Реальность в случайности

Пронизывающий и нетерпеливо настойчивый поток ветра словно подталкивает Билла в спину, принуждая сказать хоть что-то, сделать хоть что-то. Телефонный фонарик давно померк, а это значит, что прошло более 10 минут молчаливого наблюдения за действиями Софии. Бережно стряхнув листву с надгробия матери, она перебралась к соседней могиле, на которой значилось мужское имя с той же фамилией. - Алан Вернон, - полушепотом читает Каулитц. – Это твой отец? – он попросту больше не знает, что спросить. Нужно ли ей его сочувствие, его поддержка и теплые ободряющие слова? Он без понятия. Такой неординарной девушке, как Бейкер, не подойдет пара-тройка стандартных фраз типа «мне очень жаль», «я безмерно сочувствую твоей утрате» и что-то еще подобное. Биллу вообще сложно представить, что ей нужно сейчас здесь посреди ночи. Минуту за минутой становится все холоднее, ко всему прочему накрапывающий ранее дождь усиливается, беззастенчиво проникая под ворот одежды. Каулитц засовывает телефон в карман джинс, оставляя холодные ладони там же, чтобы хоть как-то их согреть. Софи долго не отвечала на вопрос Билла, лишь чуть вздрогнула, услышав его голос позади себя. - Нет, - коротко и строго, без лишних эмоций и объяснений. – Я…хочу побыть одна. Подожди меня в машине, - она говорит с парнем, не оборачиваясь к нему лицом, чтобы тот не видел той боли, исказившей ее обычно миловидное личико. В ее груди горным эхом стонала горечь, утраченная склонность к слезам грусти и приобретенная пленка печали от одиночества. Вся эта смесь прекрасно отражалась сейчас в ее глазах, она научилась с годами ее скрывать ото всех, кроме себя. Она никогда не видела в этом необходимости, никогда не вступала в противоречия с самой собой. Если София хотела грустить – она грустила, хотела веселиться – веселилась. Единственным исключением была скорбь по умершим родным, только здесь она себя ограничивала. Из-за страха. Страха, что обвинения в открытках правдивы. - Ты вновь решила замерзнуть? – назидательно возражает Билл, ежась от неприятных холодных капель. – Софи, к чему сейчас это самобичевание, м? Поехали домой, вернемся сюда в нормальную погоду и в нормальной одежде, - его угнетала обстановка мрачного кладбища в незнакомом доселе месте. Когда он возвращался от Алисы, он мечтал оказаться в теплой постели с Бейкер, а не на холодном пустыре у могил. От этой мысли по его спине пробежали мурашки. Такие перемены планов как раз в духе этой ненормальной. - Дай мне время, - как можно более спокойно отвечает девушка и, сцепив руки в замок и поднеся их к губам, замирает в позе, отдаленно напоминающей молитвенную. – Совсем немного времени побыть с семьей. И мы уедем, - с каждым словом голос становится все тише, пропадая и рассеиваясь где-то в кромешной темноте. С ветки какого-то из деревьев взлетел черный ворон, громогласно взмахнув крыльями и возражающе каркнув от того, что ветер потревожил его и согнал с места. Каулитц вжал в шею в воротник куртки от окружающего их мрака. Нет, Билл конечно не подонок и вполне очень даже чуткий и отзывчивый человек, но здесь сейчас ему хотелось находиться меньше всего на свете, а силком тащить девушку за собой он не видел смысла. В няньки он ей не нанимался и заботиться о ней не подписывался. Хочет посидеть – пускай. - Давай не долго, - все же сказал он, снимая куртку и накидывая на ссутуленные плечи Софии, и, не дождавшись согласия или отрицания, направился торопливо к безопасной и теплой машине. - Видишь мам, обо мне заботятся…я у тебя не одна, - шепчет Бейкер в пустоту, решив, что Билл уже отошел на приличное расстояние и не слышит ее. Но он еще в той зоне, где отчетливо слышит каждое слово девушки и по его телу пробегает мороз. То ли из-за погоды, то ли от осознания того, что она разговаривает с умершей матерью так, словно она живее живых, и они сидят за чашечкой чая в кафетерии. - Ты бы наверно меня не узнала, увидев сейчас. Я так быстро выросла…и мне столько хочется тебе рассказать, стольким поделиться, что я не знаю с чего начать… - парень понимает, что его уши здесь явно лишние и, пересиливая любопытство, выходит на дорогу. «Никогда бы не подумал, что у такой жизнерадостной девушки может быть такой скелет в шкафу», - размышляет Билл, усаживаясь на водительское сиденье и возвращая настройки кресла и зеркал в исходное положение. Парень включает печку, нагревая салон, и делает погромче радио, чтобы отвлечь мысли о том, что София сейчас сидит одна под дождем в темноте на могиле матери. «Что это она