Мой великий и коварный Бог огня

Темнеющие фиолетовые кристаллы над головой потухли окончательно, а с ними мелодия и девичий смех также утихли, словно их и не было. Время замерло, а воздух вокруг стал тяжелее. Напряжение просквозило, наполнив собой мой рассудок, который стал биться в истерике и заставлял быть начеку. Мгновенная вспышка прорезала мир и Хеймдалль шустро схватил Гьяллархорн, откинул стол, бросившись на меня, а между нами встрял Локи, лицо которого стало серьезнее. Новая секунда, что длилась вечно, и сын Одина потянул меня вместе с трикстером вверх, пробивая своими силами потолок и вытаскивая нас наружу, что была наполнена предрассветной мглой. Вьюга билась, словно ярый конь, застилая своей снежной силой глаза. Рука Хеймдалля грубо сжала мое предплечье, а Бог обмана обвил талию, и каждый из мужчин стал тянуть меня на себя, продолжая возвышаться над землей Асгарда. Я вырывалась из хватки Хеймдалля, рука которого вдруг загорелась, заставив его зашипеть, но в тот же момент сын Одина вытащил, словно из воздуха, громадный щит и ударил им трикстера несколько раз, отталкивая его и заключая меня в свою хватку. — Локи! Я едва успела увидеть, что рыжая копна скрылась в бьющейся пурге, а после почувствовала, что Хеймдалль потянул нас двоих куда-то в сторону и вниз, пробивая нашими телами снежную землю насквозь и отшвыривая меня в пустое пространство. Звон в ушах и грохот от падающих камней заставил меня зажмуриться. Я неспешно встала, чувствуя боль, но ноги едва успели стать увереннее, как что-то обвило мои щиколотки и стало куда-то тащить, роняя на каменный холодный пол. Чем сильнее я вырывалась, тем крепче это нечто сжималось, пока не замерло и не приподняло меня над полом. Я стала быстро моргать и щуриться, пытаясь сосредоточить свой взгляд в полутьме, сгустках грязи и пыли, что резали слизистую. Деревянное помещение, что освещалось еле уловимым светом свечей, стояло перед глазами. Крупные бревна свисали над головой, словно стервятники. Громадная дыра по центру, сквозь которую я и попала в помещение, вкидывала куски грязи, что были наследием морозной земли. Влажный прохладный воздух окутал мое тело, а в голове пульсировало от боли и нервов. Я попыталась пошевелиться, но почувствовала сквозь ткань платья, как на моем теле, руках и ногах лишь сильнее сжались странные путы. Осмотрев их, я поняла, что нахожусь в ловушке корней ясеня, которые держали меня в нескольких сантиметрах над землей. — Корни Иггдрасиля, что подчиняются лишь мне, будут пожирать твою силу тем быстрее, чем сильнее ты ее используешь, — послышался знакомый голос, что привлек мое внимание, — Кроме того, они сжимаются, если ты брыкаешься, а значит, по итогу, раздавят твое полумертвое тело. Я смотрела на мужчину, который, довольно улыбаясь, неспешно выбирался из оков тени, что прятала его, словно вора. Волна неприязни прошлась по мне током, от чего я слегка вздрогнула, а растение тут же сжалось, сильнее сковав меня в своей живой ловушке. — Прежде, чем я начну, — страж взмахнул своими золотистыми кудрями, — Тебе ведь наверняка интересно, что же такого случилось между мной, Локи и Сигюн? — Не то чтобы, — я насупилась, а светлые брови стража взлетели в удивлении, — Но я могу угадать. Уверена, все крайне прозаично. Ты, бедный, убивался за павшей Богиней, а она предпочла тебе Бога обмана, верно? Хеймдалль хмыкнул, пренеприятно улыбнувшись, а после слегка кивнул, осматривая меня и заставляя в ответ делать тоже самое. — Один обещал выдать Сигюн за меня, — Хеймдалль стал ходить из стороны в сторону, мельтеша и раздражая, — Сказать, что