Все проблемы решай по-философски

Было больно, да так, что хотелось плакать. Хотя даже не так. Хотелось рыдать. Но какой-то внутренний барьер «настоящего мужика» сдерживал все порывы, настойчиво припоминая причину такого состояния. Сейчас Илья лежал на кровати, не в силах поднять и руки́. Под рёбрами что-то изнывало, сжималось и не позволяло вдохнуть глубже. Успокоиться не получалось последние несколько дней. Сегодня выходной, поэтому нужно расслабиться и пойти куда-нибудь повеселиться, но самобичевание никто не отменял. Без него нельзя, даже когда всеми силами хочется от него избавиться. Но мозг просто не даёт передохнуть от этого всего. Голова гудела от такого количества мыслей, а руки тряслись от одного только упоминания преподавателя. Но заметили это, барабанная дробь, никто. Илья продолжает со всеми общаться, отказываться от вечеринок и давить неловкие смешки. Он перестал делать кое-что другое, что идёт чуть ли не в комплекте с самим Макаром. Готовка. Он перестал даже делать свою невероятную картошку. Вот это не ускользнуло и от внимательного взора всего пятого этажа. Кто только не приходил, чтобы спросить об этом. В какой-то момент Илья начал подпирать дверь стулом. Давление сыпалось со всех сторон, а самое главное, что он сам не мог сдержать собственной ненависти, хотя, конечно же этого не показывал. Для всех он всё тот же Илюха, для себя — мерзкий извращенец. Почувствовать любовь к мужчине — самое ужасное чувство на планете. Вина появляется рассветом на горизонте, затмевая всё остальное. Захотелось отдохнуть от мыслей. Просто забыться под луной и желательно никогда больше не вспоминать, ни о чувствах, ни об Эмире… нет, о нём нельзя забывать. Он не заслуживает, чтобы его забыли. Под стать мыслям, в комнате появляется Антон, чуть ли не ломая стул, стоящий напротив двери. Он с непониманием смотрит на Илью и практически без энтузиазма и надежды спрашивает: -Пойдёшь к Димасу на хату?- Дима был близким другом, как самого Тохи, так и Арсений, который видимо уже отправился на тусовку под предлогом: «Он всё равно не согласится». И наверное был прав, хотя… он буквально минуту назад размышлял о том, чтобы расслабиться. -Ну ладно, го,- ответил преспокойно Макар, будто каждый день на тусовки ходит! Шастун ушам не поверил, уставился так, словно призрака увидел, но ни одного слова он так и проронил, пока Илья натягивал свою светлую толстовку прямо поверх футболки, причём домашней. Вышли из комнаты, побежали по лесенке на первый. Там вахтёрша сидит, да читает какую-то книжку, вроде Достоевский, а может и Гоголь. Ей вообще многое нравится. Женщина хоть и строгая, а студентов любит, как своих детей. Звать то её тёть Любой. На самом деле она Людмила Петровна, но все уже слишком привыкли к домашней «тёте Любе». Родом из Великих Лук, и говор у неё подобающий. Взять вот «батушки», что это по вашему? А это суп холодный. -Здрасьте, тётя Люба.- дружелюбно поздоровался Илья, не изменяя принципам, устало улыбнулся. -Это куда вы такие намылились? По девкам, небось, ходите? О-ой, ну тогда всё понятно. Илью прошибло холодом. «По девкам…» теперь ещё хуже, но нужно сохранить лицо. Он добрый, он компанейский, он справится. -Или этот ваш друг, опять приглашает. Как его? Т…т… Тёмка?- продолжает свои догадки женщина. -Турбо,- поправляет её Шастун и мило лыбится. А она разводит руками и начинает свои речи: -О-ой, понапридумывают тут всякие погоняла себе и ходят, как не знаю кто. Нет, чтоб просто «Тёмка», так они все, как обычно: Луна-Луна, цветы-цветы… Ребята дальше не слушали, просто ушли по-тихому, бросив неловкое «до свидания». На улице медленно темнеет. Закат расплывается по небу оранжевым пятном, а облака, как взбитые сливки, дополняют эту смесь. Людей немного, ветер немощно оглаживает тела, бессильно растворяясь. В голове тысячи мыслей и все скатываются к одному и тому же: он слишком влюблён. Лишь бы это скорее закончилось, это чувство оказалось невыносимо держать в себе. Оно не такое, как описывали его книжки, там всё ванильно и радостно, там кавардак в голове остаётся на уровне красных щёк. В жизни всё хуже, особенно, если твоя любовь мужчина, особенно, если этот мужчина ещё и твой преподаватель. Блевать тянет от самого себя. Антон начинает разговор первым: -С тобой всё хорошо? А то ты какой-то странный ходишь, грустишь… Даже на вечеринку согласился. Хотя это веселье тогда получается,- его голос слегка обеспокоен, он старается не давить, но его действительно волнует состояние своего друга.-Ты можешь рассказать, если хочешь, конечно. Макар пожал плечами, а в голове настоящая борьба, поделиться хернёй из жизни или просто скрыть это, сославшись на плохое самочувствие. Выиграл первый вариант, теперь нужно придумать, как же это преподать. -Ну тут такая ситуация… короче я влюбился. Антон уже было обрадовался, но что-то он точно понял, поэтому посмотрел недоверчиво и неловко выпалил: -Так а плохого что? В кого-то не того влюбился? Макар мгновенно кивнул и смиренно опустил голову, смотря под ноги. -И кто же эта счастливая?- с усмешкой продолжил Антон, ловя на себе странный, какой-то разочарованный взгляд. Илья тихо-тихо сквозь ком в горле проговорил: -Эмир Кашоков. Минута молчание, и спокойный голос Шастуна в ответ: -Ну и что? Признайся и дело с концом. Я понимаю, что сложно, больно и так далее, но ты же не школяр теперь. Он тебя старше лет на пять, может даже меньше. Тем более вы переписываетесь. Если в лицо не можешь — напиши. Тебя за это не съедят. -Сомневаюсь, что это взаимно… и дружбу портить не хочу.- снова красные щёки и ненавистная тяжесть на душе. Он не верит, что смог полюбить кого-то, раньше у него не получалось, но если любовь она такая, то зачем он вообще смог это сделать? -Ты никогда не думал, что он может признаваться в любви, но типо не прямо? Ну как в том аниме про скейтеров… -«Скейт: бесконечность»? -Да, да! Оно!-весело провозгласил Антон, он вообще на все эти японские мультики падок. Он и фильмы всякие смотрит и сериалы тоже бывает. -Кринжатина, тем более это аниме. -Пошёл ты на фиг, я его обожаю. Я и есть кринж! Макар весело засмеялся. Дальше шли молча, лишь иногда переглядывались и задумчиво улыбались. Возникла некоторая идиллия, нарушаемая только шарканьем кроссовок об асфальт.