Мой великий и коварный Бог огня

Локи Холодный воздух окутал тронный зал главного и единственного чертога Хельхейма, который множество зим принимал в свои промерзлые объятия мою дочь. Аромат смерти витал вокруг, напоминая о том, чья сила правит в этом мире, а с этим забирая последнюю каплю моего терпения. Я смотрел в спину Лив, каждое движение которой было наполнено ужасом, злостью и испугом. Огонь внутри давно потерял контроль и наполнился чернью, что жаждала вырваться наружу, дабы наказать тех, кто виновен в том, что моя дочь от ведьмы ванов оказалась в руках Одина. Как только ледяные двери за Лив и остальными захлопнулись, то я поднялся и уставился на Хель, которая, вскинув подбородок, с опаской смотрела на меня в ответ. Я чувствовал, как кончики пальцев стали жечь, сообщая, что больше нет смысла ждать, ведь чем раньше все будет улажено, тем быстрее я вернусь к Лив и попробую убедить ее в том, что мы справимся и наша дочь выживет. — Хель, — я прищурился, ухмыльнувшись, — Ты можешь мне объяснить кое-что. Я подошел к дочери, рядом с которой находился Тюр, буравящий меня своими морскими глазами. Огонь в груди колыхнулся, а желание убить еще одного сына Одина стало набирать обороты, но все еще оставалось под моим контролем. — Объясни мне, — я вздохнул, повторив слова, — Насколько же нужно быть глупой, чтобы ослушаться меня и совершить такое? — Я хотела вернуть своего сына! — Хель, не раздумывая, стала кричать. — О, правда? А дождаться конца войны ты не могла? — я фыркнул, — Или ты считаешь, что его нужно было вытаскивать из дыры, в которую ты своими руками его засунула, именно сейчас? Он ведь двести зим там сидел, — я развел ладони в стороны, — Но посидеть еще месяцок-другой не мог? — Почему я должна ждать? — Хель нахмурилась, оскалив свои острые клыки. — Потому что я не позволял иного! — я сделал шаг к дочери, а мое тело вмиг покрылось огнем, который я тут же подавил, — Ты должна слушать то, что тебе говорю я, а не кто-то другой, — я бросил мимолетный взгляд на Тюра, который молча наблюдал за происходящим, — Ты думаешь, что я бы не помог вытащить твоего сына после войны? — Ты мог бы вытащить его раньше. Позади раздался голос Ангрбоды, который наполнил мое сердце тьмой. Я ухмыльнулся, а после развернулся и стал осматривать мать моих детей. Дева за столетия не поменялась ни на день. Все тот же медный волос, надменный взгляд черных очей и невероятная темная энергия безумства, которая всегда была невидимым спутником Ангрбоды, а с этим и моим. В голове невольно возникли воспоминания о тех зимах, когда мы были вместе, и о моей глупости, что каждый день убеждала меня в том, будто я способен изменить и победить безумство девы, ее натуру и природу. Интересно, голоса в голове Лив похожи на то, что изначально испытывала Ангрбода? Нет. Сомневаюсь, что характер ее голосов имеет хоть что-то общее с тем, что происходит с хозяйкой Железного леса. Ведь я догадываюсь, что может говорить с Лив, но у меня до сих пор нет и малейшего представления о том, что же творится в голове матери моих троих детей. — Ангрбода, — я слегка облизал губы, наклонив голову и прочувствовав кожей ту злость, что исходила от меня, — Замолчи. — А иначе? — в руках девы появилось копье. — Глупо пугать меня своей игрушкой. Если не закроешь свой рот, то я его закрою силой. И отмечу, дорогая моя, я не стану держать в мыслях то, что ты дева и мать моих детей, — я ухмыльнулся, — Я прощал тебе все. Каждую твою выходку, но ты перешла черту. Мое дитя отдать в руки Одина, — я покачал головой, — Ц.. забыла, что чувствовала, когда старик забрал наших детей? — черные глаза девы засверкали, — Это самая огромная ошибка, которую ты могла совершить. Кроме того, ты втянула в это Хель, — я слегка хмыкнул, — Так что не волнуйся. Просто обожди, ведь мои руки и до тебя дотянутся, но для начала, — я вскинул ладонь, — Я разберусь с нашей славной дочерью и ее чудным Богом войны. — Локи, говори со мной, а не втягивай в это нашу дочь! Я проигнорировал слова великанши и вновь обернулся к Хель и Тюру, пропуская мимо ушей недовольные вскрики Ангрбоды, зная, что кроме угроз и оскорблений я ничего от нее все равно не услышу. — Итак, — я развел ладони в стороны, — Я слушаю, Хель. Что же тебя заставило поступить именно так? После всех моих слов и обещаний, после просьб и угроз, ты все же додумалась навредить Энмире. — Ты только о ней и говоришь! — правительница Хельхейма фыркнула, словно не слушая моих слов, — А я? А мой сын? Он был мне нужен еще четыре зимы назад, а ты пришел и помог Тюру забрать ключ у меня. Пришел вместе со своей.. женой и еще забрал душу Бога охоты без моего разрешения, — Хель нахмурилась, — Я ей сердце этого мира отдала, а что получила взамен? Ничего? Моя дочь сделала шаг ко мне, вновь оскалившись и создав в моей голове неприязненный ком, который дал понять, что было глупо рассчитывать на хоть какие-то нормальные отношения между Энмирой и Хель, когда Ангрбода и наша с ней дочь ненавидят Лив. — Причина чудная, — я