Штормовое предупреждение

Едва оказавшись в Пристани Лотоса, Варвара первым делом разыскала Цзян Елань и пригласила её к себе. — Чэн-гэгэ, что-то случилось? — деловито осведомилась девочка, стоило ей только переступить порог покоев своего молодого господина. — Тебе нужна моя помощь? — А-Лань как всегда не по годам проницательна, — добродушно хмыкнула Варвара и взмахом ладони повелела собеседнице присесть напротив неё — с недавних пор Варвара заимела привычку вальяжно располагаться прямо на полу, обложившись шёлковыми сиреневыми подушками. — Я хочу попросить тебя об одолжении. — Эта покорная слуга сделает всё, что от неё потребует молодой наследник, — лукаво блеснула глазами Цзян Елань и чинно сложила руки на коленях, терпеливо ожидая дальнейших указаний. — Не разбрасывайся такими обещаниями, А-Лань, — Варвара зловеще прищурилась и дёрнула уголком губ в намёке на усмешку — девочка невольно вздрогнула и шумно сглотнула. — Ведь однажды я могу попросить тебя о чём-то неприемлемом. — Я так не думаю, — передёрнула плечами гостья и качнулась чуть вперёд, чтобы их с Варварой лица оказались примерно на одном уровне. — Чэн-гэгэ никогда не поставит эту недостойную слугу в неловкое положение! Варвара иронично цокнула языком и легонько похлопала Цзян Елань по растрёпанной каштановой макушке. — Ты слишком хорошо меня знаешь, да, маленькая негодница? — без капли раздражения в голосе осведомилась она и шутливо запустила в собеседницу одну из множества декоративных мягких подушек — на некоторых из них трудолюбивая и старательная Цзян Яньли самолично вышила атласными нитями цветущие лотосы, упитанных золотых карпов и эфемерные перистые облака оттенка свежевыпавшего снега. — Эта недостойная слуга всегда старалась быть полезной господину и изучила его привычки, — пафосно продекларировала девочка, ловко перехватив летящий ей точно в голову предмет интерьера. — Чэн-гэгэ, так о чём ты хотел поговорить? Варвара задумчиво постучала костяшками пальцев по низенькой деревянной столешнице, заваленной доверху исписанными свитками, чистой, ещё не тронутой бумагой, разномастными фарфоровыми кисточками и стопками аккуратно сложенных рукописей. — Скажи, А-Лань, твой двоюродный дядюшка всё ещё занимается почтовыми отправлениями ордена Юньмэн Цзян? Цзян Елань некрасиво скривилась, и на её хорошеньком личике расцвела презрительная гримаса. — Чэн-гэгэ, мой двоюродный дядюшка последние годы занимается только опустошением винного погреба бабули Цзян, — неодобрительно выплюнула она и сцепила тонкие пальцы в замок. — До сих пор не понимаю, почему глава ордена не найдёт ему достойную замену. Варвара вспомнила вечно безразличное ко всему выражение лица папеньки и хохотнула в кулак. — Я думаю, главе ордена без разницы, чем его подчинённые занимаются в свободное от работы время, — жёстко припечатала она, методичными движениями поглаживая фиалковую ленту в волосах — этот маленький ритуал всегда успокаивал гнев, пенистой волной рокочущий в груди. — А-Лань, из твоих слов следует, что дядюшка Цзян не слишком внимательно относится к своим прямым обязанностям? Цзян Елань нарочито громко фыркнула и даже не сочла нужным ответить на столь очевидный вопрос. — Просто прекрасно, — промурлыкала Варвара и поманила девочку пальцем, вынуждая наклониться ещё ближе, — обыкновенно бледные щёки собеседницы тронул лёгкий румянец, но отстраняться она не стала, самоотверженно готовая перебороть неловкость ради своего господина. — А-Лань, я хочу, чтобы ты забирала некоторые письма, что приходят главе ордена, и передавала их мне, — она ласково улыбнулась, наблюдая за хаотичной сменой эмоций на чужом лице. — Но, Чэн-гэгэ… — Цзян Елань рвано выдохнула и отодвинулась на безопасное расстояние, словно мрачные аметистовые искры в глубине радужек Варвары первый раз в жизни действительно напугали её. — Если глава ордена из-за этого не получит какое-нибудь важное послание, мне не поздоровится! — О, об этом не волнуйся, — Варвара прищёлкнула пальцами у лица и откинулась на ворох подушек, расслабленно болтая запястьем в воздухе и демонстрируя всем своим видом тотальное пренебрежение. — Если глава ордена узнает