***
Падаван Скайуокер держал холодные пакеты у ушибленного плеча и скулы и краем глаза наблюдал за тем, как его похититель готовил завтрак, напевая себе что-то под нос. Двое пушистых лот-котов мешались под его ногами, то и дело вставали на задние лапы и пытались дотянуться до еды, но Кеноби мягко отталкивал их каждый раз. Из окна все также приветливо светило солнце. Энакин закусил губу, пытаясь не расплакаться. — Чем быстрее ты поймешь, что я не дам тебе сбежать, тем лучше будет для нас обоих, — буднично произнес ситх. — И тогда что? Вам, ситхам, неведомо доверие, вы ведь готовы глотки друг другу перегрызть. — Пока что тебе силенок не хватит, Эни. Не забивай сейчас этим голову. «Все могло быть намного хуже», — звучал предательский голосок в его голове. Да, могло быть. Он мог бы умереть, он мог бы сейчас сидеть в холодной неприветливой камере, как зверь в клетке, его могли бы подвергать ужасным пыткам. И сейчас он был заперт в чужом доме. Как новый питомец, очередной кот, к которым ситх питал слабость. Энакин хорошо знал это чувство. Его жизнь на Татуине была не так уж плоха, другие рабы и помыслить не могли о таких условиях, в которых он жил вместе с матерью. У них был кров над головой, и еда на столе, и даже уединение, они не делили свое жилье с кем-то еще. Все, что маленький Эни знал о механике, он перенял у мамы. Она была весьма талантлива, и это ценили. Только вот покинуть это место было невозможно. У уха юноши блеснуло лезвие, и у того на миг перехватило от страха дыхание. «Не мог больше смотреть на нее, можешь оставить себе», — Оби-Ван убрал ножницы в ящик, положил отрезанную падаванскую косичку на стол перед Скайуокером. Он глядел на косичку, пытаясь убедить себя в том, что это были всего-навсего волосы. Он не должен был рыдать из-за этого прямо перед своим врагом. Принадлежность к джедаям не зависела от внешнего облика, важнее всего была его вера. Он представлял торжественную церемонию, гордость в глазах мастера Джинна, магистра Йоду, усмехающегося с того, как очередной падаван с восторгом принимает новое почетное звание. И сейчас его мечты были прямо перед ним. Нет, он не должен был терять надежду на второй же день! Этот ситх и рассчитывал на это. Самонадеянный подонок. «Ты выглядишь таким грустным», — произнес Кеноби, отодвинув косичку в сторону и начиная накрывать на стол. Он не был грустным! Он чувствовал злость. Он не мог позволить себе грустить и показывать свою слабость. Кеноби отлично готовил, эта еда на порядок была лучше той, к которой Скайуокер привык в храме, но он тупо глядел в тарелку перед собой и не мог двинуться. — Неужели опять? Энакин, это просто завтрак, я не собираюсь накачивать тебя наркотой. — Почему нет? — просто спросил он. — Рано или поздно эффект сойдет на нет. Это будет легкая и пустая победа. И я предпочитаю честность. — Поэтому ты держишь меня в ошейнике? Сразись со мной по-честному. — Как же до тебя еще не доходит? Без Силы ты почти ни к чему не способен, твое могущество — ложно. Энакин попытался сморгнуть тут же навернувшиеся злые слезы. Как жестоко и лицемерно все это было со стороны Кеноби, дурацкие печенье и молоко, и кровать, полная мягких подушек, и дурацкие коты, которые должны создавать ощущение дома. — Квай-Гон до сих пор учил тебя основным приемам? — поинтересовался ситх. — Да, — не стал врать Энакин. Если бы мастер только озаботился тем, чтобы научить его сражаться по-настоящему, то он бы не проиграл тогда на Салюкемае и не терпел бы эти издевательства! — И ты знаешь почему? — Да мне все равно теперь! — Манеры… — Оби-Ван закатил глаза к потолку, но все же решил объяснить, — потому что ты не достигнешь мастерства, не зная основ. Твои способности делают тебя заносчивым, ты должен научиться защищать себя без помощи Силы. — И ты будешь учить меня драться? — Да, я не могу позволить, чтобы мой ученик был таким беспомощным сопляком. — Тогда ты глупец. Обучая меня, ты роешь себе могилу. — Посмотрим, — просто улыбнулся мужчина, — мы перейдем к тренировочным мечам, когда тебе удастся одолеть меня. Завтрак остывает, милый, тебе нужны силы.***
