Осколки нашей ненависти.

Наруто осторожно взял немного помятый листок из рук Гаары и, ещё раз удивлённо посмотрев в бледно-голубые роговицы напротив, перевернул бумагу обратной стороной к верху. Глаза распахнулись, а зрачки сузились от представшего перед ним рисунка. — Э… Это… Это не то, что ты подумал!.. Я просто, эм… — Узумаки заметно занервничал: его плечи опустились, шея втянулась в её основание, а ладошки вспотели, и теперь блондин обтирал их об кофту. — Так значит, это всё-таки ты нарисовал? — Красноволосый довольно улыбнулся и поближе подошёл к непонимающему ничего Наруто, — Я не буду просить тебя всё рассказать, только потому что видел всё своими глазами. — К-как это? То есть, ты знаешь и про Саске и про письмо, и про секрет?! — Узумаки явно запаниковал. Руки потянулись к соломистым волосам и начали с силой оттягивать их, в попытке хотя бы немного успокоится. — Чёрт… Чёрт, чёрт, чёрт, что же я теперь скажу Саске?.. Мысли в голове Наруто, казалось, размножались почкованием одна хуже другой. Он был невероятно горд собой, что такой холодный и невероятно скрытый парень доверил Узумаки свой секрет, а не воспользовался там, например, стиранием памяти (а Наруто иногда думалось, что Саске является сильнейшим магом, который именно поэтому и находился вдали от людей, что ему приходилось скрывать свои способности), а блондин так предательски позволил постороннему человеку разузнать о слишком личном. Сейчас блондину самому хотелось обладать той непонятной штуковиной из серии фильмов «Люди в чёрном», которая одной только вспышкой убирает все лишние воспоминания. Гаара хоть и являлся лучшим другом Узумаки, но такую вещь Наруто не доверил бы даже своему двойнику, явись тот неожиданно перед ним. Провалившись в глубокий транс из тревожных, панических и даже параноических мыслей, блондин услышал, словно сквозь толщу воды, обращение к себе по имени только с третьего раза. -… Наруто! — оказалось, что Гаара уже продолжительное время тормошил Узумаки за плечо, — Наруто, послушай… — Как же так… Саске… Саске, он не простит меня… Гаара, почему так? Почему, когда я пытаюсь сделать как можно лучше, получается как всегда? Он ведь мне доверился, а я… — блондин не был из тех, кто часто плачет, но сейчас несколько маленьких солёных капель собрались в наружних уголках глаз от безысходности. Хотелось уметь оправдывать ожидания других, хотелось признания. Хотелось быть для людей опорным пунктом, поддержкой по жизни, тем, кому можно довериться. Особенно сильным было желание помогать отчаявшимся людям. Таким, как Саске или даже Гаара. Свой поступок для Наруто был сровни предательству, хоть Учиха ещё и не узнал о его действиях. Узумаки винил себя, но всё же был бы счастлив, если выходка останется только между ним и Гаарой. — Гаара, пожалуйста, не показывай, не говори ему, что ты знаешь о секрете. Это важно, правда, — Наруто буквально взмолился и сложил руки в крестном знамении. — Так, а ну-ка приди в себя, Наруто! — красноволосый хлопнул ладонями по гладким щекам Узумаки, а тот удивлённо-непонимающе взглянул на друга. — Я итак не собирался никому ничего рассказывать, за кого ты меня вообще принимаешь? Ладно, сейчас меня больше интересует твоё состояние. Что с тобой стало? Где тот уверенный во всём, энергичный парень? Почему ты стал таким нервным и дёрганным? Взбодрись. Саске ни о чём не узнает, да и ты не предавал его. Ты в этом не виноват. Это я подслушал вас, причём специально. Ты не хотел рассказывать, что с тобой случилось, а я беспокоился. Прости меня, — Гаара неловко потеребил край своей коричневой кофты и виновато посмотрел блондину в глаза. — Не стоит извиняться, Гаара, я всё понимаю. Да и мне стоило рассказать тебе хотя бы то, что можно было, — Узумаки успокаивающе положил тёплую ладонь на хрупкое плечо красноволосого и шумно вздохнул. Но через несколько секунд тут же просиял и вскочил на ноги, — Впрочем, ты прав! Когда это я беспокоился из-за каких-то пустяков? Уверен, Саске точно ничего не узнает! Кстати, знаешь, он не такой уж и плохой парень… Возможно, мне просто стоит узнать его получше. Мне кажется, он просто сломлен, вот и ведёт себя по-скотски. Мне… Хочется помочь ему. — Настрой хороший, но забудь про последнее. Знаю я тебя, сначала это просто желание, а потом безобидная хотелка перерастает в зависимость, и ты не сможешь остановиться, даже если захочешь. Ты слишком