пожал плечами. — Я лишь желала вернуть сына! — Да? Я прикрикнул на Хель, от чего она сделала шаг назад, вздрогнув, а перед ней появился Тюр. Синие глаза Бога войны буравили меня, разжигая внутри все больший огонь. — О, щенок, — я ухмыльнулся, — Отойди и дай мне договорить с дочерью. — Локи, я понимаю твою злость, но.. — Да? Бог войны понимает меня? — я прищурился, чувствуя, что удержать язык за зубами не получится, — Мне просто интересно, а когда ты моего сына сажал на цепь, ты тоже понимал меня? И когда Энмиру отдавал в обмен на сосуд, верно? — я развел ладони в стороны, — Это ведь так удобно, правда? Энмиру твой отец не тронет, пока я не приду, а значит, ничего страшного. Заточить Фенрира в оковы Глейпнира, а после говорить, как ты этого не хотел, тоже ничего? Строишь из себя невиновного, трогаешь моих детей, спишь с моей дочерью, приходишь сюда и смеешь мне указывать. Ты - никто, — я ухмыльнулся, — И ничего в своей жизни не видел, кроме мягких постелей чертога Одина, выпивки да ласк гулящих девок. Так что не смей говорить мне о том, что ты меня понимаешь. Бог войны ничего не произнес, лишь продолжал молча буравить меня, словно действительно пытался понять. — Отойди, Тюр, — я внимательно осмотрел броню мужа, оценивая насколько она сможет поддаться моему пламени, — И не мешай мне говорить с моей дочерью. Бог войны вздохнул, сделав шаг в сторону и открыв мне вид на тощую деву, которая была лучшим, что я когда-либо сотворил, ровно до тех пор, пока мои глаза не увидели Энмиру и ее природу. — Хель, — я сделал шаг к правительнице царства мертвых, — Желание - это хорошо. Но мне все же интересно, а ты думать вообще умеешь? Или принципиально в своих желаниях даже не пытаешься прикинуть, что будет после? — я сжал плотно челюсть, чувствуя скрежет зубов, — Лив теперь будет идти не только против Одина, но и против тебя. Ванахейм не поможет, как и ваны, которые, прознав, что одну из них ты убила, а дочь матриарха отдала врагу, попробуют тебе отомстить, — я пожал плечами, — А я напомню, что веду войну против Одина и меня на поле битвы будет заботить лишь он и его сынки, — я вскинул ладонь в сторону Тюра, — Но ты упорно желаешь, чтобы я тратил силы еще и на твою защиту, — я ухмыльнулся, подойдя к правительнице Хельхейма, — Так вот, милая моя дочь, — я обхватил руками двуцветное лицо Хель и приблизился, впиваясь в бездонные глаза, — За свою жизнь придется теперь отвечать самой. И на Вигрид самостоятельно справляться со всеми, кто захочет твоей смерти, потому что я буду разгребать то, что натворила твоя пустая голова. — Не станешь помогать Хель? — голос Тюра был удивленным и наполненным испугом. Я отпустил правительницу Хельхейма и посмотрел на черноволосого мужа. Золотистая броня отражала свет от серо-голубых кристаллов, которыми было устлано все вокруг. Его морские глаза с непониманием смотрели на меня, вызывая раздражение и напоминание о том, что именно он не просто без моего разрешения посмел приходить к Хель, но и мою младшую дочь отдал в руки своего отца. — Ты ведь рвался защищать ее, сын Одина, — я ухмыльнулся, чувствуя языки пламени, что заигрывали с моей душой, — Ну вот и будешь биться на два фронта. Против Фенрира и против Ванахейма во главе с моей женой. — Локи, — голос Тюра стал тверже, — Всеотец лишь хотел помочь мне вернуть сына. Разве ты не пытался любыми способами вытащить Фенрира? — Да, пытался, — я кивнул, — Но прости, а почему для меня это должно быть аргументом? Моя дочь, от рождения которой три зимы прошло, в руках твоего отца. Напомнить, что мой названный брат сделал с моими детьми от Сигюн? Или от Ангрбоды? Хотя, про одного из них ты и сам знаешь все. Я прищурился, а после осмотрел Хель и Тюра, которые лишь молчали мне в ответ. В голове мгновенно возникло достойное наказание для моей дочери и сына Одина. — Вы с чего вообще взяли, что сосуд сработает? Думаете, Один не обманул вас? — Энмира ценна, — позади послышался низкий голос Ангрбоды, — Старик бы не стал так с нами играть. Тем более с собственным сыном. — А, ну раз с сыном, да? Легкий смешок сорвался с моих уст, а Тюр опустил взгляд синих очей в пол, ведь мы оба знали, что на самом деле, если у Одина есть цель, то он по головам своих детей пойдет и даже бровью не поведет при этом. — Ну, — я прищурился, — Сейчас и проверим. Давай сосуд. Хель слегка ахнула, напряженно сведя брови на переносице, а после уставилась на Бога войны с ожиданием, давая добро на мою просьбу. — Будь так любезен, — я протянул руку к Тюру, — И ключ не забудь. Сын Одина замер, напряженно поджав губы, его синие глаза потемнели и стали пристальнее осматривать меня, будто сомневаясь и пытаясь прознать, что же творилось в моей голове. — Ну быстрее, — сквозь злостную ухмылку произнесли мои уста, — Или ты собрался здесь стоять вечность? Напомню, Тюр, твой отец не молодеет и умней тоже не становится. Будешь долго стоять, то Асгард можно будет и без армии брать. — Ладно. Бог войны недовольно фыркнул, а затем вручил мне в руки