Осколки

      Орихиме начинала путаться в течении времени этого странного места. Организм, едва оправившийся от несостоявшихся экспериментов Октавы, решительно не мог разобраться в том, когда ему спать, а когда бодрствовать. Вот и сейчас, разбуженная негромким стуком в дверь, девушка вынырнула из-под одеяла, помятая и растерянная, заспанным взглядом вылавливая угловатый силуэт Улькиорры. — Сейчас твоя еда безопасна, женщина, — предупреждая реакцию Иноуэ отметил арранкар, подкатывая к дивану тележку с едой. — Тебе надо есть, чтобы восстановить силы.       Химе потёрла кулачками глаза, стряхивая с себя сон, и осторожно приоткрыла блюдо. В тарелку была налита кремового цвета масса, отдалённо напоминающая манную кашу или какое-то уж слишком бесцветное картофельное пюре. Девушка не знала, сколько она уже не ела, и слабый запах чего-то съестного, исходивший от этой непонятной субстанции, тут же отозвался тянущей болью в животе. Иноуэ взяла ложку и настолько медленно, насколько ей позволял борющийся с приличиями голод, начала есть. «Каша» хоть и оказалась холодной и абсолютно безвкусной — глупо было ожидать иного от этого мертвого мира, — в то же время по ощущениям была на удивление питательной. Гораздо лучше, чем её первое знакомство с «пищей» Уэко Мундо.       Куатро Эспада неподвижно стоял в паре шагов от пленницы, неотрывно наблюдая за каждым её движением. Вот она закончила с едой, вот встретилась с ним взглядом, вот поспешно отвернулась. — Улькиорра-кун, Вам вчера из-за меня сильно досталось?       Шиффер моргнул, пытаясь найти в её словах намёк на злорадство. Нет, только сочувствие. И какая-то нелепая попытка извиниться. — Тебя это не касается, женщина.       Арранкар забрал у девушки чашку и отодвинул тележку от дивана. Иноуэ тут же обратно закуталась в одеяло: холод вечной ночи Уэко Мундо беспрепятственно проникал в её небольшое жилище. Не имея возможности согреться на какое-либо продолжительное время, Орихиме бережно хранила каждую частичку тепла, которую удавалось достать. — Если я могу Вас вылечить, то касается, Улькиорра-кун, — Химе нервно заправила выбившуюся прядку за ухо, — я пришла сюда, чтобы быть полезной господину Айзену.       Ему и вправду не помешала бы помощь. «Разговор» с господином почти опустошил запас его реяцу, и регенерация теперь текла крайне неохотно. Этой ночью Куатро, возвращавшийся с аудиенции, уже хотел приказать девушке его вылечить, но дверь камеры открылась перед ним быстрее, чем он её коснулся. «Она спит. Не буди её, Шиффер,» — тихо, но твёрдо заявил выходящий из комнаты Гриммджоу и, кинув на него оценивающий взгляд, исчез в сонидо. Улькиорра остался в одиночестве перед закрытой дверью. — Тогда вылечи меня, если твоя реяцу уже стабильна, женщина.       Он замер, внутренне готовясь к неизвестному. Орихиме быстро кивнула и вскочила с места, её заколки вспыхнули, и Шиффера укрыл золотой купол щита отрицания. Вместо боли или неприятного чувства инвазии Улькиорра ощутил лишь мягкое, глупое в своей простоте тепло. В его голове пронеслась шальная мысль лишиться, например, руки — ничтожная плата за возможность снова оказаться под действием Сюн Сюн Рикки.       Иноуэ стояла в полушаге от него, сосредоточенно нахмурившись, ладошками поддерживая щит. В теле арранкара змеиным клубком переплетались несовместимые реяцу, и эта гремучая смесь никак не хотела расцепиться, высвободить принадлежавшую именно Куатро духовную силу. Химе предпочла не представлять, как вообще было возможно настолько потрепать казавшегося ей чрезвычайно сильным Улькиорру. Энергии разделялись неохотно, но Орихиме упорно искала и исцеляла одну, нужную ей. — Тебе тяжело, женщина? — У Вас необычное ранение, Улькиорра-кун, — тихо отозвалась Иноуэ, — я никогда раньше такое не лечила.       Ещё около десяти минут они стояли молча. Шиффер наблюдал, а сама Орихиме была слишком сосредоточена, чтобы болтать. Когда она, наконец, закончила регенерацию и коротким жестом руки отозвала духов, арранкар не смог сдержать тихого вздоха облегчения — ничто больше не беспокоило ни его тело, ни разум. — Благодарю, женщина. — Рада, что смогла помочь, Улькиорра-кун.       Куатро ушёл, забрав с собой передвижной столик. Иноуэ сразу же, как только за парнем закрылась дверь, завернулась в одеяло с головой, пытаясь дыханием нагреть это скромное подпространство. Пальцы рук плохо гнулись, и девушка держала их у самого рта. Орихиме вдруг поняла, что перестала различать реяцу и свои собственные жизненные силы — казалось, два этих начала просто слили в один большой котёл, когда она попала в Уэко Мундо. Исцеление ран всегда отнимало много духовной энергии, а лечение Улькиорры вовсе вымотало её, и теперь Химе отчётливо ощущала, как с потраченной реяцу она теряла своё человеческое тепло. «Быть может, если в душе есть горячая вода, там можно будет согреться?». Только вот сил встать прямо сейчас не было. «Я всего лишь чуть-чуть отдохну, и через пять минуточек схожу проверю, » — успела подумать Иноуэ, прежде чем и без того не доспавший норму её усталый организм провалился в мутную дрёму, то и дело мучившую спящую осознанием того, что та совсем замёрзла.       