***
Неудивительно, что на следующее утро настроение Чу Ваньнина было довольно раздражённым. Он ни с кем не хотел разговаривать, без всякой причины огрызаясь на своего помощника. У него также появились тёмные круги под глазами, что означало дополнительную работу для гримёров, что в свою очередь означало, что он снова сидел рядом с Мо Жанем, а когда этот человек находился рядом... В нём возникало слишком много противоречивых чувств, и он просто не мог с этим справиться. Может быть, это из-за того, что Чу Ваньнин в общей сложности спал менее трёх часов. Может, потому что он всё ещё был на грани паники, едва держась на ногах. Или, может быть... Может быть, инцидент трёхлетней давности слишком свеж в его памяти. Эта бедная девушка, Цин Баочжай, могла умереть в тот день, и, если бы она умерла, её кровь была бы на его — и только на его — руках. Чу Ваньнин должен был отнестись к преследователю более серьёзно, если не ради него самого, то ради защиты людей, с которыми работал. Но он не собирался повторять одну и ту же ошибку дважды. На этот раз, чтобы защитить Мо Жаня от гнева того человека, Чу Ваньнин собирался оттолкнуть его как можно дальше. — Всем доброе утро. Я слышал, что ты плохо спал, Ваньнин, поэтому принёс тебе кофе. Оттолкни его. Это правильно. Это единственный способ обезопасить его. — Карамельный латте, экстрасладкий. Я понятия не имею, как ты это пьёшь, но… Ваньнин, ты в порядке? С плотно сжатой челюстью и свирепым взглядом он собрался повернуться и сказать Мо Жаню проваливать, но как раз в этот момент у гримёра зазвонил телефон. Девушка перестала наносить тональный крем на его лицо и застенчиво улыбнулась: — Чу-сяньшэн, пожалуйста, извините меня. Я никогда не покидала свою семью надолго, и моя мама беспокоится, что меня нет рядом. Дайте мне две минуты, хорошо? Я сейчас вернусь. Прежде чем Чу Ваньнин успел ответить, он почувствовал руку на плече и услышал голос Мо Жаня: — Всё в порядке, не торопитесь. Я составлю ему компанию. Ему даже не дали шанса отказаться! Этот молодой человек определённо напрашивался на нагоняй! — Ваньнин. Не смотри на него. Не смотри на него. Не смо... — Что?! — рявкнул он, хмуро вскинув голову. Это был тот самый яростный, угрожающий взгляд, который обычно вселял страх в сердца стажёров и ассистентов, но на камеру выглядел совершенно фантастически. Однако его встретили тёплыми, ласковыми глазами и улыбкой, способной растопить айсберг. Может быть, даже несколько. — Твой латте остывает, — Мо Жань протянул ему стакан, и Чу Ваньнин, моментально обезоруженный и успокоенный, принял его и сделал несколько глотков. Кто-то сказал бы, что вкус кофе полностью растворился в сладости, но именно так он и любил. Так трудно — когда кто-то знает о тебе всё … Это была долгая и утомительная фотосессия. В последнюю минуту внесли много изменений, и им пришлось импровизировать на месте, используя окружающую среду в своих интересах. Их снимали на пляже, и, конечно же, Мо Жань не смог упустить возможность похвастаться своим телосложением. К тому времени, как он разделся, большинство женщин в команде уже светило красными лицами. Чу Ваньнин, который чуть не подавился напитком при виде пресса молодого человека, закрыл глаза и сделал вид, что задремал в одной из палаток. Но и тут ему не удалось избежать неуместных комментариев. «Ах, он действительно слишком красив, не так ли?» «Чудо, что он до сих пор не женат. Любая девушка убьёт за такого парня!» «О да, и он не просто красив. Он также очень внимателен, добр, и так хорошо ко всем относится». «А говорят, что идеальных мужчин не бывает, ха?» Чу Ваньнину хотелось встать и рявкнуть, чтобы они наконец заткнулись. Он даже не подозревал, что способен на такое иррациональное собственничество; к его неудовольствию также примешивалось чувство зависти. Они могли смотреть на него, а он нет. Если бы он это сделал, то сошёл бы с ума. Сейчас не время. Примерно через час с Мо Жанем наконец закончили, и, судя по разочарованным вздохам, велели снова одеться. С облегчением Чу Ваньнин открыл глаза, притворившись, что только что проснулся, и первое, что он увидел, был нависший над ним молодой человек в расстёгнутой рубашке. — Чу-лаоши, ты