небольшой, но увесистый сосуд для пест, а также знакомый ключ от врат, который некогда Лив выиграла у Рунольва в руны, а после заполучила сердце Хельхейма, что навечно связало ведьму с этим миром. Как только дары оказались в моих руках, то Хель повела нас за собой. Обходя престол, рядом с которым меня всегда наполняло странное чувство, словно черепа павших следили за нами, мы дошли до двух крупных колонн, меж которыми стоял странной формы кристалл. Хель взмахнула кистью, прошептав руны Хельхейма, и вмиг легкая дрожь охватила пространство, нарастая и заставляя мелкие камешки вокруг подпрыгивать. Над кристаллом образовалась черная клякса, что стала обрастать странной дымкой, сотканной из мертвых душ. Пятно расширялось, пока перед взором не появился крупный рваный проход, а за ним заветные врата «Исы и Уруза». Металлическое полотно стояло прямо перед моим взором, словно статный истукан, что хмуро смотрел на мир. Я пробежался взглядом по ковке, узнавая в ней искусную руку цвергов. Каждая из половин врат вмещала в себя руны Хельхейма и Асгарда, как и ключ, который содержал в себе письмена двух противоположных миров. В самом центре виднелся круглый замок, подходящий под медаль, что была в моей руке. — Чего ты ждешь? — позади послышалось шипение Ангрбоды. Я обернулся, взглянув на мать своих детей, а рассудок вновь наполнился мыслями об Энмире и Лив, а также о том, что дева, стоящая напротив меня, была виновна в моих глазах ничуть не меньше, чем был виновен я сам, Хель или Тюр. Я набрал в легкие побольше прохладного воздуха, отдающего запахом смерти, а после позволил злости вылиться наружу. — О, как жаль, что все это было напрасно. Как только я произнес слова, то жаркое пламя вырвалось из моей руки, а ключ от врат «Исы и Уруза» расплавился, тонкой серебрянкой струей опав на пол. Из уст Хель вырвался дикий крик отчаянья, а из моей второй ладони тут же выпал сосуд для пест, что упал на ледяной пол тронного зала, оставив после себя лишь тысячи осколков. Моя дочь упал на колени, а к ней бросился Тюр, пытаясь ее поднять. Дева сопротивлялась, вереща от ужаса и причитая о том, что уничтожит все вокруг. — Ты! — глаза моей дочери стали расширяться, а из уст полился вопль, — Гарм уничтожит тебя! Я прикажу, и ты будешь вечность мучаться в его пасти! — Аккуратней, Хель, — я ухмыльнулся, — Как бы не вышло так, что Гарма на тебя все же натравлю я. Моя дочь замерла, поджав губы и замолчав, а ее крупные глаза стали гореть в ужасе и неприязни. Тонкие пальцы Хель судорожно собирали осколки сосуда, а соленая вода полилась из ее глаз, от чего она стала всхлипывать. Мечась по полу, Хель вновь принялась орать, проклиная меня и раздражая пуще прежнего, а после к ней подбежала Ангрбода, которая принялась успокаивать нашу дочь. — Так и знал, что тебе нельзя верить, — выпалил холодным голосом Тюр, отходя в сторону и привлекая мое внимание. — От чего ж тогда ключ отдал? — я развел ладони в стороны, — Или ты рад оставить этот секрет за вратами. Я прав, Тюр? — невольно из моих уст вырвался смешок, а губы сами растянулись в ухмылке. — Сейчас и узнаем, Локи. Мгновенно на голове Бога войны появился крупный шлем, а его ладонь покрепче ухватилась за рукоять знакомого мне меча, который каждый раз норовил ударить по деве ванов, если такой случай выпадал. Меня мгновенно покрыл толстый слой огня, который рвался из каждого сантиметра тела. Сердце стало биться быстрее, а чернь полезла следом, подсказывая, что наконец-то можно позволить ей хотя бы на миг показать себя. Пламя разрасталось, краснея и чернея. Его хлесткие языки жгли кристаллы чертога, заменяя их собой, а я лишь сильнее улыбался, глядя на суровое лицо сына Одина, взгляд которого вдруг наполнился сомнением. — Давай, Тюр, — я двинулся к Богу войны, который стал неспешно от меня отходить, — Ты ведь не просто так достал свой меч. Ну же, — я развел руки в стороны, — Вот он я. Забрал у тебя возможность вернуть сына. Возможность быть с Хель. Давай же, покажи мне свою злость, Бог войны. Покажи мне то, как ты теперь понимаешь меня. Тюр взмахнул мечом, топнув и вызвав во мне еще большую злобу, а с ней куда более ехидный смех. Воздух вокруг стал гуще, а пространство пропиталось мелкой моросью, что собиралась волной за спиной Бога войны. Тюр сжал плотно челюсти, а после ударил острием меча о пол. Прозрачная жидкость превратилась в крупный табун, который с бешенством понесся прямиком в мои объятия. Я выпустил лишь чуть больше огня, а каждый скакун, что рвался ко мне, стал таять, испаряясь в жаре моей силы и окутывая тронный зал густым паром. Громкий смех сорвался бесконтрольно из моих уст, а мои ноги продолжали и дальше вести меня вперед, желая добраться до души Бога войны. — И это все? — я прищурился, разглядывая мерцающие синие глаза. — Ты заполучил сердце огня? — черные брови свелись на переносице мужчины. Сын Одина в панике стал осматривать подступающее пламя, которое уже достигло бездонного потолка и плотной стеной шло на черноволосого мужа. Лицо