***
Тарталья и Коломбина вернулись в Заполярный Дворец лишь к глубокой ночи. Девушка так и не шла на контакт, как бы парень ни старался. Она либо демонстративно молчала, либо театрально охала на любые высказывания. Дорога была дальней, так что оба успели как следует подмёрзнуть и начать пускать сопли в три ручья, а единственный и самый лучший способ согреться по мнению всех жителей Снежной была огненная вода. Тут её даже дети пили. Вы скажите: «да как так?! Это же дети! Им нельзя алкоголь ни в каком виде!». Да что вы? Можно, ответят вам все жители Снежной. Когда до мозгокостей пробирает многовековой мороз и ты перестанешь чувствовать конечности, то будешь готов на любой способ согреться. Желательно действенный и быстрый.Огненная вода как раз подходила по всем параметрам. Люди северного королевства далеко не алкоголики, они так греются и что удивительно — совершенно не напиваются. Всё-таки иммунитет к алкоголю крепчает с годами. Каждый Предвестник, выходя за пределы замка, брал с собой фляжку этой волшебной жидкости. Кто знает насколько и где ты застрянешь на этот раз.Спасибо Селестии за Глаз Бога! Ведь ни флягу, ни оружие, ни многое другое не нужно таскать на своём горбу, а просто помещать всё в подпространственное хранилище своего Глаза Бога. Удобная вещь. Однако забываться не стоит, что ты не сможешь поместить в Глаз Бога то, что не смог бы унести физически. Всё-таки вес всё равно ощущался на плечах, словно сдавливая. — Какая же ты всё-таки обидчивая и злопамятная, Коломбина. — Пф-ф-ф, да что ты? — она аж огненной водой подавилась от такой внезапной предъявы. — И мне это говорит человек, который, выбравшись из Бездны, первым делом отправился спускать шкуры с волков, загнавших его туда? Они вернулись в замок, в котором их встретила смертная тишина. Сразу появились мысли о том, что пока этой двоицы не было, здесь произошла какая-то жестокая бойня и всех вырезали, но, увы, нет. Сегодня просто был второй день гулянья и все ужасно вымотались. По идее, все уже давным-давно должны были видеть десятый сон, но это только по идее… — Миледи-и-и! — жалостливо протянул Арлекин, как только та вошла в дворцовую кухню. — Где ты была?! Почему ничего не сказала? Я думал, что ты до сих пор избегаешь меня из-за вчерашнего… Арлекин опустил печальный взгляд, вспоминая что творил прошлой праздничной ночью. Ничего хорошего, на самом деле, он не исполнял. Парень перебрал и прилюдно просил руки и сердца Коломбины у якобы ее отца — Педролино. Стыдоба была… Этот испанский стыд испытали все, кроме, как раз таки, самой девушки, она лишь залилась смехом умирающей чайки и сказала что-то вроде: «Ладно, только в первую брачную ночь и все последующие иметь тебя буду я, а не ты меня». Тот тут же поспешил забрать свои слова обратно. Он изначально не делал предложение всерьёз, а лишь хотел увидеть реакцию окружающих, но, увы, всё обернулось против него и все потешались над его выражением лица. А чего ещё ожидать от человека у которого звание «Слуга»? — Уймись, я была на задании, — она впервые за день искренне улыбнулась. — А этот тоже? «Этот» стоял позади и конкретно недоумевал такой резкой смене настроения возлюбленной. «Почему с ним она всегда такая бодрая и весёлая, а на меня вечно злится и отталкивает?» — возникло в голове у Тартальи не в первый раз. Нет, он прекрасно знает, что их с Десятым Предвестником отношения максимально дружеские, но что-то всё же больно покалывает под сердцем каждый раз. — Я, кстати, сделал тебе сюрприз! Мне думалось, что ты на меня злишься или… — Как я могу на тебя злиться, дружочек? Ты ведь всегда со МНОЙ рядом, никогда МЕНЯ не подводил и Я для тебя стою на первом месте, — она нарочно