***
Беловолосый без капли страха вплотную приблизился к старшему брату, сверля того исподлобья. — Как вы допустили такое? Куда ты смотрел, брат? Такеоми не понравилось бесстрашие младшего и его тон. Терпеть такое поведение в свою сторону старший Акаши был не намерен. Звонкая пощечина оглушила присутствующих. Красный след остался на белой коже Харучиё. Кай, как по инерции, подскочила с дивана, закрывая открывшийся от шока рот ладошкой. Другая рука тут же потянулась к Шиничиро в немой мольбе о помощи. Парень с жалостью посмотрел на девочку. Методам воспитания Такеоми он не имел право перечить, все-таки другая семья — другие правила. Однако выставлять это напоказ, да еще и перед Кай, было неправильно. — Такеоми, — Сано закрыл собой младшего Акаши, — не стоит. — Брось, я и так не собирался ничего делать. Потом буду с ним разбираться, — безразлично ответил Такеоми. — Нам нужно пройтись по территории «Драконов». Если есть еще какие-то мелкие банды, что считают себя выше нас, то нужно пресечь их ложные суждения. — Согласен, — добавил Вакаса, специально отводя с прицела Харучиё, развивая другую проблемную тему. — Именно в такое время они и выползают. Шиничиро кивнул, так же поддерживая предложенную идею. Сано почти сразу направился к выходу, захватывая с собой Такеоми, что сверлил злостным взглядом брата. Его глаза буквально выжигали на лбу Харучиё «Вернусь — тебе пизда». Вакаса решил задержаться с детьми. Харучиё ладил с парнем и даже приходил иногда за советом, зная, что ему не откажут. Младший Акаши где-то в глубине мечтал, чтобы его старшим братом был именно Вака, а не Такеоми. Уж больно отличались мировоззрения у двоих Акаши. Дело в том, что на Харучиё постоянно сваливались все заботы их троицы, просто потому что он средний ребенок в семье. Ответственность за сестру и все ее проделки всегда лежала именно на нем. Такеоми же закрывал глаза на старания младшего, но не забывал, в лучшем случае, отвесить оплеуху за мелкий недочет. Мама возвращалась с работы поздно, Сенджу всегда была слишком наивна, а Такеоми эгоистичен. Поэтому никто не замечал бурлящей обиды Харучиё на семью. О нем будто забывали, а если вспоминали, то для эксплуатации. Что оставалось Харучиё? Ради мамы, которая так гордилась «сплоченностью» семьи, он готов был переступить через свои обиды и непокорный нрав. Хорошо, что были такие люди, как Вакаса. «Белый Леопард» был всегда любимцем девушек. Факт. Харучиё не имел никаких знаний в этой теме, поэтому уверенно обращался к Вакасе. Второй всегда был рад видеть в своем гараже младшего Акаши, которому так хотелось узнать, что же нравится девушкам и как с ними общаться. Сейчас Вакаса с гордостью смотрел на своего «ученика». Положив ему руку на плечо, он улыбнулся, как бы передавая глазами «молодец, что прибежал обратно». После чего развернулся на пятках и ленивой походкой последовал к Такеоми и Шиничиро, бросив напоследок: — Обрабатывай аккуратно. Вернусь — проверю, — усмехнулся сиренеглазый и захлопнул за собой входную дверь. Харучиё лишь закатил глаза на сказанное и запрыгнул к Кай на диван. — Знаешь, Широ, — начал он, пододвигая к себе аптечку, — с твоим везением, никогда не ставь деньги и не играй в лотерею. Проебешь все. — Разве деньги — главное в жизни? Харучиё сел на пол возле коленей девочки и обработал иглу и пинцет спиртом. Бирюзовые глаза поднялись наверх, завороженно оглядывая истерзанное лицо напротив. — Ты, видимо, еще не поняла, как устроен мир, тупица-Широ, — ответил ей Акаши, с серьезным видом осматривая мелкие осколки в уже дезинфицированных коленях. — Хару-чан, не называй меня так, — твердо сказала девочка. — Мне не нравится. И вот снова она показывает себя такой. Харучиё улыбнулся, оголяя ровный ряд белых зубов. Его взгляд снизу вверх — просто нечто. Зрачки каждый раз ловили бегающий смущенный взгляд Широ, отчего ямочки под его щеками все более углублялись. — Как скажешь, — эти слова, словно масло, разжигали огонь на щеках девочки. — А как бы ты хотела? Вопрос ввел ее в ступор меньше, чем его поведение и ужимки в тот момент. — Что? — переспросила девочка. — Как бы ты хотела, чтобы я к тебе обращался? — с неизменной ухмылкой спросил Харучиё. — Ну-у, просто «Кай», — отвела взгляд. — Значит, по имени… — заключил для себя Акаши. — Думаешь, я считаю тебя настолько близким человеком, что буду звать по имени? Слишком сложный вопрос. Да и отвечать на него должен сам Харучиё. — Не знаю, — небольшая пауза. — Ну, мы же… целовались. Разве это не значит, что мы не чужие друг другу? Харучиё опустил голову и аккуратно поддел кожу иглой. Зрительного контакта теперь он избегал. А вдруг она увидит в них правду… Хотя, в чем заключается его «правда», Харучиё еще сам не понял. В любом случае, он хотел съехать с темы, ведь на данный момент свои чувства Акаши позиционировал, как нечто неопределенное. Закончив с одним коленом, Харучиё придвинулся ко второму, параллельно прерывая устоявшуюся тишину. — То был не поцелуй, тупица-Широ. Утешительный чмок, не более, — ответил наконец парень. — И хватит уже искать в моих действиях скрытый смысл. Я делаю