я был рад? Нет. Был счастлив? Да. Я умолял Всеотца об этом зимы напролет. Ведь Сигюн была, — страж Мирового древа вздохнул, — Была кроткой и нежной, словно бутон белой розы. Ни одна другая Богиня не была столь прекрасной, как была Сигюн. Хеймдалль замолчал, на миг отведя свой взгляд от меня. Я вздохнула, вспоминая когда-то брошенные Бюлейстом слова о том, что Сигюн была слишком наивной и доверчивой, а именно это и погубило ее душу. — И вот прекрасная Богиня Сигюн должна была стать моей, — вновь начал говорить златокудрый мужчина, — И что же ты думаешь? В тот же вечер, проходя садами Вальхаллы, я услышал знакомый нежный смех, — фиолетовые глаза мужчины стали темнеть, — Я подкрался, надеясь увидеть Сигюн с другими Богинями или валькириями, а увидел с Локи, который что-то нашептывал ей на ухо, смущая и волнуя. Я старалась внимательно слушать стража Иггдрасиля, пытаясь даже понять его чувства, но рассудок бился в истерике, напоминая, что есть проблемы поважнее и стараясь найти решение того, как мне выбраться из оков корней дерева жизни. В голове стало шипеть: «Ветер, Лив. Сконцентрируйся. Подкопи сил, а после вырви стихией свободу». — В тот вечер, — продолжил Хеймдалль, привлекая внимание, — Я покинул сад, но решил для себя, что это было лишь их глупое общение в мире цветов. Не более, — мужчина поджал губы, — Но уже следующей ночью я застал их в одной из комнат чертога моего отца. Сигюн даже не была женой Локи, но согласилась спать с ним, словно и не было приказа Одина, — Хеймдалль нахмурился, — А после они исчезли, вернувшись через несколько месяцев, — страж Мирового древа фыркнул, — Локи привел беременную Сигюн в чертог так, словно ничего не случилось. Думаешь, что этот проклятый плут поплатился за это? Что Один хотя бы слово ему сказал? Нет. Мне было велено забыть о Богине. Забыть то, что Локи, услышав новость о моей женитьбе на Сигюн, решил отобрать ее у меня. Он даже не замечал ее до этого. Просто захотел забрать то, что принадлежало другому из личной прихоти. Страж Мирового древа шустро подошел ко мне, а я фыркнула, нахмурившись и уловив его гневный настрой. Шумно сглотнув, я осмотрела Хеймдалля, понимая, что его сердце наверняка было разбитым, но при этом я чувствовала, что Локи был с Сигюн не только из желания насолить. Нет, я видела его глаза, когда мы говорили о павшей матери его мертвых детей. Он точно не стал бы ее использовать, желая задеть стража. Кроме того, я уверена, что он был благодарен Сигюн за детей ничуть не меньше, чем благодарен Ангрбоде или мне. — А после, когда Нарви и Вали родились, то Локи просто ушел от Сигюн, — голос Хеймдалля вдруг стал глуше, — Но я был готов принять ее и с детьми от другого. Я говорил ей, но Сигюн упрямо твердила, что Локи вернется к ней. — И вернулся? — я вскинула бровь, заинтересованно осматривая мужчину, на лице которого стало отображаться горе. — Вернулся. Потом опять ушел и вновь вернулся, — фиолетовые глаза потухли, — А после довел все до того, что потерял сыновей, а Сигюн погубил. Я смотрела на Хеймдалля, но не ощущала и грамма сочувствия, которое при этом пылало к Богу обмана, его убитым детям и погибшей от невыносимого горя Сигюн. По телу барабанной дробью прошлась дрожь, а сознание стало чернеть от того, что сын Одина рассказывает о себе несчастном, забывая то, что именно его отец убил близнецов Сигюн и Локи, сковав последнего кишками растерзанных детей. — Локи довел? — я вскинула бровь, — Разве Локи убил своих детей, Хеймдалль? Разве не Один? — Бог обмана убил моего брата! — Ага, — я кивнула, — То есть, я правильно понимаю, что