правда проспал мою съёмку? Какая жалость, я действительно надеялся получить от тебя отзыв… — с озорной улыбкой Мо Жань сел рядом, склонив голову в притворном разочаровании. — Последние пару недель ты игнорировал меня. Возможно, я не достоин твоего внимания. Во что он играл, этот ребёнок? Чу Ваньнин знал, что Лю Фань объяснил Мо Жаню всю ситуацию, и он был одним из очень немногих, кто знал о тайном поклоннике. Но всё равно вёл себя так по-детски, дразня его, будто всё это не серьёзно. Будто жизнь Мо Жаня не была в опасности только потому, что он работал с Чу Ваньнином. — Хватит дурачиться, я не в настроении. Если ты уже забыл, то я тебе напомню: мы не друзья. Мы коллеги, вот и всё, — Чу Ваньнин встал, направляясь к месту своей съёмки. — Ваньнин, подожди, я не хотел… Не смотри на него. Он ушёл с прямой спиной и высоко поднятой головой. Если бы кто-то остановил Чу Ваньнина, то заметил бы, что его плечи слегка дрожат, а уголки глаз покраснели. Ему очень нравился Мо Жань. И он очень не хотел этого делать, но должен был. Это единственный способ обезопасить его.***
Последним, что он ожидал увидеть в своём гостиничном номере, был конверт. Синий конверт с белой лентой, аккуратно обмотанной вокруг него и завязанной идеальным бантиком. Он лежал на его кровати, словно подарок. Подношение. Кондиционер в его комнате починили, пока он отсутствовал, но от одной мысли о том, чтобы остаться в этой комнате ещё на одну ночь у него пробежали мурашки по спине. Он хотел сбежать. Скрыться. Чу Ваньнин схватился за дверную ручку, но его рука соскользнула, и дверь осталась закрытой. Это было четвёртое письмо. После первого он получил ещё два. Их оба отправили в агентство, а не прямо на его домашний адрес, что давало ему чувство безопасности. Возможно, сталкер ещё не знал, где находится его новая квартира. Возможно, на этот раз Чу Ваньнина не удалось найти, так он думал. Но его нашли. Он подошёл к кровати так, словно между простынями скользила ядовитая змея. Конверт лежал неподвижно, но казалось, что может прыгнуть в любой момент, вонзив зубы ему в шею. Чу Ваньнин хотел выбросить его, но не мог. Он мог только наблюдать за ним издалека, сильно дрожа. Одно дело получать эти письма дома, но здесь, в двух часах полёта от города… Значит, сталкер близко, опасно близко. Если этот человек смог проникнуть в номер Чу Ваньнина, если он смог оставить такое письмо на виду, то... Нигде не безопасно. И никто не в безопасности. Кроме… Его парализовало от страха. Он не мог дышать, не мог сделать даже крошечного шага вперёд. Он погружался в глубины собственного ужаса, тонул быстро и безнадёжно. Это слишком. Месяцы терапии, дыхательных техник, медитаций — всё это просто так выбросилось на помойку. «Выбросилось, ха», — Чу Ваньнин усмехнулся, но его улыбка была неестественной и искажённой, как будто каждая мышца лица пропиталась низкокачественной анестезией. Он онемел и опустел внутри. Окна были закрыты, заперты наглухо, но это не помогло. «Выбросилось», — повторил он, находя слово всё более забавным. Подумать только, он хотел уберечь Мо Жаня, но как он мог? Он должен был уберечь Цин Баочжай, но потерпел неудачу. Сосредоточься. Правильно, ему нужно сосредоточиться. Чу Ваньнин оторвал взгляд от конверта, закрыл глаза и попытался сделать глубокий вдох. Он хотел подумать о своей матери, о том, какой счастливой она была, но единственное лицо, которое он мог ясно представить, было лицо Мо Жаня. «Я действительно люблю его», — подумал он. Чу Ваньнин действительно любил его, как бы глупо это ни было, и ради этой любви, этого маленького эгоистичного чувства он должен оставаться сильным. Он должен… Дышать. Секунды растворялись в минутах. Температура в комнате была довольно прохладной, но он лихорадочно потел. Если этот сталкер, этот его тайный поклонник действительно вернулся, Чу Ваньнин должен дать отпор. Он не мог просто поддаться страху. Он не мог отступить. Он не собирался позволить истории повториться. То, что случилось в прошлый раз, не должно повториться снова. Тук-тук. Уголки рта Чу Ваньнина дёрнулись, но теперь он был спокоен. Сосредоточен. Готов. Его последней мыслью перед тем, как открыть дверь, было… Я не боюсь.