Мой великий и коварный Бог огня

Локи Тронный зал Одина стоял перед моими глазами, словно я вновь вернулся в прошлое, а с этим опять чувствовал аромат холодного мрамора и видел перед собой потухающую жизнь матери Лив. Кристальное волнение наполняло душу жаром и желанием, которые бились в груди, что в бешенстве вздымалась и опадала с каждым новым мгновением. Я крепче сжал в своей руке ладонь Лив, ощущая ее тревогу за Энмиру, потянул деву за собой, а после замер напротив престола, на котором восседал мой названный брат и совсем еще крохотная дочь. Один встряхнул головой, от чего капюшон спал, открыв старое морщинистое лицо с единственным глазом, что искрился, словно всполохи молний. Безжизненный мир жил в чертоге Всеотца. Час не стремился в будущее, лишь желал стоять на месте, а то и вовсе смотрел себе за спину, также как делал правитель этих земель. Я ощущал затхлость пространства своей кожей, которая покрылась ворохом мурашек, что вызывали раздражение. — Энмира, — послышался дрожащий голос матриарха ванов. Я взглянул на Лив, которая едва сдерживала искристые кристаллы в уголках своих глаз. Взгляд юного матриарха впивался в нашу дочь, что вторила своей матери. Создание, пропитанное слезами, будто светилось, а взгляд был таким, какой бывает у каждого дитя, которое глядит на мать, как на единственное, что может защитить. Атмосфера начинала накаляться, Один крепче обвил своей рукой Энмиру, от чего мое дыхание усилилось, а рука Лив стала дрожать. Энергия в моей груди запрыгала и попыталась сплестись с силой ведьмы ванов, но не смогла. Сурт, ну и зачем Лив сняла кольцо? Вот же упрямая дева. С другой стороны, была бы она иной, то вряд ли бы сейчас стояла здесь, но все же.. — Что ж, — произнесли мои уста, которые растянулись в легкой ухмылке, — Думаю.. — Нет, — старик перебил меня, — Позволь мне начать, Локи. Лив, — холодный взгляд Всеотца впился в дочь валькирии, — Ну вот ты и здесь. Вместе с Богом обмана, — Всеотец кивнул на меня, — Устроили Рагнарёк, подвергли опасности армии миров, а с этим и это чудное дитя, — Один качнул ногами, от чего Энмира слегка подпрыгнула, а ее нижняя губа забилась сильнее, — Потеряли. Лив натужно фыркнула, явно переполненная гневом, а я нахмурился, понимая, что дева либо не сдержится и бросится на Одина без предупреждения, либо впадет в отчаяние. — Потеряли? — я бесконтрольно выпалил слово, — Ну что за глупость? — я отпустил Лив и сделал несколько шагов в сторону трона, пристально наблюдая за дочерью, которая впивалась в меня с волнением, — Энмире это даже на пользу. А что? — я развел ладони в стороны, — Должна ведь моя дочь привыкать к этому залу и престолу, верно? Я ухмыльнулся, глядя на ребенка, который захлопал ресницами, а после слегка тряхнул головой, заставив меня подмигнуть ей, от чего дитя стало спокойнее. — Локи, — старик слегка улыбнулся, — Сколько зим минуло, а ты все не меняешься. Я - отец Девяти миров и всегда им буду, а кто ты? Если бы Лаувейя не умерла.. — Нет, — я не дал Всеотцу договорить, а сталь стала наполнять рассудок, — Умерла? О нет Один, я знаю, что моя мать не умирала от горя из-за гибели Фарбаути. В это верит Бюлейст, но не я, — в голове возникли черные тени, который стали шипеть, — Ее убили. — Дай догадаюсь, — голос моего названного брата стал ниже, — Я это сделал? — Один, — позади послышался сухой голос Лив, который выбил меня и старика из начинающейся брани, — Отдай Энмиру мне. Закончим эту войну сейчас, — голос девы ванов стал хриплым и низким, — Ты, Локи и я. Моя дочь не имеет к этому отношения, ее кровь не нужна. Война закончится сегодня. Сейчас. И лишь мы втроем должны быть причастны к ее завершению. — Правда? Раз война подходит к концу, то у нас есть час поговорить, — холодный глаз старика сверкнул, а я прищурился, пытаясь понять, что он задумал, — И вот, что интересно: ты прошла так много, но знаешь ли ты, дитя, что будет с тобой после войны? — скрипучий голос пропитался нотками ехидства. — Будет и дальше править Ванахеймом? — я невозмутимо выдвинул свое предположение. — Да, Локи, — Один улыбнулся, кивнув мне, — Ты все миры раздаришь, я не сомневаюсь. Но что будет с твоей женой? — верховный Бог перевел взгляд на матриарха ванов, — Ты ведь думала об этом? Колючие острые шипы полезли из пространства ко мне, обвивая мою шею и создавая в горле ком боли. В груди стал орудовать невидимый стилет, который дал понять, что Один не просто так начал вести свои странные речи о будущем Лив. — О, даже так, — Один самодовольно улыбнулся, а я впился взглядом в ведьму, что поджала губы, — Но я скажу. С тобой будет тоже, что было с Ангрбодой или с Сигюн. Один взмахнул рукой и из теней зала появился высокий тонкий силуэт. Светловолосая Богиня неспешно двигалась в сторону Всеотца, постепенно открывая свой тайный облик. — Фригг, — злостно выпалили мои уста. — Хёд и Хермод не знают, — Богиня замотала головой, а из ее глаз брызнула вода, — Я не хотела.. прошу, Локи, я.. — Молчать, — властно произнес Один, а