Нарви и Вали заслужили смерти, а с ними, может, и Сигюн? Ну, раз Бог обмана причастен к смерти Бальдра. — Ты! Мужчина со злостью кинулся на меня, но тут же замер, взяв себя в руки. Его тяжелое дыхание рвалось наружу шумным сопением, а я лишь вскинула подбородок и ждала шанса выбраться. — Защищаешь его? Глупая, глупая матриарх ванов, — Хеймдалль стал смеяться, — Такая же доверчивая, как и Сигюн. Ты правда веришь словам Бога обмана? Правда думаешь, что они стоят хоть чего-то? — Я верю не его словам, Хеймдалль, — мой голос стал тверже, а рассудок холоднее, — Я верю его поступкам. И он множество раз доказал мне, что, веря его поступкам, я могу доверять и словам. Потому что он делал все для меня. Потому что он ни разу не попытался навредить мне или нашей с ним дочери. Только защитить, а мне этого достаточно. Хеймдалль подошел ближе ко мне, а я стала все быстрее концентрировать силу ветра внутри себя, чувствуя, что ждать больше нельзя. — Поступки? — мужчина рассмеялся, — Ради тебя? Думаешь, ты особенная? Думаешь, что Локи с тобой не поступит плохо? Да ты лишь очередная девка, — сын Одина улыбнулся, — Даже если вы выиграете войну, то ты правда веришь, что Бог обмана будет с тобой вечно? Зима пройдет или две, он увидит новую юбку и побежит за ней, а с тобой будет тоже, что было с Сигюн и с этой нечестивой Ангрбодой. Ты останешься одна со своей дочуркой, что так похожа на папашу-йотуна. — Правда? — мой голос стал тише, — Ну, что ж, это уже мои проблемы, ты-то этого все равно не увидишь. Сильный поток ветра тут же покрыл меня, на мгновение отодвигая корни от рук и ног. Я резко наклонила тело вперед и вырвалась из оков Иггдрасиля, бросившись на Хеймдалля, глаза которого округлились, а сам мужчина тут же отскочил от меня. Вырвав из каменного пола гнилых корней, что устремились за Богом, я стала бежать за стражем, чувствуя, как щупальца Мирового древа летят мне в догонку. Новая секунда и мои корни обвили тело сына Одина, который не успел ничего предпринять. Я сжала пальцы в кулак, но не смогла сделать задуманного, а громадные сине-белые корни Иггдрасиля вновь обвили меня и сила из моего тела стала уходить стремительно, а с этим и Хеймдалль вновь обрел свободу. — Хорошая попытка. Ты первая, кто смог выбраться из тисков ясеня. Значит, нужно учесть и стихию ветра, — мужчина несколько раз кивнул сам себе, — Иггдрасиль оберегает меня за верную службу, — голос стража был расхлябанным, — Я связан с ним кровью, так что тебе не убежать от ясеня, пока я дышу. Как только корни дотащили меня на прежнее место, а мое тело обмякло, лишаясь энергии, Хеймдалль, отбросив мои гнилостные оковы окончательно, подошел ко мне. Довольная, но злая улыбка растянулась на его устах. Его фиолетовые глаза стали ярче, а пальцы обхватили мое лицо и до боли сжали. — Но ничего, — мужчина хмыкнул, — Я верну должок проклятому плуту прямо сейчас. Я тяжело дышала, чувствуя, что не могу сконцентрироваться, от чего волнение стало пропитывать каждую клеточку моего организма, который постепенно плавился, теряя самообладание. — Страшно, Лив? Чувствуешь себя беззащитной передо мной? — Пред тобой? Слишком много чести, — я слегка фыркнула, ощущая растущий гнев, — Плевать я хотела на тебя, Хеймдалль. Локи убьет тебя, — произнесла я сквозь сжатые зубы, — Бог обмана уничтожит тебя за то, что ты просто притащил меня сюда, а после заберет твой рог, объявит войну, убьет твоего лицемерного отца, а с ним и всех твоих братьев, — я улыбнулась, а лицо напротив стало жестче, — Так что нет, мне не страшно. Ты умрешь, Хеймдалль. Сегодня. Лишь дай времени