выделяла слова, косясь взглядом на Чайльда. Арлекин аж просиял, а на его лице образовалась радостная улыбка, выпускающая наружу острые клыки и Пиро Глаз Бога блеснул своим элементом. Не часто его подруга такая добродушная. Он откуда-то достал пирог и воодушевленно принялся разрезать его на кусочки. Что нельзя было сказать о Тарталье… Её такое отношение к нему совершенно не устраивало, а, если точнее, даже выводило из себя. Почему наедине она одна, а при людях совершенно другая? Кажется, к этому он никогда не сможет привыкнуть. — Это… Ты сам сделал?.. Мне? — её глаза округлились до небывалых размеров. — Да! — Арлекин самодовольно вытянулся в груди. — С тыквой, прям как ты любишь. И правда, как она любит. Ей никто никогда не делал таких приятных неожиданных подарков. Сердце забилось чаще и ещё чуть-чуть и к глазам бы подступили слёзы радости и счастья. Она сама не ожидала от себя такой реакции, но, признаться честно, это было очень приятно. Почти. — Мхе, — Миледи выплюнула откусанный кусок на салфетку. — Что за дерьмище? Я такой гадости в жизни не пробовала… Хотелось блевануть. Сразу же, как только тесто попало на язык. Внешне пирог выглядел очень аппетитно: с золотистой румяной корочкой, какими-то завитушками из теста и присыпано всё белоснежной пудрой. Однако же на вкус он оказался отвратным. Экий прозрачный, как воздух, намёк на всю сущность самой Третьей Предвестницы. Тарталья бесцеремонно угостил сам себя чужим подарком. Ну, должен же он как-то убедиться в праведности её слов? Вдруг все не так плохо, а она просто включила из себя привереду? Нет, Коломбина была права. Это и впрямь омерзительно. — Я старался, — Десятый Предвестник ничуть не обиделся на все колкие высказывания и лишь развёл руками. Он сам догадывался, что его «великолепное» творение получится именно таким, как его и описали товарищи. Гадать, что же именно такого специфического он туда добавил вовсе не хотелось, меньше знаешь — крепче спишь. Раз уж они на кухне, а во рту теперь остался неприятный привкус, то следует его чем-то перекрыть. Миледи уже было хотела ставить завариваться чай, но пока она рылась на совершенно незнакомых ей кухонных полках, глаз зацепился за нечто более притягательное. — Быть не может… — она завороженно полезла в глубь шкафа, как сорока за блестяшкой. — Вино.Мондштадское вино из одуванчиков! Что редкость, то редкость. Многим нравился этот сладкий сорт вина, но, благодаря старине Панталоне и его вечным разборкам с любым наследником Винокурни «Рассвет» во всех поколениях, поставки чудеснейшего одуванчикового вина прекратились уже давно. Сказать, что многие его проклинали за это — ничего не сказать. Чайльд открыл бутылку желанного вина своей даме, но, все присутствующие заметили, что в помещении только два стула, а их трое. Недолго думая, рыжий ринулся выслужиться перед своей дамой и пошёл искать для неё пенёк, а вернувшись увидел, что его спутница раскинула своё седалище на коленках у Арлекина. Сидит и продолжает болтать о чём-то своём, словно это всё норма и ничего не обычно в ее действиях нет. И, по всей видимости, Десятый Предвестник был того же мнения. Какого хилличурла, спрашивается?! Нет, ну правда, может хватит играть на нервах? Все прекрасно понимают, что это, конечно, её любимая игра, но должен же быть предел беспредела. У Тартальи жилки выступили наружу и он уже открыл рот, чтобы всё высказать и засучил рукава, чтобы скинуть эту наглючку с этого беспринципного ебалая. Однако, как обычно, на интуитивном уровне чуя неладное, появился Пульчинелла: — О, ребятишки, а вы чего не спите? Не устали совсем за день? Тогда могу подкинуть вам работы, –точнее спихнуть свою на них, — а это