Шрамы не заживают

В секте Цанцюн существовала идея общности, куда не совсем вписывается разделение учеников по вершинам. Стремясь снизить любую враждебность, основанную на гордости пикового учения, во время праздников ненадолго стирали эту границу. То же самое относится к различным соревнованиям. Однако с годами первоначальная мысль объединить учеников потеряла свое значение. Сейчас даже Пиковые Повелители подогревали конкуренцию, назначая личные награды тем, кто победит в том или ином соревновании. Ежегодный турнир двенадцати пиков входит в эту категорию. Лю Цингэ по сей день являлся победителем, чью силу мог оспорить только Юэ Цинъюань. Но главный ученик Цюндин редко выступал перед людьми и редко давал кому-то шанс сойтись с ним в спарринге, преследуя цель не становится противником кого бы то ни было. Его авторитет был бесспорным и не нуждался в подобной демонстрации своих умений. Стоя на высокой трибуне, Юэ Цинъюань вглядывался в поле, раскинувшееся внизу. И, хотя внешне его внимание было украдено парой сражавшихся шимэй из Сяньшу и Байчжань, на самом деле он приглядывал за взаимодействием Хуа Юань и других учеников. Главным образом, членов сект Тяньи и Чжаохуа. Близнецы Чжаохуа подошли к Хуа Юань немногим ранее и остались подле нее после вежливого обмена приветствиями. — Скажите, Хуа Юань, Хуаньхуа действительно окружён лесом, полным иллюзий и ловушек? — любопытствовал лысоголовый парень. Его близнец с равнодушием стоял рядом, не включаясь в разговор. — Действительно, это так, — легко ответила Хуа Юань. — Брат желает нанести визит? — Меня очень заинтересовала библиотека Хуаньхуа, — живо ответил он, поддаваясь ближе к заклинательнице. Его оптимистичный характер не вписывался в строгую атмосферу храма, чьим воспитанником он стал. Это не напрягало Хуа Юань, но напрягало Юэ Цинъюаня. — Большая часть нашей библиотеки открыта для посещения, вы должны оставить запрос моему уважаемому шифу. Уверена, он пойдет навстречу. — Я планировал уйти в уединение в этом году, но с радостью воспользуюсь вашим гостеприимством в будущем. Надеюсь, снова увидеть госпожу Хуа, — мягко улыбнулся монах, и Юэ Цинъюань резко задумался о том, где вообще был ученик главы Чжаохуа в прошлом. Был ли он таким же любезным с лордом пика Цинцзин? Библиотека Цинцзин была такой же обширной, но Юэ Цинъюань не помнил каких-либо запросов подобного характера. Шэнь Цинцю обрывал любые разговоры личного характера, не позволяя ему зайти дальше обычной вежливости. Это создавало плотный барьер вокруг Цинцзин, так что Юэ Цинъюань не мог быть уверен. Если у Шэнь Цинцю и был любимый человек, то его берегли как зеницу ока. Взгляд Юэ Цинъюаня был пойман. Хуа Юань уставилась на него в ответ, явный вопрос читался в ее жестах. Как это всегда бывало внимание Шэнь Цзю, прикованное только к нему, наполняло лёгкие живительным воздухом. Юэ Цинъюань улыбнулся. Его улыбка испортилась, когда Хуа Юань отвернулась. Она увидела кого-то в толпе и раскланялась с близнецами, чтобы поспешить навстречу человеку, чье присутствие вводило его в недоумение. Шан Цинхуа, поистине бесстрашный, приблизился к Хуа Юань. Прошло немного времени с последнего задания, как эти двое внезапно сблизились. Подозрения Юэ Цинъюаня окончательно окрепли. Шан Цинхуа и раньше давал ему много пищи для ума. После того как Лю Цингэ начал задерживаться на Аньдине, Юэ Цинъюань старался больше общаться с Шан Цинхуа. Он надеялся получить ответ, однако скрытые вопросы словно отскакивали от шиди. Определенно, либо Шэнь Цинцю решил использовать Шан Цинхуа для каких-то целей, либо Шан Цинхуа вспомнил прошлую жизнь. Остаётся непонятным, что он сделал, дабы получить такое отношение к себе. — Как долго мой ученик собирается тайно вздыхать издали? Неожиданно голос шицзуня ворвался в кокон тревоги, вины и боли, окружающий Юэ Цинъюаня. Он едва не подпрыгнул, а когда смысл вопроса дошел до него, то испытал желание исчезнуть немедленно. — Этот Цинъюань не понимает… — Ты все прекрасно понимаешь, — оборвал его на полуслове наставник, повернувшись в сторону уходящих фигур в бело-золотом и голубовато-сером. — Ранее я считал, что это мимолётная увлеченность, но с каждым разом мой ученик упрямо доказывал обратное. Видя, что слова не достигают чужих ушей, лидер секты с лёгким раздражением вздохнул. Он достаточно насмотрелся на танцы лучших учеников Цанцюн вокруг леди Хуа, чтобы потерять терпение. Одно дело, когда охота на опасного зверя заканчивается быстрой атакой, другое, когда это переходит в скрытое долгое преследование. — Лао Гунжу чрезвычайно заботится о своей любимице, — заговорил Юэ Мингуан, замечая, как тень гнева вспыхнула в Цинъюане. — Но ты, вероятно, уже все решил для себя. — Шицзунь, касаемо главы дворца, — тщательно подбирая слова, Юэ Цинъюань