час. — Ну, раз Локи убьет меня в любом случает, тогда, пожалуй, стоит тебя перед моей смертью помучить, — сын Одина неспешно приблизился ко мне, — Пусть и Локи почувствует то, что чувствовал я. Мгновенно пальцы мужчины спустились ниже и сжали мою шею, заставив меня попятиться. Хеймдалль засмеялся, а после с напором припал к моим губам, не давая возможности отказать. Чувство унижения и мерзости наполнило меня, заставляя сжаться. Я лишь на мгновение расслабилась, а после, как могла, дала отпор. Звонкий звук пощечины разрезал пространство, а левая сторона моего лица стала пылать. Металлический привкус наполнил рот, а я поморщилась, зная, что поплачусь за содеянное еще раз. — Ах ты тварь. Я взглянула на Хеймдалля, что коснулся пальцем своей губы, которую я с силой укусила и с которой теперь стекала кровь. Фиолетовые глаза стали темнее и сын Одина вновь бросился на меня, с силой давая очередную пощечину, а после еще одну и еще, пока новый удар не разорвал мою нижнюю губу и не заполонил мои уши диким звоном. — Ты с Локи также себя ведешь или тебе просто не нравлюсь я, Лив? — Хеймдалль грубо приподнял мое лицо, сжав до боли кожу на щеках, — Но тебе лучше расслабиться, а то я ведь не остановлюсь на этом. Однако, если смиришься, то глядишь, даже удовольствие получишь. — Удовольствие? Пошел ты, чертов насильник, — я облизала кровавые губы, чувствуя вкус того, что текло в моих венах, — Ты омерзителен. Не удивительно, что Сигюн не захотела быть твоей женой. Никто бы не захотел. Страж Мирового древа хмыкнул, покачав отрицательно головой, от чего его богатые золотистые кудри вздрогнули и впитали свет свечей. — Тебе бы лучше прикусить свой острый язык, матриарх ванов, а то я его вырву голыми руками. — Что? Правда глаза режет, Хеймдалль? — я поморщила с отвращением нос, — Правда о том, что ты никогда не получил бы Сигюн, потому что она так не хотела тебя, что даже.. как ты сказал? — я прищурилась, — Вне брака спала с Богом обмана, а после и зачала от него. От Локи, которого точно желала. Лицо мужчины стало злее и он вновь ударил меня, от чего пылающая щека стала неметь. Темные капли оросили пол, а я облизала губы, пытаясь сдержать льющуюся кровь. Мгновенно руки Хеймдалля обвили мое тело, а сам он впился в мою шею, до боли разгрызая на ней кожу и вырывая из моих уст шипение. — Локи убьет тебя! — я зажмурилась, пытаясь вырваться и ощущая, что сила корней пожирает мою энергию все быстрее, а с этим они сжимают мое тело все крепче, вызывая боль и сковывая движения, — Ты поплатишься за то, что касался меня! Он уничтожит тебя, Хеймдалль! Сын Одина не обращал внимания на мои слова и продолжал меня мучить, вызывая внутри чувство отвращения и желание убить Бога. Руки на моем теле сжимались все сильнее, от чего я в ужасе продолжала шипеть и пытаться хоть как-то оттолкнуть от себя мужчину. Страж с силой стал тянуть ворот моего платья, пытаясь порвать ткань, а я вдруг замерла в ужасе, почувствовав, что пальцы его второй руки спустились к моему бедру и стали шустро собирать подол платья. Сердце в груди замерло, а осознание того, что сейчас произойдет и страх от того, что я ничего не могу сделать стали набирать обороты. Бессилие смешалось с отчаянием и гневом, и я громко выкрикнула то, что, как мне казалось, могло меня спасти: — Локи! В ту же секунду злостный рык разрезал пространство, слегка оглушив меня. Мгновение спустя сильный грохот окутал мир, а ненавистные прикосновения прекратились. Я распахнула веки и увидела, что Хеймдалль был на другой стороне помещения, вид на которого практически полностью перекрывал громадный