его голос эхом прокатился по залу. Горе застыло на лице Верховной Богини, а крупные слезы полились из ее покрасневших глаз с новой силой. Раздражение стало накапливаться в моей душе, которая пылала в гневе. Пальцы подрагивали, а в голове пронеслось воспоминание о сделке, которую я заключил с Богиней. — Не волнуйся, дитя. Я покажу, что ждет тебя. Старик ударил копьем оземь и металлические цепи вырвались из мрамора, бросившись на Фригг. Холодная сталь обвила тело Богини, плотно сжав ее мышцы, а следом желтый яркий ток пошел по оковам. Я плотно сжал челюсти, слегка зашипев, а затем осмотрел Лив, которая пристально следила лишь за одним созданием в этом зале. За Энмирой. Фыркнув, я уставился на Одина, понимая, что его жена находится здесь лишь для одного. Старик взмахнул кистью, а Фригг взвизгнула, отзываясь на его чары. Яркая вспышка озарила мой взор, ослепляя, и мир будто задрожал. Я зажмурился, а в груди камень стал живее, ведь я знал, что сейчас все увидят жизнь, которую я так желал скрыть. *** Плывущий образ застил взор, который едва хотел видеть представшую картину. Знакомый чертог, знакомый сад, а с ними родной аромат мяты и кустарниковых роз витал вокруг меня. Я вздохнул, внимательнее осмотрев место, которое некогда было моим родным домом. Нет. Место, которое вновь станет моим родным домом. Я неспешно перевел взгляд на Лив, которая стояла в полной растерянности. Ее выцветшие глаза присматривались к миру, который был волнующим, словно отражение в воде. Ведьма вдруг замерла, а ее уста слегка приоткрылись, увидев нечто. Я перевел взгляд, который впился в создание, что некогда покорило мою душу. Прекрасная дева стояла возле крупного кустарника с белыми розами. Ее пшеничные волосы переливались всеми оттенками меда в свете заходящего солнца, а утонченные пальцы держали охапку срезанных цветов. Длинное синее платье подчеркивало гладкость и нежность кожи, что издавала тот самый чарующий аромат мяты и роз, которые цвели вокруг девы. Я шумно сглотнул, зная, что дальше произойдет событие, которое изменило мою жизнь. Дева вдруг вздрогнула, громко ахнув, а пучки цветов выпали из ее рук. Из-за кустов показался рыжий всполох, а следом я увидел себя, вернее того, кто был когда-то здесь счастлив и еще не знал, что его ждет в будущем. — Ах, это ты.. — создание облегченно вздохнуло, — Напугал меня! Зачем подкрадываться? — Брось, — мой образ подобрал упавшие цветы, — Я лишь хотел помочь тебе, — знакомая ухмылка озарила мир, — Прелестная Богиня Сигюн. — Не называй меня так, — златовласое создание с притворным возмущением фыркнуло. — От чего же? Все мужи так зовут тебя. — Да, а после пытаются чего недоброго сделать, — дева улыбнулась, — Но ты же пришел мне помочь, так? — О, Сигюн, ну конечно я пришел лишь за этим. Я припал к Богине и стал что-то нашептывать ей, неспешно уводя за собой. Сигюн стала завороженно хлопать ресницами, что-то невнятно бормоча себе под нос, а тот я, что был еще так молод, глядел на нее с хитростью и неприкрытым желанием. В голове вновь возникли образы павшей Богини, что столько горя пережила из-за меня. Мог ли я все изменить? И что было бы сейчас, если бы я смог все исправить? Я перевел взгляд на Лив, которая внимательно следила за мной и Сигюн, что смущенно улыбалась, слушая мои речи. Матриарх ванов была сосредоточена, но ее взгляд выражал странное сожаление. Жар, что вмиг раздул черное пламя, перебрался к голове. Нет, если бы не произошло тех событий, то у меня сейчас не было бы Лив и Энмиры. Все так, как должно быть. И да, я знаю ответ. Я жалею, что пала Сигюн и мои сыновья. Жалею, что наши с Ангрбодой дети и сама дева пережили ужас, насланный Одином, но я не жалею, что все эти события привели меня к Лив, а с ней к созданию, что давно покорило мою душу. Яркий засвет озарил взор, который вновь заставил зажмуриться. Высокий уступ возвышался над бескрайним золотистым полем, усыпанном богатой пшеницей. Мой еще юный образ сидел рядом с Сигюн, которая что-то спешно лепетала. В груди стая игл хищными птицами атаковала сердце, которое отозвалось болью. Я вновь бросил взгляд на ведьму ванов, которая, прищурившись, внимательно слушала о чем говорил я и павшая Богиня. — Локи, — голос Сигюн затрепетал, а я замер, зная, что она скажет, — Я хотела.. — Меда? — мой образ достал флягу и с довольной ухмылкой ее откупорил. — Меда.. — дева отвела взгляд, а после слегка улыбнулась, — Кажется, какое-то время я больше не смогу пить с тобой мед, Локи. Я встрепенулся, скопировав движение своего прошлого, что с искренним непониманием взирало на Богиню. — Разлюбила мед? — с огорчением произнесли мои уста, а сбоку послушалось недовольное цоканье Лив, на которое я обратил внимание и ухмыльнулся. — Нет, — Сигюн ухватилась за мою ладонь, а после положила ее на свой живот, — Дитя, Локи. Я жду от тебя ребенка. Свет потухал, превращаясь в ягодный закат, который осветил восхищенное лицо того Бога, что был некогда в тех землях с Сигюн. Рыжие пряди вздрогнули, а