для тебя ровно то же, что и для Сенджу. Всё. «Нет, не так. Зачем я вывалил это на нее сейчас?! Идиот. Перечеркнул все, над чем старался несколько месяцев». Кай смотрела на парня с нескрываемой обидой и недопониманием. «Зачем тогда сделал для меня столько?» — висел вопрос в ее голове. Озвучивать его Кай не стала. Обошлась сухим «ясно». Харучиё не хотелось отрываться от работы внизу, чтобы не видеть ее расстроенного лица. И все-таки он чувствовал себя виноватым. Харучиё казалось, что он соврал, хотя она заслужила правду. Но он сам не был готов. Да, знаки внимания, долгие изучающие взгляды и желание угодить ей, — все это было не просто так. Харучиё лишь следовал своим желаниям, не задумываясь лишний раз, почему у него именно такие желания. Ему еще предстояло разобраться во всем и принять то, что зарождается в сердце. Оба колена обработаны, раны зафиксированы пластырями и преждевременно смазаны. Харучиё встал с пола и сел на диван рядом с Кай. Та с немым вопросом посмотрела на парня. — Что? Мне будет тяжело обрабатывать лицо стоя, — оправдался парень. Кай привстала и, придерживая юбку когда-то белого платья, села Харучиё на колени. Она сама была поражена своей смелостью. — Так ведь удобнее? — задала риторический вопрос. Харучиё поднял на нее свой ошарашенный взгляд, но ничего против не сказал. Ее ладони прижимались к его груди, отчего все тело парня будто пульсировало. Это что, волнение? Такие же эмоции он испытал прошлой ночью, когда они спали в одной кровати. Их кожа, пусть и через ткань, но соприкасалась. Это приятное ощущение тяжести чужого тела… Ее сладкое фруктовые дыхание… А то, как она облизала только что нижнюю губу… Кажется, и вот-вот сердце Харучиё остановится от такого счастья. Сама Кай чувствовала какую-то уверенность в себе в тот момент. Ей хотелось вытащить чувства Харучиё наружу, ведь мириться с тем, как он назвал их поцелуй «утешительным чмоком», Кай не собиралась. Уж слишком она «прикипела» к этому парню, чтобы сбрасывать чувства до заводских настроек. Широ посмотрела на лицо беловолосого и еле заметно улыбнулась. Его всегда безразличный взгляд теперь выражал всю палитру удивления, а губы слегка приоткрылись. Он выглядел, как ребенок, которого впервые привели в парк аттракционов. Кай протянула руку к его лицу. Харучиё закрыл глаза, а грудь его прекратила цикличные подъемы. «Он что, не дышит?» — подумала про себя девочка. Костяшками она огладила его щеки, поднимаясь выше. Еле ощутимым прикосновением Широ прошлась большим пальцем по мягкому веку, задевая белые пушистые ресницы. Хотелось прикоснуться губами, ощутить тепло его кожи. Но нельзя. Реакция Харучие может оказаться негативной, а этого Кай хотела в последнюю очередь. Ее маленькие пальцы, щекоча кожу, вновь побежали по щеке, потом по только зажившему справа шраму, скользя к искусанным губам. Харучиё, все так же с закрытыми глазами, ощущал нежные подушечки пальцев на чувствительной коже. Он шумно вздохнул. Снова воздух заполнил легкие. Казалось, Харучиё был не в ладах со своим телом, подчиняясь каждому движению Кай и своему желанию. Беловолосый, немного вытянув губы, оставил легкий нежный поцелуй на подушечках ее пальцев. Кай вспыхнула своим самым ярким румянцем. Алые щеки были горячими, словно раскаленная лава. Этот его жест был слишком чувственным, интимным. Пускай это и не поцелуй в губы, но так Харучиё хотя бы показал ей, что ему приятны ее касания и он не против. А учитывая нетактильность и брезгливость Акаши, такая его реакция была просто бесценна. Кай спустилась пальцами по нижней губе, слегка оттягивая ее вниз, а затем прошлась по подбородку. Харучиё медленно открыл глаза. Когда Кай горит в смущении, Акаши просто источает уверенность своим хладнокровным взглядом полуопущенных век. Глазами он впился в лицо девочки, в ожидании дальнейших ее действий. Кай поднесла пальцы к своим разгоряченным и разбитым об асфальт губам и аккуратно прижалась. Харучиё так же медленно приближается к ее лицу и с тыльной стороны накрывает ее нежные пальцы своими губами. Вторая рука Кай все еще находилась на его груди. Она собственной кожей ощущала бешеные удары его сердца.***
С улицы доносятся детские голоса. Замочная скважина щелкает несколько раз, и в квартиру заходят Майки и Сенджу. Баджи ждала дома мама, поэтому он решил пойти к себе. Кай в ту же секунду спрыгнула с колен Харучиё и уселась рядом с ним на диван. — Кай! — крикнул на весь дом Майки. — Мы принесли тебе тортик! Парень, весь в энтузиазме и предвкушении от радости девочки на проявленную им заботу, забегает в гостиную. Лицо Майки тут же побледнело. Положив торт на стол, широкими шагами он приблизился к девочке. Взяв ее лицо в свои ладони, Майки крепко сжал девочку в своих объятиях, утыкаясь в волосы той. Харучиё лишь искоса наблюдал за всем. Выпустив Кай из своих объятий, Майки сделал пару шагов назад, пропуская встревоженную Сенджу к подруге. Беловолосая тут же принялась обрабатывать раны на лице Широ. А Майки засунул руку в карманы, как делал обычно, и перевел свой взгляд на старшего Акаши. — Пойдем, Харучиё, нам нужно поговорить.