День сменялся днем, падаван Энакин следовал четкому распорядку, включавшему в себя множество тренировок. Оби-Ван больше не старался залечивать его синяки и ссадины, да и сам юноша перестал обращать на них внимание. Он оборачивал сбитые костяшки, мрачно наблюдал за всеми движениями ситха, изучал его приемы, чтобы обратить затем все это против него. Его похититель стал оставлять в комнате книги, и вскоре Энакин понял, что их прочтение было обязательным. Как любезно с его стороны предоставить многостороннее обучение. Однажды он даже представил ситхский голокрон. В отличие от знакомых Энакину голокронов джедайской библиотеки, этот имел форму пирамиды и был красного цвета. Оби-Ван активировал устройство, голокрон раскрылся и завис в воздухе, а все пространство вокруг них заполнилось письменами и схемами. — Он отличается от джедайских? — поинтересовался парень. — Только внешним видом. Ты не выглядишь воодушевленным. Тому, что запечатлено здесь, тебя не научат в Ордене. — А кто вообще любит учиться? — вздохнул он, тем не менее устраиваясь поудобнее на полу, готовый к чтению. — Есть подобные экземпляры. — Ты из их числа. — Это случайное предположение? — Тебя хорошо помнят в Храме. — Квай-Гон рассказывал тебе обо мне? — спросил Оби-Ван. Он был повернут к Энакину спиной, и без Силы падаван не мог уловить, что на самом деле чувствовал ситх при упоминании Ордена. — Иногда, — осторожно ответил Энакин, надеясь вытянуть что-нибудь личное из своего надзирателя. Злился ли тот, вспоминая джедаев? Чувствовал ли сожаление, может даже раскаяние? Как много на самом деле скрывал за фасадом своей вежливости и добродушности? Иной посчитал бы Оби-Вана Кеноби хорошим человеком, верным другом, на которого можно было положиться. Сам Скайуокер начинал поддаваться этим чарам, но картина того, как ситх, играючи, перерезал целый отряд, вставала перед его внутренним взором. Это отрезвляло. Оби-Вану нельзя было верить. — Я провел много времени, изучая голокроны. Особенно те, что содержали в себе древние пророчества. Какие-то из них уже сбылись. Какие-то только ожидают нас в будущем. И есть пророчества, посвященные тебе. Я заучил их все, — признался Кеноби, — мастер Джинн продолжил толкование? — Нет. Я не видел, чтобы он занимался этими голокронами. Он запретил мне читать пророчества. — Ясно, — просто ответил ситх, затем повернулся со своей обыкновенной легкой улыбкой и указал на определенный кусок текста, — начало здесь. Я даю тебе на это целый вечер. Может этот короткий разговор возымел эффект, может была иная причина, но падавану начало казаться, что Кеноби как-то изменился. Об этом он размышлял во время медитации. Сначала это давалось ему с огромным трудом, пустота, возникшая на месте всегда доступного ему поля Силы, пугала его, приносила беспокойство, но сейчас он свыкся с этой пустотой. Он чувствовал, что в такие моменты, не оставалось ничего и никого, кроме него самого. Его мыслей, его чувств. Может именно это Оби-Ван и имел в виду, когда говорил, что только на самого себя он и мог рассчитывать. Не на Орден, не на мастера, не на Силу. Он слишком привык тянуться к ней в моменты страха, ища в ней утешение и спокойную гавань. «Как думаешь, почему ты продолжаешь терпеть неудачи? Твои эмоции должны давать тебе силы, будь то гнев, страх и радость, но ты все еще к этому не способен. Джедаи научили тебя этому. Но их покой — это ложь. Есть только страсть. Так мы с тобой устроены, мы не можем противиться чувствам». «Покой — это ложь. Есть лишь страсть», — тихо повторил Энакин, не открывая глаз. «Через страсть я обрету силу», — продолжил Кеноби. Вскоре Энакин убедился в том, что ситх говорил правду. Он по обыкновению начал спарринг со своим учителем. Каждый день он помнил об их уговоре, и злость теперь не захватывала его целиком, а лишь тлела глубоко в груди, давая силы подниматься после каждого болезненного поражения, сосредоточивая его внимание лишь на происходящем. Он уже давно перестал думать о том, как вернется в Орден, о том, как снова увидит мастера Джинна. Он хотел победить. Он хотел стать сильнее. И тогда Оби-Ван потерпел поражение. Энакин Скайуокер тяжело придавил ситха к полу своим телом, крепко схватил его за горло. Не сжимая, а просто не давая сдвинуться с места, вынуждая признать, что ученик на этот раз одержал победу. Оби-Ван облизнул пересохшие губы, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на гордость. — Отличная работа, мой ученик, — произнес он. — Спасибо, — глухо ответил Энакин, поднялся и протянул руку, помогая встать самому Кеноби. — Я обещал тебе, что мы продолжим наше обучение. Какую форму ты бы хотел изучить? — Джем со, — ответил юноша, чувствуя как в его душе нарастал восторг и гордость за собственный успех. — Да будет джем со.***