Тюра стало сосредоточеннее, от чего я понял, что на этом все и закончится. Бог войны взмахнул кистью и рядом с ним возникла золотая колесница с двумя черными скакунами. Тюр забрался в повозку, и она тут же ринулась прочь, увозя мужа подальше от меня и мира теней. — Беги, сын Одина, — я взмахнул кистью и множество огненных волков ринулось в погоню за Богом войны, — Беги, а иначе мой огонь пожрет тебя. Тюр принялся отмахиваться от зверей своим мечом, пока за ним не захлопнулись глыбы льда, что вели в чертог Хель, и пространство не наполнилось знакомой черной тишиной. Сердце в груди жгло, а улыбка никак не могла спасть с моего лица. Зуд внутри стал усиливаться, а желание увидеть бой меж Фенриром и Тюром внезапно наполнило рассудок. — Да, — я наклонил голову набок, а после обернулся к Хель и Ангрбоде, которая продолжала утешать нашу дочь, словно малое дитя, — Вкус у тебя странный, Хель. С другой стороны, лучше этот, чем Тор. Я слегка поморщился, успокаивая пламя, что стало возвращаться назад в мои жилы, а в голове возникли воспоминания о светловолосом Боге грома, с которым пришлось настрадаться. — Что ты натворил? — сквозь зубы прошипела Ангрбода, по-волчьи смотря на меня своими бездомными очами, — Ты забрал у нашей дочери сына! Ты сделал то же самое, что делал Один с нами! Нет, хуже! — Ах да, — я ухмыльнулся, — Теперь ты, моя дорогая, — я подошел к деве, которая продолжала прижимать к груди Хель, — Пришло время и с тобой разобраться. — Разобраться? — Ангрбода свела медные брови на переносице, а я подхватил ее под руку и стал оттаскивать от нашей дочери, поднимая, — О чем ты говоришь? — великанша заверещала, — Я тебе троих детей родила! Ты с кем разбираться надумал? — Не мне, а нам, — я бросил взгляд на деву, а она лишь недовольно поджала губы, — И разбираться я буду с тобой, Ангрбода. Идея ведь твоя была отдать мою Энмиру Одину. Вот тебе и платить больше всех за нее. Я стал уводить деву подальше от Хель, которая все еще продолжала рыдать над осколками сосуда для пест, вызывая во мне раздражение, но с этим и понимание, ведь мне уж точно было известно, какие чувства горят у нее внутри. Я остановился, крепче сжимая предплечье Ангрбоды, чтобы та не посмела уйти от меня, а после впился в ее черные, горящие злобой и претензией, глаза. — Итак, — с легким призрением прозвучал мой голос, — Стоит ли говорить, что ничем хорошим для тебя этот разговор не закончится? — Да? Что сделаешь? Ударишь или.. — великанша вскинула бровь. — Что? — я нахмурился, перебивая Ангрбоду, — Я никогда тебя и пальцем не трогал. Не мои методы, ты ведь знаешь. — Да, — дева ухмыльнулась, — Ты предпочитаешь чуть что - убегать, пить и по девкам ходить, правда, милый? Я цокнул, закатив глаза, а после вновь уставился на Богиню, которая всегда раздражала своими приступами ревности, что были вечными спутниками нашей совместной жизни. — Ну, знаешь, уж лучше было мед пить, чем твои крики слушать. — Ты гулял с другими! Даже несмотря на то, что я так тебя любила, ты предавал меня, — Ангрбода стала быстро кивать, — Изменял мне. — Как это вообще связанно с Энмирой? — я с непониманием покачал головой, а затем вздохнул, осознавая, что все равно от этого вечного разговора никуда не деться, — Я все время, что был с тобой, ни разу не покидал Железный лес, Ангрбода, — я нахмурился, — И пил лишь с той нечистью, которую ты так лелеешь в своей славной берлоге. — Лжешь! Дева выкрикнула, а я от бессилия вновь вздохнул. Ангрбода смотрела на меня с болью и злостью, которые невозможно было утешить или хотя бы заглушить. Я знал, причина в том, что я ушел от нее, что Один забрал наших детей и мне понадобилось очень много времени на то, чтобы вернуть ей хотя бы Фенрира. Но также я чувствовал и то, что не мог мириться с ее проступком, который сотворил с Лив ужасное. — За все три зимы я пытался сделать все, чтобы остаться с тобой, но ты не дала. Твое безумие, — я поморщил нос в отвращении, а глаза девы вдруг стали наполняться слезами, — Твои черные ритуалы надо мной не дали ничего, кроме того, что наши дети родились такими, а после их и вовсе забрали у нас. — Я лишь хотела, как лучше! — Ангрбода прикрикнула, срываясь на хрип, — Хотела, чтобы они родились сильными. — Ты хотела? — я приблизился к уху девы, — Или то, что в твоей голове? Я отпрянул, осмотрев внимательно напряженное лицо великанши, которая была прекрасна в своем безумстве, но при этом ужасна в его же путах, что забирали трезвость ее ума с каждой новой зимой все сильнее. Вздохнув, я обхватил лицо Ангрбоды ладонями и слегка приподнял его, стараясь разглядеть в черных глазах душу матери моих троих детей. — Ты ведь знаешь, что я не могу сопротивляться, — дева обхватила мои запястья, опустив взгляд, — Слишком многое было призвано мной. И это многое не хочет прощаться, — Ангрбода посмотрела на меня, вызвав странное ощущение, — Но я думала, что так будет лучше. Крупные слезы покатились из черных глаз великанши и стали впитываться в кожу моих рук, что продолжали лежать