решил открыть часть своих карт. — Этот ученик не может сказать многого и не имеет никаких доказательств, однако истинная личность Лао Гунжу и его репутация честного совершенствующегося не столь равнозначны. Юэ Цинъюань долго думал, как ему помочь Хуа Юань. Очевидно, что его умный и проницательный шиди разгадал все замыслы Лао Гунжу ещё в прошлой жизни. Заключение Шэнь Цинцю доказало, что у старого культиватора есть свои скрытые мотивы. Его нынешняя страсть к Хуа Юань все ещё доставляла неудобства, Юэ Цинъюань погружался в пучину ярости, вспоминая алчущие глаза ублюдка. Как никто другой, он хотел стереть эту ошибку с лица земли и дать Хуа Юань то, чего она хочет. — Кажется для Лао Гунжу наступило неоднозначное время, раз молодой птенец шипит в его сторону. — Шицзунь, этот ученик не посмел бы говорить, не будучи уверенным… — Тише, Юэ Ци! — приказал Юэ Мингуан, и тот замолчал, с подозрением глядя на него. Понимание поселилось в нем, когда Юэ Цинъюань наконец сопоставил все, что помнил о своем наставнике. Юэ Мингуан знал, что Лао Гунжу не тот, за кого пытается себя выдать. Все из поколения Мин было чрезвычайно хороши в распознавании угрозы, благодаря им уже сто лет война не стучалась в двери простого народа. Нападение на Тяньлан-цзюня ослабило их, позволило Лао Гунжу избежать разоблачения. А скорое вознесение оставили эти проблемы разобщенному новому кругу Повелителей Цанцюн. С чем они благополучно не справились. — Так что этот шицзунь хотел бы знать, когда Юэ Ци соберётся в Хуаньхуа с брачным предложением, нам ещё нужно успеть подготовить лучшие подарки. Свадьба между будущими лидерами — дело весьма серьезное, нельзя допустить ни одной ошибки, — с этими словами, оставив ошарашенного ученика глотать воздух позади, Юэ Мингуан прогулочным шагом вернулся под крыло шимэй с пика Цинцзин. — Старая обезьяна гонится за юной тигрицей, пока глупые воронята летают вокруг с открытым ртом. Минцзе посмотрела на своего шисюна. — Тебе доставляет удовольствие так издеваться надо мной, Юэ-чжанмэнь? — женщина прикрыла искривлённый рот рукавом. Как всегда, ее терпение истощалось при виде лидера секты. — А? Что я сказал? — не понял Юэ Мингуан, но леди Цинцзин уже не слушала его, ретировавшись прочь.

***

Турнир был разделен на несколько этапов. Хуа Юань завершила поединки один на один, вырвав победу у агрессивных шимпанзе с пика Байчжань. — Поздравляю, — Хуа Синьи подошла к ней на перерыве между боями, в руках поднос с водой и полотенцем. Через некоторое время начнется второй этап, а после проведут финальное сражение «каждый за себя против всех». По опыту Шэнь Цинцю знала, что самое интересное в середине, здесь подключаются самые изощрённые умы, чтобы придумать сложное и достойное состязание. В тот год, когда Шэнь Цзю позорно проиграл Лю Цингэ, вторым этапом был поиск предателя среди выданных ролей «мирного жителя», «культиватора», «целителя» и прочих. Их выпустили в иллюзию небольшого городка, а самой Шэнь досталась личина хозяйки таверны, где остановилась группа учеников секты (Лю Цингэ и его шиди). Благо, зверь достаточно туп, чтобы не признать Шэнь Цинцю. Это поразительно напоминало нынешнюю ситуацию. В конце концов, оба дурака похоже искренне считали ее мужчиной. Шэнь Цинцю даже интересно, как они объясняли это себе. — Су-шимэй прислала письмо, две четверти которого были посвящены сумбурным попыткам узнать, как у тебя дела, — сказала Хуа Синьи, отвлекая сестру от непрошеных воспоминаний. — Ей бы потратить это время на что-то более полезное. — Не думаю, что забота о шицзе относится к числу бессмысленных вещей. Не став развивать тему, Хуа Юань аккуратно промокнула вспотевший лоб и прищурилась на последних участников боев. После возвращения в Цанцюн ей удалось завершить часть дел. Больше всего ее удовлетворила встреча с Шан Цинхуа и Хуа Синьи. По словам последней на пике Цинцзин царит напряжённая атмосфера. Было абсолютно верным решением отправить Хуа Синьи туда, даже сама Юань вряд ли бы смогла так быстро разобраться во внутреннем устройстве Цинцзин. Было и так достаточно трудно находиться в когда-то родной секте. Решение леди Цинцзин сделать Не-шиди главным преемником начало оборачиваться не в ее пользу. Несмотря на отчужденную высокомерную натуру, этот парень всегда рвался повидать мир. Его не сильно радовала перспектива застрять на одном месте, просто он начал осознавать это не сразу. В прошлом Не-шиди убежал из секты вскоре после вознесения наставников. Ныне он начал опаздывать с завершением заданий, теряясь на несколько дней. Увидев, что главный ученик отсутствует, подняли голову откинутые прочь бывшие соперники. Куда бы не ступала Хуа Синьи, она везде ощущала спрятанные за спиной ножи. Даже не принимая во внимание внутренний конфликт Шэнь Цинцю из-за