Стая

Ханагаки не осознавал, как сильно соскучился по охоте. Его взгляд скользнул по двум белым волкам впереди. Те были наглые в своих действиях, они не сомневались: добыча от них не ускользнёт. Такемичи же предпочитал быть более осторожным. Лапы его волка двигались плавной поступью, стараясь не издать ни одного лишнего шороха; чёрные ушки шевелились, внимательно прислушиваясь к звукам вокруг. Волк Майки резко замер. «Стая косуль рядом», - пронеслось в головах Ханагаки и Доракена. Белый волк даже не шевельнулся в их сторону. Удобно, когда тебе не нужно издавать звуков и подавать сигналов, чтобы связаться с подчинёнными. Ямада-сама почти никогда не использовал ментальные приказы, но Майки любил прибегать к телепатии даже просто для информирования. Такемичи не знал, чем это объяснялось. Возможно, Ямада-сама просто больше любил говорить. А возможно, что способность эта достаточно энергозатратная, и его Альфе не хотелось на неё расточаться. Ханагаки мысленно хмыкнул. Вот Майки точно не помешает выпускать избыток энергии своей Альфы на такие безобидные действия. Глядишь, больше живых по миру ходить будет. Доракен и сам чувствовал косуль поблизости, но затруднялся установить точное их положение. Исключительное охотничье чутьё, которым обладал Майки, всегда выручало в таких ситуациях. Такемичи же пришлось поверить на слово: его усилившиеся органы чувств в последнее время были будто бы подёрнуты дымкой. Три волка тихо продвигались, координирую свои движения силой вожака, пока, наконец, не нашли желанную дичь. Лёгкий хруст - и косули, испуганно замерев, бросают на них свои тёмные взгляды. Это промедление стоило жизней трём из них. Хищники с прытью накинулись на добычу, прокусывая животным шеи, даря им быструю лёгкую смерть. Волк Такемичи увлечённо питался, изредка поглядывая на товарищей по охоте. Смотреть, как они едят лесных животных намного приятнее, чем видеть то, как они сжирают своих же сородичей. Ханагаки чувствовал нечто сродни умиротворению, пока внезапный спазм не похерил его столь высокое чувство. Такемичи скрутило. Совсем неожиданно в волчьем теле раздались волны боли такой силы, которой они не были никогда. Чёрный волк выпустил из пасти не до конца прожёванный кусок мяса и завалился на бок, поскуливая. Майки тут же оказался рядом. Глубокие тёмные глаза его волка обеспокоенно смотрели на свою сжавшуюся пару. «Такемитчи?!», - белый волк нежно тыкнул его мордочкой в бок. Мальчик принял человеческую форму, и волк провёл шершавым языком по его плечу. Блондин прижимал колени к груди, с силой сжимая их. - Майки… Больно… Ханагаки было очень-очень горячо. Острая боль сменилась адским жаром. Казалось, что его плавят изнутри. Он не понимал, что происходит, пока не почувствовал, как по его ногам что-то течёт. И с этим пришло осознание нарастающего болезненного возбуждения, вступающего в свои права в его теле. Голубые глаза, блестящие от слёз, кинули умоляющий взгляд на альфу. Майки понял. Беспокойство во взгляде волка сменилось жаждой в человеческих глазах. Блондин медленно провёл языком по высохшим губам: - Кен-чин, - хрипло, очень хрипло, - тебе нужно съебать отсюда. - Майки, ты же.., - его оборвал бесконтрольный рык. Запах течной Омеги, его Омеги, сносил крышу. Желание получить здесь и сейчас то, что по праву его, затмевало рассудок. Майки и так долго этого ждал. Ждал, пока Такемитчи станет полностью его, до