***
На Цинцзин была кухня. Конечно же, как и на иных пиках, она здесь была. В ней ученики могли готовить для себя и других, если им выпадало дежурить на ней. На Цинцзин обычно до приготовления пищи для всех его обитателей допускались лишь «избранные»: проверенные ученики, которые точно не доведут людей своими кулинарными изысками до Цяньцао. Ло Бинхэ эту миссию не доверяли, так как он был любимой «грушей для битья», которой можно было поручить что попроще: наколоть дров, набрать воды в бочку. Шэнь Цинцю беззвучной поступью приближался к зданию, откуда слышались голоса. — А-Ло, покажи еще раз, я не запомнила, — прозвенел голос Нин Инъин. — Хорошо-хорошо. Смотри внимательно, — отвечал голос Ло Бинхэ. — Главное крепко соединить края, иначе тесто распадется. Но не переусердствуй, иначе оно порвется. — Вот так? — Да, все правильно. Ты молодец, Инъин. — Просто А-Ло хороший учитель, — хихикнула девушка. — А Инъин хорошая ученица, — не остался в долгу юноша. — О! — воскликнула Нин Инъин так, будто только что о чем-то вспомнила. — А-Ло, ты умеешь делать танхулу? — Я знаю рецепт. Это не слишком сложно. Ты хочешь съесть танхулу? — Хочу научиться! И потом готовить каждый раз, когда захочу съесть, — засмеялась Нин Инъин. — И угостить учителя, конечно же! — Для танхулу нужен боярышник, его плоды созревают к осени. Если тебе захочется съесть танхулу тогда, когда боярышник не плодоносит, это будет затруднительно. — А-Ло, не вредничай. Можно же… хмм… использовать что-то другое! Фрукты и ягоды, которые созревают в другое время! — Танхулу без боярышника? — удивился Ло Бинхэ и замолчал на какое-то время. — О, это и правда может сработать! Сахарным сиропом можно покрыть дыню! Или финики! Сливу и вишню… — А еще персики! Сделаем танхулу с персиками для учителя? — воодушевленно предложила Инъин. — Замечательная идея, Инъин, — поддержал юноша. — Учителю точно понравится! Шэнь Цинцю, замерший у стены снаружи, почувствовал разливающееся внутри тепло. Персики были его любимыми фруктами. Эти дети… Такие странные дети! Казалось бы, стали парой, будущими партнерами на пути совершенствования – Шэнь Цинцю очень надеялся, что «будущими», иначе он оторвет небесный столп звереныша и заставит его им подавиться – а все равно думают о том, что понравится их учителю. Зачем он им сдался вообще… Допустим, Шэнь Цинцю поверит. Поверит, что эти двое питают к нему… определенную привязанность. Неотрицательные чувства. Это же в порядке вещей – испытывать к своему наставнику и учителю привязанность? Дети ее называют любовью. Горный лорд даже начинать не хотел думать о том, с какой радости звереныш воспылал к нему этой самой любовью. Возможно, он от рождения дефектный: радуется, когда его игнорируют, бьется в экстазе, когда его наказывают. Возможно, все исходит из его происхождения, о котором у горного лорда Цинцзин были определенные догадки, но сейчас не об этом. Шэнь Цинцю не питал иллюзий насчет собственной уродливой натуры. Он не относился к этому зверенышу «хорошо». Объективно, его отношение можно было бы описать как «попытки изжить», но точно не как «заботу». За что его в принципе любить? Эти дети непозволительно слепы для учеников пика ученых, раз пытаются проявлять свою любовь к нему. Шэнь Цинцю покачал головой. Зачем он вообще думает об этом с такой позиции? Ему самому-то есть за что любить этих детей? Нин Инъин… Несомненно, она была любимицей Шэнь Цинцю с первых дней на пике. И продолжает ей быть. Единственное, Шэнь Цинцю не хотел бросать тень на репутацию юной девы, оттого отдалялся от нее, не позволяя себе находиться в ее обществе столько, сколько требовало сердце. Пока Ин-эр сама не пошла в наступление и не стала яро протестовать против исчезновения учителя из ее жизни, он не собирался потакать своим корыстным помыслам в ее сторону. Что ж, теперь уже было бессмысленно об этом сожалеть или корить себя. Теперь Шэнь Цинцю эгоистично забирал от времени Ин-эр по куску каждый день, получая взамен всевозможные мирские блага, делающие жизнь лучше. Его спокойный сон – ее заслуга. Его душевный покой – тоже. И даже насыщение вкусной пищей… оказалось заслугой ее и ее… возлюбленного. Ло Бинхэ – более