***
Лечу-лечу, вниз и вниз… Я со всей дури долбанулась задницей об из неоткуда взявшийся хлам мусора. Взметнулась пыль, и я с ужасом ощутила, что хочу… — Апчхи! Апчх… Апчх,. Апчхи! АПЧХУЙ! — кто-то поднял меня на руки, и я, вцепившись в одежду на его плечах, оглушительно чихнула в последний раз. — Чертов расколотый замок! — и чертов Норт, который осмелился меня сюда скинуть! Кажется, человек был довольно высоким, поскольку пыль прекратила до меня доставать, и я с облегчением вдохнула воздух полной грудью, тут же закашлявшись. — Как себя чувствуете? — учтиво поинтересовались у меня, и я с интересом уставилась в лицо… — Фэш? — лицо и собеседника, и даже у меня вытянулись от изумления. Черные волосы, голубые глаза… Точно Фэш. — Меня зовут по разному, но Фэшем еще ни разу, — парень опустил меня на плитку, и я упрямо насупилась. — Вы похожи! — от обиды я аж притопнула ногой. Этот человек, если бы он был Фэшем, прекрасно сошел бы за жертву… Только в его уже двадцать-двадцать пять лет — выглядел он старше того Фэша, которого я должна была совершенно недавно вытягивать из депрессняка. — Но это же не значит, что мы и есть один человек! — на безразличном выражении лица все было стабильно, на что я стала обижаться еще больше — это нечестно! Моя роль — всех бесить! Никто еще не уходил от Великой Огневой безэмоциональным болваном (а вот просто болваны уходили, потому что я даже их посылала)! — Не можешь же ты быть старшей сестрой руниса только из-за того, что вы оба тощие и с рыжими волосами! Тут я подозрительно сощурилась. Что-то тут явно нечисто. Единственный Рунис, которого я знаю — это мелкий Астрагор в своей самой первой форме. Значит, тот, кто его знал даже в ней, должен иметь в своем возрасте цифру от тысячи. Я еще раз окинула безразличного высокого парня, его одежду в виде белой рубашки, черных брюк и жилета — точная одежда какого-то дворецкого. Так, Огнева, думай — какой человек в Расколотом замке будет дворецким? Так еще и черноволосым? Ответ напрашивается сам. Я с подозрением осмотрела дворецкого с головы до пят, обойдя его не раз. тот молча терпел свою роль экспоната. Вытерпел и подергивание за щеки и волосы, заглядывание в глаза и даже поглаживания по спине (ну мало ли, вдруг он под одеждой там крылья прячет?). — Я так понимаю, — закончила я осмотр, — зовут тебя и Стальным зубком, и Черным Ключом, и просто Черным… — Не зря тебя выбрали его владелицей, — послышался подозрительно знакомый веселый голос. Я едва успела обернуться, как меня мгновенно сгребли в охапку чьи-то наглые руки, прижимая к телу настолько сильно, что мне даже показалось, что меня сейчас же расплющит в блинчик (м-м-м, блинчики, я как раз голодная). — Пусти меня, — зашипела я, беспомощно брыкаясь. Пока я не знала кто есть этот человек — обзываться не рисковала. Меня на удивление покорно отпустили, и я наконец смогла разглядеть… — Падла,. — добавила я, убедившись, что этому созданию грубить — не только можно, но и нужно. — Как всегда та еще ворчунья, — донельзя довольный собой Руби потрепал мне волосы, и я, дождавшись подходящего момента, с особым садизмом вцепилась в руку зубами. Тот с воем отскочил, активно тряся пострадавшей конечностью под довольный хохот из неоткуда взявшейся Хрустальной. — Привет, дорогуша, — дама совершенно неожиданно крепко обняла меня, звонко чмокнув в щеку, от чего я просто словила когниктивный диссонанс. — Пошли отпразднуем со всеми остальными твою встречу с этой прелестью, — она коротко махнула рукой в сторону молча торчащего рядом Черного. Он все с тем же каменным лицом наблюдал за плясками Руби по всей зале, которую Василиса в книге назвала Янтарной. Меня самым беспарднонным образом в прямом смысле дотащили до центра. Почему-то мы осотановились немного поодаль, а затем Черный щелкнул пальцами: — что-то возникло под коленями и я резко осела на — как оказалось, — стул. Передо мной возник стол с напитками — лимонад! Черный, я уже тебя обожаю! — и разными блюдами: тротами, конфетами, большим чайным сервизом, блинами с клубничным, абрикосовым или вишневым