***
Чу Ваньнин, казалось, игнорировал все комментарии и маленькие намёки, которые Мо Жань ронял то здесь, то там. Как будто многозначительный тон и насмешливые замечания нисколько его не беспокоили. Такой же спокойный и непоколебимый, как и всегда, мужчина молча принимал удар за ударом, не дрогнув, как будто они были для него всего лишь детской игрой. Раздражённый такой невыразительной реакцией, Мо Жань решил пока перестать и готовиться к съёмке. Это было не первое его сотрудничество с другой моделью, но он знал, что для Чу Ваньнина, сделавшего карьеру всегда работая в одиночку, это первый раз, когда придётся делить внимание камер с кем-то ещё. Быть может, под неумолимым взглядом объективов, Мо Жань наконец-то сможет найти какие-то трещины в непроницаемой защите этого человека и безжалостно использовать в своих интересах. Работа — рекламная кампания парфюма — состояла из двух частей. Первой была фотосессия, а потом видео. На фото они должны были позировать вместе в одном кадре без каких-либо чётких инструкций относительно того, как они должны взаимодействовать, что оставляло много места для импровизации, основанной на их химии. Увидев, как выражение лица Чу Ваньнина помрачнело от слов фотографа, Мо Жань не смог скрыть радостной улыбки. Наконец пришло его время сиять, и если между ними изначально нет химии — что ж, тогда он просто обязан её создать. Проблемы начались сразу же. Чу Ваньнин действительно не привык к работе в команде. Как только их начали снимать и Мо Жань наклонился чуть ближе к его плечу, выискивая лучший ракурс, мужчина вздрогнул и выронил бы флакон духов, если бы не быстрая реакция Мо Жаня. — Лаоши, Вы в порядке? Вместо ответа был только яростный взгляд. Пока между ними сохранялось достаточное расстояние, Чу Ваньнин работал нормально, но даже лёгкое обещание близости делало его неуклюжим и напряжённым, а румянец на щеках становился виден сквозь макияж. В конце концов у фотографа кончилось терпение: — Стоп, стоп! Сделаем перерыв! — не было нужды подслушивать, поскольку мужчина не пытался говорить тише, подогреваемый своим разочарованием. — Ваньнин, что с тобой сегодня не так? Ты выглядишь как статуя. Невыразительная, несгибаемая и… скучная. При этих словах Чу Ваньнин опустил глаза, прочистил горло и тихо ответил: — Извините, я… Я исправлюсь. — Мгм. А теперь иди, выпей чаю, прими таблетки, что угодно, но ты мне нужен в хорошей форме. И помни, что у нас осталось не так много времени! — фотограф похлопал его по плечу с непрошеной фамильярностью, и Мо Жань внезапно почувствовал необъяснимое желание схватить мужчину за руку и выкрутить её до боли. — Соберись, Ваньнин, это понятно? Оставшись один, Чу Ваньнин замер на несколько секунд, прежде чем резко развернуться и пойти в сторону туалетов. Его прилежный наблюдатель, разумеется, тут же последовал за ним. Кроме Чу Ваньнина в комнате никого не было, и он не слышал никаких подозрительных звуков. Открывая дверь, Мо Жань заметил на ручке слой влаги, и понял, что его ладони вспотели. Несмотря на самодовольное выражение лица, когда он входил, его голос дрожал от нерешительности: — Чу-лаоши? Наклонившись над раковиной и вцепившись пальцами в её холодную поверхность с обеих сторон, Чу Ваньнин взглянул на себя в зеркало, а затем поднял голову выше и спокойно спросил: — Чего ты хочешь? — Я… — как и полгода назад, вся его уверенность испарилась, и Мо Жань снова потерял дар речи. Из-за недостатка уверенности он разозлился, ответив с нарочитой резкостью. — Ты боишься остаться со мной наедине, Чу-лаоши? Не бойся, я не кусаюсь. Со смешком Мо Жань подошёл ближе к Чу Ваньнину и прислонился к стене, внимательно наблюдая за любой реакцией, которая показала бы, что этот идеальный человек на самом деле вовсе не идеальный. Что он такой же, как и все остальные, несовершенный и слабый в глубине души. — Глупый ребёнок… — хотя его голос был по-прежнему спокоен, тон становился всё более и более горьким с каждым следующим