на впалых щеках девы. Я шумно сглотнул, а после слегка кивнул, понимая, что должен сделать. — Я знаю, — я неспешно нагнулся к лицу матери своих детей, а та лишь громче всхлипнула. — Локи.. — Я все знаю, Ангрбода, — я смахнул крупную слезу, что побежала по белому лицу, стирая раскрас девы, — Но так больше не может продолжаться. Ты отдала Энмиру в руки моего заклятого врага, даже не подумав о последствиях. И все потому, что ты безумна. В черных глазах читалось понимание, но я знал, что это лишь на время, которое всегда будет сокращаться, пока в итоге не исчезнет навсегда. — Так оставайся же в своем безумстве, — я коснулся губами лба Ангрбоды, а после слегка отпрянул, взглянул в ее глаза, вызвав свои силы, и тихо прошептал, — Вечность. Разжав ладони, я выпустил деву из своих рук, позволяя ей упасть на ледяной пол. Время будто замерло, а взгляд матери моих детей становился безнадежнее и бледнее, пока черные глаза не побелели. Ангрбода упала на колени и стала что-то еле слышно бормотать себе под нос, а натужное давление, которое крючком хваталось за жизнь великанши, испарилось. Нечто теплое потекло по моей верхней губе, опав на бороду. Я коснулся пальцами носа и увидел капли крови, которые стали ответом на сильную иллюзию, что была призвана для вечных терзаний души Ангрбоды. Я поморщился, понимая, что потратил слишком много сил на великаншу, а после взглянул на Хель. Моя дочь смотрела на меня с присущим ей высокомерием. Ее руки продолжали держать в руках осколки сосуда, которые растерзали ладони до кровавого месива. Чернь смешалась с жалостью, которая дала понять, что настал час покинуть Хельхейм и оставить правительницу этого мира наедине с собой и своим горем. — Хельблинди. Как только я произнес имя старшего брата, то двери в зал отворились, и великан прошел в помещение, с осторожностью подкрадываясь ко мне, Хель и ее матери. — Ангрбода? — Хельблинди слегка наклонился, но дева не реагировала, — Ты наложил на нее иллюзию? — Да, — я прищурился, — Вечность ей теперь видеть лишь одни картины, — я сжал челюсть, не желая думать о том, что теперь будет крутиться перед очами создания, ради которого я был готов пойти практически на все, — Посади ее в какую-нибудь глубокую нору, — я поморщил нос, — И позволь этой оболочке дойти до своего конца. Я обошел Ангрбоду, Хель и Хельблинди, направившись на выход и чувствуя, что должен увидеть Лив как можно скорее. — Хватит почем зря слезы лить, Хель. Готовь войско, — бросил я дочери, взмахнув кистью, — Направляй их на Вигрид. Я отправлюсь в Нифльхейм, а после вновь вернусь к тебе. Фимбулвинтер закончится в ближайшее время, а значит, Рагнарёк уже стоит на пороге. Покинув чертог дочери, я шустро помчался к Вёлунду, минуя Гарма и мост мертвых. Каждый шаг отдавал неприятным глухим хрустом в ушах, а рассудок стал постепенно приходить в норму и наполняться важными вещами, которые нужно было обдумать. Как только мир мертвых остался позади, то я замер, чувствуя спиной тяжелое дыхание Хель, что своей истерикой стала окутывать ледяные земли Хельхейма. Нифльхейм стоял впереди плотной снежной стеной, которая жила меж высокими скалами, горными хребтами и голыми полянами, укрытыми снежным покрывалом. В голове закопошились тягучие мысли, а с ними пришло осознание того, что я должен сделать напоследок перед войной. Мерзкий ком поднялся к горлу, а желание рассказать Лив всю правду стало наполнять сердце. Я знал, что сейчас худшее время, чтобы открыть ей глаза, но обманывать ее больше не было сил. Даже если она проклянет меня и убьет, значит, так тому и быть. Главное, чтобы она дала мне возможность вернуть Энмиру и закончить войну, а после гнев ведьмы ванов может обрушиться на мою голову, если того пожелает ее сердце. Крупные снежные хлопья падали на мои волосы и тут же таяли, а тело стало наполняться диким жаром, который подсказывал, что пора идти, прекращая оттягивать назначенный час. Время стало спешить, ускоряя каждое действие и превращая все в сплошной туман. Я шел на сигнал кольца, чувствуя Лив и ее страдания, которые терзали мою душу слишком сильно. Попав в знакомый дом, все завертелось буйным волчком. Речь Сагра, которую я ожидал, зная, что рано или поздно, но он должен был проявить свой характер. Слова Лив о том, что она не считает меня копией Одина. Прощание с Ванадис, которое было до омерзения натужным и напряженным. Никаких речей, лишь тягучий невидимый плач миров и реальная боль травника, которого пыталась безуспешно утешить юный матриарх ванов, что сама нуждалась в утешении. Все закончилось внезапно и вот мы вновь шли к дому Вёлунда, а с этим внутри меня разгорался невидимый огонь, который оставлял в груди и голове след копоти. Час подходил к назначенному мной моменту, к той правде, которую я так долго скрывал и не решался открыть матриарху Ванахейма. Все было слишком просто в самом начале, но стало ужасно сложным после, и я сам не заметил, как потерял эту тонкую грань, когда уже не мог признаться. Я смотрел на заплаканное от