тяжелый случай. Уже не так сильно Шэнь Цинцю заботило, что он мужчина. Больше его тревожило, что это именно Ло Бинхэ. Ло, мать его, Бинхэ, который так сильно напоминал заклинателю его самого. И, стоит напомнить еще раз, что о себе Шэнь Цинцю «хорошо» не думал. Так как ему стоит воспринимать свою мелкую «копию», которая крутится шелудивым щенком у ног Ин-эр? С подозрением. С выстроенными заранее ожиданиями, отнюдь не положительными. Шэнь Цинцю, конечно, никогда не навредил бы женщине. Но ожидать того же от Ло Бинхэ он не мог. Как бы они ни были похожи, различия все же имелись. Ожидать такого же трепета перед женщинами от звереныша было бы глупо. Но, пожалуй, зверь смог показать себя… с неплохой стороны. «Его спасло только то, что он умеет готовить», — мысленно фыркнул горный лорд. — Ты в порядке? — раздался снова голос Ло Бинхэ. — О чем ты, А-Ло? Все отлично, — удивленно ответила Нин Инъин. — Я про, м-м, тот день, — осторожно намекнул юноша. — Оу? Все хорошо, А-Ло, — кажется, смутилась девушка. — У меня ничего не болит. Обычно занимает день-два… а потом легче. Так не всегда! Думаю, в следующем месяце все будет хорошо, и тебе не придется подменять меня. — Я спокоен, если ты хорошо себя чувствуешь, Инъин, — сказал Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю хотелось прочистить уши, чтобы расслышать обратно эту журчащую нежность в чужих интонациях. — А-Ло, ты такой милый, — пробормотала Инъин. — Ой, краешек порвался! — Давай его сюда, я покажу, как исправить. — И все же А-Ло следует чаще тренироваться в игре на цине. — Да я бы с радостью. Только шисюны постоянно добавляют мне забот. По итогу, все встречи с ними выливаются в наказания, которые отнимают еще больше времени, — зло и расстроенно рассказал Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю хотелось скривиться: неженка ищет оправдания своей неуспеваемости. Будто его самого не нагружали работой, когда он стал учеником Цинцзин! И все же преуспел, ни много ни мало главой стал! Бывший раб, на секундочку, добился права помыкать всеми этими надменными богатыми детишками, несмотря на все чинимые соперниками-соучениками преграды. Так что Ло Бинхэ определенно чего-то недоговаривает. — А-Ло… — И, если честно, — замялся юноша. — Я не смогу заниматься на цине без учителя. У меня недостаточно способностей, чтобы осваивать музыкальное искусство в одиночку. — Так я могу продолжать учить тебя, А-Ло, — обрадованно предложила Ин-эр. — Взамен на урок готовки! Это ведь честно? — Честно, — рассмеялся Ло Бинхэ. Началась возня, послышались шорохи и стук: процесс готовки переходил на новый этап. — Теперь мы их обжарим. Шэнь Цинцю незаметно удалился из-под стен кухни.Глава 3
27 ноября 2022 г. в 00:00
Ло Бинхэ мерещилось, что в поведении учителя что-то незримо изменилось. Вроде бы, как и обычно, он появлялся то тут, то там, жестко корректируя позиции при тренировках с мечом. Как всегда, вел лекции о нечисти. С тем же постоянством перечеркивал куски сданных ему работ по каллиграфии из-за их корявости…
Все было точно так же. Но изредка он мог кинуть взгляд. Такой, непонятный, новый взгляд, который Ло Бинхэ на себе ранее не ловил. Странный взгляд, прошивающий током весь позвоночник, будто бы ударили зарядом Ци. Но это был всего лишь взгляд зеленых глаз, цепко выхватывающий ученическую фигуру из-под распахнутого веера.
Так смотрит хищник, притаившись в высокой траве. Словно просчитывает шаги жертвы, чтобы напасть в миг, когда та будет наиболее уязвима.
Но проходили дни. Нападения все не следовало. Оставался взгляд.
Единственным, что не давало Ло Бинхэ остановиться на его пути медленного «сближения» с учителем посредством анонимной заботы, был тот факт, что презрения в зеленых глазах он не замечал. Ни презрения, ни отвращения, которые были бы подобны ушату помоев, вылитому на голову. Только ожидание. Исследовательский больной интерес истинного ученого, не понятный тому, кто по природе своей к наукам склонен не был. Казалось, Шэнь Цинцю ставил личный эксперимент над Ло Бинхэ, о котором знал только он. И учитель выжидал миг, когда «что-то» сработает, «что-то» переведет эксперимент на новую стадию или и вовсе завершит его.
