Реальность в случайности

Замороженная душа, отвергающая натиск оцепеневшего мышления. Бурлящие всхлипы обезличенного голоса, застрявшего в анестезированной глотке. Без права на вздох. Без права на осечку. - Пятнадцать секунд, - спокойно констатирует факт убийца, а по телу Софии проносится морозная дрожь. Она отрицает факт реальности ситуации. Хочет верить, что это кошмар наркомана, галлюцинирующего в темном переулке. Как этот человек может просить ее о таком решении? Кто она такая, чтобы определять, кому жить, а кому умереть? - Пять, четыре, три… - ведет отсчет психопат. Ребенок зажмуривает глаза от страха еще не наступившего события. Мать, стоящая рядом, издает многострадальный выдох и закрывает ладонями лицо. - Восемь! – кричит Бейкер не своим голосом, и ее колени подгибаются, но грабитель не дает ей упасть, возвращая в устойчивое положение. – Ей…восемь, - она готова молиться всем богам, чтобы это было так, лишь бы на ее плечи не легла смерть человека. Смерть ребенка. Мать падает на колени и вскрикивает, обнимая рыдающую навзрыд девочку, а на ее лице застывает благодарственная полу улыбка, смешанная с облегчением. "Спасибо...большое спасибо", - шепчет она сквозь бесконечный поток слез. А вот Софи совершенно не легче от того, что она угадала. Секундная победа. А дальше-то что? Вновь надежда на везение, что интуиция ее не подведет? Нет. Она не выдержит такого психологического давления. Не сможет. Но кого это интересует, кроме нее самой. - Ах! - радостно восклицает психопат и прижимается лбом к виску Бейкер. - Вот видишь, малышка, а ты боялась, - шепчет он ей на ухо, а она чувствует, что ее вот-вот стошнит. Ей мерзко, ей страшно, ей холодно и жарко одновременно и ей...одиноко. Это странное осознание лишнего сейчас чувства. Она не хочет умирать. Потому что она не стала ни для кого важной. Никто о ней не вспомнит, погибни она здесь. София настолько приучила себя быть отстраненной от общества, холодной и недосягаемой леди, что не могла и подумать, что ей захочется простого человеческого тепла. Чтобы сейчас за нее переживали, чтобы потом по ней грустили. Кто-нибудь, хотя бы один человек. - Итак! - торжественно произносит убийца, словно он дрессировщик в цирке, а люди всего лишь глупые мартышки, которые обязаны ему подчиниться. - Кто наш следующий счастливчик? - он обращается к своему напарнику, собиравшему документы заложников. Тот показано запускает руку в кучу паспортов и вытаскивает наугад один из них. Молчание толпы становится настолько звенящим, что складывается ощущение, будто тонкие струны натягиваются в ушах, производя раздражающие вибрации, щекочущие барабанные перепонки. София не хочет, не может, не желает слышать новое имя, принимать хоть какое-то решение. - Сара Маклайн, - читает грабитель имя в паспорте, пролистывая страницу за страницей. - Кто наша милая дама? - оглядывает убийца ряд заложников, которые стоят не шелохнувшись. - Кто?! - грубо вскрикивает он от недовольства тишины. Из линии людей робко протягивается трясущаяся ладонь, и мужчина в маске тащит Бейкер к ней. Софи не решается открыть глаза, она лишь чувствует, как сердце бешено качает кровь по венам, сосудам, капиллярам, распространяя по ним одновременно и страх. - Время пошло, - он пододвигает девушку к Саре, на мол, разглядывай, ведь проще и нет ничего. Бейкер открывает глаза, но туманные слезы не позволяют толком ничего увидеть. - Ты психопат... - шепчет она, - моральный урод... - Дорогая, - он вновь приближен к ее уху, чтобы его слова слышала лишь она, - тебе не меня характеризовать надо. Сара хочет жить, - последнее слово он протягивает так жалостливо, но из его уст это звучит омерзительно. - Смотри внимательно. Она вроде чуть старше тебя, - принимается рассуждать он, увлекаясь жестокой игрой, - хотя... с таким количеством косметики, - он призадумывается, - я дал бы ей не больше 30...Но решать тебе, - убийца умолкает, в конец путая мысли Софии о возрасте стоящей перед ней девушкой. Или женщиной. Черт! - Двадцать секунд. Тик-так, тик-так… - Двадцать? - вскрикивает она одновременно с перепуганной Сарой. - Почему? - Ты действительно хочешь потратить ее время на столь нелепое объяснение? Бейкер вытирает ладонью слезы и начинает судорожно скользить взглядом по девушке, выискивая какие-нибудь подсказки себе в помощь. Не окольцована, мимических морщин не так много, одета недорого, дешевая косметика, зареванные глаза...