Все проблемы решай по-философски

Антон с Арсением пришли слегка пьяные часа в два. Тихо пробрались в общежитие и аккуратно проскользнули мимо задремавшей вахтёрши. Пробежали по лестнице три пролёта и затормозили. -Ты чего, Арс?- Шёпотом спросил Антон, взглядом очерчивая линии по крутой лестнице. Попов вздохнул поглубже и посмотрел в глаза, вот так — молча, улыбнулся чему-то своему, да так тоскливо, что кошки на душе скребут. У него глаза голубые-голубые, словно небеса, а небольшой светильник на стене, освещающий ступеньки оставил блики, как облака на этой небесной лазури. -Я люблю тебя,-произносит тихо Арсений, и взор не отводит не на секунду, всё глубже вглядываясь в глаза напротив. А Антону и сказать нечего, он подходит только и целует в уголок губ, сразу разрывая маленький контакт. Щёки красные совсем, а Сеня довольно ухмыляется, возвращаясь в образ уверенного в себе мачо, который и совсем не боялся признаться другу в чувствах. Да это даже и не чувства вовсе! Странное влечение не равно беснующиеся бабочки в животе и сердце бьющееся с дичайшей скоростью. Совсем не было такого! Но клясться Арсений не будет и обещать тоже ничего не собирается. Это его дело! А Антон улыбается нежно, будто увидел среди залежавшегося снега весенний цветок с бархатистыми лепестками. И этой улыбкой Попов утолил свою жажду. Жажду нужности в чём-то, сейчас смысл существования заключён в этой мимолётной радости, в надобности Тоше, который дышит томно и громко, запыхавшись, то ли от бега по лестнице, то ли от волнения. Потом ещё два этажа и они уже в коридоре глазами ищут табличку «30» на двери, не привыкли ещё. А в комнате их встречает совсем неожиданная картина: Илья сидит за столом и кропотливо чиркает что-то в блокноте. Его лицо напряжённо всматривалось в недоделанную работу, а руки крепко сжимали гелевую ручку. -Ты чего не спишь?-тревожно спросил Антон, выбрав любопытство, между ним и безразличием. А Макар посмотрел бегло и заботливо произнёс, усмехаясь своим мыслям: -Вдохновение пришло, а вы, ребят, ложитесь спать, а то завтра на пары. И голос его звучал мягко и мелодично, а глаза продолжали прожигать лист бумаги. Искал, что подправить и видимо нашёл, ведь мгновенно поднёс грифель к одному из участков и кропотливо что-то заштриховал. Антон и спрашивать больше не стал, только пожелал спокойной ночи и с осторожностью лёг на скрипучую кровать, чтобы лишний раз не издавать лишних звуков. А вот Арсений видимо имел другие желания и стараясь подключить всё своё обаяние спросил: -А что ты рисуешь? И видимо не прогадал, ведь Илья устало приподнял уголок губ и не отвлекаясь от работы ответил: -Препода по философии, только в другой обстановке. Попов взглянул на этот творческий порыв и загадочно ухмыльнулся. На рисунке красовался Эмир Кашоков в каком-то ярко-жёлтом свитере в странном мире, деревья здесь образуют гигантские заросли, а животные выглядят чересчур дикими. Странно, интересно, непонятно, но спрашивать более не хотелось. Через час все уже спали, как убитые, даже не считая овец, итак в сон клонит. Макар к счастью пожалел свою больную спину и всё-таки к трём часам перелёг на кровать. А этот «странный мир» был неким олицетворением, внутренней формулой мышления, всё запутанно и непривычно, лес — сложнейший лабиринт, а звери — всего-то заплутавшие в нём существа, не в силах выбраться. И там как-то оказался Эмир, перед которым деревья раздвигают ветви. Он, словно луч света в этом тёмном царстве. И безусловно оно не распутается, как клубок нити, оно навсегда останется запутанными проходами, но преподаватель, лишь показывает дорогу, освещает мрачные тени, отдавая свои знания, мелкими шажками показывая спутанные пути, говоря, что это совсем не страшно, стоило разобраться. И Илья верит. Он идёт, как мотылёк на свет и по сторонам оглядывается. Сон завладел в полной мере, а во сне всё, что на рисунке, только гораздо больше. Лес увеличился на глазах, а Эмир уже светится не сам, а держит фонарик. Не так интересно, конечно, но зато тревожно и справится помогает только чужой голос, отрезвляющий от безнадёжно запутанных мыслей. -Просыпайся-я!-вдруг произнёс Эмир, безжизненно, словно робот.-У нас пары через двадцать минут. Илья вскочил с постели, тяжело дыша. Перед ним не менее взволнованный Антон, он уже, как минут пять безуспешно пытался разбудить друга и наконец тот поддался долгим уговорам.-Е-е! Ты проснулся! Собирайся, давай, а то опоздаешь. Его словно парализовало, эффект неожиданности сыграл на максимум. Сон никак не отступает, Илья не в силах, что-либо сказать, только встал на ватных ногах и еле передвигаясь подошёл к шкафу. Пытается в себя прийти. Собравшись с мыслями, он более менее спокойно произнёс: -Вы можете без меня идти, не переживайте. Арсений кивнул и торопливо потянул Антона за собой на выход. Тот конечно хотел запротестовать и попросить дождаться Макара, но всё же Илья сам попросил, так что спорь, не спорь, а он скажет, чтобы ушли. Соседи свалили, теперь можно спокойно переодеться. Любимая разноцветная рубашка с ярким рисунком и короткими рукавами идеально подходит, чтобы всё внимание невзначай перенести из синяков под глазами на красивенькую одёжку. Сегодня понедельник, а значит, что первый урок — философия. Это приятно грело душу и освежало разум. А что же Илье такого снилось, что он так испугался? Уже и позабыло совсем, только рисунок остался.