о нашей маленькой тайне, я возьму всю ответственность на себя, — она с живейшим интересом представила себе, как на породистое отстранённое лицо Цзян Фэнмяня медленно наползает излюбленное выражение разочарования в единственном родном сыне, и жёстко усмехнулась, даже не подозревая, насколько жутко сама в данный момент выглядит со стороны, — Цзян Елань неосознанно вздрогнула и поджала губы. — Какие письма я должна приносить, молодой наследник Цзян? — тихо спросила девочка, невольно принимая более благопристойную позу, — она и под пытками не призналась бы в этом даже самой себе, но такой юный господин её пугал. Цзян Ваньинь был спокойным и добрым молодым человеком, любил пошутить и мог посмеяться даже над самим собой, а ещё относился к людям одинаково уважительно, исходя из чужих поступков и разговоров, — вне зависимости от происхождения и текущей клановой принадлежности. Но порой — очень-очень редко и оттого столь заметно для самых близких людей — взгляд его становился цепким, холодным и чересчур серьёзным для подростка, и даже окружающая его тело аура, казалось, превращалась из ненавязчивого марева освежающего летнего дождя в бушующую потрескивающую пепельную грозу, довлеющую над всеми окружающими. Цзян Елань всем сердцем ненавидела моменты, когда Цзян Ваньинь был расстроен или зол, — её ужасала сама мысль о том, что нечто на этой бренной земле способно вывести молодого господина из душевного равновесия. Варвара деликатно кашлянула в кулак, осторожно заглядывая в подёрнутые стеклянной поволокой глаза собеседницы. — А-Лань, ты меня слушаешь? Цзян Елань дёрнулась, как от пощёчины, и виновато посмотрела на Варвару в ответ. — Прости, Чэн-гэгэ, я задумалась! Так какие послания ты хочешь видеть у себя на столе? Варвара устало вздохнула и пошуршала чистым свитком — ощущение шершавой плотной бумаги под чувствительными подушечками пальцев всегда успокаивало её. — Те, что доставляют из Облачных Глубин, от ордена Гусу Лань, — терпеливо повторила она. — Только из Облачных Глубин? — если Цзян Елань и удивилась такому странному выбору, то ничем себя не выдала и лишь пространно кивнула. — Письма от остальных великих сект по-прежнему доставлять главе ордена? — Верно, — утвердительно качнула головой Варвара — непослушная тёмная прядка мгновенно воспользовалась предоставленным шансом и выскользнула из небрежно заплетённой причёски, игриво коснувшись заострённого подбородка, — Варвара раздражённо сдула с лица мешающую прядь и вновь сосредоточилась на собеседнице. — Любые документы, что содержат на себе печать клана Гусу Лань, я хочу видеть в своих покоях сразу же, как только они окажутся в Пристани Лотоса. Ты всё поняла, А-Лань? — Эта недостойная слуга поняла, — Цзян Елань отрывисто поклонилась и резво вскочила на ноги, ловко оборачивая вокруг коленей длинный подол нежно-сиреневого платья. — Эта слуга может быть свободна, молодой наследник Цзян? — Прекрати, А-Лань, — вяло отмахнулась от напускных церемоний Варвара и позволила себе, наконец, улыбнуться девочке с присущей ей мягкостью. — Не воспринимай мой резкий тон на свой счёт, я обращаюсь к тебе с дружеской просьбой, а не с приказом. — Я всё сделаю, Чэн-гэгэ! — Цзян Елань пружинисто подпрыгнула на месте и решительно блеснула зеленоватыми глазами из-под пышной чёлки. — Даже если ты попросишь… о неприемлемом, я сделаю, — не дав Варваре и рта раскрыть в ответ, девочка бесшумной молнией выскользнула наружу, оставляя после себя лишь ненавязчивый аромат лотосов и бесхозно упавшую на пол подушку. — Дети! — тихо фыркнула ей вслед Варвара и потёрла лоб, прогоняя зарождающуюся в черепной коробке мигрень ощутимым всплеском энергии ци. Она обмакнула изящную ворсистую кисточку в фарфоровую чернильницу, размашисто вывела на пустом листе «сожжение Облачных Глубин» и задумчиво застыла на несколько минут, не замечая, как срывается с узкого кончика письменной принадлежности агатовая маслянистая капля, расцветая на белоснежной поверхности бумаги причудливой узорчатой кляксой. За окном тревожно прокричала взъерошенная птица и мазнула чёрным крылом по створке, едва не врезавшись в потемневшее от времени и влаги дерево.