что? Неужто Мондштадское? — мужчина принялся рассматривать бутылку в руках. Пульчинелла — Пятый из Предвестников Фатуи. В основном он занимается вербовкой людей в данную организацию и именно он когда-то привёл Тарталью в Заполярный Дворец, будучи убеждённым в то, что парень довольно-таки способный. Он же первым разглядел потенциал во многих других, когда этого самого потенциала ещё и в помине не было. Этот средних лет мужчина очень развит интуитивно. Он практически никогда не ошибается в своих решениях, полагаясь именно на этот аспект. Ведь как раз таки он когда-то шепнул Коломбине о том, что её сила в её скорости, ловкости и проворничестве. Иначе бы она так навсегда и осталась рядовым Фатуи, никогда не раскрыв себя полностью. — Доброй ночи, дорогой Пульчинелла, — Миледи обворожительно улыбнулась и скользнула к тому за спину. — Не желаете ли вы вместе с нами вкусить это прекрасное творение? Мне кажется, что вы способны оцените его сполна, возможно, даже больше всех нас вместе взятых, — она мягко скользнула по плечам старшего по званию и усадила того за стул. Да, она змея ещё та. Прекрасно ведь осознаёт, что по уставу все уже давно должны быть в своих комнатах, а не распивать где-то в закромах отрытое винище, но если с ними будет ещё и Пятый Предвестник… То очевидно, что наказывать будет некому, а уж с Педролино она как-нибудь справиться. А что тому остаётся делать под таким соблазном? Пить, естественно! Пульчинелла и сам думал, как бы ему втиснуться в эту компашку и попробовать найденный раритет, да решение само набрело на него. Только все четверо наполнили свои бокалы на половину и уже озвучили ещё один традиционный тост «За нас с вами, за хуй с ними», как в помещение, в которое, казалось бы, никто отродясь не захаживал, ворвался ещё один непрошенный гость: — А я-то думаю чем несёт за три версты, а это вы, придури, как всегда обосрались. Да, Скарамуччу совершенно ничего не смущало и не сдерживало в выражениях. Даже старший по званию Пульчинелла, сидящий тут вместе с другими и то, что он сам по сути нарушает правило, находясь вместе со всеми здесь. — Жрёте по ночам? — хватая в руки кусок злосчастного пирога, пытался поддеть Шестой Предвестник. К слову, пирогом он подавился только понюхав его, уже хватило. И почему другие не додумались сделать так же, а сразу запихнули все в себя? — Если б не общий интерес, то нас бы не было здесь, — очаровательно улыбнувшись, Тарталья пригласил товарища присесть на свободное место. — Не хочешь попробовать с нами? — Хах, я с вами на одном поле срать не сяду. Воздержусь, — Сказитель вновь показал все своё пренебрежение к коллегам. Им и нечего сказать в ответ, все всё прекрасно знали. Да и возражать в принципе не хотелось, тут действовало правило: «не трогай какашку, пока она не воняет». Увы, оно начало вонять ещё когда даже не прикасались и близко. Так что: горит сарай — гори и хата! — Конечно, к чему такой важной особе класть свою задницу на драный табурет? Вот, — она демонстративно разлила все до последней капли по бокалам и в реверансе поставила пустую бутылку на пол. — Присаживайтесь, Сказитель. Лёгкие смешки пустили все, кроме самого Скарамуччи. Ему такое совершенно не показалось смешным, а в какой-то степени даже оскорбительным. Какое эта девка вообще право имеет открывать рот в его сторону? Да ещё и в таком ключе? Намекает на то, что он нетрадиционной ориентации или что? — Оборзела? — он резко схватил девушку за подбородок и вонзился своими полностью злостью глазами в ее серый омут. — От меня любая, слышишь? Любая будет без ума. Она улетела с этого. Как и все другие. Нет, ну правда, откуда в человеке, то есть в кукле, столько самоуверенности