Цинцзин, такое положение дел не внушает спокойствия. Подготовка передачи титула не заурядное дело нескольких месяцев. Кандидат должен обладать недюжинными талантами в области четырех искусств, иметь научный склад ума и уметь применять свои знания на практике. Плюсом шли обязанности заместителя лидера секты. Леди У потратила много времени на обучение нынешнего главного ученика. Если сменить кандидата, то вознесение может отложиться на добрый десяток лет, если не больше. — Удачи тебе, мэймэй, — нежно улыбнулась Синьи, когда всех участников позвали для следующего этапа соревнований. Шэнь Цинцю кивнула в ответ. На поле собрались ученики, одетые в мантии разных цветов. Она успела узнать Ци Цинци, стоявшую с Вэй Цинвеем, одинокую фигуру Чу Циньнина и приближавшихся Лю Цингэ с Юэ Цинъюанем, как радостный голос раздался позади. — Давай, Мин-сюн! Ты точно победишь! Даже не оборачиваясь, можно узнать того, кто кричал. И верно: в сторонке стоял колоритный дуэт Ши Цинсюаня в мантии ученика пика Цзуйсянь и Мин Цинъи, с головы до ног одетый в черные одежды Линъю. — Разве твой брат не участвует? — задал закономерный вопрос Мин Цинъи, не оборачиваясь к вышеупомянутому брату. История изменилась, и теперь должность главного ученика занимал не Ши Цинсюань, или точнее Ши Сюань, а Ши Уду. Хуа Юань не знала, что привело к подобному повороту: в прошлой жизни ей так и не довелось увидеть потерявшего золотое ядро заклинателя. Ши Цинсюань что-то игриво пробормотал, раскрывая веер перед своим лицом. Мин Цинъи отвёл взгляд от напарника и столкнулся с вниманием Хуа Юань. Какая-то искра промелькнула в его глазах. Эмоция, не похожая на недоумение от ее наблюдения или раздражение. Впрочем, он быстро спрятался за привычным равнодушием, и Хуа Юань не стала ему мешать. Если Мин Цинъи есть что сказать, то он подойдёт сам.

***

Когда черный куб расширяется и поглощает их, Юэ Цинъюань бессознательно оглядывается на Шэнь Цинцю. Есть какой-то страх, что, стоит потерять из виду Шэнь Цинцю — он исчезнет. Перед тем, как его зрение полностью поглощает тьма, зелёные радужки обращаются к нему, и Юэ Цинъюань тонет, тонет. И приходит в себя, ничего не видя. Это уже второй раз, когда он лишается возможности видеть, но на задании он хотя бы различал цвета и предметы. Несколько раз вздохнув, с глубоким ощущением чего-то тяжёлого в животе, Юэ Цинъюань движется вперёд. Или он думает, что движется вперёд. Сложно понять направление в окружающей мгле. Так проходил какое-то время. Тысячи мыслей затихают словно сонные мухи в густом отваре, и только едва различимый всхлип пробуждает ученика Цюндин от этого состояния. Звуки становятся громче и отчаяннее, вонзая острые шипы в сердце. Юэ Цинъюань брёл в пустом пространстве, навстречу собственному демону. Сяо Цзю сидел на корточках, сгорбившись в гнезде из многослойных одежд Повелителя Цинцзин. Его лицо покрывала грязь вперемешку с кровью, он дрожал как маленький воробушек, и Юэ Цинъюань не желал ничего больше чем немедленно прижать его к себе. — Сяо Цзю, это Ци-гэ, — мягко позвал он. Мальчик осторожно поднял голову, пристально глядя на высокого человека. — Нет, ты не он, — коротко отрезал Сяо Цзю. Нежность затопила мужчину. Сяо Цзю всегда был таким: сообразительным, хитрым, подозрительным и в то же время уязвимым, ласковым. Он показывал свое брюшко лишь некоторым, для всех остальных оставляя самые жёсткие грани характера. — Я Ци-гэ, просто уже большой, — повторил Юэ Цинъюань. — Мы оба уже выросли. Зелёные глаза остро вспыхнули в неярком свете, когда мальчик искоса посмотрел на Юэ Цинъюаня. — Я жду своего Ци-гэ. Если ты — это он, значит ты уже забрал меня? Слова застряли в горле. — Ты не пришел, — спокойно констатировал Сяо Цзю. — Где ты был? В животе набухал плод, который Юэ Цинъюань посадил из своей вины, разочарования, обиды, и из него уже давно начало цвести что-то уродливо-прекрасное. — Я… — Ци-гэ такой бесполезный. Зачем он нужен Сяо Цзю? Мы уже выросли, так зачем мне старая кляча, не сумевшая вынести один единственный груз? Сяо Цзю поднимался, вырастая, взрослея на глазах, становясь тем бесконечно далёким бессмертным мастером, за которым полжизни гонялся Юэ Цинъюань. — Ты опоздал со своей лицемерной помощью. Пока ты неторопливо постигал учения в секте, я страдал за нас двоих. Наша связь была ошибкой, — Шэнь Цинцю раскрыл веер, глядя в сторону. — Твое присутствие нежелательно. Забудь обо всем, что нас когда-то связывало — тех дней не вернуть. Отныне я иду по дороге, на которой тебя быть не должно. Сияние вокруг Шэнь Цинцю стало ослепляющим, стирая все признаки боли, крови, страданий. Он освободился от оков, которыми Юэ Цинъюань тщетно привязал его к себе. Все, что предлагал Ци-гэ, было лишним, ненужным, он сам оказался за бортом. Юэ Цинъюань не