***

Прошло уже две недели с момента памятного разговора между Варварой и Цзян Елань, а ничего сверхъестественного так и не произошло. Два послания из Облачных Глубин — Варвара тщательно и дотошно изучила каждое из них — пришли одно за другим, но содержали в себе банальные бытовые вопросы о строительстве плотины на горной реке, а также вежливую просьбу о совместной ночной охоте для младших учеников, так что Варвара с чистой совестью подбросила конверты в кабинет отца и принялась опасливо ждать чего-то более весомого. Бессонница поселилась в её покоях окончательно: каждую ночь, невольно вслушиваясь в мерное сопение Вэй Усяня, Варвара до рези в глазах вглядывалась в деревянный потолок, украшенный изящной резьбой, и перебирала в голове обрывочные воспоминания из прошлой жизни. Озарение всё никак не наступало, и вместе с очередным рассветом Варвара получала только новую порцию беспощадной головной боли — под глазами залегли тёмные круги, прорезав нижние веки сетью выступающих вен, кожа побледнела ещё сильнее, чем обычно, а руки периодически начинали непроизвольно подрагивать, словно к Варваре вернулся её давний друг — панический тремор. Варвара скрывала свои опасения со всем возможным тщанием — по обыкновению любезно общалась со слугами, сопровождала сестру на ежедневных прогулках вдоль цветущих озёр, составляла матушке компанию за чашкой чая и скрашивала её тоскливые будни приятной беседой, в общем, просто была собой. Лишь когда сумрак неторопливо опускался на тёплые доски причалов Пристани Лотоса, Варвара могла позволить себе молчаливой тенью выскользнуть за порог поместья и спуститься к своей любимой чернеющей прогалине водоёма, погружая ступни в приятную обволакивающую прохладу. Она любовалась постепенно угасающими лучами заходящего солнца, всматривалась в линию горизонта, где насыщенная киноварь заката смешивалась с черничным пологом подступающей темноты, и погружалась в свои болезненные размышления, но так и не смогла ни разу прийти к логическому заключению. Мозаика не складывалась. Варваре казалось, что каждый раз она упускает из виду какую-то важную деталь, поэтому решение проблемы получалось неполным и зияло сверкающими прорехами, словно неумело пошитое лоскутное одеяло. Варвара размышляла о неизбежности войны между великими сектами, пыталась предположить, что послужит спусковым крючком в данном варианте развития событий, с тревогой прислушивалась к новостям из соседних земель и к разговорам старших адептов, но упорно не могла уловить ничего важного или настораживающего — в Поднебесной царило подозрительное спокойствие. Варвара накрутила свою паранойю до предела, раз за разом возвращаясь в мыслях к диалогу с Вэнь Жоханем в Безночном Городе, и не могла уложить в голове ровным слоем все сказанные им слова — картина мира трещала по швам и с противным хрустом расходилась изломанными трещинами, оставляя после себя больше вопросов, чем ответов. Почему орден Цишань Вэнь — тот самый орден Цишань Вэнь из новеллы китайской писательницы — решился настроить против себя все остальные великие кланы столь нахальными и беспардонными действиями? Неукоснительная уверенность в собственной боевой мощи? Непомерные амбиции? Личные счёты? Но у кого и к кому? Варвара раз за разом перебирала в голове сотни предположений и всё равно не могла сложить картину воедино — человек, который искренне смеялся над её неуклюжестью в саду, не показался ей безумным психопатом, готовым заведомо обречь большую часть своих людей на смерть, а ведь подобный исход был очевиден — даже самый сильный и закалённый в боях сокол не