мои уста с уверенностью произнесли: — Сигюн, — мгновенно я прижал к себе златовласую деву, — Я.. я обещаю, что никогда вас не оставлю. Вмиг мир задрожал, а яркая вспышка ослепила взор и перед глазами предстали крупные покои, украшенные деревом, золотом, шелком и бархатом. Один, чьи ржаные кудри лишь начинали седеть, стоял напротив Сигюн, что раскраснелась от горьких слез. — Ну скажи мне! — дева упала на колени, — Где он? Ты же знаешь. — Нет, — Всеотец отрицательно покачала головой, а после подхватил Богиню под руки и помог подняться, — Прекрати. У тебя младенцы в покоях без матери, а ты убиваешься здесь. — Но Локи обещал, что никогда не оставит нас.. он клялся.. — Думай о себе, а не о Локи. Ты знала с кем связываешься. Он ушел. И даже если вернется, то уйдет вновь. Такова его природа. Сигюн заплакала с пущей силой, громко воя и всхлипывая, а после вновь стала молить Одина о помощи, но Всеотец лишь хмуро глядел на деву, словно на непослушное дитя. Новый засвет прорезал мир, а следом час сменился и глазам предстала совершенно другая картина, что вызвала новую волну боли в моей древней душе. Медноволосая великанша стояла на коленях и с ужасом рыдала, а рядом с ней находился образ моего прошлого, который молча наблюдал за девой. — Наши дети, — Ангрбода всхлипывала, — Все ты.. — Послушай, — я присел к великанше, — Я верну.. — Нет! Медноволосая дева вскочила, кинувшись на меня, а я попятился, выставив ладони вперед и пытаясь оградить ее от своей же силы, что не всегда была мне подконтрольна в те зимы. — Ты лжешь! Ты клялся мне, что позаботишься о нас! — Ангрбода верещала, а густая пена стала образовываться в уголках ее рта, — Я прощала тебе все! Твои вечные пьянки и эти девки.. — Да о чем ты? — я с непониманием выпалил слова, — Я думал, что так будет лучше для наших детей, Ангрбода! — Думал? Чем? — великанша завопила, — Ты никогда не думаешь! Никогда не слушаешь! И что теперь? Один забрал моих детей! Моих маленьких детей отнял твой брат! Из-за тебя и твоей глупости! Ты привел нас к нему! — в руке девы появилось копье, а образ моего прошлого шустро стал отходить, видя нестабильность великанши, — Сначала бросил меня, а после явился, словно ничего не было, и забрал детей! Отнял у меня все! — Ангрбода, послушай.. — Я убью тебя, Локи! Убью! *** Вмиг новый яркий всполох прорезал глаза, а после все потухло, вернув меня и Лив в настоящее, которое наполнилось чем-то смятым и больным. Аромат грозы возрос, а к нему прибавился горький запах гари, что исходил от моего тела и волос. Стук сердца был неугомонным, а образы Сигюн и Ангрбоды заставили встрепыхнуться те части моей души, что давно были мертвы. — Локи бросил Сигюн, а после и Ангрбоду, дитя, — низко произнес Один, — Так будет и с тобой. Вы можете меня убить, — Всеотец хмыкнул, — Пусть Локи займет трон, но ты ничего от этого не получишь. Ты так старалась ради него. Училась, сражалась, родила ему дитя, а он оставит тебя и уйдет к другой, забрав при этом власть и силу. Кроме того, его Хель, — Один прищурился, — О, он слишком сильно любит своих детей, а значит, позволит им уничтожить твой драгоценный Ванахейм. Лив молчала, наполняя мою душу тьмой. Дева внимательно осмотрела Верховного Бога, Энмиру, а после бросила в мою сторону взгляд полный скорби и отчаяния. Я наклонил голову набок, зная, что сейчас нечто щебечет в мыслях ведьмы ванов, а с этим понимая, что если Один решил показать Лив меня прошлого, Сигюн, Ангрбоду и моих детей, то матриарх Ванахейма должна увидеть полную картину. — Если ты и решил мучить Фригг, а с этим показать Лив мою жизнь, — я ухмыльнулся, чувствуя ненависть, — То показывай все. Показывай то, что вы все так любите, Один. Правду. Или это сделаю я. — Нет, ты не можешь управлять.. Один не успел договорить, а горячее пламя вырвалось из меня, плавно перетекая в реальный мир. Металлические оковы, что обвивали тело Богини лопнули, словно они были лишь дряхлым льном. Я взмахнул кистью, направив ее на жену названного брата, а следом черное пламя объяло тело создания, которое заверещало, одарив нас новым видением. *** Крупная библиотека Одина стояла перед взором. Мой брат сидел за столом и перебирал свитки, а образ моего прошлого нависал над ним, недовольно щурясь. — Смотри, — с коварством произнесли мои уста, обращаясь к ведьме. Лив кивнула, но вновь не проронила и единого слова, чем стала изводить мой истерзанный рассудок. — Один, — я вздохнул, скрестив руки на груди, — Ты посылаешь меня либо на верную смерть, либо на задание, которое я смогу исполнить лишь спустя.. сколько? Сто зим? Тысячу? — Никто его выполнить не сможет, кроме тебя, — Всеотец встряхнул седеющими прядями. — А как же Сигюн? Как же Нарви и Вали? — я развел ладони в стороны, — С момента рождения моих сыновей, я все время отсутствую, — я вскинул бровь, — И луны не минуло, а ты вновь приказываешь мне уйти и оставить Сигюн с детьми. — Задание опасное, — Один прищурился, — Можешь их взять с собой, но что смогут сделать два