же она целиком и полностью была готова утопать во власти этого рыжеволосого дьявола. Да-да, именно дьявола, а как иначе назвать того, кто словно по щелчку пальцев способен творить такое с никому недоступной и неподвластной Третьей Предвестницей?   Жгучее пламя вспыхнуло в груди, но она никак не могла ему противиться и хоть что-то с этим поделать. Он наклонился ниже, примкнув к шее засасывая кожу. Пальцы двигались быстрее и быстрее. Удовольствие сладкой дрожью проносилось сквозь все тело с каждым движением.     Пальцы двигались, задевая самое чувствительное место внутри. Руки инстинктивно взметнулись вверх, вцепляясь в его рубашку и сминая ткань. Жар в теле нарастал. Он наконец отстранился от тонкой девичьей  шеи, ухмыляясь и утыкаясь в нее носом, в то время как рука сильнее зажимала рот.  Смазка стекала по его пальцам, мягкими каплями ударяясь о половицы. Стенки внутри сжимались сильнее и сильнее, становилось все жарче. Он глубоко вдохнул, приблизившись к уху, и тихо-тихо прошептал:   — Кончай, Сима… Я хочу почувствовать как ты сжимаешься прямо на моих пальцах, — его лицо не было видно, но по голосу можно понять, что это он произносит с самодовольной ухмылкой. – Ну же, признай это… Тебе приятно и ты хочешь быть со мной. Быть моей. Можешь не произносить вслух. Просто признай. Кончи для меня.   Девушка впервые так раскраснелась. Радовало лишь то, что в полутьме этого не видно. Она давно противиться своим чувствам, все пытается отстраниться, сделать вид что это поздний подростковый период, гормоны и прочая ересь, что угодно, Господи, но не влюблённость, не любовь. Она отчаянно борется с этим изо дня в день, старается игнорировать этого заносчивого парня, заваливать себя работой, что угодно лишь бы не поддаваться. Но все четно под плавлющей синевой этих глубоких глаз, под его влекущем, будоражащем все нутро, голосом…   На все ее ничтожные попытки отстраниться он хихикнул и согнул пальцы, с силой скользя ими внутрь. Большой палец скользнул вверх, потирая клитор, вызывая дрожь. Его дыхание на блеклом лице было горячим, когда он прошелся языком по пылающим щекам. Миледи резко втянула воздух от подобного. Зубы впились в ее нижнюю губу, ногти царапали его плечи. Как бы ни жалили слова, как бы ни пылала в ней злость от всего происходящего, тело все равно горело. Горело диким желанием и самой настоящей похотью.   — Аякс, я…   — Что, даже по имени? — он издал полустон.   Давление подскочило и он издал низкое грудное рычание. Двигая пальцами внутри, сжимая бедра, твердость прижалась к её животу и это уже было чересчур… Когда девушка содрогнулась в конвульсиях, он, кажется, почувствовал этот момент, быстро и безжалостно истязая самую чувствительную точку, заставляя пальцы на ногах поджиматься, а дыхание становиться все более рваным и глубоким. Она достигла пика, тихо дрожа в его руках, ноги заскребли по земле, а его пальцы все продолжали истязать, пока оргазм не отпускал. Давящая боль пульсировала в челюсти, когда Миледи сжимала зубы в попытке не шуметь, но самый тихий писк слетел с губ на одно мгновение. Вероятно, слишком тихий, чтобы быть услышанным кем-либо. Она задыхалась, отходила от оргазма, спускаясь с небес на землю. Голова кружилась.   Его пальцы выскользнули из лона, а затем он так же непредсказуемо, как и ранее, облизал их. Да с таким видом: довольным самим собой, словно вкушая вкус своей не оговоренной победы.   Всё же она молча, но признала его, свои чувства к нему. И нет, это не просто физиологическое явление, за это говорят ее жадно впивающиеся ногти в его шею, ее дрожащие ноги, ее полный тепла взгляд и содрогающиеся губы в попытке вновь произнести его имя.   — А… А-Аякс…   Ее сбитое дыхание резко оборвал посторонний звук и яркий свет где-то неподалёку. Входная дверь в Архив широко распахнулась, а за ней на полу показались две движущиеся тени, что, по-видимому, оказались здесь не просто так.   — Нет, видишь, здесь тоже никого нет. И куда она делась… Педролино с нас три шкуры сдерет!   — Да уж… — не менее удрученно ответил второй. — Как думаешь, она его внебрачная дочь или сестра? А может любовница?   Дверь захлопнулась и голоса начали отдаляться.   Девушка даже не заметила как вся слабость и усталость мигом исчезла из ее тела. Она рефлекторно, не замечая того сама, поменялась местами с Тартальей. И теперь она накрывала и прижала его тело своим, да так, что в такой полутьме его бы точно никто бы не смог разглядеть даже вооружённым глазом. Она инстинктивно попыталась защитить его.   — Всё-таки я, наверное, люблю тебя даже больше, чем ты меня, — спустя добрых пары минут тишины призналась она.