справится с разозлённой воробьиной стаей. Варвара пыталась перенести свои знания из прошлой жизни на местные реалии, но, к своему стыду, никак не смогла совместить две кардинально различные концепции мировосприятия, — то, что казалось ей, воспитаннице двадцать первого века, диким и неприемлемым, — здесь являлось всего лишь такой же обыденной частью жизни, как необходимость принимать пищу трижды в день или отлавливать расшалившихся гулей в заросших тиной запрудах. Именно в такие моменты Варвара ощущала себя по-настоящему чужой в своём новом доме, но восковую маску благодушия на лице держала превосходно — хоть чему-то она научилась у Цзян Фэнмяня, в конце-то концов. Вэй Усянь её терзания, ожидаемо, заметил. Он мог показаться со стороны беспечным и начисто лишённым чувства сопереживания, простоватым и временами безответственным, но почему-то особенно остро ощущал, когда эмоции Варвары выходили из-под контроля и причиняли ей самой неудобство. Допрашивать Варвару напрямую о причинах её излишнего беспокойства брат не рискнул, но ненавязчиво старался постоянно держаться рядом, а по ночам неизменно пробирался к ней под одеяло и трогательно сопел в плечо, словно в попытке отогнать чужие тревожные думы и погрузить Варвару хотя бы в приблизительное подобие сна. Помогало слабо, но Варвара от всей души ценила чужие усилия — посылала Вэй Усяню успокаивающие улыбки, трепала по макушке, как большую лохматую собаку, не отказывалась поплавать вместе на лодке или совершить дерзкий набег на пахучие и влажные чашечки лотоса, наполненные спелыми сладкими семенами. Даже ворчание Юй Цзыюань после таких прогулок воспринималось как что-то, само собой разумеющееся, и Варвара тихонько посмеивалась, когда Вэй Усянь с выражением смиренного покаяния на лице стойко выслушивал матушкины нотации. Старшая сестра буквально на крыльях парила по поместью с совершенно счастливым взглядом и постоянно прятала небольшие конверты в широких рукавах накидки — тактичная от природы Варвара не пыталась узнать, кому эти письма предназначались, но наблюдать за очаровательным румянцем, расцветающим на фарфоровом личике Цзян Яньли, когда её заставали с кисточкой в руках, было сплошным удовольствием. И всё же напряжение не отпускало. В один из особенно нервных вечеров — небо с обеда затянуло хмурой серостью, а воздух загустел и провонял терпкой дорожной пылью, но долгожданная гроза так и не соизволила посетить с визитом Пристань Лотоса — Варвара задумчиво перебирала свитки, откладывая в сторону уже прочитанные, и помечала закладками особенно заинтересовавшие её места в редкой старинной рукописи по предотвращению самого малоизученного недуга среди заклинателей — искажения ци. Пальцы предательски подрагивали, и она едва не вырвала очередную страницу с корнем, недовольно закусив губу, — мягкое жемчужное сияние светильника, что обычно даровало умиротворение и успокоение, сейчас лишь сильнее раздражало Варвару, и она лёгким движением руки потушила поддерживающий пламя талисман. Комната погрузилась в спасительный полумрак — лишь робкие отблески уличных фонарей, безжалостно располосованные приоткрытой оконной створкой, замысловато ложились на деревянный пол, словно укрывая его тонким слоем остывшего пепла. Варвара отодвинула кипу бумаг подальше и устало опёрлась спиной о стену позади себя, одним ловким движением выдёргивая ленту из волос и позволяя роскошной копне рассыпаться антрацитовым покрывалом по плечам. — Долго ещё будешь там стоять? — лениво бросила она куда-то в сторону и похлопала по подушке рядом с собой. — Иди сюда. — Мне показалось, ты