и самолюбия? Не уверены, что Архонт, который создавал его, вкладывала в него эту здоровенную ложечку эгоизма. Где-то он этого понабрался. Даже интересно где. — О? Правда? А я вот слышала, что твоя «мамка» — Архонт женщина и появился ты на свет в качестве ее некого сосуда. Так что я до конца не уверена на счёт твоей половой принадлежности, — она продолжала ковырять незажившую рану все глубже и глубже. Ну, всё, молодец, Коломбина, ты просто мастер по воспроизведению самых красочных представлений и скрашиванию самых тусклых вечеров в этом заснеженном царстве! Главное теперь только выйти сухой из воды, но, увы, Скарамучча этого позволить не мог. — Открывай ротик, летит самолётик, — он опрокинул Миледи на сзади стоящий стул. Он был готов натолкать девушке в рот здесь и сейчас, лишь бы она заткнулась, но как-то позабыл про двух её братов-акробатов, что уже с максимально недовольным, кровожадным видом стояли за его спиной. Ещё одно неверное или грубое движение Сказителя в сторону Коломбины и Тарталья с Арлекином вот-вот сорвутся со всех невидимых цепей. Им плевать, что тот сильнее. Никто не смеет так с ней обращаться. В конце концов, она использовала только словесные атаки, руки же она не позволяла себе распускать, как он. — Ха-ха-ха, — разрезал тишину своим несдержанным смехом мирно сидящий в стороне Пульчинелла. — У меня от мороза треснула губа посередине. Я ее мазал, не улыбался, не целовался, но, смотря на ваше блядское поведение, я засмеялся и губа порвалась. Пошли в Бездну. Следом за ним залились смехом и остальные. Нет, серьезно, что они вообще творят? Всё-таки нарушили главное правило о не причинении вреда Предвестников друг другу, взяли и порвали губу своему старшему товарищу! Пусть и не собственноручно, но порвали же! — Здарова, ушлёпки, — в помещение нежданно-негаданно ворвался Дотторе. — Пошёл нахуй! — хором ответили ему. — Тц, неплохо это я вас… — он воспринял это как и всегда, ведь это уже своеобразный обычай, традиция. — И почему я вас всех сегодня не видел на продолжении праздника? Я бы даже сказал, какого хера я отдувался за вас?! У меня работы больше вас всех вместе взятых, morons*. Как оказалось, это было вполне себе обязательное мероприятие по вовлечению и развлечению обычного люда. Гражданским раздавали оставшуюся еду с праздника, разрешали в этот день официально не работать и обязательно восхвалять великодушную Ее Величество — Царицу. Но все разбежались куда только могли, а кто не успел — отчитывался за остальных. — Что это тут у нас? — Доктор одним рывком оказался возле стола и схватил в руку чей-то бокал вина. — Ты нам что-то принёс? Нет? Отходим от стола, — включился Арлекин и принялся отгонять товарища от греха подальше. А что он хотел? Вина и так мало распробовать даже им четверым, не то что напиться, а тут появился ещё один рот. Нет, такого счастья нам не надо, пусть идёт куда шёл или пусть пьёт свою бурду, что подсунул всем на празднике. Вкусит, так сказать, своё чудесное творение, раз так сильно хочется пригубить. — Recedite, plebes! Gero rem imperialem, — отталкивая Десятого Предвестника в сторону, Доктор потянулся к столу. Вообще он любитель кидаться заумными латинскими фразочками, на этот раз его слова означали: «Прочь, плебеи! Я на государственном задании». И не столь сильно то ему и хотелось выпить, но чем больше запрещают, тем больше подогревает интерес. — Харош уже трындеть на ненашенском, — не выдержал даже апатичный ко всему Пульчинелла. — Ха-ха, а вот я всё понимаю, — расплылся в гаденькой ухмылке Арлекин. Вечер продолжал идти своим чередом. Собравшиеся Предвестники что-то разгоряченно обсуждали, спорили и доказывали друг другу. Тем временем