Между мирами, или Двойная жизнь

                    Джейн отложила клетку с Шмыгом и весело помахала ему на прощанье пальчиком.              — Буду поздно, не скучай, — мышонок даже не высунулся из-под сена, но девушка уже привыкла и не обращала на это внимание.              С существованием мышонка смирилась не только она: про него прознал и Кабуто и даже отдал одну из собственных мышиных клеток (для экспериментов), за что Джейн была готова его расцеловать. Всё-таки Якуши был не таким уж и плохим парнем.       Напоследок окинув комнату взглядом (ох, прибрать бы этот хаос на кровати...), девушка выпорхнула в коридор. На ходу вытаскивая волосы из-под кофты (прощай, тепло на спине), Джейн тщетно пыталась затянуть низкий хвост, но резинка внезапно лопнула и отлетела аж к стене.              Черноволосая разочарованно выдохнула. Можно было вернуться в комнату, особенно если учесть участившиеся опоздания Орочимару, но МАЛО ЛИ тот придёт вовремя или раньше. Это же проблем не оберёшься... Джейн скривила губы. Как пить дать, всю колкостями завалит. Получать уколы (пускай и почти что безболезненные) не очень хотелось, поэтому девушка, снова вздохнув, пошла дальше. Ну и ладно. Так даже теплее, если подумать. Только вот она наверняка спалит все волосы, пока будет практиковаться с катоном...              В коридоре впереди заскользила длинная белая змея, и Джейн озадаченно остановилась. Это же посланник от Орочимару. Она ожидала, что змея сейчас извергнет из себя свиток или превратится в клона, но та лишь лежала на полу перед ней и неотрывно смотрела. Джейн огляделась по сторонам и даже проверила чакру, но тишина, и тогда девушка снова взглянула на змею.              — Мне идти за тобой, да? — рептилия промолчала (естественно, а чего ещё ждать-то?), но развернулась и неспеша поползла таким темпом, чтобы Джейн не теряла её из вида, однако при этом и не догоняла. Ясно, опять загадки.              ...              Змея, на удивление, привела в лабораторный отсек, в котором Джейн довелось побывать лишь пару раз, когда они с Кабуто заходили за какими-то лекарствами или оборудованием. Её почти не водили сюда, потому что обычно здесь проводились опыты над заключёнными, и делать тут Джейн, собственно говоря, было и нечего. Девушка помнила огромные операционные светильники, висевшие на штативах рядом с каталками, точно головы подсолнухов, и стерильную, словно вылизанную, кафельную комнату, пахнувшую хлоркой и медикаментами. Джейн нравилось заниматься медициной с Якуши, но эта бело-голубая блестящая коробка прямо ассоциировалась с больницами родного мира и вызывала толпы мурашек. И хотя этот отсек был в разы светлее её части подземелья (потому что ламп и проводки здесь находилось гораздо больше), и хотя тут даже исчезали дурацкие круглые узоры, Джейн не любила его.              Она поёжилась и остолбенело замерла, когда поняла, что змея исчезла. И куда ей теперь идти?              — Доброе утро, — Джейн едва не взвизгнула на голос справа. Она мгновенно обернулась и столкнулась взглядом с наставником, стоявшим в дверном проёме и уперевшимся предплечьем в косяк. От него за версту разило медикаментами, а на руках белели медицинские перчатки.              — Доброе, — внезапно у Орочимару оказался усталый вид, и даже привычно западшие глаза запали ещё сильнее, обрисовав чёрные тени под ними. Джейн изумлённо смотрела в осунувшееся лицо саннина. Он что, не спал? Если да, то, видимо, уже не одну ночь. В принципе, вчера ведь они тоже не виделись, верно? Значит, он вполне мог эти уже почти три дня торчать тут. — Вы меня вызывали, верно?              Орочимару, к её изумлению, скривил лицо и едва не закатил глаза. Похоже, у него совсем не осталось сил и терпения даже на такие формальности, и Джейн могла только догадываться, из-за чего наставник столь не щадит себя.              — Да, сегодня тебе надо будет помочь Кабуто, — черноволосая разглядела за спиной саннина лабораторный стол с кучей пробирок и реагентов и вновь вернула взгляд на Орочимару.              — Хорошо, а наше занятие?..              Глаза саннина стали совсем уставшими, и Джейн даже смогла увидеть полопавшиеся сосуды в их белках.              — Не сегодня, — отозвался тот и, оттолкнувшись от косяка, раскрыл дверь полностью. — Заходи, заберёшь кое-что к Кабуто.              Ого. Вот это да. Джейн благоговейно замерла, готовясь войти в святую святых: лабораторию самого Орочимару.              — Кстати, где твоя резинка? — наставник на ходу стягивал перчатки.              — А? А, это... Она порвалась, — Джейн всё же зашла и теперь рассеянно разглядывала кучи книг и разноцветных свитков, коими были завалены все столы вдоль стены. Стало ясно, почему саннин никогда не отчитывал её за беспорядок в комнате: у него царил не меньший творческий хаос. Не то что Кабуто: у того-то всё всегда по стопочкам и едва ли не алфавиту.              — Плохо, — раздосадованно констатировал Орочимару, кривясь. Джейн хотела огрызнуться, но потом захлопнула рот с невысказанным, с удивлением видя высокий хвост на голове наставника. Вот это да. Чего это он? Девушка внезапно обратила внимание на образ учителя в целом: привычная одежда исчезла, и на её месте был тёмно-фиолетовый, почти чернильный халат-накидка с белым поясом, а на ногах висели простые чёрные штаны без перетягивавших обычно бинтов. Да, Орочимару явно тут закопался, раз даже одежду сменил на более домашнюю.               — Завяжи хвост, — Джейн еле успела среагировать на прилетевшую в неё нить. Она странно взглянула на саннина.              — Зачем? Я же всё равно иду к Кабуто, — наставник полыхнул через плечо глазищами, всем своим видом показывая, как ему не хочется разоряться на лишние слова. Джейн упёрто смотрела в ответ.              — Потому что мне совсем не нужно, чтобы твои волосы попадали в мои образцы, которые ты сейчас и понесёшь к Кабуто, — черноволосая залилась краской, коря себя за глупость и невнимательность: прямо посередине комнаты на металлическом столе стояли ряды пробирок в креплениях. Ей стоило догадаться.              — Ясно, — коротко ответила девушка и поспешно завязала волосы. Орочимару вышел в соседнюю комнату и, судя по звукам, стал что-то там перебирать.              — Как твоя рука? — Джейн поперхнулась запахом хлорки, стоявшим поперёк горла, и закашлялась. — Это значит «хорошо» или «плохо»? — язвительно донеслось вдогонку. Девушка от души пожелала ему что-нибудь разбить, а потом произнесла, подойдя к двери.              — Нормально, — она смогла разглядеть чёрную, как уголь, макушку, шнырявшую в глубине, среди очередных шкафов, и встала в проходе.              — Скажи Кабуто, чтобы проверил, — Джейн озадаченно посмотрела на здоровый зелёно-жёлтый синяк на предплечье. Она не понимала, что творится с наставником, и поэтому не знала, как реагировать на внезапную заботу.              — Хорошо, — вообще это было странно. Да, удар камы и правда сломал ей руку позавчера, но всё ведь залечили в тот же день. К тому же травмы, полученные в ходе тренировок, никогда не были предметом особых обсуждений со стороны Орочимару: получила — значит, сама плохо отреагировала, так что теперь терпи и будь умнее в следующий раз. Черноволосую кольнула забавная мысль, и ученица не сдержала ехидной улыбки. Или, может, Орочимару так заколебался, что перестал обращать внимание, что говорит?              Джейн тихо прыснула. Ну нет, вот уж кто-то, а он даже при смерти каждое слово точно вымеряет. Тогда неужели в нём шевельнулась совесть? Девушка хитро стрельнула глазами на высокую фигуру наставника. Ведь это он нанёс ей тот удар...              — Потом придёшь за остальными, — Джейн чуть не свалилась под весом папок, всученных внезапно выросшим Орочимару, и прорвавшаяся реальность в момент отрезвила. Девушка неуверенно подняла взгляд.              — А их ещё много, да? — саннин уже вновь скрылся, и Джейн тоскливо посмотрела на стопку в руках. Воу. Это были дела заключённых. Так это что, картотека? Девушка пригляделась: и правда, все полки были завалены папками различной толщины. Интересно, а на неё тоже тут есть дело?              — А что?              А? Джейн моргнула, выныривая из мыслей.              — Говорю, может, я просто их по свиткам рассую и сразу все отнесу? — Орочимару вернулся с ещё одной стопкой и одобрительно кивнул.              — Можно, — и, словно прочтя мысли ученицы, добавил: — Но образцы — исключительно в руках, никаких запечатываний.              Джейн подавила разочарованный вздох и вышла вслед за наставником. Стоило положить папки на стол, как рука дала о себе знать противным нытьём, и девушка незаметно сморщилась. Всё ясно: Орочимару предвидел подобное, поэтому и спросил. Ничего, жить можно. Джейн быстро запечатала стопки дел и сунула свитки в поясную сумку. Она перехватила вопросительный взгляд саннина, направленный на предплечье, и поспешно бодро улыбнулась.              — Всё нормально.              Тот ещё раз внимательно на неё посмотрел, словно оценивая, сказать что-то или нет, но в итоге всё же промолчал и кивнул. Джейн печально вздохнула: наверняка саннин пёкся лишь о том, сможет ли она донести его образцы или нет.              — Удачи, — понапутствовал Орочимару и открыл перед ней дверь. Девушка, тщетно стараясь поудобнее перехватить образцы, вежливо улыбнулась на прощание вопреки внутренней злости. А злилась она, потому что замёрзла ещё по пути сюда, а теперь прекрасно сознавала, что без привычной физической нагрузки задубеет гораздо сильнее в считанные минуты, и Орочимару по-хорошему следовало позволить ей хотя бы переодеться, но!              Но ключевым словом было «по-хорошему».              И поэтому, когда дверь за ней почти бесшумно закрылась, Джейн лишь смиренно посеменила за выползшей вперёд змеёй. Спасаясь от кусачего холода, девушка попыталась думать о хорошем: например о том, что сегодня не будет тренировок, а значит, может быть относительно спокойный день. Ведь Орочимару занят, а Кабуто тоже над чем-то работает, судя по всему. Раз так, то и насчёт одежды не было надобности переживать: Орочимару же сказал просто отнести Якуши образцы, верно? О. Джейн замерла посреди ледяного коридора. А ведь и правда. Получается, она будет свободна, как только донесёт нужное? Вот это да. Девушка уже и забыла, когда у неё был полноценный выходной: каждый день какая-то тренировка, но была. Если не с Орочимару, то с Кабуто, если не с Кабуто, то с Орочимару. А тут на тебе. На душе сразу же потеплело, синюшная кожа перестала так сильно колоться, и Джейн бодро зацокала каблуками, весело насвистывая на ходу.              ...              Постепенно вокруг становилось всё светлее, а температура всё падала, и значило это только одно: шли они прямиком к моргу. С каждым шагом сбежать хотелось всё сильнее, но Орочимару же живьём съест, если она уйдёт или скажет, что заблудилась! Поэтому Джейн лишь трагично ломала брови, давя толпы мурашек от холода вокруг. Ну хоть бы не сам морг, ну хоть бы не сам морг, пожалуйста, пусть он будет в операционной, пусть он будет где угодно, но не в морге!...              Кабуто вышел прямо в костюме патологоанатома и с перемазанными кровью перчатками, мало чем напоминая привычного себя. От него, в отличие от Орочимару, пахло не столько медикаментами, сколько смертью, и Джейн с мукой подумала, как же ей не везёт.              — Орочимару-сама попросил передать, — она чуть громыхнула пробирками в подставках, стараясь не смотреть на перепачканный фартук и инструменты Якуши, лежавшие на столике недалеко от трупа. Кабуто, половина лица которого была скрыта маской, сделал знак головой, и черноволосая мгновенно сообразила, поставив образцы в шкаф. Там же она увидела ряды склянок со всевозможными погано-мутными жижами, происхождение которых знать совсем не хотелось.              Не оборачиваясь, она медленно закрыла глаза и вдохнула (что за отталкивающий запах!..). Раз... два... три...              — Ну, я пошла, удачи, — вскинулась, очаровательно подмигнула, и полетела на выход, мечтая оказаться у себя. Она спешно скользила между стеклянных медицинских шкафов, пытаясь не думать о холодильных камерах с трупами в стене слева, когда её окликнул Кабуто. Джейн остановилась, как примороженная. Нет, пожалуйста, пусть он просто скажет, что я что-то забыла принести, или пусть это будет насчёт нашего занятия завтра, нет, нет, нет!...              — Орочимару-сама больше ничего не передавал?              Ура! Черноволосая возрадовалась собственной рассеянности.              — Да! Точно. Я забыла! Вот, держи! — она быстро побросала свитки с делами на инструментальный стол у двери и шустро отскочила к выходу. — Свитки заберу на занятии потом!              — Джейн-кун, погоди, мне понадобится твоя помощь.              Ученица, замерев, крепко зажмурилась, мечтая ослышаться.              — Что? — она всё же обернулась через плечо и почти сразу же зажмурилась. Кабуто стоял возле тела с поднятыми вверх руками (чтобы не зацепить перчатками что-то вокруг), и гигантский цветок операционной лампы подсвечивал его фигуру сзади.              — Мне нужно, чтобы ты помогла сегодня, — терпеливо повторил медик. Пару секунд Джейн надеялась, что Якуши возьмёт слова обратно, но тот явно не собирался что-то добавлять, и тогда девушка задохнулась в ужасе и досаде. Нет, ты же не заставишь меня разделывать...?! Ученица с лёгкой паникой метнула взгляд на ноги, торчавшие из-под ткани, затем (уже с ужасом) — на часть трупа без ткани, которую Кабуто, видимо, и исследовал, и наконец — на фартук Якуши, как на последнее пристанище.              Джейн тихо сглотнула. Отказаться она, естественно, не могла, рискуя оказаться на этом столе сама. Конечно, не сразу же: как и змея, Орочимару убьёт не сразу — он будет медленно сдавливать кольца вокруг жертвы, пока у той либо не сломаются все кости, либо она не задохнётся. Так и тут. Разочаровавшись, он наверняка начнёт медленно обхаживать возле, расставляя ловушки то тут, то там, пока в один момент Джейн сама не угодит в одну из них, подписав приговор. Прекрасно. Ученица подняла глаза на медика.              — Хорошо, — это слово далось особенно тяжело, потому что хорошего в разделке трупа ничего не было. — Что от меня требуется? — Джейн смиренно, как агнец на заклад, направилась было к Якуши, но, когда она уже подходила к мойке в столе, Кабуто покачал головой и, судя по морщинкам в углу глаз, улыбнулся.              — Не сейчас. Подожди меня в процедурной напротив, я скоро освобожусь.              О боже, спасибо. У Джейн свалилась гора с плеч.              — Хорошо.              — Возьми дела и прочитай, сколько успеешь. Рассортируй по блокам, — Джейн с готовностью закивала, не в силах скрыть облегчение.              — Хорошо! — она забыла и про пропавший выходной, и про холод, и про количество этих самых дел — всё это меркло в сравнении с радостью не разделывания чьего-то тела.              Джейн пулей выскочила из кабинета и облегчённо выдохнула. Спасибо, спасибо, спасибо! Пусть все мечты о выходном и рассыпались прахом — плевать! Главное, что ей не придётся вскрывать трупы, и это такая удача!              