подозревал, что его внутренний демон такой. Шэнь Цинцю уходил не один. Его руку держала темная фигура, уводя все дальше от глупого ненадежного Ци-гэ. Забирая его сердце навсегда. — Нет! Он встал. — Сяо Цзю! Шэнь Цинцю! Постой! Он побежал, спотыкаясь. — Прошу тебя, не бросай меня! Юэ Цинъюань вынырнул из склизкой темной жижи с криком и врезался в кого-то. — Сяо Цзю! — надрывно прошептал он, хватаясь за плечи, узкие и маленькие. Его руки резво прошлись по ним, поднимаясь вверх по шелковистым волосам. Заколка ткнулась в мягкую кожу ладони, но он даже не заметил, убаюкивая затылок аккуратными движениями. Прошло две жизни, а Юэ Цинъюань до сих пор цеплялся за подол уходящего Шэнь Цинцю. Тщетно надеясь, что в его сердце есть место если не для Юэ Цинъюаня, то хотя бы для Ци-гэ. Как много счастливых воспоминаний может принести нищий мальчик с комплексом героя, приведший своего младшего прямиком в дом, полный кошмаров? Он не знал, но и этих жалких крох хватало, чтобы питать надежду. Так уютно держать Сяо Цзю. Сейчас он гораздо меньше и ниже, приходилось сильно горбиться ради этих объятий, однако Юэ Ци не жаловался. Раньше Юэ Цинъюань жадно собирал выброшенные Шэнь Цинцю вещи, воровал каждый случайный взгляд, так что такое незначительный дискомфорт, когда он мог обнимать его? Хотя бы чуть-чуть… — Нет, ты не он. Юэ Цинъюань закрыл глаза. — Что происходит?! — запоздало воскликнул дрожащий Сяо Цзю, упираясь руками в попытке вырваться. С легкой неохотой Юэ Цинъюань отодвинул голову назад, чтобы их носы практически соприкасались при вдохе. Его пальцы бездумно цеплялись за волосы, аккуратно превращая беспорядок в подобие прически. Тяжёлое дыхание Юэ Цинъюаня смешалось с таким же суматошным прерывистым Шэнь Цинцю. Было так естественно не видеть лица Шэнь Цинцю, но воскрешать в памяти эти черты. Вуаль колыхалась, щекоча пересохшие губы Юэ Цинъюаня, когда тот нежно подцепил ленты, удерживающие ее. Пальцы слегка задели уши, и Шэнь Цинцю вздрогнул. — Не оставляй меня, Сяо Цзю. Он втянул воздух и застыл, в тягучем ожидании, как будто давая дозволение. Как будто Юэ Цинъюаня приветствуют. Юэ Цинъюань грустно улыбнулся. — Я надеюсь больше не видеть тебя. Тогда он отступил, сминая невесомую ткань в отчаянном порыве забрать себе что-то, принадлежащее Шэнь Цинцю. Молчание ненадолго воцарилось между ними. Хуа Юань вздохнула, отодвигаясь на пару шагов. В темноте лучше не убегать слишком далеко. Они нашли друг друга, но сложно представить сценарий, при котором они бы сражались друг с другом. Как бы Хуа Юань не была разочарована в Юэ Цинъюане, она твердо знала, что тот, по глупости или благородству, не поднимет Сюаньсу против нее. Раньше это расстраивало. — Верни мою вуаль, — ещё раз вздохнув, попросила Хуа Юань. — И начни дышать, мне не нужна смерть будущего лидера секты в списке преступлений. Раздражение проникло в последние слова. Юэ Цинъюань неловко протянул вещь ее хозяйке, его сердце сладко заныло при лёгком прикосновении к пальцам Хуа Юань. — Как и говорили организаторы, это место пробуждает худшие страхи, — мягко стелился женский голос, к которому постепенно привыкал Юэ Ци. — Победи самого себя и выиграешь тысячи битв. Мрак и одиночество — лучшие проводники на тропе безумия, поэтому скажи мне вот что: в спокойствии ли твой разум? Если ты снова собираешься вопить и дергать людей почём зря, то лучше исчезни. — Сейчас я в порядке, — тут же ответил Юэ Цинъюань. — Это не стоит беспокойств Цин-… Хуа Юань. — Тогда вперёд. Ему пришлось напрячься, чтобы не потерять спутницу из виду. Его тонкие чувства не были так хорошо развиты, однако и с тем, что было, ци Юань ощущалась словно пламя костра. Она намеренно циркулировала свою энергию — понял Юэ Цинъюань. Эта тактика позволила другим участникам найти их быстрее. Он задел рукой предплечье Хуа Юань. Шелковая лента выстрелила из глубин, крепко обхватив запястье мужчины. Его потянули вбок, навстречу мощному пинку. Лишь многолетний опыт позволил ему уловить движение воздуха перед ударом и заблокировать его. Ци Цинци удерживала его лентой, Юэ Цинъюань не отпускал ее ногу. — У Ци-шимэй улучшились навыки обращения с лентой. — Ха! — удивилась она. — Ты тоже неплох, Юэ-шисюн. Похоже, эта Цинци проиграла ещё до начала поединка. Раздался посторонний шум и громкое ойканье. Даже не видя, Юэ Цинъюань знал, что Ци Цинци была не одна и разговором показала напарнику их местоположение. — Сдаюсь, — произнес Вэй Цинвэй немного сдавленно. — Тц, дурак, ты позволил поймать себя, — раздражённо сказала Ци Цинци. — Как и ты, — справедливо заметил он. — Но меня поймал Юэ-шисюн! Кто знал, что он тоже тут. Насколько я знаю, у шисюна не огненная природа. Вэй Цинвэй ничего не ответил, поправляя одежду. Хуа Юань отпустила его после сдачи, и браслет участника должен