занят, — едва слышно откликнулся из темноты Вэй Усянь и одним слитным движением оказался рядом, плюхнувшись на предложенное место. — Голова разболелась, — практически не соврала Варвара, методично пропуская сквозь пальцы тяжёлые шелковистые локоны. — Тебя что-то беспокоит? — Ты, — без обиняков ответил Вэй Усянь и придвинулся ближе, преданно заглядывая ей в глаза. — Выглядишь просто отвратительно, — простодушно признался брат и коснулся горячими пальцами её покрытого испариной лба. — А ещё ты совсем не спишь и постоянно витаешь в облаках, когда с тобой разговаривают, — Вэй Усянь сжал пухлые губы в тонкую линию и требовательно дёрнул Варвару за кончик чёлки. — Ты хорошо притворяешься, А-Чэн, но забываешь, что я постоянно нахожусь рядом с тобой и меня не так просто одурачить. — О твоём присутствии невозможно забыть, — иронично фыркнула Варвара, виртуозно увернувшись от возмущённого тычка в бок, — годами натренированные рефлексы не подвели. — И что это ещё за претензии к моему внешнему виду, А-Ин? У меня вполне достойное пятое место в списке сиятельных молодых господ нашего поколения, — она шутливо погрозила брату пальцем, с добродушным снисхождением наблюдая, как судорожно алеют в полумраке чужие скулы. — Я не то имел в виду! — моментально открестился Вэй Усянь. — Ты выглядишь усталым. — Потому что я устал, — туманно ответила Варвара, указывая движением подбородка на заваленный бумагами стол, — знать о том, что она, вообще-то, подразумевала совершенно иную усталость, её собеседнику не следовало, так что Варвара с чистой совестью свалила всё на свою неуёмную жажду знаний. Вэй Усянь досадливо цокнул языком — очевидно, не поверил ни единому её слову, — но спорить не стал, лишь улёгся прямо на пол и устроил вихрастую растрёпанную голову на коленях у Варвары. Она, впрочем, не возражала и машинально принялась перебирать жестковатые локоны цвета вороньего крыла. — Ты же знаешь, что можешь всё мне рассказать? — внезапно слишком серьёзно спросил Вэй Усянь, и его серые глаза блеснули странным потусторонним светом. — Вдвоём мы со всем разберёмся. «Если бы, — мрачно подумала Варвара, не позволяя, впрочем, собственным мыслям отразиться на её лице и по-прежнему рассматривая брата с тёплой мечтательной улыбкой. — Я бы всё отдала, чтобы иметь возможность с кем-нибудь разделить свою ношу, но не могу позволить себе подобную роскошь». — А-Ин, — сказала она вслух и несильно сжала чужое плечо в жесте безмолвной поддержки. — Я доверяю тебе, как никому другому. И если я говорю, что тебе не о чем волноваться, ты должен мне верить, ладно? — неуклюжая ложь скатилась с языка массивной грудой неподъёмных булыжников, и Варвара с трудом удержала лицо, встречаясь глазами со скептическим взглядом брата. — А-Ин, я серьёзно! — Ладно-ладно, — проворчал себе под нос Вэй Усянь и завозился, устраиваясь на её бедрах поудобнее. — Тогда перестань ходить по поместью с таким видом, будто кто-то умер! Варвара негромко хмыкнула и щёлкнула нерадивого юношу по носу. — У меня с рождения такое лицо, поганец. Вэй Усянь задорно показал ей язык и явно собирался продолжить их своеобразную традиционную перепалку, но в дверь несмело поскреблись, а снаружи раздался заговорщицкий девичий шёпот: — Чэн-гэгэ, ты ещё не спишь? Варвара неуловимо повела ладонью, вновь зажигая осветительные талисманы, и попыталась принять более-менее благопристойную позу, отпихивая назойливого брата коленом в сторону, — Вэй Усянь обиженно хрюкнул, но спорить не стал и чинно выпрямил спину, подражая младшему брату. — Не сплю, А-Лань. Входи. Цзян Елань просочилась в покои