волк, что стоял передо мной. Медная вздыбленная шерсть создания подсвечивалась красно-оранжевым огнем, который слегка освещал округу. Мои глаза расширились, а сердце пропустило удары, понимая, что зверь был не совсем обычным, а пропитанным энергией Бога коварства. Это Локи? Он может превращаться в волка? — А вот и славный Бог обмана явился, — Хеймдалль хмыкнул, слегка сжав свое плечо, что хрустнуло, встав на место, — А я все думал от чего у тебя шавка родилась, да ты ведь и сам такой. Зверь стал громче дышать, фыркая и слегка рыча, а исходящий от него огненный жар принялся заполнять пространство чернеющей силой. В руках Хеймдалля появился знакомый щит, украшенный рунами Асгарда, и небольшой золотой меч, который мужчина провернул в своей ладони. — Ты немного рано, — страж покрутил шеей, — Я лишь начал делать твоей драгоценной деве приятно. Так что, дай мне еще время. В мгновение тонкий слой огня, что покрывал шерсть зверя, стал толще, а волк бросился на стража, который, улыбаясь, кинулся в ответ. Взмахнув щитом, златокудрый мужчина остановил лапу зверя, а последний клыками ухватился за острие меча, что летело в сторону йотуна, будто хищная птица. Я замерла, глядя на то, как оба божества отскочили друг от друга и сила Иггдрасиля принялась атаковать Бога обмана, который огнем пытался поймать Хеймдалля, уворачиваясь от стража. Хлесткие удары корней чередовались со взмахами золотого меча, острие которого впитывало свет свечей. Бог обмана отскакивал от атак, уничтожая своей стихией вырывающееся дерево, и останавливал острыми крупными когтями меч стража, орошая пространство красноватыми искрами. Я стала концентрировать в себе стихию ветра, надеясь, что смогу в нужный момент вновь вырваться и хотя бы на миг отвлечь сына Одина, но вдруг корни ясеня стали сильнее сжиматься, реагируя на мои замыслы. Я зашипела, прищурившись, и увидела, что Хеймдалль подходил к Богу обмана все ближе, атакуя его и пытаясь зажать в углу. Языки пламени бились хлестко, как вдруг перед ногами стража появился небольшой предмет, о который тот запнулся, а золотистые глаза волка загорелись, и йотун перестал отступать, ринувшись вперед. Лапы волка спешно касались каменного пола, а после он бросился на стража, который не успел уклониться. Крупные острые клыки устрашающим оскалом вырвались наружу, и пасть зверя сомкнулась на плече Хеймдалля, которого Бог обмана отшвырнул в стену. Громкий удар раскатом прошелся по помещению, а деревянное покрывало пошло трещинами и стало обваливаться, ломаясь на несколько частей и застилая все вокруг стража пыльной дымкой. Шерсть волка стала гореть пуще прежнего, а сам он, рыча, смотрел на облако пыли, которое неспешно исчезало, словно замедляя время. Хеймдалль, откашлявшись, встал, а я заметила, как его рубашка стала пропитываться темной липкой жижей в том месте, куда его укусил Бог обмана. — Локи, — сын Одина покрепче ухватился за щит и меч, а его фиолетовые глаза сверкнули, — Ну куда ты так спешишь? Ты же умрешь, а она будет горько рыдать и что же? Она точно останется неудовлетворенной. Громкий рык стал ответом и оба божества вновь бросились друг на друга, желая убить. Меч и щит, отбивали от себя огненные удары когтистых лап и острых клыков, что пытались вновь ухватиться за тело стража Мирового древа. Два Бога бились рьяно, постепенно отходя то в одну сторону, то в другую, а я вновь попыталась сконцентрироваться на стихии, что могла бы избавить меня от тисков Иггдрасиля, который, словно чувствуя злость Хеймдалля, жестче сжимал мое тело и быстрее высасывал всю силу, превращая яркий мир в