зафиксировать поражение. Юэ Цинъюань терпеливо ждал. — Ладно! — вздохнула Цинци. — Сдаюсь, Юэ-шисюн, я чувствую твой недобрый взгляд. — Шимэй ошибается, — возразил он, в ту же секунду отпуская ее. Он отошёл ближе к Юань, продолжая держать свою ци под контролем. Многие из участников способны узнать Юэ Цинъюаня, с другой стороны незнакомое пламя ученицы Хуаньхуа привлечет внимание. Когда двое главных учеников Цанцюн ушли, Юэ Цинъюань и Хуа Юань продолжили действовать по проверенной тактике. Они вывели из строя Ляо Циньжаня с пика Кусин, которого сопровождали близнецы из храма Чжаохуа (их Юэ Ци с удовольствием взял на себя), одного из старших байчжаньцев и Гао-шимэй с Цинцзин. Звуки внешнего мира проникали сквозь светлеющую завесу, когда соревнование подошло к концу. Помимо них в кубе остались непобедимыми Мин Цинъи, Ши Циншуэй, Лю Цингэ и приглашенная гостья из Тяньи. Последние двое стояли друг напротив друга в боевых стойках, просто не успев сойтись в поединке. Лю Цингэ оглянулся и увидел, как Юэ Цинъюань наклонился к Хуа Юань. Его глаза сузились. — Вы только поглядите на них, — минутой ранее насмешливо пробормотала Юань. — Они как кошка с собакой! Создаётся впечатление, что эти двое не поделили бесценное сокровище. Она подняла рукав, прикрывая рот. Хотя Юэ Цинъюань не мог видеть, но он отлично помнил, какая усмешка змеилась по губам Шэнь Цинцю в такие моменты. Как Повелители первой и второй вершины, они сидели рядом на всех мероприятиях. Если поначалу Шэнь Цинцю вел себя будто проглотил железный прут, то после расслабился в присутствии лидера секты достаточно для подобных комментариев. Он почти улыбнулся от ностальгии. — Я слышал, что с получением Ши Уду любезного имени Цин Мин Цинъи стал реже посещать Цзуйсянь. — Действительно? Он не мог сделать свою неприязнь ещё более очевидной, — хмыкнула Хуа Юань. Они с интересом проследили, как Мин Цинъи с каменным лицом отошёл от Ши Циншуэя, а тот в свою очередь посмотрел ему вслед долгим взглядом. Юэ Цинъюаню было неудобно стоять в таком положении, но он старательно не подавал виду. На затылке копились взгляды, недоумевающие (шиди и шимэй с Цюндина), страдальческие (его шицзунь), неодобрительные (Хуа Синьи и Лю Цингэ). Невозмутимо улыбнувшись, Юэ Цинъюань позволил себе повернуться к Хуа Юань. Это было почти неприлично. Но Хуа Юань тоже повернулась к нему, и ее слова застряли во рту, когда установился зрительный контакт. С такого расстояния так отчётливо видна каждая ресничка, каждая прожилка в радужке, микроскопическая складка между бровями. Он даже видел очертания носа и губ сквозь неплотную вуаль. Сяо Цзю с детства был прекрасен. Работорговцы любили выставлять его на улице, зная, что такое дитя соберёт в три раза больше подаяний. В конце концов, люди сочувствуют больше, если на нищего приятно смотреть. Ци-гэ, будучи симпатичным, но не более, мог лишь злиться по разным причинам, когда слышал разговоры о красоте Сяо Цзю. Эта злость становилась темнее, когда младший взрослел и получал более грязные слова. Взрослый Шэнь Цинцю ставил на передовую свой острый язык, паршивый характер и непритязательную репутацию, так что молва о его внешности не получила распространения. Даже Лю Цингэ был известен как красивый благородный воин, а Ци Цинци считалась образцом женского обаяния. Юэ Цинъюань заморгал, поняв, что молчание затянулось, заставляя Хуа Юань отодвинуться. Не зная, что сказать, он просто улыбнулся. Лю Цингэ приблизился к ним в облаке недовольных эмоций. Ничего не сказав, ученик Байчжань встал, скрестив руки на груди и расставив ноги на ширине плеч, игнорируя вопросительно вздернутую бровь Юэ Цинъюаня. («Между ними всегда была такая динамика?» — задумалась Хуа Юань, глядя строго вперёд. Она начинала привыкать к постоянному окружению.) До начала третьего этапа состязаний давался перерыв. Юэ Цинъюань собирался предложить Хуа Юань следовать за ним под навес группы Цюндина. Он вытянул руку одновременно с Лю Цингэ. — А, Шан Цинхуа, твое появление весьма кстати… Позволь этот мастер продолжит наш предыдущий разговор. — Я уже подготовил список поставщиков, которые с наибольшей вероятностью пойдут навстречу твоей инициативе. — Правда? Что ж, это очень хорошо. Но не торопись с этим, дата реализации проекта ещё даже не назначена. — Все ещё может поменяться, я понимаю… — Тогда перейдем к другому вопросу… Объект их притязаний пристроилась сбоку от Шан Цинхуа, оставив мужчин глазеть ей вслед. Не успела пыль под ногами Хуа Юань осесть, как рядом с ними послышался вздох. Юэ Цинъюань оглянулся, чтобы увидеть опечаленного ученика Чжаохуа. Его брат изваянием застыл за его плечом, без интереса сверля зрительские ряды. — Я надеялся застать госпожу Хуа Юань, но она уже ушла, — вяло сказал ученик. Юэ Цинъюань сузил глаза.