как всегда незаметно и помахала в воздухе увесистым конвертом из прочной дорогой бумаги — такую использовали либо для особенно важных писем, либо для официальных приглашений. — Из Облачных Глубин? — моментально насторожилась Варвара, подрываясь с места, и прожгла несчастную бумагу таким пристальным взором, словно могла прочитать содержимое свитка, даже не разворачивая его. — Нет, — потупилась Цзян Елань и смущённо шаркнула ногой. — Я помню, Чэн-гэгэ, что ты просил доставлять только письма от ордена Гусу Лань, но, когда я увидела печать, я подумала, что ты захочешь взглянуть и на это послание, — она аккуратно протянула Варваре подношение и чинно отступила на шаг назад, явно ощущая себя неловко под пронзительным и полным неприкрытого любопытства взглядом Вэй Усяня. Ну конечно. Варвара буквально минуту назад поклялась брату быть честной с ним, но про свою просьбу к Цзян Елань не проронила ни слова, и, судя по сосредоточенно поджатым губам Вэй Усяня, ей ещё предстояло объяснить свой поступок. Варвара устало вздохнула и поднесла конверт к лицу — ноздри защекотал невесомый аромат тлеющего костра. Она заранее догадалась, какой символ увидит на обратной стороне, — пышущее жаром красное солнце обжигало кончики пальцев, даже будучи простым, чуть корявым рисунком на листе бумаги. — От Цишань Вэнь? — мгновенно разглядел зоркий Вэй Усянь и по-птичьи наклонил голову набок, пытливо прищурившись. — Оно адресовано дяде Цзяну, ты точно уверен, что хочешь вскрыть конверт, А-Чэн? — задумчиво уточнил брат, и Варвара заторможенно кивнула, одним чётко выверенным движением срывая печать чужого клана. — Уверен, — коротко отрезала она и, не откладывая в долгий ящик, погрузилась в чтение. Орден Цишань Вэнь учтиво приглашал учеников четырёх других великих сект принять участие в грандиозной ночной охоте на территории Безночного Города. Варвара нахмурилась — судя по короткому тексту, адепты клана Красного Солнца обнаружили на своих границах логово какой-то древней и весьма внушительной по магическим меркам твари и зачем-то собирались разделить свой непревзойдённый триумф с представителями остального сообщества заклинателей. Зачем? Варвара отбросила письмо в сторону и резко шагнула к окну, чтобы глотнуть свежего воздуха полной грудью, — тёмным пологом взметнулись волосы и больно хлестнули её по бледному, как алебастр, лицу. Неужели у ордена Цишань Вэнь не хватило бы человеческого ресурса, чтобы справиться с рядовой, пусть и чрезвычайно сильной нечистью? Зачем же? Варвара до боли в костяшках стиснула кулаки, яростно развернулась, снова взяла в руки многострадальный лист бумаги — Вэй Усянь и Цзян Елань наблюдали за ней широко распахнутыми глазами, но не решались вымолвить ни слова. Варвара поморщилась, уронила письмо на столешницу, застыла изваянием посреди комнаты, погрузившись в некое подобие транса, а потом вдруг поражённо хватанула ртом прохладный ночной воздух, надрывно закашлялась и едва не пошатнулась на ровном месте. Кажется, она только что смекнула, наконец, кого именно нашли в окрестностях Безночного Города заклинатели ордена Цишань Вэнь, и от этого осознания Варваре мучительно захотелось взвыть голодным волком и метнуться кубарем прямо из окна в ледяную озёрную воду, чтобы хищные коварные русалки ласково обвили её шею своими тонкими бескровными руками и с хохотом утянули на самое дно. Канон, до этого следовавший за ней на почтительном отдалении и облизывающий осторожно подол пурпурного одеяния, только что ловкой ядовитой змеёй кинулся ей прямо под ноги. Их любезно приглашали поохотиться на Черепаху-Губительницу.