Джейн снова выдохнула, перехватила поудобнее охапку свитков, и направилась к двери напротив. А потом, уже стоя возле ручки, внезапно подумала, как мало ей стало требоваться для счастья.              ...              «Такахико Уно... блок три, камера тридцать... Так, значит, сюда, — Джейн отложила папку в одну из четырёх небольших стопок и украдкой взглянула на оставшиеся дела, горой валявшихся рядом. Она вздохнула. — Эх, а Кабуто бы справился с этим быстрее...» — она бы тоже, если бы не её любопытство, заставлявшее заглядывать во все дела подряд, читая информацию. По найденному выходило, что Орочимару мало интересовало прошлое заключённых: ни слова о происхождении, только если пометка разряда «клан такой-то», зато полный разбор их данных. «Улучшенный геном», «ограничение по крови», «аутосомно-рецессивный» — Джейн не понимала половины того, что читала, даже несмотря на неуёмное поглощение свитков по ночам и вечерам. А ведь Орочимару не просто это знал — он умел его использовать и экспериментировать. Девушка в который раз подумала, какой бы силой мог стать этот ум, направленный в полезное русло.              — Так, всё, надо продолжать, — Джейн тряхнула головой и заставила себя сконцентрироваться на делах. Мало ли Кабуто обозлится и заставит идти разделывать труп... — Фу, нет! — черноволосую передёрнуло.              Дверь внезапно открылась, и в процедурную зашёл Кабуто, уже в своей обычной одежде, без шапки и перчаток. Ой...              — Ещё не закончила? — Джейн попыталась извиняюще улыбнуться, перекладывая новое дело, но Якуши даже не отреагировал. — Хорошо, разбирай до конца, я схожу за инструментами.              Джейн захлопнула от удивления рот и ещё активнее принялась разбрасывать по стопкам папки. Когда вернулся Кабуто, она всё закончила и сидела с сияющей физиономией, точно школьник на своём первом уроке в жизни.              — Неплохо, — Якуши оценивающе покачал головой. — Это все?              Джейн радостно кивнула.              — Отлично, — медик пробежался глазами по одному делу из каждой стопки. — Хм, ещё и этого, значит... — тут Джейн решила, что время пришло.              — Кхм, Кабуто-сан, а что мы будем делать? — как можно более небрежно, но в той же степени аккуратно протянула она.              Якуши, не отрываясь от запечатывания дел, бросил:              — Нужно собрать образцы у некоторых подопытных и осмотреть их.              Джейн озадаченно пялилась на узловатые пальцы медика, ловко раскатывавших и скатывавших обратно свитки, и не понимала, причём тут она.              — А я?.. — Якуши внезапно похлопал себя по карманам, а потом надел пояс-держатель для свитков.              — А ты мне в этом поможешь, — он распихал свитки в крепления и заозирался по процедурной, точно что-то ища. Очень интересно, чем Я могу тебе помочь.              — Как? — Джейн протянула ему оставшийся свиток, и медик, мгновенно это заметив, тут же отправил его в крепление. Затем он бодро оповестил.              — Оценка общего состояния, температура. Определение уровня чакры, равномерность её циркуляции. Сердечно-сосудистая система, нарушения в ней, — с каждым новым словом Джейн всё больше казалось, что тот шутит. Какая сердечно-сосудистая система? Она же только на земноводных и зайцах это проверяла! Ну, и на самой себе ещё, конечно же. В принципе, невелика разница. — Или! — внезапно Кабуто просиял и задорно усмехнулся, глядя через плечо: — Или записывать всё, что я говорю, и так процесс пойдёт быстрее.              Джейн незаметно выдохнула, благодаря всевышнего.              — Поняла, — она поднялась и только тут заметила пробирки за спиной Якуши, стоявшие на перевозной инструментальной тележке. — А это?..              — А это нам тоже понадобится, — черноволосая, совсем не разделяя энтузиазма Кабуто, задумчиво разглядывала полки, полные разных наборов медицинских инструментов, и могла лишь надеяться, что не ей придётся применять их на подопытных.              