***

— Они все ещё смотрят, — безмятежно шепнул Шан Цинхуа и поприветствовал Ши Цинсюаня, прежде чем они обогнули его. Шэнь Цинцю временно притворилась глухой и слепой, болтая всякую чушь о своем будущем проекте. Честно говоря, Шан Цинхуа не хотел ничего знать об этом, так как тема касалась деликатной проблемы, существующей только у женской половины населения. Даже вторая жизнь в современном мире не выбила из него чопорное воспитание древнего Китая. С другой стороны, похоже его бывший боевой брат (на самом деле оказавшийся сестрой) ещё больше раскрепостился. Шэнь Цинцю никогда не волновался о своей репутации развратного мастера, совращающего собственных учеников, пока это не повернулось лезвием в его сторону. Он также относился по-джентльменски к дамам, даже получая неприязнь в ответ. Вот почему Ци Цинци удавалось победить его в споре: слишком часто Шэнь Цинцю отпускал шимэй со всей снисходительностью, которую никогда не допускал к шиди. Это же пренебрежение в итоге сделало Шэнь-шицзе такой. Шан Цинхуа мысленно скрутил свои уши в трубочку, не желая слышать подтверждение того, что шицзе не видит в нем мужчину. Достаточно! Он итак знает, что его внешность и должность не столь привлекательны! Конечно он не сравнится с Лю Цингэ или Юэ Цинъюанем! Однако именно он сейчас уводил первую красавицу мира совершенствования в более укромное место. — Я поручила Су-шимэй принести пару образцов морских губок, что, надеюсь, сдвинет мое исследование с места. По крайней мере, эти губки также обладают лекарственными свойствами, и растрата сил Су-шимэй не будет бесполезной, — продолжала говорить Шэнь Цинцю. Ах, точно, он должен перестать мысленно называть ее так. Ныне не существует никакого Шэнь Цинцю. — Послушай, — быстро вклинился в паузу Шан Цинхуа. — Как мы и договаривались, этот Цинхуа поспособствует всем твоим проектам. Но, мне казалось, речь шла немного о другом? И, хотя вуаль скрывала лицо Хуа Юань, как раньше веер, та отчётливо показала свое презрение. — Я просто не понимаю, как создание прокладок поможет тебе свергнуть Лао Гунжу, — торопливо сказал Шан Цинхуа. — Что за глупости ты говоришь? Предлагаешь победить старика женскими штучками? Разумеется, этот проект не относится к основному плану. Я придумала его только что. — Но… Твоя шимэй уже собирает губки? — озадачился парень. Они вошли в отдельно стоящий павильон, расположенный недалеко от пика Байчжань, где и проводятся состязания двенадцати вершин. — Эти морские губки отлично помогают восполнить кровь при обильной кровопотере, — раздражённо ответила Хуа Юань, изящно садясь на скамью. Шан Цинхуа с сомнением уставился перед собой. В его голове все ещё царил бардак благодаря кропотливой нудной организации места соревнований. — Неважно, ты хотел что-то мне дать, не так ли? — Ах да! — тут же отбросил лишние мысли ученик Аньдин, с энтузиазмом доставая свой мешочек цянькунь. Изначально он сделал этот почтовый ящик в зелено-белых тонах пика Цинцзин, хотя и понимал, что Шэнь Цинцю вряд ли вернётся туда. Раз он провел столько лет вдали от Цанцюн, то зачем ему возвращаться? После долгожданной встречи с шисюном-шицзе ему пришлось вытеснить всю зелень. В конце концов, такая вещь могла быть обнаружена в будущем. Шан Цинхуа изменил первоначальный рисунок бамбука, заменяя на пионы нежнейшего золотого оттенка, какой только смог найти. Конечно, его художественные навыки не шли ни в какое сравнение с бывшим Повелителем Цинцзин, но Шан Цинхуа хотел дать что-то красивое этому человеку. — Когда я снова оказался здесь, было так тяжело без интернета и телефонов! Чтобы запросить помощь с Цанцюн, нужно отправить птицу либо использовать дорогущие и сложные в изготовлении талисманы связи. Не говоря уже о том, что талисманы — одноразовая вещь. Совместно с Чу-шиди удалось создать вот такой вот почтовый ящик. Пока получилось установить постоянную связь с двумя ящиками одновременно, но это не конец! Пока Шан Цинхуа болтал, Хуа Юань с интересом осматривала ящик. Небольшая деревянная коробка, с рисунком распустившегося золотого пиона на передней части. Остальной корпус полностью белый, но края и углы также позолочены, что говорит об индивидуальном подходе к дизайну. Сверху виднелась небольшая прорезь для бумаги. Шан Цинхуа достал свой собственный уже потрёпанный ящик и наглядно продемонстрировал принцип работы. Глаза Хуа Юань загорелись, когда тот же лист бумаги выскочил из другого ящика. — Твой почтовый ящик связан пока только со мной, но, если хочешь, могу подключить ещё одного абонента. Заклинательница отвлеклась, чтобы посмотреть на Шан Цинхуа. — Например, кого? — в голосе чувствовалась лёгкая опасность, которую не заметил Цинхуа. — Юэ-шисюна, ну или Лю Цингэ, но