словом. — В тот день я пытался предупредить тебя, но ты не послушал. Это индустрия… таблетка цианида, завёрнутая в яркую обёртку. Обещания похожи на мыльные пузыри, наполненные ядовитым газом. Это иллюзии, не более того. Чу Ваньнин резко отстранился, отпустив раковину, и поднял на Мо Жаня глаза, полные леденящего неповиновения: — Ты знал, кто я, когда соглашался на эту работу. Почему? Я не произвёл хорошего впечатления, не так ли? Так чего ты хочешь от меня? — Чу-лаоши… — Не называй меня так. — О, правда? Тогда как мне тебя называть? — преодолев расстояние между ними одним шагом, Мо Жань вторгся в личное пространство мужчины, и теперь они стояли близко. Так близко, что один чувствовал горячее дыхание другого на своей шее. — Гэгэ? Шифу? Чу-сяньшэн? Учитывая все обстоятельства, не слишком ли ты стар, чтобы быть моим гэгэ? И, пожалуйста, не пойми меня неправильно, я действительно хочу поучиться у тебя. Хотя, похоже, ты сегодня не в настроении для этого, лаоши. Губы Чу Ваньнина дрогнули, как будто он собирался расплакаться. Его кожа была бледной, но даже при таком нелестном освещении парень не видел на ней морщин. Если бы Мо Жань точно не знал, то никогда бы не догадался, что человеку, стоящему перед ним, за тридцать. — Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. И если ты умён, уходи из этой индустрии, пока ещё можешь. Поверь мне, в конечном счёте слава того не стоит. — уголки его глаз покраснели, но вместо того, чтобы плакать, Чу Ваньнин шипел рассерженным котом, обнажая когти и глубоко вонзая их в Мо Жаня. — Мы закончим фотосессию, и ты будешь вести себя прилично. Не смей снова меня провоцировать, не то я заставлю тебя пожалеть об этом. Чего бы Мо Жань ни хотел достичь, всё было уничтожено за считанные минуты всего несколькими предложениями. Этот мужчина действительно бессердечен. И все эти разговоры об уходе из индустрии, неужели Чу Ваньнин так сильно хочет избавиться от него? Ну, тогда следует поступить прямо противоположно. Теперь, после этого разговора, его решимость стать лучшей моделью закрепилась навсегда. Остаток съёмок прошёл как в тумане. В голове Мо Жаня проносилось множество мыслей, в основном бессвязных, просто обрывков, и ни одной целой не было видно среди них. Однако он послушался. Он подыгрывал и держался на расстоянии, не предпринимая дальнейших попыток взаимодействовать с Чу Ваньнином, кроме как когда следовал прямым приказам фотографа. Он подумал: «Ну, время ещё есть». В этой сфере деятельности их пути рано или поздно пересекутся вновь, и, учитывая уходящую славу Чу Ваньнина и его собственный невероятный успех, шансы на их совместную работу в обозримом будущем довольно высоки. Кроме того, есть ещё приёмы и вечеринки, всевозможные публичные мероприятия, которые они оба должны посещать. В то же время Мо Жаню, движимому желанием доказать, насколько он хорош, нужно много работать, больше, чем когда-либо. Даже если Чу Ваньнину всё равно. Даже если он хочет, чтобы он ушёл. Даже если он такой гордый и отчуждённый. Если у него есть слабость, Мо Жань должен найти её. Использовать. Обратить против этого невозможного человека. Он не вполне понимал свои собственные мотивы, почему он так одержим идеей погубить Чу Ваньнина, стащив его с небес в грязь мира простых смертных. Может быть, это потому, что сам Мо Жань чувствовал себя грязным из-за своего прошлого, из-за того, что он пережил, из-за пятен, которые он не мог отмыть. Он не знал, и лучше было не думать о причинах, а просто идти к своей цели. Пока есть цель, его разум не должен быть занят ничем другим. Пока он может удерживать фокус, кошмаров не будет. Что угодно, только не кошмары. В машине, когда работа наконец была закончена, Мо Жань прислонился к оконному стеклу, наблюдая за мерцанием неоновых огней города. Засыпая, он вспомнил лицо Чу Ваньнина и нахмурился, невнятно пробормотав: — Чу-лаоши… Чу-лаоши, я обещаю… Однажды ты будешь моим… Моим…Глава 2: Можно я поучусь у тебя, лаоши?