***

             — Ну, что скажешь? — Джейн сосредоточенно замерла в последний раз и, ещё раз убедившись, отняла руки от груди заключённой. Несколько часов однотипной работы прибавили уверенности, и поэтому ученица спокойно-методично заговорила:              — Система чакры подорвана, сбоит сердце. Может, нехватка кислорода в тканях, — она придирчиво оглянула бледную, отдававшую в голубизну кожу и добавила: — Я так думаю.              Якуши кивнул, и Джейн легко проскользнула мимо него в сторону и, приготовившись писать, взяла дело. Кабуто быстро ощупывал лежавшую без сознания заключённую и отрывисто сообщал время от времени, перекрывая слабые стоны из коридора:              — Температура — в норме, рефлексы — в норме, дыхание — затруднённое, хрипы — влажные, — периодически он замирал, то вслушиваясь через стетоскоп, то светя фонариком на дёсна, а потом продолжал. Джейн всё записывала и параллельно наблюдала за отточенной работой медика, которую кроме как профессиональной назвать язык не поворачивался. Кабуто определённо был на своём месте: девушке казалось, что ещё ни на ком эти перчатки и маска не смотрелись так гармонично, как на нём.              ...              У заключённой оказался отёк правого лёгкого, и Джейн могла лишь догадываться, сколько ещё та протянет. Конечно, Кабуто вколол ей антибиотики и даже полечил медицинским дзюцу, но... Джейн всматривалась в холодные, плесневелые камеры с чёрным грибком по углам и смутно оценивала, сколь малы шансы на выживание тут. Она-то жаловалась, что ей холодно в своей комнате, но у неё 1) было в разы просторней 2) воздух не был столь застоявшимся и влажным 3) у неё было тёплое одеяло и регулярно меняемое постельное бельё. И самое главное: у неё были Орочимару и Кабуто, которые постоянно мониторили её состояние и сразу бы заметили, пойди что не так. А ещё она иногда тренировалась на улице, что гарантировало хороший прогон крови и лучшее насыщение мышц.              — Неплохо. Ты делаешь успехи.              Джейн вздрогнула, выдернутая из мыслей.              — Что?              Кабуто с ехидцей посмотрел через плечо.              — Гипоксия. Ты смогла её обнаружить, — Джейн лишь отмахнулась.              — Ерунда, там же все признаки были на лицо, — Якуши достал тонкий, почти как сенбон, инъекционный дротик и заглянул ещё раз в дело.              — Здесь.              Ученица перевела взгляд на очередную дверь, верхняя половина которой представляла собой решётку с очень плотными прутьями. Они с Кабуто уже заканчивали обход, и это был последний отсек в западной части убежища. В отличие от лабораторной части подземелья, тут царила прохладная, едва не тёплая сырость и затхлый, вонявший лёгкой гнилью воздух. Света почти не было: лишь факелы на стенах. Окон тоже не наблюдалось.              Джейн не понимала, как они (Якуши и Орочимару) могли держать заключённых в таких условиях. Образы насмешливых наставников и людей, способных на подобное, никак не связывались воедино. Да, она помнила, что они отступники, убившие кучу народа, но с ней они себя вели совсем иначе, и поэтому это был первый раз, не считая заключённых по пути на выход, когда Джейн столкнулась с последствиями их работы нос к носу.              Да и зачем держать людей в таких условиях? Ещё и нездоровых. Они же перемрут при таком содержании, как мухи. Джейн вспомнился другой блок, в котором они уже сегодня побывали: по размерам всё было примерно то же самое, но с вентиляцией там было лучше, и воздух не застаивался. Возможно, это было одной из причин, почему у подопытных того крыла не было столько болячек, сколько у людей в этом.               