ребенка и их мать, которая ничего тяжелее букета цветов не носила в своей жизни? Нарви и Вали едва ползать научились. Они будут тебе обузой, но если желаешь.. Я с раздражением фыркнул, а после подошел к окну, сквозь которое виднелся сад, где часто гуляла Сигюн с детьми. Дева учила наших сыновей любить цветы, в которых она видела красоту жизни. — Послушай, — Один подошел ко мне и положил на мое плечо свою руку, — Я присмотрю за Сигюн и вашими детьми. Если тебя долго не будет или ты погибнешь, то.. — Что? — я злостно ухмыльнулся, — Выдашь ее за Хеймдалля? — Локи.. — мой брат недовольно вздохнул, пожав плечами, — Если мне память не изменяет, то Сигюн изначально была обещана моему сыну, но ты ее забрал, а после привел уже беременную в мой чертог. — Ц.. и что? — я фыркнул, — Поэтому ты стал требовать от меня выполнять эти глупые задания? — Задание важное. Нужна магия йотунов, — Всеотец нахмурился, — Кого мне направить из твоих сородичей вместо тебя? Тьяцци? Который пытается захватить власть в Йотунхейме. Может, его дочь? Или кого? Кому я еще могу доверять, если не тебе, Локи? Ты - мой брат, — Один обхватил мои плечи, — Мне нужна помощь. — Хорошо, — я недовольно цокнул, закатив глаза и кивнув, а после направился на выход из библиотеки, — Но это в последний раз, Один. Новая вспышка затянула взор, а следом показались темные покои, в которых лишь одна угасающая свеча испускала блеклый свет. Мой образ подошел к небольшим козлам, на которых лежало множество лисьих шкур и покрывал. Нарви и Вали, рыжие словно солнце, мирно спали, слегка посапывая и наполняя старые покои теплом. Сердце в моей груди забилось сильнее, а ноги безвольно стали вести меня в сторону павших детей и меня самого. — Локи.. — тихий шепот Лив прозвучал где-то за спиной, от чего я замер. Я неспешно обернулся, а дева со слезами смотрела на меня. Ведьма ванов свела брови домиком, а ее взгляд наполнился тем, чего я не мог выдержать. Сожалением и жалостью, которые выжигали вены, превращая меня в пустые угли. Сжав плотно челюсти, я молча продолжил наблюдать за жизнью, что некогда была в моих руках. — Локи, — вдруг раздался издалека знакомый сонный голос Сигюн, — Ты уходишь? — Тебе нужно отдыхать. Мой образ улыбнулся, подойдя к деве, которая плотнее укуталась в шерстяное покрывало, а после внезапно потянулась ко мне и впилась в мои уста. Я тут же обхватил своей рукой ладонь Лив, что никак не отреагировала, словно ей было безразлично. — Новое задание, но последнее, — вновь заговорил образ моего прошлого, оторвавшись от Богини. — Может, мы пойдем с тобой? — голос златовласой девы задрожал. — Нет, — я произнес мягко, но настойчиво, — Присматривай за нашими сыновьями. Когда вернусь, то мы покинем чертог. — Локи, — создание с непониманием глядело на меня, — Что-то случилось? Я чувствую, — хрупкая ладонь коснулась моей груди, — Твоему сердцу неспокойно. — Все хорошо, — я слегка кивнул, обхватил лицо девы и крепко поцеловал ее лоб, а затем и щеки, — Береги наших сыновей. Очередной засвет и следом мир сменился, а с ним атмосфера и час стали иными, наполненными тяжбой. Медноволосая великанша сидела на плетеном полу и покачивала в руках небольшой хлопковый сверток. Образ моего прошлого был напротив и поглаживал небольшого волчонка, что нежился в моих руках. Крупный змей кольцами обвивал мои шею и плечи, мирно отдыхая и впитывая мудрость миров. Я нахмурился, вспоминая то, как много событий было в тот тяжелый час. Я покинул Ангрбоду сразу после рождения Хель, не выдержав ее очередной вспышки гнева. Однако я не смог уйти окончательно и продолжал возвращаться, то ли от безумно сильных чувств к деве, то ли от безмерной любви к нашим детям, которые впитали тьму ритуалов великанши. — Локи, — Ангрбода вздохнула, — Это плохая идея. — Триста зим прошло с тех пор, как я видел его в последний раз, — я улыбнулся, — Все изменилось. Один пригласил нас. Он желает увидеть детей и подарить Хель целый мир. — Он обманывает тебя, — голос девы стал грубее, — Он сделал все, чтобы ты покинул Сигюн и ваших с ней сыновей, как ты можешь доверять ему после такого? — Ангрбода, — мой образ цокнул, — Все изменилось, я уверен. Да, с Сигюн так получилось, но он не выдал ее за Хеймдалля. Может.. не знаю, но я уверен в нем. — Ты слишком ему доверяешь, — великанша недовольна фыркнула. — Когда Лаувейя умерла, то именно Один растил меня, а после признал равным. — Равным? — Ангрбода заливисто засмеялась, — Асы никого не считают ровней себе. Для Одина и остальных ты лишь глупый плут, который делает за них грязную работу. — Ангрбода, — мой образ вздохнул, отпустив Фенрира и Йормунганда, а после подошел к деве, перехватав из ее рук маленькую Хель и уложив последнюю в объятия покрывал, — Иди ко мне. — Что ты удумал? — Лишь хочу успокоить тебя. — Успокоить? — великанша хмыкнула, — Ты ушел от меня. — Ангрбода, — я сел рядом с девой, а после неспешно коснулся ее волос, — Ты меня несколько раз чуть не убила. — Сам виноват, — великанша непринужденно