горя лицо девы, которая с искренним непониманием глядела на меня в ответ, а мои уста делали свое дело. — Если бы не я, то не было бы предсказания, которое поведало несколько десятилетий назад о деве, что решит исход войны, золотко, — Лив вздрогнула, наполнив меня пониманием, что наступает нежеланный конец, — Его не было бы, понимаешь, Лив? Ведь именно я, совершенно осознанно, сделал все, чтобы это предсказание явилось в наши миры. — Я не понимаю.. Шепотом произнесла ведьма ванов, а ее выцветшие глаза говорили об обратном. В груди что-то глухо ударило и на меня накатил неприятный жар, который противно лип к телу. Я коснулся белокурой пряди у лица дочери валькирии, ощущая шелковистость волос, а после заправил локон за ухо Лив. — Что же тут непонятного, золотко? — я ухмыльнулся, пытаясь контролировать себя, — Предсказание было сказано вёльвой по моей просьбе. — Что? — светлые брови девы свелись на переносице, — Я.. зачем? — Зачем? — я вскинул бровь и приблизился к лицу ведьмы, а аромат полевых цветов окутал меня, дурманя уставший рассудок, — Ответ так прост. Я шумно сглотнул, приподняв лицо Лив повыше и стараясь запомнить каждый миллиметр полумертвого создания. Страх наполнил тело, давая понимание, что последние слова вызовут неприятную реакцию. — Забавы ради, Лив, — мои уста произнесли слова, а дева вздрогнула и отпрянула, смотря на меня с ужасом, — Мне просто было скучно. *** Звон в ушах стал усиливаться, а шок от событий, усталость и бессонная ночь давали о себе знать. Твердыня уходила, от чего я слегка качнулась, едва устояв на ватных ногах. — Золотко. Локи вмиг подошел ко мне и обхватил меня своей рукой, удерживая, а все спокойствие тут же испарилось, сменившись ужасом от горячих прикосновений, которые были словно искусственными. — Рассказывай. — Лив.. — Рассказывай! Я громко выкрикнула слово, а после спохватилась и стала шумно дышать, пытаясь успокоить подступающий гнев. Янтарные глаза смотрели на меня с непривычным спокойствие, но Локи слегка поморщил нос, явно не особо довольный таким течением разговора. — Давай ты сядешь на кровать, и я все тебе расскажу, золотко? — трикстер пытался говорить мягче. — Давай ты отпустишь меня, Бог, — я сглотнула, стараясь сдерживать себя, — И перестанешь оттягивать то, что должен был сделать еще пятнадцать лет назад. Я хочу знать все. Сейчас же, — мой взор забегал по лицу мужчины, — Я буду стоять здесь и смотреть в твои глаза, а ты будешь говорить. Правду, Локи. И ничего кроме правды. И помни, что это твой последний шанс, Бог обмана. Локи прикрыл на миг веки, выдохнув, а после отошел от меня, взмахнул кистью и в его руке оказалась фляга, из которой он отпил и затем протянул сосуд мне. Я смотрела на йотуна, не обращая внимания на бутылку, которую трикстер все же убрал, недовольно поджав губы. — Ладно, — Бог обмана прищурился, вызвав раздражение, — Может, сто зим назад, а может и более, сидел я в одной таверне Асгарда. Пил с Уллем, Фроди, а также Йоном и еще несколькими.. — Локи на миг замолчал, — Богами. Вечер шел славно. Впрочем, — трикстер пожал плечами, — Как и всегда. Веселая музыка, танцы, мед лился рекой, а девы крутили своими юбками перед взором без перерыва. Я прикусила изнутри щеки, чувствуя, что Бог обмана, мед и его девы нарываются на грубость, но желание услышать правду пересиливало все, поэтому я лишь пристальнее осмотрела йотуна, который слегка хмыкнул. — И вот я сидел в этой славной таверне, ощущая в груди, — трикстер коснулся ладонью рубашки, — И головой, — пальцы йотуна переместились к вискам, — Что меня ничего из этого не радует. Все было серым и унылым. Я смеялся, пил, танцевал и спал с девами, но ничего не чувствовал. Нет, — Локи ухмыльнулся, — Хуже. Я испытывал безграничную скуку, от которой даже мед из чертога Одина казался пресным, а пища, девы, — рыжее божество взмахнуло кистями рук, — Все было с привкусом уныния. Локи сделал шаг в мою сторону, наклонив голову набок и внимательно рассматривая меня, словно желая выведать мои эмоции и чувства, которые я упрямо подавляла. — И в ту ночь, в той таверне, мне пришла идея, — глаза йотуна наполнились мелкими огоньками, — Она была простой, но казалась сладкой, словно молоко Аудумлы. Я хотел, чтобы великая вёльва создала предсказание, которое встряхнет миры и заставит их ожить. Я нахмурилась, не веря в то, что слышали мои уши, а я после шумно сглотнула, осматривая создание. Голову захватил тревожный звон, который прошелся по всему телу, обжигая кончики пальцев. — И что же? — я стала быстро хлопать ресницами, — Ты пришел к вёльве, и она согласилась? — Именно, золотко, — Локи хмыкнул, — Но не просто так, конечно. Было две причины для этого, — трикстер ухмыльнулся, вскинув два пальца, — Долг, который она таким образом оплатила, — плут зажал один из пальцев, — И ненависть к Одину, которая позволила вёльве пойти со мной на эту сделку. И вот, — Локи ухмыльнулся явнее, — Великая прорицательница предсказала всем мирам, что явится дитя, которое будет смешанных