Осколки нашей ненависти.

Маленькое круглое окно, еле пробивающееся сияние луны, излюбленный подоконник, покрытый каким-то дырявым и воняющим гнилью тёмным пледом. Снизу доносится до ужаса раздражающий шум, радостные возгласы затекают в уши, подобно воде, и отдаются ноющей болью в самом мозгу. Приходится зажать ушные раковины хрупкими, бледными ручками до такой степени, что, кажется, слышно, как крошится череп, образуя непонятную кашицу из органов головы. Саске сложно, трудно, больно. Каждый день предаваться прошлогодним воспоминаниям становится практически невозможно. Вместе с ненавистью, они всколыхивают оставленную далеко в прошлом потребность в родительской любви. Забыть, забыть, забыть. В девять лет такая задача может показаться невыполнимой, но Саске всё равно. Он перекрывает эти ненужные тёплые чувства ненавистью к старшему брату. Это было проще. Негативные эмоции всегда давались ему легче, нежели позитивные. В некоторые моменты ему казалось, что так и должно быть. Это правильно, это то, что Саске заслужил. А другого он и не желал. Привык. Ему теперь всё равно. — Эй, тэме! Какого чёрта?! Это моё место! Тёмноволосый не сразу понял, что его кто-то зовёт, а когда отнял руки от головы и лениво перевёл взгляд на вошедшего, то всё встало на свои места. Наруто. Его извечный враг с того самого момента, как Саске первый раз привели в детский дом. Брюнет ни с кем не общался за исключением Наруто. Общением это было трудно назвать, однако блондин вызывал у Учихи чувство, которое не являлось ни ненавистью, ни безразличием — жажда победы. Саске не желал проигрывать этому чересчур доброму и жизнерадостному мальчишке, хотел доказать, что жизнь — это не нечто приятное и, сняв розовые очки, можно осознать всю её суровость и тягость. — Здесь не подписано. Оба чувствовали подходящий конфликт и истерику, но ни один уступать место не собирался. Наруто намеревался подойти ко всё ещё сидящему Саске, тот не сдвинулся с места. Снаружи он всё ещё оставался равнодушным, хотя внутри разгоралось, разливалось по венам животное желание драки, костяшки покалывало от готовность сейчас же приложить их ко всегда приподнятым в улыбке скулам. За дверью послышался частый топот ног, на который они бы и не обратили внимание, но в помещение залетает красноволосый парень и, только косо взглянув на Учиху, подбегает к Узумаки и дёргает того за рукав. — Наруто, пошли, отбой уже! Ирука-сенсей опять ругаться будет, — громким шёпотом оповещает он блондина, и те уже вдвоём несутся вниз. Саске тихо шикает от досады, спрыгивает с подоконника, сворачивает тонкий плед и, положив его в одну из коробок, отправляется в спальню. ***  — …Пятнадцать, шестнадцать. Отлично, в этой группе все. Спокойной ночи, ребята, — как всегда на автомате проводит подсчёт Умино и закрывает дверь спальной комнаты на ключ. Большинство детей долгое время ещё разговаривают, раздражая этим Учиху. Он отворачивается к стенке и закрывает второе ухо половиной подушки, сложив её напополам. Сон никогда не был для него чем-то простым, спать было страшно. Один и тот же день почти постоянно приходил в кошмарах, заставляя просыпаться в холодном поту посреди ночи и не давая возможности больше уснуть. Саске пытался представлять, как пронзает ножом своего брата и вколачивает острое орудие в него раз за разом, пока тот истекает и харкает кровью, в надежде, что хотя бы эта картина будет ему сниться, но всё напрасно. Саске пытался понять, чем заслужил такое испытание, однако раздумья тоже никуда не привели его. Оставалось надеяться на то, что с возрастом почти физическая боль в сердце растворится в густой красной жидкости и потечёт по его организму, как и должно быть. Он ждал этого. — Учиха, не спишь? Учиха! Словно сквозь толщу воды, услышал обращение к себе тёмноволосый, но не отозвался. Попросту не хотелось, да и голос принадлежал последнему человеку в этом доме, которому он хотел бы отвечать. Саске знал, что это приведёт к очередной стычке, а на это не было ни сил, ни желания. Поэтому, приняв лучшее решение притвориться спящим, он вслушался в затихшие шорохи и предпринял ещё одну попытку провалиться в сон. И только в полудрёме он краем уха зацепил тихое «подонок» с соседней кровати. Бодрствуя, он обязательно бы усмехнулся, однако сейчас это сделать возможно было только в уме. *** Полная тишина прорезается звуком воткнувшегося ножа. Маленький мальчик отрывается от уроков и, быстро перебирая своими ножками, отправляется на кухню. К ступням с порога подтекает красная жидкость, воздух наполнен тяжёлым запахом металла. На полу сидит растерянный брат. Ещё на том же полу лежит отец, обливающийся кровью, которая не перестаёт литься из отверстия в его животе. Саске не сразу понимает, что произошло, хотя в голове потихоньку собирается ужасающий пазл. Окончательно подтверждают догадки слова отца, произнесённые кошмарным охрипшим голосом: «Саске, это он. Итачи убийца. Беги. Беги, Саске!». Учиха-младший хватается за голову, в ушах раздаётся непонятный звон, заглушающий все посторонние звуки, дыхание учащается, пульс набирает свою скорость, явно не желая проигрывать респирации в своеобразной гонке. Саске падает на колени и кричит так отчаянно, как только может, но всё ещё понимает, что таким способом страх не подавить. Он прекрасно понимал, что страх — это именно та эмоция, которая не подлежит контролю. Страх действует хаотично, беспорядочно и только ему известно, когда он захочет снова проявить себя. Страх невозможно перетерпеть или игнорировать. Его нужно чувствовать, ощущать и даже наслаждаться. Хуже становится в момент столкновения взглядами с старшим братом. Шок и непонимание ситуации в глазах того ощущаются, как жажда крови. Саске медленно встаёт, провожаемый расширенными зрачками Итачи, а затем резко срывается на бег и запирается в своей комнате на замок, теряя несколько капель слёз по пути. Пальцы скачут по экрану телефона и судорожно набирают номер матери, вызубренный наизусть… Саске просыпается. Он вскакивает с кровати с глухим криком, в холодном поту и побаливающими пальцами, что сжали одеяло до побеления костяшек. Страх рвотным позывом опять растекается по организму и заставляет абы как напялить тапочки и поспешить в ванную, склониться над туалетом, стараясь делать всё как можно тише, чтобы не привлекать к себе внимание подобными выходками. Сегодня Саске опять больше не уснёт.