пожала плечами, а после мягко улыбнулась, — Я согласна, Локи, если ты действительно уверен в том, что Одину можно доверять. — Уверен. Я улыбнулся, потянувшись к Ангрбоде, которая отозвалась на призыв, а следом мир задрожал, укутав себя в яркий всполох, что открыл глазам знакомый тронный зал. — Я дарю вашей дочери весь Хельхейм, — спокойно произнес Один. — Хельхейм? — не веря, произнесли мои уста, которые приоткрылись. Образ моего прошлого взглянул на Ангрбоду, что слегка улыбнулась, прижав нашу маленькую дочь к своей груди. — Тюр, — вдруг низко произнес мой названный брат, а я нахмурился, — Да, Локи, забыл сказать, — старик прищурился, — Твои сыновья останутся в Асгарде. — Что? — я нахмурился, а Ангрбода попятилась, пряча за своей юбкой Йормунганда и Фенрира, — Зачем? — Буду обучать их, как некогда учил тебя. — Не стоит, брат, — я ухмыльнулся, вскинув ладони и готовясь защищаться. — И мир для Хель не нужен, — низко произнесла медноволосая дева, которая стала уходить из тронного зала. — Забрать! Голос Одина громом разнесся по чертогу, а его сыновья и другие асы бросились на меня, Ангрбоду и наших детей. Я впился взглядом в Лив, чье лицо наполнилось неверием, а бледные уста приоткрылись. Дева стала мотать головой, заставляя собственное дыхание усилиться. Крики Ангрбоды резали слух, а звук металла и огня наполнил меня знакомыми чувствами, что пожирали мою душу с того самого дня каждый миг. Очередной засвет показал вид на скалистую пещеру, в которой находились асы, я и два моих сына. Невесомая сеть, созданная моими руками, висела на моем оголенном теле, а крупные валуны жадно давили на ребра, удушая в своих объятиях. Дикий крик смешивался с рыком, что рвался из груди, а мои глаза впивались в ужас, что тогда изводил сознание, выдавливая из меня все соки. Вали превратился в крупного волка, рыжая шерсть которого стала жадно поглощать окружающую тьму. Нарви, измученный асами, попятился от родного брата. От моего сына, который в образе зверя бросился на юношу и стал терзать его тело, разрывая на клочья. Знакомая картина не вызвала дикой боли, но затянувшиеся раны заныли, заставив меня тяжело вздохнуть. Рассудок вдруг стал меркнуть, а с ним появился страх. Страх вновь наяву увидеть смерть родного дитя. Рядом послышался всхлип, который привлек мой взгляд. Лив с ужасом смотрела на происходящее, а после пошатнулась и упала на колени. Я присел рядом, слушая то, как на фоне один мой сын продолжал разрывать тело другого, а с этим впитывая проклятия и дикий вой, что лились из моих уст. Коснувшись пальцами лунной пряди, я привлек внимание матриарха ванов. Глубокие синие вены приглядывались даже сквозь лоскутки рунной повязки, а глаза светились столь сильно, что ничто не могло скрыть растущую в ведьме боль, а с этим такой же безумный страх. Я крепко прижал Лив к себе, а после втянул родной аромат полевых цветов, что стал заглушать вой в голове, напоминая о реальной жизни, в которой у меня была жена и маленькая дочь. — О Боги, Локи.. мне так жаль.. Я отпрянул и отрицательно покачал головой, зная, что это лишь видения. Видения из той жизни, что навсегда была утеряна по моей вине и вине Одина. Мы оба сделали все, чтобы это случилось. — Главное, — я стер с щек Лив слезы, — Спасти нашу дочь и не дать ей повторить судьбу ее братьев. Новая вспышка и тьма густой смолой захватила нас в свои объятия. Затхлость пещеры пропиталась ароматом сырости и натужным звоном скупой капли яда, что смешивалась с шипением кожи. Я вновь был привязан к каменным глыбам плотью моего невинного сына, что навсегда исчез из этих миров. Жирная кровь стекала по кишкам Нарви, а после оседала на запястьях, впитываясь в кожу того, кто породил Бога, что был олицетворением самой ночи. Словно из воздуха, исхудавшие костлявые ладони коснулись моего лица, что было скрыто под копной грязных рыжих прядей. — Что ты здесь делаешь? — едва слышно прошептали мои сухие уста. — То, что должна. Сигюн взмахнула ладонью, в которой появилась деревянная глубокая плошка, а после Богиня подняла ее над моей головой. Густые капли яда стали наполнять посудину, а временный покой пришел в мою душу. Вновь очередная вспышка и перед глазами появилась старая убогая хижина, в которой я был вместе с Сигюн. Я помнил тот день. Тогда я обрел свободу, которая теперь была навсегда повязана с лютью. Мой образ сидел на полу у ног Богини, что находилась на кровати и неспешно перебирала мои волосы. Пространство не было наполнено радостью от долгожданной свободы, а лишь бессилием и отчаянием. — Сигюн.. — я приподнялся к Богине, обхватив ее руки своими. — Немного тех роз, Локи, — голос девы был едва живым, — Я так люблю их. — Ц.. хорошо, — я кивнул, а после мои уста мягко коснулись истощенных кистей, — Я быстро прокрадусь в сад и вернусь. Жди меня. Мир задрожал, сменившись скрипом двери и очередным засветом, что стал раздражать. Воздух уплотнился, а пространство наполнилось нитями смерти, которые впитали в себя движение дерева, что