***
— Это письмо от одной вашей узницы господину Д’артаньяну. Кавуа стоял и мечтал, как можно быстрее покинуть это помещение. Гнев Ришелье был страшен, но он не был зол. Кардинал просто отвернулся. Он плакал. Тихие слезы лились из его глаз. В руках он держал письмо, в котором говорилось: «B ближайшую среду между шестью и семью часами вечера прогуливайтесь по дороге в Шайо и внимательно вглядывайтесь в проезжающие кареты, но, если вы дорожите вашей жизнью и жизнью людей, которые вас любят, не говорите ни одного слова, не делайте ни одного движения, которое могло бы показать, что вы узнали особу, подвергающую себя величайшей опасности ради того, чтобы увидеть вас хотя бы на мгновение.» «А на что я надеялся? Гасконец молод, красив, храбр… Он дьявол, чёрт, сатана! Именно такие и привлекают женщин. А я? У меня есть богатство, только это во мне и может им понравится, — он взглянул в зеркало. На него смотрел темноволосый человек с седыми прядями, худой, бледный, практически мертвец, — Что может привлечь во мне внимание такой красавицы, как она. Я не красив, холоден, одинок… Более того, я — священник. Если у нее родятся дети они будут незаконные… Что же… Пусть живёт счастливо!» Украдкой красный герцог утер слезы, обернулся и сказал Кавуа: — Доставьте это письмо по назначению.***
Констанция в своем платье в котором её доставили в тюрьму, но чистом и зашитом. Выглядела она, как обычная горожанка. Аккуратная, прелестная, милая… «Ах, Арман! Куда меня везут? Не знаю. Меня, наверное, хотели кто-нибудь из Ваших врагов или врагов Д’артаньяна, или же врагов королевы убить. Но я дам вам знать, где я буду. Клянусь. А сейчас вы меня увидите», — думала госпожа Бонасье. Женщина выглянула из кареты и… И вместо Ришелье увидела Д’артаньяна! Того, кто любил ее и кого она любила, но теперь нет! Она любит кардинала, который должен был быть на этом месте! Ошибка! Роковая ошибка! О, Боже. Констанция отстранилась от окна! Нет! Ужас!***
— Вам письмо. Ришелье взял конверт с голубем несущем лавровую ветвь. «Я вас люблю, Арман. Я отсылала вам письмо, но по какой-то случайности оно, наверное, попало к господину Д’артаньяну. Я не писала там имён, возможно, поэтому. Я в Бетюнском монастыре. Я вас люблю.» Подписи не было, но он знал, что автор письма — госпожа Бонасье. — Она меня не обманула! Она меня любит! Я в выигрыше! Ещё мы с вами посражаемся за нее, господин Д’артаньян! — шептал Ришелье. Красный герцог победил. Сейчас он был с головой погружен в счастье. И если бы Констанция попросила бы его теперь примириться с королевой он бы это сделал! Любовь была для него теперь перед всем. Перед жизнью, политикой, миром, местью! Перед всем!