кровей. И сила ребенка, как и его выбор, повлияет на исход битвы. Я шумно сглотнула, а злость стала бурлить в моем теле, ведь я понимала, что все в моей жизни было создано одним божеством, которое просто хотело развеять скуку. — И вмиг стало веселее, — трикстер пожал плечами, — О, как же Один был зол. Его запреты на связь меж асами и другими расами укрепилась, а с этим старик наказал следить за тем, чтобы и другие народы не мешали свою кровь. — Но ты решил нарушить его запрет? — я шустро вставила слова. — Чтобы было еще веселее, золотко, — Локи развел ладони в стороны, — Когда я в очередной раз пробрался в Вальхаллу, то сразу понял, что лучшим решением будет взять самую любимую из дочерей Одина. Регинлейв была умной девой, — йотун ухмыльнулся, а я лишь злостно фыркнула, заставив янтарные глаза вспыхнуть, — Твоя мать всегда предпочитала решать проблемы словами. Однако, как же она была прекрасна в минуты истинной ненависти, когда ветра ставили миры на колени пред ее ногами. В общем, не зря ее величали Всадницей Бури, как ты знаешь. Локи осмотрел меня, а я ощущала, как с каждым мигом мир вокруг темнеет, наполняясь напряжением и злобой, которая подпитывалась диким страхом за жизнь Энмиры, что не покидала мою голову даже на миг. — И вот постепенно, — трикстер сглотнул, — Я и сам не заметил, как стал приводить слова вёльвы в реальность, хоть они тогда ничего и не значили, — голос мужчины стал ниже, — Ты вернулась в наши миры и веселье продолжилось. Я вздрогнула, услышав эти слова, которые тихо, но точно вылетели из уст Локи и попали прямо в мое сердце. Ненависть стала накапливаться, превращаясь в лють, которая жаждала упасть на голову Бога обмана. — Моя жизнь, — я процедила сквозь зубы, — Это веселье для тебя? — В начале? — йотун вскинул рыжую бровь, — Безусловно, золотко. Однако после все стало меняться. Стало меняться практически сразу же, как ты вновь попала в мои руки. — Если бы не ты, то все мои действия были бы другими, — я нахмурилась, — Я все делала, исходя из предсказания, Локи! К тебе вернулась, веря, что смогу помочь! Бог обмана шустро преодолел расстояние меж нами, замерев возле меня, а его взгляд стал бегать по моему лицу. — Ты вернулась ко мне, потому что наши души и судьбы сплетены, а не из-за предсказания, — Локи слегка кивнул, нависая надо мной. — Правда? — я прикрикнула на трикстера, а мерзкий ком появился в горле, — А почему души сплелись? Не потому ли, что Один, веря в предсказание, терзал меня ночами и ты дал мне свое кольцо? И все это было из-за чертового желания повеселиться и выдуманных слов вёльвы! Я всхлипнула, опустив глаза и желая уйти. Сглотнув, я ощутила жуткую дрожь в ногах, а после поплелась, но не смогла сделать и нескольких шагов. Бог обмана крепко обвил горячими пальцами мое запястье, не позволяя уйти. — Лив.. Локи не успел договорить, а звонкий звук пощечины разрезал пространство. Все вновь вернулось в прошлое, а я с ужасом смотрела на йотуна, который слегка отвернул лицо. — Да уж, — трикстер коснулся своей щеки, растерев место удара, — Кровь валькирий ничем не выдавить, — уголок губ Локи дернулся, а я нахмурилась, пропуская слова мимо ушей. — Твоя скука привела к тому, что я родила от тебя, Бог, — я сглотнула, ощущая бессилие, — А теперь наша дочь в руках Одина. И все это из-за тебя. — Я знаю, — голос божества больше не был наполнен хитростью или весельем, он стал холодным и серьезным. — Правда? — я вскинула брови, а из глаза покатились горячие слезы, — Все это твоя вина! — Я знаю, Лив, только прошу.. — Нет, — я отрицательно покачала головой, — Ты играл со мной, Локи. Со всеми мирами. Я из-за твоей скуки служила Одину! Я из-за твоей скуки забеременела! Я родила! Я ванов к войне готовила! И все из-за твоей скуки! Слова рвались бесконечным потоком из моих уст, которые наполнялись гневом и болью. Слезы стали душить меня, а омерзение от столь гнусного поступка и такой длительной лжи стало гнилыми ветвями обвивать сердце. — Да, вот именно, — трикстер говорил быстро, — Ты столького достигла, но смогла бы ты все это получить без предсказания? Сомневаюсь. — Достигла? Ты думаешь, что я рада тому, что мне пришлось все это пережить? — я пожала плечами, — Я не должна была даже появиться на свет, не говоря уже о том, чтобы брать на себя ответственность за мир, который разрушил Один. Я бы без предсказания жила спокойной жизнью! — Нет, — йотун покачал головой, — Тебя бы не было, а если бы и была, то жила бы без меня. — Вот именно! Локи замер, слегка вскинув подбородок, а после сжал плотно челюсть. Холод наполнил мои вены, а я вдруг поняла, что произнесла ужасные слова. — Ты мне не дал никакого выбора, Локи, — я сделала шаг к трикстеру, а мой голос задрожал, — Не позволил решать самой. Ты просто в один день сделал так, что даже мое появление на свет было обусловлено твоей выдумкой. Каждый мой шаг, мои мысли.. ты мной управлял, словно куклой, — я шумно выдохнула, а соленая вода с новой силой полилась из моих глаз, — И вот к чему это все привело. Я