только одного. Хуа Юань бы хлопнула веером, но к сожалению не взяла его с собой. — Прекрати молоть чепуху, — отрезала она. Осознав, что побег от двух заноз на самом деле означал нежелание иметь с ними дело, Шан Цинхуа поспешно закрыл рот. Действуя скорее по привычке не раздражать беспринципную личность сурового шисюна. В конце концов, Шан Цинхуа все ещё хотел жить, даже если шицзе отпустила тот факт, что он не отвечал на ее письма в прошлой жизни. — В общем, все основное я тебе показал. С помощью почты мы сможем поддерживать связь на расстоянии, когда ты вернёшься в Хуаньхуа. — О? Разве ныне Цинхуа больше не планирует убегать от этого мастера? «Похоже, я действительно испортил ей настроение!» — в панике вздохнул мысленно молодой человек и нервно сглотнул. Что ж, он не робел так даже перед лицом Юэ Цинъюаня, который с всевозрастающим подозрением наблюдал за ним. Какое-то время дав ему помариноваться в тревоге, Хуа Юань смягчилась. — Ты представляешь собой абсолютно нелепое зрелище. Перестань трястись! Возвращаемся. Шан Цинхуа перевел дух и воспрянул. Похоже день его казни откладывается, а Шэнь Цинцю и правда сильно изменился. Едва ли когда-то можно было ожидать пощады от цинцзинской кобры. Они неторопливо поднимались по выщербленной тысячами сражений лестнице, когда на верхней площадке появился главный ученик Байчжань. Остановившись там, он сложил руки на груди и пристально следил за их перемещением. Шан Цинхуа подавил желание закатить глаза. Он не сомневался, что смог бы увидеть собственные мозги, вот сколько веры в здравомыслие Лю Цингэ у него было. Нельзя отрицать тот факт, что шиди с головой, набитой ватой, повзрослел. Он больше не гонялся как перевозбужденная обезьяна за драками, вместо этого найдя себе другой объект охоты. Шан Цинхуа, право слово, очень интересно посмотреть, кто победит в сакральной битве за сердце его шицзе. Больше всего он склонялся к тому, что Шэнь Цинцю устанет терпеть и накажет обоих идиотов. Во всяком случае, он болел за этот вариант. На стороне Юэ Цинъюаня был могущественный сюжетный троп «друзья детства, волею судьбы разлученные на долгие годы, но связанные красной нитью навеки». Лю Цингэ же воплощал собой битву и находился в углу «от врагов к любовникам», который тоже нельзя сбрасывать со счетов. Пальцы Шан Цинхуа зачесались. Кажется он нашел неплохой сюжет для своей будущей книги…

***

Тяньлан-цзюнь посмеялся себе под нос, вспоминая выражение лица Чжучжи. Некоторое время назад он отправил племянника узнать, как дела у претенциозной заклинательницы из дворца Хуаньхуа, и был в восторге, когда тот неуверенно передал послание леди. — Ничего, однажды и мимо тебя проползет некая прекрасная демоница, и ты поймёшь чувства своего дяди, — заявил Тяньлан-цзюнь в ответ на усталый взгляд Чжучжи. — Вряд ли, цзюнь-шан, — уклончиво сказал тот. — Хотите что-то ещё передать мастеру Хуа? — Не будем раздражать бессмертную леди Хуаньхуа, настойчивость хороша, когда не перетекает в навязчивость, а мне не прельщает роль назойливой мухи. И с того момента Небесный демон успел снова выбраться в Царство людей, дабы отведать любимое лакомство своего интересного человека. Надо сказать, он не особенно любил сладости, больше предпочитая пряную и острую пищу. Мясо монстров Царства демонов было слишком жёстким, чтобы есть его без каких-либо приправ. Тяньлан-цзюню нравились людские блюда. В отличие от большинства племен, проживающих в его Империи, сам правитель не увлекался человеческим мясом, предпочитая поглощать продукты умственного труда людей. Это помогало не воспринимать окружающих как ходячий суп. Чжучжи же был на его попечении с детства и перенял многие привычки, практически выстроив себя в угоду потребностям цзюнь-шана. Небесный демон не знал, чего ожидала от их поведения бессмертная леди Хуаньхуа, но в последнее время она немного оттаяла к нему. То, что начиналось как лёгкий способ сбросить скуку, постепенно вызывало все больше интереса. А интересная и сильная женщина — самая опасная женщина для холостяцкого сердца. Нежное точеное лицо, которое не сумела спрятать вуаль от острого взгляда демона, чувственная шея, так редко оголяемая строгой леди, два осколка самых драгоценных камней, обрамлённых густыми ресницами, мягкие лепестки ее губ… Тяньлан-цзюнь вспомнил, с какой злостью порой смотрела на него леди Хуа, и почувствовал, как его колени слабеют. Пожалуй, он мог бы дождаться возвращения своей леди в родную секту в городке Хуаюэ. Переодевшись торговцем, он замаскировал свою ци и встал с тележкой танхулу на перекрестке. Было весело торчать как прыщ посреди людского города, расхваливать их еду и пытаться обмануть клиентов. Как понял Тяньлан-цзюнь, обман — неотъемлемая