самой своей сути. И вот, наконец, его ожидание было вознаграждено. Любое препятствие, любой конкурент должны быть уничтожены, даже если это Кен-чин. Поэтому пока у Манджиро осталась хоть капля самоконтроля, он позволяет Кенчику мирно уйти с его территории, на которой возлегает готовая к случке Омега. Рюгуджи тихо вздыхает и, перевоплощаясь обратно в волка, бежит назад в направлении лагеря. Этих двоих ближайшие дни им явно можно не ждать. Когда Майки перестаёт чувствовать другого альфу поблизости, он нависает над Такемичи. Глаза Ханагаки блестят от возбуждения, он отпускает колени, чтобы вцепиться в плечи нависающего над ним парня. Юноша тянется к нему всем своим естеством, трётся о него пахом, проводит языком по чужим губам, едва замечая их сухость. Омега хочет свою Альфу. Она хочет, чтобы её поставили раком, чтобы в неё впихнули текущий смазкой член, чтобы её дырку растягивали и долбили. Омега не понимает, почему альфа над ней медлит. Губы Майки плотно сжаты, а чертей во взгляде как в одном из кругов ада. Он медленно отстраняется, подхватывает Такемичи и переворачивает его к себе задом, заставляет встать на колени и упереться локтями в землю. С губ голубоглазого срывается недовольное хныканье от потери телесного контакта. - Такемитчи... - Сано кажется, что никогда ещё у него не было такого хриплого голоса. - Покажи мне себя. Такемичи смотрит на него мутным взглядом из-за плеча долгих несколько секунд, пока его мозг, наконец, не обрабатывает чужую просьбу. Он прикусывает нижнюю губу и приподнимает таз выше, шире разводя бёдра. Пальцы с силой впиваются в собственные ягодицы, широко разводя их в стороны. Майки видит розовую текущую дырочку, призывно сокращающуюся для его члена. Омега выписывает бёдрами круги. Её животная сущность делает всё, чтобы привлечь своего партнёра и сделать то, что им предназначено самой природой. Манджиро довольно рычит. Он приближает своё лицо к аппетитным ягодицам, кладя свои руки поверх рук Такемичи, разводит дольки мальчика максимально широко и утыкается носом между ними. Он медленно вдыхает, наполняет грудную клетку вкусным ароматом, чувствуя, как во рту образуются слюни. Ханагаки гортанно стонет, когда влажный тёплый язык проходится меж его ягодиц. Майки размашисто вылизывает его, играется языком с готовой дыркой, дразнит её, проникая кончиком внутрь. - Майки, пожалуйста! - Такемичи кажется, что он сейчас разревётся. Он так сильно хочет чувствовать своего альфу в себе, на себе, везде вокруг себя. Блондин со смешком отстраняется от ягодиц, чтобы приподняться и вскользь пройтись членом по чужой промежности: - Пожалуйста что, Такемитчи? - Вставь мне, Майки, - Ханагаки переходит на отчаянный шёпот, но Майки слышит его донельзя чётко. - Господи, я сейчас свихнусь... Так сильно хочу чувствовать твой член внутри. Манджиро тихо смеётся, с нежностью смотря на мальчика перед собой. - Не могу позволить тебе свихнуться, - и он упирается головкой члена в покрасневшее очко, начиная медленное проникновение. Вот только Такемичи не согласен так долго ждать. Он резко подаётся бёдрами назад, расслабляя мышцы, самостоятельно насаживаясь на елдак. Манджиро восхищённо выдыхает, теснота вокруг его члена прошибает удовольствием насквозь, а с губ Ханагаки слетает довольный стон. Медлить больше нет желания. Майки поудобнее хватается за бёдра пары, сжимая их до синяков и срываясь на примитивную еблю.