вареньем, плитки шоколада… — Смотри как засияла, — весело хмыкнул Руби. Я только быстро кинула на него взгляд — на ссоры у меня совершенно нет времени! — Дык Огнева же, — весело хмыкнул появляющийся рядом с другим концом стола Золотце. За ним стали появлятсья и другие Ключи, с улыбками и веселыми выкриками усаживаясь за стол. Серебрянка уселась совсем рядом, до этого стиснув меня в таких же крепких объятиях, как и Руби до этого. Вот кто бы сказал — не поверила бы, что у нее столько силы! «Как и у ее хозяина» — почему-то послышался чей-то голос в моей голове. на всякий случай плюнув на него и перекрестив, я только тогда успокоилась. — Итак, — встал Золотце, по какой-то неведомой мне причине занявший место во главе стола напротив меня. Мы все заткнулись, на миг прекратив хавать. — Могу пожалеть нам всем видеться чаще, так как я довольно давно ознакомлен с привычками Огневой, мне прекрасно известна ее нелюбовь к тостам — она видите-ли стесняется! Ключи с явным трудом удержали себя от желания выдавить лыбу во все лицо. Все кроме Бронзового — это нахальное создание бросило на меня ехидный взгляд, ухмыльнувшись, за что было тут же покарано метко брошенным ему прямо в лицо мороженым, которое я запустила как из катапульты ложкой. Шарик сладости, который мне тут же стало жаль — покойся с миром, дорогой, я ни за что и никогда не забуду о твоей услуге, которую ты сослужил этому миру — расползся по всему лбу. Тут же начав таять, он стал каплями стекать по носу в мгновенно закрывшиеся глаза и щеки. Парень оцепенел от холода, а я — теперь моя очередь — заухмылялась во весь рот. — Выкуси, гаденыш, — в полной тишине выдала я, и вместе с этим наконец пырснули Руби и Хрустальная, до этого трясшиеся от еле сдерживаемого смеха. Звук и вид того, как смеется кто-то другой окончательно сорвал тормоза, и они расхохотались во весь голос, аж хватаясь за живот. Их поддержали и другие Ключи, весело прыская, отчего те сползли под стол, бессильно хватая ртами воздух. Мы же с Бронзовым продолжали обмениваться взаимно «ненавистными» взглядами. Я снова покосилась на Ключа и с охом нырнула под стол — над головой свистнул помидор из салата, идеально подходящий на роль снаряда. Послышался тихое «ох», кажется, Серебрянной, и я наконец осмелилась под внезапную тишину высунуть нос из-под стола ровно на такое маленькое расстояние, которого было бы достаточно, чтобы я могла хорошо разглядеть происходящее «наверху». О чем тут же пожалела — Серебрянная застыла в шоке, пока на ее лице — прям по носу, — в полной тишине с тихим чваканьем расползался помидор-черри. Застывший в ужасе — я даже знаю почему — Бронзовый молча смотрел на эту картину***
— Кста-а-ати, Черныш, — довольно ехидно протянула я, когда мы уже шли зеркальным коридором обратно. — Я вас слушаю, — сдержанно проговорил ничуть не изменившийся в лице парень. Он вообще нисколько не выдал своих эмоций во время праздничного обеда. Даже когда мы все чутка успокоились, и Бронзовый, приобняв за плечи красного после смеха Руби, принялся жаловаться на злую судьбу-злодейку, которая посмела настроить против него всех женщин. После завязавшегося боя вышедшей из себя Серебрянной от них обоих досталось Хрустальной. И та в порыве гнева накостыляла… Бронзовому, кому же еще?! — А что означает твоя часть пророчества про Ключи? — парень остановился, видимо, не совсем поняв вопрос, и я, пройдя вперед, остановилась тоже, разворачиваясь к нему лицом. — Я имею в виду вот это вот «А Черный путь к самому сердцу укажет». Это типо озночает, что ты научишь меня флиртовать? У тебя должно получиться, ты довольно милый, — хоть я уже говорила это, такое впечатление, будто передо мной воплощение Фэша в двадцать-двадцать пять лет. От того и хочется наконец убрать с его лица эту маску безразличия. — Вы что, совсем уже? — по лицу парня совершенно неожиданно разползся румянец, от чего мордашка стала еще очаровательней. Я это сделала! Я смогла вызвать у него эмоции! Я радостно запищала, сгребая парня в объятия, от чего тот покраснел еще сильнее. Я уже его обожаю!