показало мой образ, держащий в руках охапку кустарниковых роз, которые так любила Богиня. — Сигюн, я принес.. Лив, как и мое прошлое, не шелохнулась, глядя на небольшую кровать, стоящую на темных козлах. Бездыханное тело, не дождавшись своих роз, лежало на льняных тканях, что еще недавно впитывали беспокойные сны Сигюн. Тощая кисть свисала с постели, практически касаясь земли. Тонкие пальцы сжимали нечто, что окрасило подушечки Богини в темно-красные пятна. — Сигюн? Мой низкий дрожащий голос захватил покои, которые все еще хранили в себе аромат умирающей мяты и роз. Я подошел к деве, а мои пальцы коснулись Богини. Ядовитые ягоды оставили следы не только на руках создания, но и на ее устах. Холодный туман неверия захватил рассудок, который стал тут же дуреть. Лив задрожала в моих руках, а ее уста приоткрылись в безмолвном всхлипе. Вмиг мир наполнился жжением, а следом образ моего прошлого молча упал на колени. Лучи огня стали исходить от моего тела в разные стороны, захватывая мир, который наполнился невидимой силой смерти. Лив обхватила мои ладони, а я помог ей подняться. Дева впивалась в сгорающую округу, в которой исчезала моя жизнь, что навсегда осталась лишь тлеющим желанием уничтожить того, кто сотворил с моими детьми и их матерями такое. Новый всполох наполнился красными пятнами, утаскивая ведьму ванов и меня из прошлого в проклятую реальность. *** Знакомый зал вновь предстал перед глазами, а мои пальцы сжались сильнее, постепенно уничтожая остатки тела Фригг, что более не была частью Асгарда и других миров. Пылающее царство разгневанно билось в груди, а холодный взгляд Одина впивался в меня и Лив, что стала тяжело дышать. — Значит, — голос ведьмы был стальным, — Локи не просто так ушел? Он верил тебе. Привел к тебе Сигюн и Ангрбоду, а ты.. я не понимаю, — дева замотала головой, а ее глаза вновь стали мокрыми, — Почему? — Потому что я думал, что мы равны, — я спокойно ответил вместо Одина, — Думал, что мы братья. Я слишком сильно верил тому, кто вырастил меня, а с этим совершал одну глупость за другой, надеясь на лучшее. Однако меня лишь использовали. — Использовали? — властно промолвил Один, — Я дал тебе кров, дал знания. Я прощал все твои выходки, но ты вдруг полез туда, куда хода тебе не было, а после и вовсе убил моего сына. — Верно, — я кивнул, ухмыльнувшись, — Но ты забрал у меня Сигюн, отнял у Ангрбоды моих детей и заточил их в плен, а затем приковал меня к скале плотью моего сына! Прохлада прошлась по мрамору, который будто слегка затрещал, вторя нашему с Одином спору, что вспыхнул внезапно. Энмира, как и ее мать, молча наблюдала за перепалкой, а я чувствовал, как час конца приближается. Время не желало идти вперед, при этом бежало табуном диких скакунов, что сметали копытами все на своем пути. Невидимые сети окружали меня, а с этим зарождали понимание, что Один готов пасть, но при этом точно попробует заточить душу моей маленькой дочери в свое копье. — Ты виновен во всех бедах, Один, — я выпалил слова с ухмылкой, — Ты уничтожал народы, боясь, что твою власть у тебя отберут, а я, словно слепец, шел за тобой. Лишь ты вина всех несчастий Девяти миров. Но ничего, я избавлю их от тебя. — Избавишь? И подаришь мирам.. что? Свободу? — верховный Бог стал нервно хмуриться, — Глупец! Миры нуждаются в моей власти! Лишь во мне их сила! Но раз ты так, — разгневанно выпалил Верховный Бог, — Тогда закончим все сейчас! Старик вскинул руку, накинувшись на Энмиру, а Лив взмахнула крыльями, что оросили округу перьями. Вмиг кристалл на шее дочери задрожал и тьма Хель полилась наружу. Тени, словно густой черный дым, накинулись на Одина, а в моей руке вырос огненный кинжал, что должен был впитать кровь Всеотца. Один стал отбиваться от силы моей старшей дочери, метая в тьму крупные молнии, что уничтожали все на своем пути. Я взмахнул кистью, вырывая из тела огонь, который зверем бросился на Одина. Верховный Бог принялся отражать атаку силой воды, что испарялась, лишь на миг замедляя власть пламени. Лив взмахнула рукой, а Матерь-земля отозвалась на призыв матриарха, окутав Энмиру гнилыми корнями и пытаясь вырвать нашу дочь из лап Всеотца, что держал ее мертвой хваткой. Верховный Бог завопил, а его единственный глаз стал светиться, наполняя мир вокруг раздражающими огнями. Старые уста со скрипом протянули руны Асгарда, которые отозвались на зов. Крылья тысячи воронов стали носиться по округе, нападая на меня и матриарха, а с этим заставляя нас то защищать родное дитя, то отбиваться от сил Одина. Мои пальцы с излишком выбрасывали наружу огненных тварей, что бились с пернатыми, а Лив мечом и корнями уничтожала отродья Верховного Бога. Мир метался в истерике, уставший и больной. Один принялся выпаливать новую силу, что породила двух крупных псов, чья плоть была соткана из молний. — Локи, — Лив нахмурилась, сбросив тушку птицы со своего меча и припав спиной ко мне, — И что будем делать? Мы теряем время на эти глупости. — Главное держи защиту над Энмирой и