притащила с собой?» - он обращает внимание на бумаги на заднем сидении, которые закинула девушка перед поездкой. Каулитц дотягивается до одной из них, не особо уделяя внимание их оформлению и разворачивая, принимаясь читать содержимое открыток. Первая прочитанная записка вызывает в нем некое смущение и полное непонимание, вторая придает этим эмоциям пущей силы, третья совсем вводит парня в замешательство. Личные угрозы и обвинения в сторону Софии, ярко описанные чувства ненависти, омерзения и пожелания смерти от некоего Николаса. «Что это за…Не понимаю. Зачем ей это хранить? Это же ужасно. За что так сильно можно ненавидеть, чтобы писать такие слова?» - Билл хмурится и пытается разобраться, вертя в руках одну из открыток, но логичные мысли по этому поводу не приходят на ум. Появление Софи настолько внезапно, что Билл испуганно вздрагивает, когда девушка открывает пассажирскую дверцу и садится в машину. Она отмечает взглядом бумаги в руках и на коленях Каулитца, неприятно морщится и откидывается на кресло, отворачиваясь к окну. - Я… - думает начать извиняться и оправдываться он, но почему-то передумывает и решает получить ответы на возникшие вопросы. – Кто такой Николас? И что это за послания с угрозами? – Билл поднимает в воздух одну из открыток пятилетней давности, как доказательство существования непонятных ему слов. Бейкер медленно поворачивает голову, въедаясь прозрачным взглядом в неоднократно прочитанную бумажку, глубоко вздыхает и забирает ее из рук молодого человека, кидая обратно на заднее сиденье ко всем прочим. Пересекаясь с теплыми и серьезными глазами Каулитца, она призадумывается, как ему коротко ответить, избегая не желаемой реакции, и поджимает губы. - Николас - мой отец, - как приговор оглашает она, наблюдая, как брови парня резко вздергиваются вверх от удивления. – Он винит меня в смерти мамы и моего брата, и каждый год присылает мне вот такие открытки, как напоминание об этом. И да, присылает из психиатрической лечебницы. У него параноидальная шизофрения, - она прикрывает глаза, не желая видеть сочувствующее лицо Билла, и пальцами массирует висок, стараясь утихомирить внезапно возникшую мигрень. С приоткрытых губ Каулитца за неимением никакой другой реакции слетает пораженный вздох, и он медленно откидывается в кресле, пытаясь понять. Пробуя снова и снова, проматывая в голове слова Софии и анализируя их со всевозможных сторон. Но у него никак не выходит сложить общую логичную картину, если конечно это вообще возможно. - Только не смей! – восклицает внезапно девушка, когда замечает, что Билл силится что-то сказать. – Не надо меня жалеть и говорить, что бедная я несчастная с поломанной судьбой. Хорошо? – в ее взгляде гнев, злость и строгость. Парень послушно кивает, с одной стороны и ему легче. Утешать и убеждать человека, рассказывая, что все когда-нибудь обязательно будет хорошо, он не умеет и никогда этого не делает. Просто потому что может и не встречался еще с этим на пути, по крайней мере, с таким серьезным случаем, как у Бейкер. - Ты сейчас ничего не понимаешь, - девушка меняет свой тон на более спокойный и безэмоциональный, - и я обещаю тебе все объяснить. Но если ты согласишься, мы не поедем домой. Если я принесу и озвучу всю эту историю в своей квартире, я больше не смогу в нее спокойно возвращаться, - она опускает глаза на свои колени, перепачканные землей. – Ну что? Билл по-прежнему пребывает в шокированном состоянии, поэтому просто положительно кивает, подтверждая свое согласие на данное предложение. «…о случае в одном из отделений банка Лос-Анджелеса, на которое было совершено вооруженное ограбление сегодня в 4:43 дня. По официальным данным стало известно о десятке пострадавших и четырех погибших: трех мужчин и одной женщины. Бюро обрабатывает видео с камер наблюдения, составляя портреты грабителей, которые будут объявлены в международный розыск. Также агенты объявили в розыск Софию Бейкер, являющуюся главным свидетелем по данному делу. Если у вас есть какая-либо информация о ее местонахождении, просим вас незаме…» - девушка нажимает кнопку выключения радио на приборной панели, не желая сейчас вспоминать события прошедших часов. - Поехали, - стальным голосом произносит она, намекая на то, что Биллу не стоит ничего у нее выпытывать, пока она сама не расскажет. – Если не передумал… - Куда? – наконец, говорит хоть что-то он, разворачивая автомобиль. - В дом моих биологических родителей, - уставшим и измученным голосом отвечает София. – Дом, события в котором изменили все…