Со временем юноша начал сильно нервничать на этот счет. Шэнь Цинцю понял, что в нем есть демоническая кровь? Но откуда? Да и не убил бы он его сразу вместо простого наблюдения, коли б это было так?
А может, это связано с Нин Инъин? Учитель мог увидеть их вместе, когда они целовались?
Ло Бинхэ не знал, насколько был прав, предполагая подобное: Шэнь Цинцю, тенью бамбука перемещаясь по роще, однажды заметил двух учеников, жмущихся друг к другу на траве рядом со стволом раскидистого дерева. Заметил их соединенные в поцелуе губы, их блуждающие друг по другу руки. Но все же дело было не в этом.
Ло Бинхэ продолжал гадать. Мог ли Шэнь Цинцю узнать, что именно он готовил еду для него? Но ведь Инъин никогда не говорит ему! А сам Ло Бинхэ не готовит каждому встречному, чтобы любой дурачок на пике мог заложить его учителю. Тот же Мин Фань, приближенный к учителю главный ученик Цинцзин, точно не мог. Мало кому известно, как готовит Ло Бинхэ.
«Может, просто заглянешь в его воспоминания?» —предложил Мэнмо, которому надоел очередной рой «мусорных» мыслей об учителе-человеке. Ло Бинхэ раздраженно повел плечами.
«Я не хочу по любому поводу лезть к учителю в голову! Какой от меня будет толк, если я не буду способен понять его без таких методов? Он точно не оценит, что я шныряю по его голове, если узнает о моих способностях», — проворчал юноша. Он и правда хотел бы просто посмотреть ответ на вопросы в Царстве снов. Но учитель, этот гордый заклинатель, пришиб бы его, если бы узнал, как много Ло Бинхэ выведал напрямую из его головы без согласия.
И, если Ло Бинхэ надеется когда-то, хоть когда-нибудь занять в сердце Шэнь Цинцю место как равный, уважаемый и любимый человек… нельзя постоянно пользоваться «демоническими уловками».
Да, амбиции Ло Бинхэ поистине были выше горного хребта Цанцюн. Но кто сказал, что они не реализуемы?
— А-Ло! — восклицание Нин Инъин, быстро приближающейся к нему, вывело полудемона из задумчивости. — А-Ло, я тут подумала! Твое совершенствование лучше, чем мое. Тебя скоро будут посылать на миссии за пределами пика. Можешь научить меня готовить что-то из любимых блюд учителя? Тогда я смогу делать их, когда ты будешь в отъезде!
Это было внезапно. Но, все же, прикинув в мыслях, Ло Бинхэ понял, что предложение шицзе разумно. Тем более, учитель может заметить закономерность между уходом Ло Бинхэ и отсутствием подарков от «таинственного повара» в это время. Юноша кивнул, и Нин Инъин расцвела улыбкой, держа его за руку.
Издалека на эту композицию злобно таращился Мин Фань. Он не слышал щебетания Нин Инъин, но видел ее руки, соединенные с рукой мелкого паршивца.
— Ученик Мин, — холодно позвали сзади.
Мин Фань вздрогнул, резко оборачиваясь. За его спиной стоял Шэнь Цинцю, скрывая лицо за веером.
— У-учитель, — поклонился Мин Фань.
— Мин Фань, ты главный ученик пика Цинцзин. Позволь узнать, чем ты занят, прохлаждаясь в роще и подглядывая за своими соучениками?
— Н-ничем, учитель.
— Еще не время отбоя, даже солнце до сих пор возвышается над горизонтом. Как главный ученик может быть ничем не занят? Этот учитель может дать тебе пару-другую заданий, если ученик Мин расправился со всеми остальными, — глаза горного лорда сверкнули молниями, сужаясь.
— Простите, этот ученик забыл составить отчет по расходам пика, — еще раз поклонился Мин Фань. Стоило учителю дать отмашку, и тот стрелой унесся с его глаз, выполнять сказанное.
Шэнь Цинцю, бросив взгляд на милующуюся парочку, когда Нин Инъин ласково щипала улыбающегося Ло Бинхэ за еще по-детски мягкие щеки, ушел в противоположную Мин Фаню сторону.