Коломбина в какой-то момент совершенно выпала из реальности, пристально рассматривая кружащиеся снежинки за окном. Она уже перестала улавливать суть чередующихся диалогов товарищей, так ни разу и не подняв наполненный до краев бокал желанного сладкого вина. Наверное, со всеми такое случается, когда в разгаре веселья ты просто выпадаешь и задумываешься обо всем на свете и одновременно ни о чем. Девушка так бы и пребывала в прострации, если бы в оконном отражении не встретилась взглядом с чарующими синими глазами. — Пожалуй я оставлю вас, — Миледи встала из-за стола, а вслед за ней поднялись и мужчины, в знак приличия и уважения. — Спокойной ночи, товарищи. Не забудьте положить нож под подушку. Она не угрожала им, а просто напомнила. Это был некий порыв заботы с её стороны. Странный, конечно, но все же она как могла оберегала их. Даже взять в пример произошедшее днём: она пожертвовала своим выходным, физическими и моральными силами, чтобы защитить честь Скарамуччи. Тот, очевидно, ещё даже не знает, что его подчинённый сбежал, проливая на своего прямого начальника тонну дерьма. Ему и не нужно знать, сама Коломбина не скажет, ведь мужское эго такое хрупкое и ранимое… Пусть лучше и дальше живет в своём розовом мирке самолюбия. Стук каблуков Миледи с эхом разносился по пустующим коридорам. Так непривычно бродить в стенах замка, когда уже давно-давно был объявлен отбой. Слишком тихо и спокойно. Совсем непривычно. Такая тишина даже режет слух и вызывает лёгкое беспокойство, но Коломбине вовсе не до таких мелочей, ею овладели невиданные ранее грусть и тоска. Странно даже как-то, ведь для этого даже и причин особых не было. Она остановилась в одном из длинных коридоров, на ее силуэт падали бледные лучи, выглядывающей из-за облаков, луны. По соседней стене плавно проскользали небольшие тёмные точки-снежинки и все вокруг казалось таким умиротворенным и спокойным, что хотелось замереть в этом мгновенье, забыть о всех делах и о том куда спешила. Подойдя ближе к широким оконным ставням, девушка рассмотрела в далеке, сквозь снегопад, маленькое яркое пятнышко. Это был слабый огонёк свечи, которую кто-то, вероятно, либо только зажег, либо забыл потушить. Скорее всего первое, ведь это окно кабинета Педролино. «Опять не спит» — пронеслось в мыслях у Коломбины, но на этом ее поток нескончаемых мозгострадий был безжалостно оборван. — Знаешь где я был до этого? До того как вернулся в Снежную перед собранием? — чёткий ровный голос Одиннадцатого Предвестника в абсолютной тишине мог разбудить сейчас пол Заполярного Дворца. — Далеко. Очень далеко, дорогая, и я проделал весь этот огромный путь, лишь чтобы увидеться с тобой, а ты на меня даже не смотришь. В его голосе звучало ни сколько злобы или привычной усмешки, а сколько обиды. На всё: на окружающих, что постоянно мешали им быть вместе; на работу, которая вечно разлучала их; на себя, за то что оказался слишком терпелив к ней и её выходкам; и на неё, за что она до сих пор живет в бесконечном ограничении самой себя. — Сколько можно, Сима? Я до седых мудей буду за тобой бегать и ныкаться, как мальчишка? Хах, уж прости, но я с этим не согласен. Я и так слишком долго был пай-мальчиком и, кажется, мой предел терпения иссяк, — Тарталья опёрся спиной о стену напротив и сложил руки перед грудью. Теперь по нему скачут теневые зайчики. Было бы довольно мило, если бы не его недовольная поза и не менее не благосклонный тон голоса. — Я больше не хочу смотреть на то, как та, кого я люблю, кого желаю всем сердцем и душой, раз за разом ускользает от меня, делает вид, что мы с ней даже не знакомы. Это неприятно, знаешь ли… Более, чем неприятно. И вместо того, чтобы наслаждаться друг другом сполна, мы почему-то упиваемся этой глупой, никому не нужной осторожностью и предрассудками. Жизнь, вообще-то, коротка, а ты вечно все откладываешь на завтра. Только вот это твоё самое «завтра» всё никак не наступает. И он прав. Чертовски прав. Она привыкла жить воздержанием, как какая-то монашка во время поста. Ей все время кажется, что не будь она тем, кем является сейчас, или будь она хоть чуточку сильнее, то смогла бы жить так, как ей хочется.