бледнеющее размазанное пятно. Вдруг болезненный рык залил пространство, а с ним и громкий вскрик пропитал мир вокруг. Внутри все похолодело от того, что я увидела, как волк с силой ухватился клыками за руку Хеймдалля, выбивая из нее щит, однако ладонь с мечом проткнула лапу рыжего создания, чья кровь стала заливать пол. Мое сердце замерло, а черные корни обвили душу изнутри, пропитав страхом и гневом. — Локи! Безвольно выкрикнули мои уста, от чего янтарные глаза волка на миг взглянули на меня и в ту же секунду Бог обмана с силой отгрыз руку Хеймдалля, а после отпрыгнул в сторону с мечом в лапе. Дикий вопль вместе с фонтаном красных брызг залил пространство. Хеймдалль упал на колени, а его здоровая рука вырвала из-под ног трикстера корни, которые едва коснулись хвоста волка, а после растворились в воздухе. Крупные яркие искры покрыли тело зверя, с которого спала магия, и глазам предстал обычный облик Бог обмана, что тяжело дышал, глядя на своего врага. Ладонь Локи ухватилась за рукоять меча стража и вытащила его из плеча второй руки. Струя крови мгновенно полилась из-под рукава рубахи коварного создания, а мое нутро тут же покрылось холодом. — Локи, — злостно прошипел сын Одина имя трикстера, а последний лишь ухмыльнулся. — О, я знаю в какие моменты произносят мое имя с такой интонацией. Йотун поморщился, прикрыл веки, вскинув голову вверх, и в ту же секунду черная зияющая рана на его плече стала слегка дымиться, затягиваясь и вновь делая руку Бога обмана здоровой. Хеймдалль продолжал мерзко шипеть, а сине-белые ветви ясеня стали воссоздавать оторванную часть конечности, заменяя ее собой. Я смотрела на то, как оба божества восстанавливаются, а страх наполнил мое сознание, которое замерло, понимая, что и один, и второй Бог могут залечивать любые раны практически мгновенно. — Ладно, Хеймдалль, — голос трикстера стал коварнее, — Поиграли и хватит. Моя дочь давно ждет твою душу. Не хочу заставлять ее ждать еще. Хеймдалль и Локи выпрямились, сделав пару шагов в разные стороны, словно отражения друг друга, а после ринулись в бой с силами Мирового древа и стихией огня. Яркая вспышка прорезала пространство, заставив меня зажмуриться и напитав предвкушением и тревогой. Секунда сменялась новой, а округу затянула глухая мертвая тишина. Корни Иггдрасиля ослабили хватку, позволяя мне выпасть из тисков прямо на холодный каменный пол. Я шумно вздохнула, чувствуя, что постепенно силы Матери-земли возвращаются, а с этим и веяние смерти отступает. Сердце пропустило удар, а тело тут же стало дрожать. Я приподняла лицо и принялась осматривать происходящее. Мертвый Хеймдалль лежал в углу комнаты. Тело сына Одина было черным, словно припорошено толстым слоем угольной стружки, а поверх него куполом находилась печать, что светилась оранжево-красными рунами Йотунхейма. В углу напротив находился Бог обмана. Свет свечей падал на лежащего на камне йотуна, который не шевелился, словно был мертвым. — Локи? — мой голос был взволнованным. Тут же легкие перестали работать, а я шустро встала и подбежала к плутоватому божеству, которое не отзывалось на свое имя. Упав на колени, мои пальцы коснулись лица йотуна, кожа которого была теплой и нежной. — Открой глаза, — я свела брови домиком, не понимая, почему трикстер все еще лежит, — Хватит притворяться, — я нахмурилась и ощутила Бога обмана своей силой, — Я чувствую твою энергию! Ты жив! В тот же момент руки мужчины обвили меня и притянули к себе, а я лишь от неожиданности ахнула, упав на йотуна. — Золотко, ты разве не знаешь, что только поцелуй прекрасной девы может спасти умирающего