не дай Одину пробиться сквозь нее, а этих зверушек я возьму на себя. Я едва обернулся встретившись взглядом с девой, что была охвачена решимостью. Выцветшие глаза были сосредоточенными, но наполненными доверием. Лив кивнула и бросилась подальше от зверей, запев гальды ванов, что стали на защиту крохотного создания. Сила матриарха росла, погружая мир в тьму, а Всеотец полностью переключился на Лив, позволяя мне без препятствий избавиться от зверей. Я взмахнул рукой, в которой тут же появилось огненное копье. Бутон из лезвий впитал мою силу и загорелся, позволяя мне пойти в атаку. Звери, разинув пасти, стали изрыгать комья молний, которые кружевом падали на землю и бежали в мою сторону, заставляя меня уворачиваться. Иллюзия невидимости упала на тело, выбивая реальность из глупых лиц животных. Я бежал на одного из псов, не замечая больше ничего, а после будто взлетел, окрыленный жаждой, и вонзил копье в челюсть создания. Дикий рев разрезал округу, а моя иллюзия спала, вновь открыв меня миру. Второй пес зарычал, а затем встал на дыбы, наполняясь гневом от смерти брата. Я ухмыльнулся, прокрутил копье, окончательно добивая первого зверя, а после ринулся на призыв. Жар наполнял мои жилы, заставляя кровь в них бурлить, а теплая испарина залегла у корней волос. Молнии метались по округе, желая пронзить тело ведьмы или мое, а с этим закончить бой, который положит начало новой жизни. Лив продолжала держать свою защиту, а я с нетерпением фыркнул, понимая, что зря трачу время, сражаясь с псом, который бил лапами у моего лица. Выставив руки вперед, я прикрыл веки, а следом погрузился вглубь своего сознания. Тьма окутала меня, избавив от реальности. Я неспешно ухватился за невидимую черную ткань, которую я сбросил и открыл своему взгляду великое творение: сердце огня, что жило в моей груди. В тот же миг я открыл глаза, а волны пламени потекли из моего тела, бушуя и атакую громадного зверя, а с ним и остатки воронов, что пытались уйти от возмездия. Пес завыл, стараясь отбиться, но огонь лишь нарастал, соприкасаясь с силой молний. Вспышки танцевали в объятиях родного пламени, а черные перья сгорали дотла, не успев достигнуть земли. — Ну, — я ухмыльнулся, обернувшись в Всеотцу, — Это все твои зверушки, Один? Старик недовольно поджал губы, а после взмахнул кистью и направил острый луч в сторону Энмиры. Удар грома охватил пространство, а черные корни вспыхнули, впитав в себя силу молний. Лив ахнула, подлетев ко мне, и тут же сняла с дочери защитный кокон из корней, а Один злостно улыбнулся, получив доступ к Энмире. Я бросился вперед, оттолкнув Лив в сторону и разрезая пространство скоростью тела, а мой названный брат, отбившись от последних огненных всполохов, ухватился за Гунгнир, острие которого сверкнуло. Час замедлился, позволяя разглядеть то, как копье несется в сторону Энмиры, что сжалась, в бессмысленных попытках вырваться из цепкой хватки Верховного Бога. Камень в груди стал тяжелее, а движения моих ног ускорились. Мир запрыгал, мелькая и превращаясь в единый темный всполох. Моя ладонь, даже не вздрогнув, потянулась к шее брата. Огненный кинжал жаждал пронзить плоть Верховного Бога, а с этим я окончательно осознал, что это конец. Сейчас я убью Одина, а он убьет меня. Однако я был готов на это пойти, лишь бы Лив и наша дочь остались живы. В этот раз все будет иначе. В этот раз я спасу свое дитя и его мать. Истошный невидимый стон рога захватил сознание, которое было столь сосредоточенным, что стало постепенно растворяться. Очередной шаг сменился новым, а мои пальцы достигли дряхлой шеи. Я зарычал, замахнувшись, и кинжал с напором вошел сквозь ткани в живую плоть, что даже не сопротивлялась моей силе. В тот же миг округу прорезал высокой всхлип Энмиры и звук металла Гунгнира, который достиг желанной цели. Я замер, глядя в одинокий холодный глаз брата, а на моих устах появилась самодовольная ухмылка. Моя душа воспылала в восхищении и удовлетворении. — Все кончено, — тихо произнесли мои уста, едва сдерживая безумный смех. — Да, — кряхтя, выпалил Один, а из его рта полилась кровь, — И не только для нас, брат. — Локи.. Я с непониманием нахмурился, а улыбка неспешно спала с моих губ. Уши прорезал слабый голос Лив, который был слишком нереальным. Сердце замерло, а в голове появилось гудение, которое дало смутное осознание того, что я не чувствовал никакой боли. Несмело обернувшись, я увидел перед собой деву, которая была для меня одной из главных причин устроить эту войну. Ведьма ванов стояла, практически не касаясь пола, а ее крылья стали опадать. С головы матриарха вдруг спали рунная повязка и рога, от чего я смог отчетливо разглядеть выцветшие глаза, которые стали потухать. Я вздрогнул, а мой взор упал на грудь дочери валькирии. Белое платье превращалось в новое одеяние. Багровые ткани стали расти, заменяя собой чистоту жизни. Знакомое острие выпирало из груди Лив, а густая кровь жирными каплями падала на темный пол. Я отпрянул от Одина, а Лив повалилась