часть любых торговых отношений. Спустя несколько дней Тяньлан-цзюня знали все старики в округе, с которыми он любил обсуждать старинные истории. Также он, незаметно для себя, стал центром сбора всех беспризорников в округе, так как частенько в конце дня раздавал остатки танхулу. — Ты пытаешься обмануть меня на пару медных монет, но затем просто отдаешь нищим то, что можно продать завтра! Ты действительно очень странный торговец, — покачивал головой его собрат, продающий маленькие жареные пирожки. — Но у тебя есть деньги, а у них нет, — заявил Тяньлан-цзюнь. — Это не значит что я готов разбрасываться ими! Сделай мне скидку, мы же соседи всё-таки! — Так делают все люди? — задумался Небесный демон. — О, я понял. Это относится к «соблюдению вежливого этикета»! — Ну… Вероятно да, — с сомнением протянул торговец. — Не знаю насчёт этикета, мы всё-таки не какие-то там благородные господа. Тяньлан-цзюнь, уже не слушая, с увлечением собирал танхулу для доброго соседа. На следующий день он снова стоял на перекрестке, весело насвистывая детскую песенку себе под нос. Его руки быстро пересчитывали полученную за рабочие дни выручку, мысленно демон прикидывал, сколько уйдет на покупку сахара, а сколько ещё останется. Группа заклинателей в цветах знакомого дворца остановилась неподалеку. Тяньлан-цзюнь прикипел к ним взглядом. Высокая красивая женщина строгим голосом требовала что-то у бледного лавочника. Тот торговал различными украшениями для волос, представляя самое большое разнообразие товаров во всем Хуаюэ. Дети в возрасте от тринадцати до семнадцати активно обсуждали что-то у края дороги. Они были поделены на две группы, в одной было двое мальчиков с лицами, полными невыносимого превосходства, и девочка, постоянно закатывающая глаза, в другой четверо мальчиков, недовольно машущих руками. Тяньлан-цзюнь прищурился, пытаясь вспомнить, где он раньше видел их. Понятное дело, что это должно быть связано с Хуа Юань, так как никто кроме нее из Хуаньхуа не привлекал демона. Значит… Женщина развернулась и четким военным шагом вышла из лавки на свет. — Ах да! — щёлкнул пальцами Тяньлан-цзюнь. — Эта дева сопровождала Юань-ер на миссии в Хуаюэ. Как же ее звали?.. Что-то на Си… Или Су? Он был избавлен от тягостных раздумий, когда дева тоже узнала его. — Так ты действительно торговец? — недоверчиво спросила она. — Конечно! Продаю самый лучший танхулу, — и, не успела та что-то сказать, как Тяньлан-цзюнь вспомнил разговор с соседом. — Сколько вас там, капустных головок? Семеро? Вот держи. Небесный демон шустро собрал восемь палочек лакомства и сунул в руки опешившей девушки. — Зачем ты даёшь мне это?! — Соседский подарок! Я лично выбирал ягоды для него, не сомневайся. Каким-то образом после этих слов, обычно хорошо работавших у его коллег-торговцев, заклинательница стала ещё подозрительней. Это почти обидело Тяньлан-цзюня, он ведь не соврал ей. Решив, что лучше поймет даму своего сердца, если познает процесс готовки танхулу от начала до конца, Тяньлан-цзюнь и Чжучи-лан провели множество часов, сгорбившись над кустами боярышника. Дворец пребывал в недоумении, наблюдая за своим цзюнь-шаном, поселившемся на кухне. На секунду Небесный демон уплыл в мыслях в далёкие края будущего, где он и ледяная принцесса Хуаньхуа готовят танхулу для своих детей. — Твое лицо говорит о том, что ты думаешь о какой-то ерунде. Голос заклинательницы ворвался в мечты Тяньлан-цзюня. Он вздохнул с сожалением. — Как думаешь, Хуа Юань читала последнюю книгу Сян Тянь Да Фэйцзи? Воздух вокруг них потяжелел. Тонна негодования почти обрушилась на Тяньлан-цзюня, и лишь в последнюю минуту женщина остановила себя. Подобная экспрессивная реакция не осталась незамеченной. — Не понимаю, о чем ты. — Как?! У Сян Тянь Да Фэйцзи множество романов, завоевавших популярность в людском мире! — поразился Тяньлан-цзюнь. — Последняя его книга была выпущена пару месяцев назад, она о запретной любви между принцем демонов и юной девой из небольшой секты. — Что за чушь?! Кто вообще додумался писать о таком? Тяньлан-цзюнь тоже думал об этом. Автор книги выдавал обширные знания о живописной местности царства демонов, почему-то больше сделав упор на северных территориях. Иной раз Тяньлан-цзюнь подозревал, что романы — дело нечеловеческих рук. Однако автор также хорошо знал о культивировании, что вконец запутало цзюнь-шана. Больше всего ему понравилось, каким властным и жестоким был изображён главный мужской персонаж. Он почти убил свою возлюбленную, погрязнув в глубокой яме недопониманий! Тяньлан-цзюню был готов прослезиться от печальной судьбы главной героини, но все же в конце они разрешили все недоразумения. Интересно, это сработает в их с Хуа Юань случае?..