***

Санзу удивлённо выгнул бровь, видя, как Доракен в одиночестве заходит в лагерь. А ведь на охоту они отправлялись втроём. Где же его Король со своей Королевой? Доракен, заметив на себе пристальное внимание розоволосого, равнодушно кинул: - У Такемичи началась течка. «Трахаются, значит», - вяло кивнул Харучиё. Он постарается не скучать эти дни без своего Короля.

***

- Хане-е-емия! - грозно прорычал Мацуно, впиваясь злым взглядом в полосатого придурка. Вид у того, к слову, был весьма несчастный. Как будто это он, Чифую, выебал его и вызвал своим хером блядскую смену сущности. - Чифую, - Кадзутора побледнел ещё больше, видя приближающегося разъярённого мальчишку. Он не успел придти к какому-либо решению, не успел выбрать модель поведения, он... он вообще нихуя не успел решить по поводу сложившейся ситуации. - Прости. -Прости? Прости, блять?! - младший остановился, подойдя к полосатому вплотную, забывая о существовании личного пространства. Бровь его нервно дёргалась, голос переходил то на шипение, то на крик. - Ты ублюдок... Из-за тебя меняется моя сущность... Я не давал на это, блять, согласие! «Близко», - Кадзутора не воспринимал доносящуюся из уст Чифую речь. Всё, о чём он думал, смотря на эти розовые губы, так это то, что Мацуно слишком близко к нему. Видимо, мальчишка неосознанно пытался морально подавить противника, влезая в его личные границы. Он задрал голову ещё выше, не позволяя прервать зрительный контакт, кончик его носа касался кончика носа самого Кадзуторы. «Ну, блять», - внутренне взвыл альфа. Неужели Мацуно не понимает, как сильно провоцирует его, находясь в такой сраной близости?! Желание Ханемии после их долбёжки и так росло в геометрической прогрессии. - Может, ты вынешь хуй изо рта и ответишь мне уже что-нибудь вразум..? - Чифую заткнули поцелуем. Блондин удивлённо моргнул, оторопев от такой наглости. Стоило его рукам дрогнуть, начав движение, как их тут же перехватили, с силой сжимая. Не больно, но ощутимо. Кадзутора углубил поцелуй, засовывая свой язык в чужой рот, и Мацуно не преминул цапнуть его. Вкус крови придал нотку пикантности. Старший юноша не отстранился, продолжая внаглую хозяйничать во рту Чифую. Как тот ни царапался и ни кусался, любое его прикосновение к телу желтоглазого приносило тому удовольствие. Мацуно, поняв, что нихера сделать не может, уступил под чужой настойчивостью. Сжатые в кулаки руки расслабились, и он даже слабо ответил на поцелуй, надеясь, что от него отлипнут. Так и произошло. Кадзутора в восторге отстранился, рвано дыша и облизываясь. - Чиф..! - его оборвал удар лбом по носу. От неожиданности он отпустил блондина и отошёл на пару шагов назад. - Придурок, - прошипел напоследок Мацуно, игнорируя жар румянца на своих щеках. Он кинул ещё один злобный взгляд на Ханемию, и поспешил уйти. А по телу Кадзуторы разливалось нечто сродни экстазу. Краска на щеках Чифую отдавалась приятным теплом в груди. Этот отчаянный взгляд, кипящий злостью, этот слабый ответ на поцелуй. Старший снова облизнулся, чувствуя, как течёт кровь из разбитого носа.