Хочется, по-правде, многое: перестать быть гончей собачкой Фатуи; спать до обеда; научиться играть на музыкальных инструментах; не скрывать свои истинные эмоции; позволять себе сближаться с людьми, а не держать всех на определённой дистанции; просыпаться утром в объятиях любимого… Этот список её истинных «хочу» можно продолжать бесконечно, если бы не одно «но»… — Возможно, это разобьёт тебе сердце, но зато откроет глаза: ничего не будет так, как мы хотим, — девушка наконец обернулась и встретилась глазами с парнем. — Хоть кишку высри, но выше головы ты не прыгнешь… И к тому же, как ты уже сам понял, мы слишком разные. — Воу-воу, — Тарталья игриво усмехнулся и растерянно помахал руками перед собой. — Погоди, принцесса, ты что, бросаешь меня? — Мы и не встречались. — Ну, так давай начнём? Он не пробиваем. Серьезно. Вроде бы и сам начал серьёзный разговор, а в итоге свёл все к каламбуру. Хоть что-то у этих двоих есть общее, не права была Коломбина. — Да ладно тебе, — Чайльд приблизился вплотную к девушке и схватил ее за плечи. — Всё ты прекрасно знаешь и сама. Мы с тобой идеально дополняем друг друга. Теперь он коварно улыбается прищуривая глаза. Его рука маняще скользнула по бедру Предвестницы, вызывая за собой волну мурашек. Второй рукой он мягко охватил ее подбородок и начал мучительно медленно сокращать расстояние между ними. Этот хитрый лис уже полностью уверен в своей победе, ведь надо быть наглухо отбитым, глухим, слепым или тупым, чтобы не заметить как Коломбина плавится в его руках. Она тает, как снежинка на ладони, плавно перетекая в характерный наложенный статус «мокрый» Одиннадцатым Предвестником. — Но я… Прости меня, — Миледи резко отстранилась, скидывая с себя чужие руки. — Я не хочу заполнять тобой пустоты. Я хочу быть наполнена собой, а не кем-то другим, понимаешь? Я хочу быть настолько полной, что смогу освещать всю Бездну. И только потом… Только тогда я хочу повстречать тебя. Ты же сам грезишь о том, что однажды весь мир окажется у твоих ног, не так ли? Да, так, и только тогда я хочу быть с тобой вместе, потому что вдвоём мы сумеем не то что склонить этот мир перед собой, а поджечь. Она отвернулась от влекущей в пропасть синевы его глаз и еле слышно добавила: — Нам просто нужно стать сильнее, Аякс. Заковав себя в тугие тески, девушка сдержалась от манящего порыва обернуться на прожигающий спину взгляд. Сжав зубы, она поспешила отдалиться от этого эмоционального вымогателя. Ещё пару фраз и она сорвётся. Нет, этого нельзя допустить, поэтому лучше всего отступить и перестать спорить, что-то доказывать, все равно его мнение не поменяется, а нервы уже на пределе. Но во всем есть свои плюсы. Теперь Тарталья уж точно не станет держать себя в руках. После слов Коломбины о том, что нужно стать сильнее, он начнёт ебашить. Всех и вся. И выше головы прыгнет, и то ужасное чудище из Бездны прикончит, и всем на своём пути поотрывает бошки и поимеет кого нужно в тугие колечки. Сделает всё, лишь бы доказать этой дуре, что она была не права. Он уверен, что покорит её. Вся ситуация ничуть не расстроила парня, ему нравится в ней это. Нравится то, что согнуть её сложнее, даже чем сломать.«Тарталья-балагур,шутник от Бога!