воина? — голос трикстера был слегка игривым, а на его губах растянулась легкая ухмылка. — Что? — я смотрела на рыжее божество, не понимая, что происходит, — В детские игры решил со мной поиграть? — А что? Думаешь, раз стала матриархом, то уже шибко взрослая? — Локи хмыкнул, — Да тебе и ста зим нет. — Ага, — я прищурилась, — Ну, раз хочешь играть в детские игры.. Я с силой ущипнула мужчину, от чего он зашипел, а после свел брови домиком и обиженно поджал губы. — Эй, прекрати, — голос плута был расстроенным, — Так ты бравого воина не вернешь к жизни. — Локи, ты просто.. — Что? Какой? — трикстер не дал мне договорить, ухмыльнувшись, — Великий и Ужасный? Невероятно красивый, ловкий, хитрый, умный, сильный и тот, с кем ты проводила лучшие ночи в своей жизни? — голос мужчины стал лукавее, — Если ты это хочешь сказать, золотко, то я и так знаю, не утруждай себя. Я вздохнула, насупившись, но сердце внутри вздрогнуло, трезвоня о том, что именно так я и считаю. — Нет, я хочу сказать, что ты - заноза в моей жизни, Бог. — А, это, — трикстер слегка фыркнул, — Но тебе же нравится, Лив, — йотун широко улыбнулся, — Не встану до тех пор, пока не поцелуешь. — Локи, сейчас не место и не время для твоих забав! — Целуй. Я шумно вздохнула, прикрыв веки, а после, шмыгнув носом, аккуратно коснулась желанных губ, которые были сладкими, словно мед. Оторвавшись от йотуна, я открыла глаза, а два ярких янтарных кристалла уже внимательно следили за мной, заманивая в свои тягучие сети. Трикстер неспешно коснулся моей разбитой нижней губы своим большим пальцем, а после перевел взгляд на щеку, которая пылала от боли. — Он бил тебя, — глаза йотуна стали тревожнее, — И он успел.. — Нет, — я отрицательно покачала головой, давая преждевременный ответ на волнующий Локи вопрос, — Ты пришел вовремя. — Но все же недостаточно вовремя. Прости. Трикстер приподнялся и аккуратно коснулся своими губами моего лба, а я замерла, чувствуя, что в очередной раз влюбляюсь в Бога обмана. Мгновенно мягкое тепло стало заполнять мои жилы, подогревая их и вновь заставляя ощутить знакомую и такую родную душу другого божества. Кольцо на пальце стало колоть, а боль с губ исчезла, давая понимание, что рана затянулась силами Бога обмана. — Он поплатился, — я бросила взгляд на другую сторону помещения, где лежало бездыханное тело сына Одина, — Локи, — вдруг рассудок стал возвращаться в реальность, а мои глаза расширились от понимая, что произошло, — Ты убил Хеймдалля! — Да, золотце. Бог коварства резко сел, усадив меня рядом, а его глаза наполнились темнеющим водоворотом, что превращал горящие огнем кристаллы в два черных уголька. — Я ведь говорил, что уничтожу его, — лицо йотуна стало коварнее, — Слышишь, любовь моя? Я слегка вздрогнула, а тело пропиталось напряжением от слов божества. Любовь моя? Он правда только что так назвал меня? Легкий смешок вырвался из уст трикстера, который внимательно следил за мной и моей реакцией на его слова, а моя душа стала дрожать, наполняясь нервозным чувством нежности и трепета. — Да, — йотун слегка кивнул, словно прочитав мои мысли, — Я убил его, — Локи коснулся своей горячей ладонью моей щеки, а по моему телу побежал ворох мурашек, — Теперь все будут знать, что Бог обмана смог обыграть собственную судьбу. Глаза напротив наполнились бушующим огнем и все потухшие свечи вокруг воспылали, освещая старое деревянное помещение и наполняя его силой рыжеволосого божества. — А значит, — ладонь на моему теле сжалась, а мои руки мгновенно обвили шею трикстера, приблизившись к его лицу, — Сможет обыграть и Верховного Бога.