Слишком мало времени. Слишком мало. - Двадцать шесть... - Софи замечает, как расширяются глаза Сары. "Осечка! Быстрее!". - Нет! Двадцать пять... - но ее лицо лишь еще больше искривляется от ужаса. Убийца получает отрицательный кивок головой от напарника. - С детьми видимо у тебя получается лучше, - София вдыхает в легкие максимум воздуха, чтобы воспротивиться последующему действию психопата, но не успевает завершить даже это действие, как слышит оглушающий звук выстрела. - Нет! Нет! Нет! - кричит Бейкер и извивается как рыба, выброшенная на берег, в крепкой хватке мужчины, стараясь не смотреть на бездыханное тело девушки. Но она чувствует, она слышит. Ее последний выдох. Ее грузное падение на пол. Осуждающие и молящие возгласы оставшихся заложников. - Была Сара, нет Сары, - злорадно хихикает он и вновь обращается к другому грабителю. - Ну что, двигаемся дальше? Но Софи, бедная Софи, вынужденная ткнуть пальцем в небо и промахнувшаяся, она ничего не слышит. Она не желает слышать. - Все готово... - обрывок фразы из уст третьего грабителя, которую девушка никак не воспринимает. Ей уже все равно. Даже если их уже освободят, истинно свободной она не станет никогда. Часть ее только что умерла вместе с незнакомой ей Сарой. - Всем лечь! - вновь подает голос третий, и заложники послушно следуют его указанию, воодушевленные тем, что их освобождают от безумной игры. Стоять остается лишь одна София, которая находится совсем не здесь. Она смотрит в пустые остекленевшие глаза убитой и видит в них совсем другого человека. Она помнит этот взгляд с застывшим страхом и отчаянием. Она его уже видела. Она не забыла. Миг, и Бейкер лежит рядом с мертвым телом. Убийца налегает на нее большей частью своего тела и перед тем, как уйти, шепчет, обдавая ее холодную щеку горячим дыханием: "Это ты виновата. Ты ее убила". Эти слова тащатся за ней не один год. И только ей начинает казаться, только ей удается убедить себя, что это не так, они вновь въедаются в ее мозг белым шумом. - ...сперва женщины и дети...женщины и дети... - доносится до ее ушей через неопределенное количество времени чей-то мужской шепот, но Софи лежит как парализованная, напротив Сары, в молчаливом диалоге взглядов. Чьи-то теплые, настолько теплые, что ей кажется это обжигающим прикосновением, руки пытаются поднять Софию на ноги, и вот тогда происходит всплеск, цунами, ураган. В ее голове душащим наплывом, словно потревоженный рой пчел, начинают мелькать эпизоды стертого детства, юношества. Черным едким одеялом укрывают слова и фразы, ранее запертые в личном ящике Пандоры. Ее куда-то тащат, но Бейкер рьяно сопротивляется, пытается вырваться. - Мама! Нет! Прости, мама! - девушка тянет руки к мертвой Саре, которая все дальше и дальше от нее. Чрезмерно горячий толчок осколков выбрасывает девушку за пределы здания банка, она падает на мокрый асфальт и ударяется головой обо что-то металлическое, отчего перед глазами все плывет, однако сознание настолько переполнено адреналином, что не позволяет девушке отключиться. Россыпь хрустальных иголок осыпается по ее внутренностям, она лежит на спине и ощущает каждую из них. Тянущаяся как нега боль растекается по ней, заставляя чувствовать себя живой. - ...девушка? Вы меня слышите? С вами все в порядке? - над ней склоняется какой-то мальчишка, потряхивая ее за плечо. - Давайте помогу вам встать... - он с трудом, но все же поднимает Софию на ноги. - Где я? - первый вопрос. Первые слова. Первые мысли. - Вас наверно зацепило взрывной волной, - она смотрит на полыхающее здание перед ней, вокруг царит хаос и неразбериха. - Вам врач нужен, у вас кровь...эй! Куда вы? - подросток недоуменно смотрит на девушку, которая все быстрее и быстрее пятится назад, как можно дальше от этой убогой действительности. Ей нужна гарантия, крошечная надежда, что где-то есть укромный кусочек спокойствия, доброты и тепла. Около дверей подъезда она осознает, что неосознанно добежала до дому. Она не помнит, как быстро оказалась здесь, но она ужасно торопилась, захлебывалась бегом, сильная одышка подтверждает это. Из дома удачно выходит кто-то, отпирая дверь, София проталкивается внутрь, задевая неизвестного плечом, который сыпется ей в след недовольными проклятиями. Она задыхается избытком кислорода. Ей панически страшно, как ребенку из-за чудовища под кроватью, который только и ждет, когда поглотить дите в свой темный мир. Девушка проносится мимо удивленного вахтера и заваливается в пустую кабину лифта. Мерзкое отражение самой себя сводит ее с ума, доводит ее до гневной ненависти своего отражения. - Ненавижу! Ненавижу! - кричит она на зеркальную поверхность и бьет по ней перепачканными ладонями. Когда лифт поднимается на ее этаж, девушка лишена сил, физически и морально измотана, растоптана, полу умерщвлена. Она плетется, еле таща отвратительное ей тело к своим дверям, раскрывает их нараспашку, слушая их жалобный стон, подходит к балкону и открывает все окна. Что-то убеждает ее, что сейчас это логичнее всего. Что без этого никак. Бейкер садится на колени перед письменным столом, открывает первый выдвижной шкафчик и достает восемнадцать открыток. Она пришла сюда не в поисках безопасности или спокойствия. Она пришла морально себя добить.