4 апреля 2022 г. в 08:00
Потребовалось много времени, чтобы добиться этого. Он не происходил из привилегированной семьи и не имел никаких связей в бизнесе. Изначально, в его планы не входило становиться моделью, он просто хотел приблизиться к человеку с обложек журналов и рекламных щитов, представляющему известные бренды. Такому далёкому, но такому близкому; такому недосягаемому, но душившему его своим изобилием появлений. Мо Жань не знал ни кто он, ни что он за человек, но было в нём что-то чистое и неземное, заставляющее сердце, охваченное почти религиозным благоговением, биться чаще.
Чу Ваньнин.
В его голове было так много вопросов, так много вещей, о которых он хотел бы спросить. В этом безнадёжном увлечении чувствовалась некая наивность, но Мо Жань был упрям, и цель, какой бы сложной она ни казалась, в конце концов, не была полностью невозможной.
На той вечеринке он часами наблюдал за Чу Ваньнином, боясь подойти. И когда появился шанс поговорить наедине, без всех этих людей и их осуждающих взглядов, Мо Жань без колебаний им воспользовался. Он и представить не мог, что дело примет такой неожиданный оборот.
Он никогда не питал неуместных намерений, но чувства в его сердце, хотя и честные, не были такими уж непорочными. Глядя на мирно спящего человека в своей постели, в груди Мо Жаня пробудилось тёмное и бесстыдное желание. Его кулаки сжались, кожа пылала жаром, а во рту пересохло. Он не знал, что это такое, что это за ужасающий жестокий инстинкт, и быстро вышел из комнаты. Проворочавшись полночи на узком диване, парень смог задремать лишь перед рассветом.
А потом был утренний разговор. Эта отстранённая, подозревающая всех манера поведения… Слова, которые жалили словно иглы, и голос, такой тихий и холодный… Настолько холодный, что заморозил всё его тело, лишив всяких мыслей…
К тому времени, когда Чу Ваньнин ушёл, он был полностью опустошён, разорван на куски, опустившийся на пол и истекающий кровью. Однако вместо того, чтобы почувствовать себя побеждённым, Мо Жань ощутил зарождающийся внутри него гнев, который превратился в непреодолимую, несокрушимую решимость.
Его увидит, заметит, примет за равного этот заносчивый человек, а потом… Что потом? Одна его часть хотела полностью уничтожить Чу Ваньнина, забрать у него всё. Заставить понять, что он совершил огромную ошибку, обращаясь с Мо Жанем как с каким-то глупым ребёнком, обречённым на неудачу, и намекая на то, что он, должно быть, хотел воспользоваться его беспомощным состоянием... О, но другая его часть мечтала о тепле, о доброте и нежности, она жаждала чего-то большего, чего-то более глубокого, чего-то невыразимого...
В конце концов, к его собственному удивлению, восхождение Мо Жаня к славе оказалось стремительным, и вскоре к его агенту поступило очень интересное предложение — посотрудничать с Чу Ваньнином.
Как будто он мог отказаться.
В тот день он действительно опоздал из-за пробок. Нетерпеливый в своей чрезмерной рьяности, он едва сдержался, чтобы не подбежать к месту съемок. Сделав несколько глубоких вдохов на улице, он успокоил сердцебиение.
Он больше не легковозбудимый ребёнок, не так ли? После работы со знаменитыми дизайнерами и международными компаниями, после подписания только самых прибыльных контрактов, поведение Мо Жаня должно отражать его новый статус. Восходящая звезда индустрии.
С последним вдохом он изобразил улыбку и неторопливо вошёл.