Сквозь сон Химе почувствовала, что одеяло куда-то быстро сползает, и что есть сил вцепилась в убегающую ткань, всё ещё не открывая глаз бубня какой-то протест. Одеяло сдаваться не пожелало. Обиженно нахмурившись, девушка с силой рванула покрывало на себя и открыла глаза. Секунда потребовалась ей на то, чтобы проснуться окончательно: нос к носу она столкнулась со своим вчерашним спасителем: Джагерджак стоял, перевесившись через спинку дивана, одной рукой держа одеяло так, что Орихиме не могла отобрать его обратно, и внимательно следил за её барахтаньем, второй рукой подперев щёку. По инерции Химе ещё раз неловко дёрнула рукой, хватаясь за воздух, и замерла, тысячи раз радуясь тому, что всё ещё была одета — что после ночной суматохи, что после визита Улькиорры она засыпала прямо в платье. — Ты весь день дрыхнуть собралась? Чёрт, — он с нехорошей ухмылкой сильнее нагнулся, заглядывая под одеяло, — я думал, будет интереснее.       До ушей красная Орихиме вжалась в диван, пытаясь одновременно не двигаться и уползти от арранкара как можно дальше. Но страшно не было. Если от внешне дружелюбного Заэльаппоро с порога веяло опасностью, то показавшийся сначала абсолютным монстром Секста такого эффекта почему-то не создавал даже вкупе с его странной манерой общения — по крайней мере за их недолгое знакомство Иноуэ на некоем интуитивном уровне могла попытаться отличить шутку от реальной угрозы. — Мать твою, рыжая! Ты на каждое моё слово будешь прикидываться ветошью? — Джагерджак кинул одеяло обратно в девушку — та быстро схватилась за его край, закрывая покрасневшее лицо по самый носик, и активно замотала головой. — Тогда вставай. — Зачем? — На экскурсию.       Пытаясь сохранять почтительную дистанцию между собой и всё ещё нависавшим над ней арранкаром, Химе послушно сползла с дивана на пол и быстро пальчиками прочесала волосы, чтобы хоть как-то их пригладить. — Ты владеешь сюнпо? — Я не шинигами… — отозвалась девушка, — меня пытались научить и господин Урахара, и Исида-кун, но у меня ничего не получалось. — Твоя слабость вызывает у меня такое же удивление, как и твоя сила, — хмыкнул Гриммджоу, обошел диван и одной рукой подхватил Орихиме за талию. — Но тащиться до крыши шагом я не имею ни малейшего желания.       Перед Химе замелькали километры коридоров Лас Ночес, от скорости перехватило дыхание, и девушка не успела даже удивлённо вскрикнуть, как оказалась на гладкой бесцветной поверхности купола дворца. На небе висела такая же бесцветная луна. Далеко внизу угадывались колючки мёртвых кристальных деревьев. Ветра не было. Мёртвый мир, раскинувшийся во всех направлениях вокруг, хранил такую же мёртвую тишину и сухой холод. Джагерджак отпустил её, давая возможность осмотреться. — Так выглядит наш мир, рыжая, — арранкар наблюдал, как девушка осторожно выглянула вниз, подойдя к самому краю крыши, — смотри, не сорвись! О пустых лучше нас самих тебе расскажет Уэко Мундо. Как тебе? — Дух захватывает, — у Химе закружилась голова, и она поспешно сделала пару шагов от обрыва. — Тут так тихо. Я много раз пыталась себе представить загробный мир, даже до того, как получила свои силы и узнала о шинигами и пустых. Но я никогда не думала, что души, не попавшие ни в руки жнецов, ни в ад, оказываются в подобном месте. Что за свои желания и привязанности приходится платить такую цену. — Когда ты умрёшь, я уверен, за тобой сразу же прибегут шинигами, чтобы отправить тебя в Общество Душ. Опустошение тебе не грозит, если только ты не разорвёшь все связи с богами смерти и не потеряешь силы, можешь не бояться. — Я не боюсь, Гриммджоу-кун. Просто от этого становится не по себе. Как будто бы этот мир запрещает душам мечтать вовсе. Если бы я могла это как-то изменить, я бы сделала всё, что от меня зависит. Может, тогда брат бы так не мучился. — Странная ты, рыжая, — Джагерджак тоже подошел к обрыву и выглянул вниз, — нечего переживать о том, что не можешь исправить. Уэко Мундо учит использовать всё, что у тебя есть, чтобы выжить. Тут нет времени на сопли, или ты, или тебя. Сейчас я легко могу перерезать половину этой пустыни, так и плевать, почему я здесь оказался, если я стал настолько силён! Прекращай думать о других больше, чем о себе, они и без тебя справятся.       В голове Иноуэ, конечно же, сразу назрел праведный протест, но девушка поспешила себя осадить — ей не хотелось дважды наступать на те же грабли: Джагерджак всё же был здесь её единственным собеседником. Как будто попутчиком в поезде или на самолёте. Их убеждения до смешного противоположны, и на соседних местах они могли оказаться лишь по ироничной воле случая. И можно было бы его не замечать, отмахиваться вежливыми фразочками и смотреть в окно, но что-то в Сексте её цепляло. Его необъяснимая заинтересованность в ней, циничные наставления — вся эта своеобразная забота. Орихиме подарила арранкару грустную улыбку. — Может быть, Гриммджоу-кун.       Джагерджак, прищурившись, окинул её взглядом и снисходительно покачал головой. — Когда-нибудь поймёшь, что я прав, рыжая. Может, это и к лучшему, что сейчас ты всё ещё думаешь иначе, — Секста подошел к Иноуэ и опять подхватил рукой за талию. — Пойдём, это ещё не всё, что я хотел тебе показать. Отведу тебя в место потеплее, а то мне уже самому держать тебя становится холодно.