Хоть мечи и были деревянными, но заниматься так было намного приятнее. Оби-Ван был хорошим учителем, временами резким и требовательным: его едкие комментарии постоянно выводили юношу из себя. Но каждый раз они оказывались правдивыми. Как бы Энакин ни противился чужой идеологии и ни осыпал ситхов проклятиями, он должен был признать: Кеноби был просто прекрасен в бою. Именно таким Энакин и хотел видеть себя. Когда он переймет эту безупречную расчетливую технику и совместит со своими способностями, дарованными Силой, он станет просто непобедимым. Он обратит свой страх и гнев, что раньше лишь портили его жизнь, во благо. — Когда-нибудь мы встретимся в настоящем бою, — с усмешкой сказал Энакин, смахивая каплю пота, норовившую сорваться с брови, — посмотрим, выстоишь ли ты против меня, когда на мне не станет оков. — Посмотрим, посмотрим, посмотрим… — передразнил его мастер, однако не переставая с теплотой улыбаться, — ты снова фантазируешь о том, что будет дальше. — Я не могу не думать об этом, ведь мне нужна мотивация. Это будет крутая битва… Я против тебя, Республика против Альянса. — Конечно, — прыснул ситх. — Что не так? — Ты еще думаешь, что сражаться в этой войне благородно. — Мы хотим лишь мира в галактике, — нахмурился Скайуокер. — Не находишь в этом какое-то противоречие, Эни? — Может быть. Но всем нужна цель, ради которой стоит сражаться. Даже тебе. Есть у тебя цель? Какое-то время Кеноби просто глядел на своего ученика в раздумьях, а затем тихо произнес: — Я сражаюсь за свою семью. За тех, кто мне дорог, и за себя. Они называют тебя Избранным, но ты не обязан защищать их. — Тогда что мне остается? — Сражайся за себя. И за то, кем ты хочешь быть. Вставай, давай продолжим тренировку. Энакин думал, какой бы была его жизнь, если бы ему не приходилось все свое время и силы тратить ради блага других. Чем бы он занимался, без постоянных раздумий о том, что предстояло ему совершить, как Избранному самой Силой. Был бы он счастлив такой жизнью? Возможно, тогда он бы позволил себе влюбиться и завести семью. Орден хотел держать его подальше от войны клонов, так что может ему на самом деле стоило сбежать от всего. Следующий день они не посвящали тренировкам. Погода стояла отличная, и Оби-Ван впервые вытащил своего ученика за пределы дома. Энакин глядел на зелень перед собой, ошарашенный тем, что Кеноби пошел на такой риск. Ситх выглядел расслабленным, сидел в траве прямо рядом с ним, запрокинув голову к солнцу. Каким бы чудесным не был этот погожий денек, и как бы не прекрасна была местная природа, Энакин не мог этого оценить. Он слегка повернул голову в сторону, вдруг явственно чувствуя на себе ошейник, про который успел позабыть за последние недели. Впервые он мог теперь увидеть дом снаружи. Может где-то поблизости был корабль или спидер. А полученные навыки он, наконец, мог применить против самого ситха. Теперь он мог выиграть себе время для побега. — Ты все еще думаешь об этом, — произнес ситх спокойно, — скажи, почему ты так хочешь вернуться в Храм? — Это мой дом. — Разве не родился ты на Татуине? В рабстве? Лихорадочный поток идей о побеге приостановился. Падаван напряженно глядел на Оби-Вана, чувствуя как узел скручивается в животе, а во рту становится сухо. — Они ведь так и не дали тебе возможности побороться с рабовладельцами. — Да, — прошептал Скайуокер. — Им все равно. Им всегда было плевать на то, чего тебе действительно хотелось, — мрачно сказал Кеноби. Юноша притянул к себе колени и уткнулся в них лицом. Мастер был прав. Он всегда был прав. Джедаев не волновала судьба рабов Татуина. А ведь когда-то Энакин пообещал матери, что вернется и освободит всех. Ему не нужно было тешить себя надеждой, что он сможет делать что угодно, как только ему дадут звание рыцаря. Он будет участвовать в этой войне с сепаратистами неизвестно сколько, и ему повезет, если в одной из битв его не прикончат. Здесь, в плену у ситха он получил свою передышку, наконец, увидел со стороны, какой была его жизнь. Череда заточений просто продолжалась и по сей день. — Я просто хочу быть свободным, — дрожащим голосом поделился Эни. — Возможно, я ошибся, — глухо произнес Кеноби, и юноша тут же вскинул голову. Действительно ли он готов был?.. — Я думал, что смогу завоевать твое доверие. — Оби-Ван… — начал Энакин и тут же прикусил себе язык. Что он вообще хотел сейчас сказать? Наверно пребывание в этих стенах свело его с ума, если ему захотелось назвать Кеноби своим другом. — Я могу оставить тебя на нейтральной планете, откуда ты сможешь выбраться сам или позвать на помощь Орден. Или же ты можешь остаться… со мной. И мы тут же отправимся на Татуин и перережем глотки всем ублюдкам. Я знаю, что это важно для тебя. — Ты говоришь мне подобное… — этим предложением падаван был совершенно убит. Кровь отлила от его лица, и его захватил страх, чего с ним уже давно не случалось благодаря всем тренировкам. — Я знаю, что это нелегкий выбор, Эни. Я дам тебе целую ночь на раздумья.