добрый, Наруто, — строго выговорил Гаара на одном дыхании, да так, что вогнал Узумаки в ступор. — Да что ты, Гаара, успокойся. Когда я так делал, — неловко произнёс блондин, нервно посмеявшись в конце, а потом, с целью сменить тему, закинул руку на плечо друга, другой взъерошил красные волосы, — Слушай, а пойдём поедим? Рамена, например… Я ужасно проголодался! — Что же с тобой поделаешь… — устало вздохнул и покачал головой Гаара, но всё же неохотно поплёлся вслед за Наруто. *** Саске чувствовал себя ужасно. Доверяться другому человеку было до ужаса непривычно, тошно и вызывало некое отвращение к себе. Обещание «никому не доверять», данное себе 5 лет назад, сейчас крошилось не мелкие песчинки, а Наруто растаптывал его на почти невидимые невооружённым глазом частицы, злорадно ухмыляясь и смеясь. Хотя, если мыслить адекватно, Узумаки казался парнем хорошим, пусть и назойливым. Любой другой уже прощебетал бы об этом доброму воспитателю, а тот сразу побежал бы успокаивать бедное дитя. Учиха подумал, что из-за последних слишком оптимистичных слов блондина, тот начнёт лезть к нему с целью подружиться, чего Саске точно не желал. Дружба — понятие странное и сложное, дружба должна проверяться годами, а не так, что каждый близкий знакомый — твой друг. Наруто выглядел надёжно, но возможность сближения с ним тёмноволосый даже не рассматривал. Саске всегда был одиночкой, до самой смерти одиночкой и останется. А в том, что костлявая женщина в чёрном длинном плаще и с косой уже поджидает его около высоких вычурных ворот детского дома, он не сомневался и даже был уверен. Удивительно, что такие негативные мысли роились в голове всего лишь тринадцатилетнего мальчика, но Саске не думал об этом. Он, в принципе, мало о чём думал. Да и не о чём было. Учёба, и только. Большинство детей в его группе то и дело говорили о своей тяжёлой судьбе, мол, они бедные и несчастные, что повезло им меньше, чем другим, а, если цитировать, совсем не повезло. Учиха такие разговоры презирал, как презирал и жалость, особенно жалость к себе. Это чувство он считал признаком слабости и бесхарактерности. Саске даже не подозревал, что другие дети думали о нём тоже самое. В их несмышлённых головах застыло детское мнение — если человек отдаляется от других, то это значит, что он сломан, недоверчив и слаб. Впрочем, даже если Учиха узнал бы это, ему было всё равно. Чужое мнение давно перестало иметь для него значение. Течь по течению бессмысленной жизни и ждать выпуска из детского дома, не замечая других людей подле себя, стало вечной рутиной. После прочтения письма внутри зашевелилось что-то живое и яркое в бесцветном мёртвом организме. Появилось желание найти брата, отомстить ему. Может, даже убить. Не было дела до того, что за такое лишают свободы как минимум на шесть лет. Это тоже самое, что и находиться там, где он сейчас. Ешь, спишь, ходишь в туалет. Ничем не отличается. Ещё везде надо уметь постоять за себя, которым умением Саске прекрасно обладал. Не сосчитать разы, когда детдомовские ребята задирали его. Слова «изгой», «отшельник», «отверженец», кулаки с острыми костяшками никогда не достигали цели. Оскорбления до холодного сердца, а удары — бледной кожи. Всем хотелось задеть отстранённого от всех парня. Особенно Наруто. Тот никогда не упустит момент как-то подначить Учиху, вызвать какие-нибудь эмоции, будь то злость, гнев или радость, лишь бы не безразличие ко всему живому. Саске нарочно не давался. Было просто смешно наблюдать за жалкими попытками Узумаки оживить внутренне усопшего Учиху. Никому ещё не удавалось вновь возродить жажду жить в нём (никто и не пытался), так почему же Наруто возомнил себя не понятно кем? Глупый Саске подивился тому, в какое русло зашли его мысли. Никогда ещё он не задумывался настолько, что выпадал из реальности. Теперь, когда очнулся от некого транса, обнаружил, что находится в общем саду, который иногда напоминал двор около больниц для душевно больных. Но, быть честным, этот сад тоже был одним из любимых мест уединения для Саске. Ему нравилось приходить сюда в свободное время, прислоняться к самому дальнему от здания дереву и засыпать с наушниками в ушах. Что сделал и сейчас. Все ненужные думы попытался оставить на потом, достал истёртые проводки и телефон вместе с ними и поудобнее присел под пахнущим жизнью дубом. Если подумать, то они с ним полные противоположности друг другу…