вскинула ладонь, а после окинула комнату в доме Вёлунда своим взглядом. Желание уйти опять стало рваться наружу, и я попыталась вырваться, но трикстер шустро притянул меня к себе, обхватывая двумя руками и не позволяя пошевелиться. — Локи.. — Я верну Энмиру, — Бог обмана зарылся в мои волосы, а я безуспешно пыталась вывернуться из его тисков, не желая находиться рядом с плутом, который вызывал неприязнь, — Только послушай, — голос трикстера становился тише, — Разве предсказание не стало реальностью? — Я не могу влиять на исход войны! — я с ужасом выпалила слова. — Можешь, — Локи прижал меня к себе еще сильнее, вырывая из моих уст шумный всхлип, — Ты уже это сделала. Ты ведь обучала ванов. Сделала их сильнее. Переманила Фрейра на нашу сторону, почти все валькирии будут биться за нас. Разве это не влияние? Предсказание вёльвы стало реальностью. — Его никогда не было, Бог! Нет предсказания! — я вновь стала крутиться в руках мужчины, крича, — Это выдумка вёльвы и твоя! Сила ветра обвила мое тело, отталкивая от меня трикстера, который нехотя подарил мне свободу. Стихия вмиг исчезла, а я уставилась на йотуна, который продолжал упрямо смотреть на меня в ответ. Свет свечей играл на лице Локи, глаза которого наполнялись сожалением. — Золотко, — Бог обмана развел руки в стороны, — Я совершил ошибку. — Да? — я слегка хмыкнула, ухмыльнувшись и не веря своим ушам, — Почему ты не рассказал раньше? — А когда? Я десять зим искал тебя, — йотун сделал шаг ко мне, а я вмиг попятилась от него, — А когда ты вернулась, то что же дальше? Я бы рассказал, а ты бы вновь ушла от меня. — Это было бы мое решение! Ты не позволил мне его принять! — Лив.. Бог обмана замолчал, а мир вокруг затянула раздражающая тишина, которая шепотом пела об ужасе, что гудел вокруг. — Перестань, золотко, — на лице Локи появилась мягкая ухмылка, — Прошлого вернуть нельзя. Если бы не я, то у нас бы не было Энмиры. Мы бы не были мужем и женой. Ты не стала бы столь сильной ведьмой. Разве этого мало? — йотун приподнял ладони и вновь сделал шаг ко мне, а я лишь смотрела на него, не понимая, что мне делать, — Это моя ошибка, я признаю. Ну, — легкий смешок сорвался с уст Бога обмана, — С кем не бывает, да? Просто прости меня, золотце. — Правда? — я нахмурилась, — Сколько раз я тебя прощала? Тебе мало? Ты думаешь, что я буду делать это вечно? Думаешь, что я должна это делать вечно? — Ну конечно нет, Лив, — Локи закатил глаза и громко цокнул, — Это было в последний раз. Я обещаю, что больше никогда не стану тебе врать. — Ты обещал мне это тысячи раз, Локи, — я отрицательно покачала головой, а после поджала губы, — Я не стану тебе больше верить. — Золотко, ну а что тогда будешь делать? — трикстер вскинул бровь, — Ты не можешь от меня уйти. У нас души и судьбы сплетены. Ты жена моя и мать моего дитя. Кроме того, я напомню о твоем обещании. Ты будешь со мной всегда. До, во время и после войны, Лив, помнишь? Нервный смешок сорвался с моих уст. Душа почернела, словно умирая, а сердце прекратило работать. Кровь в венах перестала течь, став слишком густой и темной, а в голове появился мерзкий голос, который был совсем некстати: «Хочет быть вместе вечность, Лив. Так подари ему ее. Только ту, которую он заслужил». Я слегка кивнула сама себе, а йотун наклонил голову набок, прищурившись. Тяжело вздохнув, я подошла к Богу коварства и приподнялась на носочках к его лицу, желая разглядеть лукавые глаза. — О, Локи, — тихо произнесли мои уста, — Ну конечно я помню свое обещание, — я шумно сглотнула, а после приблизилась к трикстеру еще сильнее, — Я убью Одина и Хель, а после заберу и тебя. И когда я приду вместо твоей дочери в Хельхейм, то я подойду к Гьёллю и буду держать твою душу силой мертвых в темных водах, — я говорила все тише, но отчетливее, — И стану наблюдать, Локи, как ты зависнешь в густой реке, без возможности пройти рубеж и получить покой. Буду наслаждаться твоими мучениями. Я буду прямо рядом с тобой, Бог, чтобы ты наблюдал за той, кто терзает тебя. И мы вот так будем вместе, как я и обещала, — я втянула шумно воздух, — Вечность. Я отошла от трикстера, позволяя ему впитать каждое мое слово, а внутри все стало пылать в напряжении и дрожи, от которой ломало мышцы и суставы. — Хорошо, — Локи ухмыльнулся, кивнув, — Главное, позволь мне начать Рагнарёк и вернуть Энмиру, а дальше, если ты хочешь меня убить, золотко, то я не стану противиться этому. — Да, — я слегка кивнула. Локи неспешно подошел ко мне, подкрадываясь. Волны жара, исходившие от йотуна, смешивались с холодом, что лился из моего тела тяжелым водопадом. Трикстер протянул мне свою руку, и я вмиг скопировала его движения. Наши с Локи ладони обвили предплечья друг друга, а мои жилы налились сталью, которая готовилась скрепить договор. — Значит, я начну Рагнарёк и верну тебе нашу дочь, — голос рыжего плута наполнился странными нотками, — А после ты заберешь мою душу? — Верно, Бог обмана. — Что ж, — на губах Локи появилась лукавая ухмылка, — Да будет так.