Делает всё с шуткой весельчак.
Любит Коломбину-недотрогу.
Без неё не может жить никак.»
***
В своей пустой холодной комнате девушка обнаружила нечто, чего раньше не замечала. Это самое нечто даже привело Предвестницу ненадолго в ступор. У прикроватной тумбочки стояла ваза со свежими красными цветами. Вот только цветы эти… Знаменуют смерть. «Отлично, я давно этого хотела!» — мысленно подбодрила себя девушка. Это именно то, чего в тайне желает любая женщина –скрытого послания в таком ключе! А вообще, что за приколы такие? Тот кто их тут оставил непременно знал, что Коломбина когда-то вычитала всю книжную полку о садоводстве, цветах и их значениях. Недолго думая, Миледи преодолела огромное расстояние до другого корпуса Заполярного Дворца и без стука ворвалась в чужую комнату. Под тлеющей свечей за роскошным старинным роялем сидел Первый Предвестник и… Он просто сидел. Его руки даже не были подняты, а смиренно покоились на коленях, в то время как тягучие очи медленно проходились по клавишам. Бледное лицо, как обычно, не выражает ни одной человеческой эмоции. Что-то с ним не так, но тут и не нужно гадать на ромашке, чтобы понять что именно: обеспокоенный наставник ни на минуту не мог найти себе места, пока его горе-ученица была вне поля досигаемости. Ничего нового. — И кто же должен умереть? — «ни здрасьте, ни до свидания», привлекла к себе внимание девушка. — Моё терпение к тебе. Педролино демонстративно закатил глаза и захлопнул крышку рояля. Сколько бы он её не учил, манеры — это не её. По крайней мере в кругу приближённых. — Почему ты не пришла ко мне раньше? Ты ведь давно вернулась, — удрученный всей жизнью, вялым, уставшим голосом, он все же решил докопаться до правды. Его действительно волнует только это, поскольку в выполнении её задания он не сомневался. — А-а, э-э-э-эм… Представляешь, там другие Предвестники винище распивают на кухне! Я с ними стала спорить, напомнила наш устав, но все безрезультатно! Ага, и ей вовсе не важно, что это она сама нашла это самое вино и разлила всем по бокалам. Светловолосый тяжело выдохнул, но всё же принял такой ответ, а затем продолжил: — В некоторых странах с Ликорисом связана печальная и красивая легенда. О разных частях этого растения заботились два природных духа, один из которых, Манжу, опекал цветки, а второй, вернее, вторая, Сага, –листья. Им очень хотелось хотя бы раз увидеться, и однажды они оставили ради этого свои обязанности. Последствия этой встречи оказались роковыми. Духи полюбили друг друга и верховный Бог, разгневанный их своеволием, наложил на них проклятие: они никогда больше не встретятся, хотя всегда будут рядом. Поэтому, когда распускаются цветки, листья засыхают, а к тому времени, как они вырастают вновь, цветение заканчивается. Само же растение получило благодаря этой легенде еще одно название– «Кровоцвет» — в память о влюбленной паре духов, которым не суждено быть вместе. Коломбина задумалась над его словами. Педролино никогда ничего не рассказывает просто чтобы рассказать, в его словах определённо есть какой-то подтекст, но вот какой? Пока ее мозг боролся с приземленными и совсем абсурдными теориями, Педролино околдовывающими ласковыми движениями уже наматывал непослушную прядь волос девушки на палец. На самом деле ему нет никого дела до её неаккуратно уложенной причёски, он выискивал хоть какие-то признаки того, не посмел ли кто хотя бы прикоснуться к его собственному, взращённому дорогому его мертвому сердцу цветку. — Это ты к чему?.. — ей стало не по себе от собственных догадок. — Не поняла? Тогда неважно. Лучше скажи мне, когда я давал тебе право спутываться с кем тебе вздумается?