***

Санзу было неспокойно. Он не был оборотнем, склонным к неоправданному беспокойству, поэтому понимал, что это его чуйка нашёптывает ему, что грядёт какой-то пиздец. А в отсутствие Короля ему лучше самому лишний раз позаботиться о безопасности стаи. Поэтому он продолжал с удивительной настойчивостью прохаживаться по всему лагерю вдоль и поперёк, не забывая осматривать и окрестности, пока время не перевалило глубоко за полночь и чуйка не повела его в конкретном направлении. Он отходил от лагеря всё дальше и дальше, удивляясь, почему его тянет на такое расстояние. Если враг так далеко от их лагеря, почему же он вызывает у него такое волнение? - Опаньки! Риндо, ты только посмотри, какая красота сама идёт к нам в руки! Харучиё остановился. В тридцати шагах от него возникла пара парней в человеческих обличиях. В том, что они оба были оборотнями, можно было не сомневаться: от них двоих разило альфа-запахом так, что розоволосый поморщил нос в неудовольствии. Голубые глаза внимательно изучали представших перед ним врагов. Благо, Санзу обладал чертовски хорошим зрением даже в кромешной тьме. У долговязого парня, первым открывшим рот, чёрно-блондинистые волосы были заплетены в две аккуратные косички. Названный Риндо был ростом с самого Харучиё, его распущенная голубо-блондинистая шевелюра топорщилась назад. У обоих парней глаза отливали ярким фиолетовым цветом и в лицах просматривались общие хищные черты. - Ты прав, братик. Санзу подавил в себе желание передёрнуть плечами от этих голодных взглядов, направленных в его сторону. Он не привык быть объектом чужого вожделения. Это напрягало. Харучиё не хотелось трепаться с этими двумя. Он молча вытащил катану из ножен и, оттолкнувшись от земли увеличившейся в размерах и покрывшейся густой розовой шерстью ногой, мгновенно оказался над братьями. Взмах - в воздухе разлетаются алые капли. Эти двое могут создать проблемы Королю. Лучше избавиться от них прямо сейчас. Голубые глаза равнодушно смотрели на уклонившихся парней. Его катана вскользь задела рукав старшего брата, оставив на нём в лучшем случае лишь одну глубокую царапину. - Ну, что же ты, нетерпеливый, а как же прелюдия? Разве не лучше бы нам посмаковать друг друга, прежде чем приступать к активным действиям? - тонкие пальцы старшего беззаботно играли с косичкой, на губах расцвела ехидно-издевательская улыбка. - Я отрежу тебе язык, - Харучиё не понимал, почему он испытывал раздражение. Обычно ему было плевать на всё, что не затрагивало Майки. Но этого говорливого почему-то хотелось прикончить особенно. - Отвлекаешься! - розоволосый уклонился от кулака младшего, чтобы в следующее мгновение поставить блок руками на удар старшего. Несмотря на защиту, его откинуло в сторону, и спина вмазалась в ствол дерева, заставив то затрещать. - А, знаешь, я польщён, - уёбок с косичками всё никак не затыкался. - Столько страсти с первого взгляда в нашу с Риндо сторону. - Что будем делать, Ран? - Поиграем. Перевоплощайся. Риндо послушно кивнул, и теперь вместо мальчишки перед ним предстал волк с шерстью пшеничного цвета, на макушке которого виднелись голубые полосы. Болтливый засранец оставался человеком, но Санзу это нисколько не радовало. Во-первых, это значит, что тот ещё собирался пиздеть. Во-вторых, он жопой чувствовал: в каком бы обличии они не были, с ними придётся туго. Поэтому он без промедления выпустил ту силу оборотня, которой обладал: руки, как и ноги, стали мускулистее и покрылись шерстью; когти отрасли в три раза, уплотнившись; выступили волчьи клыки. Рывок - и он снова заносит руку над Раном, но в этот раз Риндо оказывается быстрее: волчья пасть прокусывает насквозь конечность Харучиё, вынуждая выпустить катану из ослабевших пальцев, и зашипеть. Когти второй руки становятся ещё длиннее, ещё острее, и Санзу целится ими прямо в фиолетовые глаза волка, но и вторую его руку перехватывают. Ран отдавливает ему ногу, растягивая губы в неприятной улыбке, когда по пространству разносится хруст костей. Розоволосый невольно вскрикивает: он не ожидал, что этот ублюдок окажется настолько сильным в своём человеческом обличии. - Ты же не собирался вредить моему любимому братишке? - в ухо Санзу будто течёт яд. Несмотря на боль в раненых конечностях, чужое тёплое дыхание заставляет содрогнуться. Он не понимает свою реакцию, и она ему определённо не нравится. - Отпустите, уёбки... - рычит он. Всё так же отдавливая ногу с поломанными костями, Ран наклоняется ко второй руке, удерживаемой клыками Риндо. Его язык с удовольствием проходится по ней, собирая кровь. - Вкусный, - это последнее, что слышит Санзу, прежде чем уловить быстрое движение чужой руки. По виску разносится острая боль, и он отключается.