вперед. Сердце в груди вздрогнуло, позволяя мне словить деву и в беспамятстве утащить ее подальше от проклятого Бога, который уничтожал все, что было мне дорого. — Лив.. Мир замер, став чем-то иным. Новая Соль и новый Мани казались теперь проклятьем, которое упало на мою голову. Один столько раз пытался остановить Рагнарёк, словно знал, чем он закончится, а я вновь не слушал, уверенный в своей правоте. Я смотрел то на зияющую дыру в груди Лив, что испускала темную кровь, оставляя след жизни кругом, то на бледнеющее лицо дочери валькирии. Мои руки обхватили тело ведьмы, а с этим сердце стало пылать. — Нет.. нет.. — я стал мотать головой. Натужные попытки влить свою энергию в тело создания были бессмысленными, а я с ужасом впился глазами в руку Лив, на которой не было моего кольца. — Локи.. — голос создания был вялым, а уста стали чернеть, — Локи.. Энмира.. ты должен пообещать мне.. — Нет, — я стал мотать головой, а моя душа разрывалась на части, — Ты выживешь! — Мама.. Хриплый вздох сорвался с моих уст, а душа замерла, став черным бездонным озером. Я обернулся, увидев за спиной зареванную дочь, что сидела у ног Одина. Ее глаза расширялись с каждой секундой, а щеки стали краснеть. Мышцы тела свело, от чего я задрожал, а перед глазами появилось нечто странное и забытое, то, что было в час, когда погибли Нарви и Вали, а после и их мать. — Локи.. я прошу.. Я впился в выцветшие глаза, которые постепенно меркли. Лив натужно дышала, а я вмиг прижал ее к себе, понимая, что не могу ничего сделать. Тело против воли стало покачиваться, то ли убаюкивая сознание, то ли пытаясь доказать, что это лишь сон. Лишь жуткий кошмар, который вновь вернулся в мою жизнь. — Я умоляю.. — сквозь хрип прошептали мои уста, а сила стала исходить безудержными волнами жара, — Золотко.. нет. Я должен был быть на твоем месте! Я, а не ты! — Локи.. мне как-то.. холодно.. кажется, в этот раз.. ты не сможешь спасти меня.. — Нет.. Нет! Нет! Нет! — я оторвался от ведьмы и впился в ее лицо. — Я просто хотела.. — глаза Лив налились слезами, — Я так хотела.. быть.. с тобой.. и Энмирой.. хотела.. Я припал губами к холодному лбу, что покрылся испариной, а бесчисленные попытки влить в ведьму энергию были бессмысленными, но я не желал их оставлять. Только не это, если не спасу ее, то потеряю ее душу навечно. Мир чернел, дрожа и покрываясь кровавыми наростами, что разрывали мое тело, мою душу и мой рассудок на части, поедая каждую из них. Мысли стали тлеть, а жизнь уходила вместе с умирающей девой. — Пообещай.. — тихий шепот лизнул мое ухо, а моих волос коснулась холодная ладонь, — Я.. прошу.. Я слегка отпрянул, а после впился взором в блеклое лицо. Уста приоткрылись, а вместо слов вылетел вздох отчаяния, что смешался со странным всхлипом Лив и полившейся пенной крови. — Нет, — я отрицательно покачала головой, а моя сила вырвалась наружу красной аурой, — Ты выживешь, слышишь? Лив! — моя ладонь надавила на дыру в груди матриарха Ванахейма, — Я умоляю, просто останься, слышишь? Прошу тебя! Уста бесконтрольно стали хрипеть, выплевывая странные звуки в темнеющее пространство, что желало поглотить мой голос. Я забился, чувствуя, как жизнь Лив утекает сквозь мои пальцы, а горячая вода, словно роса, стала орошать мое лицо. — Локи.. где.. где Энмира? Словно в бреду, я обернулся и бросил взгляд на рыжее крохотное создание, во взгляде которого сквозило понимание происходящего. Я быстро закивал, а Энмира подползла к нам. Двухцветные глаза расширились, а после дитя стало мотать головой, рыдая. Лив протянула свою отяжелевшую руку, кончики пальцев которой были в крови, а после мать моего дитя коснулась щеки Энмиры и слабо улыбнулась. — Я очень.. люблю тебя, моя радость. Ты должна.. всегда слушать своего отца, — Лив стала хрипеть, — Учись магии ванов и йотунов.. и прошу, — ведьма слегка улыбнулась, — Не поджигай фиалки Сагра. Энмира стала шустро кивать, зарыдав сильнее и ухватившись за предплечье своей матери, которая стала еще белее. Я с ужасом смотрел на происходящее, не веря в то, что это реальность. — Локи, кажется.. я больше не могу, — Лив посмотрела на меня, — Ты должен заботиться о ней.. оберегать нашу дочь.. Мир стал увядать, как и жизнь ведьмы в моих руках. Плотные стальные нити связывали мое тело и выжигали в нем раны, что тут же гнили. Боль рвала сердце на части, которые распространяли лишь ужас и страх. Я чувствовал, что скоро пробьет час и все изменится навечно. Вода больше не оросит миры, земля не породит новую жизнь. Мое море, мое живое пламя, мой весенний ветер, мое сердце. Все исчезнет вместе с Лив. — Прошу.. — я захрипел, зарывшись в лунные волосы, а с этим ощутил, как аромат полевых цветов стал тише, — Лив.. Тьма захватила пространство, которое окончательно пожрало мою душу. Тело дочери валькирии стало тяжелеть, отпуская душу, что была частью меня. Хриплый вой вылетел наружу из моих легких, а с ним я ощутил особенное присутствие. Она вновь явилась ко мне. Знакомая и уже родная. Смерть.