Из соседней камеры донёсся шорох, и затем из-за прутьев блеснули чьи-то глаза. Джейн сглотнула. Глаза наблюдали, вонзаясь. А чего ты ждала? Естественно, он будет смотреть. Ему же интересно, что тут происходит. В камере ведь он уже всё знает.              Заключённые были здесь в основном по одиночке: как поняла Джейн, тут находились те, кто пережил первую волну экспериментов и за кем вёлся особый надзор. В двух других отсеках содержание было похожим: одиночные камеры и ноль комфорта, но. Но двери там были толще, окошки в них — уже, на потолках были лампы, а воздух не кис так сильно. Зато тут, в отличие от остальных секторов, регулярно раздавались измученные стоны, которые Джейн безуспешно пыталась игнорировать. Иными словами, этот блок был с наихудшими условиями и, как следствие, стал сборищем всевозможных инфекций.              Девушка наморщила лоб. Как вариант, это и в самом деле могло быть так: возможно, Орочимару или Кабуто помещали сюда лишь самых слабых, на которых не хотели тратить своё время и лишь ждали, когда те либо умрут, либо поправятся собственными силами.              Если так подумать, это обретало смысл. Ученица посмотрела на тощую стопку распечатанных дел, кого ещё осталось осмотреть, и вспомнила, что их и изначально было не очень много. Если в остальных отсеках они обошли в три-четыре раза больше людей, то за заключёнными из этого блока ухода словно не было и в помине, а особый надзор заслуживали лишь исключения. Особый надзор...              «Если это особый надзор... — Джейн следила, как Кабуто метко бросил дротик в камеру и как замер в ожидании. Лекарство должно было подействовать примерно через тридцать секунд. — Если это особый надзор... — в соседней камере лязгнули прутья, и тишину разрезал высокий, точно свист, звук. В грязный металл впились тощие пальцы, и Джейн с ужасом различила ещё и зубы, блестевшие меж прутьев. — Если это и есть особый надзор...»              — Пойдём, — она дёрнулась на голос Якуши. Тот уже открывал дверь и звал её рукой. Джейн затолкнула отвращение куда поглубже и покатила инструментальную тележку в очередную камеру.              Этот подопытный оказался мужчиной за тридцать. Странно, мелькнуло в голове девушки, до этого все были не больше двадцати пяти. И следом, с грустью: значит, дело не в возрасте...              Джейн надела маску и перчатки и подошла к нему. Он лежал на животе на полу, подвернув под себя руку. Ученица аккуратно перевернула его на спину.              — Ох... — Джейн резко осела на пятки перед запахом гноя, ударившим в нос. Откуда?              Оказалось, что из той самой руки, что была подвёрнута под него.              — Разодрал об угол кровати в припадке, — констатировал сверху Кабуто, рассматривая рваную рану на предплечье, покрытую белым налётом по бокам от струпа. Но Джейн поразило не это.              Её поразило то, что нагноению был уже не первый день, и гноя в ране скопилось уже более, чем достаточно: его было пора откачивать и даже оставлять дренаж, а значило это лишь то, что заключённого давно не осматривали. Джейн с ужасом взглянула на Кабуто, но тот, похоже, решил, что страх в её лице от вида раны.              — Не обработаешь? — коротко спросил он, и ученица пришла в себя. Она мотнула головой.              — Обработаю, — Джейн положила подопытного прямо. — Ох... — она с состраданием провела по его лбу. Тот пылал. — У него жар, Кабуто-сан, — затем легко скользнула пальцами к шее и прижала их к артерии. — И пульс высокий. Нестабильный.              Якуши протянул ампулу и шприц.              — Вколи.              Ученица с неохотой приняла лекарство.              — А рана?..              — Обработай, но без фанатизма. Я потом вернусь и заберу его, — Джейн удивлённо моргнула и чуть вздрогнула, когда под давлением пальцев верх ампулы с хлопком вскрылся.              — Зачем? — Якуши пристально наблюдал, как та набирала лекарство.              — Внутривенно, — бросил он, а затем продолжил как ни в чём не бывало: — Странно, что ты спрашиваешь такое. Естественно, чтобы перевести под особый контроль.              Джейн удержалась от горькой насмешки. Да нет, это совсем не странно, Кабуто.              — Вот как.              Странным было как раз то, в каких условиях держались эти подопытные. Черноволосая вытащила иглу и зажала спиртовым куском ваты место укола, согнув мужчине руку. Что ж, по крайней мере, это значило, что у той девушки с отёком лёгкого выросли шансы на выживание.              — Вы переводите их в особые палаты с оборудованием? — Якуши лишь повёл плечами.              Джейн отвернулась, еле удержавшись, чтобы не скривить лицо. Не то чтобы она рассчитывала на какой-либо ответ, кроме неопределённого кивка, но всё равно было неприятно. Каждый раз, когда кто-то не отвечал прямо, это значило, что существует ещё что-то помимо «да» и «нет». Что-то между ними с размытыми границами привычного.              Джейн не любила намёки. Выросшая среди прямолинейных людей, она могла улавливать подтекст, но с трудом и не до конца. Временами, особенно в разговорах с Орочимару, это превращалось в настоящую пытку, потому что как минимум половина диалогов состояла в умении «читай между строк», а поскольку жить Джейн хотела, приходилось выкручиваться. Она читала не между строк, а по лицу, каждый раз впиваясь в малейшее подёргивание губ или морщин глаз.              Вот и сейчас ей было видно, что Кабуто что-то утаивает за маской равнодушия. А, раз он утаивал, значит определённо не доверял. Ученица замешкалась и случайно ливанула лишнего антисептика.              — Внимательнее.              Без тебя знаю. Джейн тихо втянула воздух и заставила себя вновь сосредоточиться. Всё верно: ей здесь никто не доверяет. Смысл? Чему она вообще удивляется? Она даже не часть их коллектива. Как бы уважительно на неё ни смотрел Орочимару, как много полезных свитков ни давал бы ей Кабуто, она всё равно остаётся пришелицей из другого мира. Джейн внезапно вздрогнула.              И правда. Она уже и забыла, что изначально была приведена сюда в качестве образца. Образца... Девушка замерла, покрывшись мурашками.              Да. Её изначальное место должно было быть здесь. И сейчас Кабуто бы точно с таким же равнодушием обходил и её камеру, безучастно осматривая и переводя «на особый контроль», если бы она начала загибаться.              На плечо опустилась лёгкая рука.              — Дальше я сам.              Джейн растерянно вскинулась на медика. Ей внезапно захотелось ещё подлечить этого подопытного, но с таким уровнем чакры и умением её концентрировать это бы принесло больше вреда, чем пользы, и поэтому черноволосая быстро встала, сбивчиво бормотнула: «Хорошо», — и, морщась от бессильной злобы на себя, отошла в сторону. Кабуто тут же начал исследовать мужчину, и Джейн отвернулась, стягивая перчатки. Затем швырнула их в посудину на инструментальном столике, борясь с новым приступом ярости на этот раз уже из-за печати.              Ей всё казалось, что она чего-то достигает, что вот он, прогресс, а на самом-то деле! Джейн попыталась скопить чакру в руках, как если бы для лечения, но общая неуравновешенность не давала такой возможности: мысли хаотично разлетались, мешая сосредоточиться. Но это лишь сильнее распалило девушку, и, давя глухое бешенство, она рывком сложила печать концентрации. Ну, давай же! Наконец бирюзовое свечение плавно охватило часть её ладоней, и Джейн, победоносно глядя, возликовала.              Вот оно. Её достижение. Ещё такое маленькое, но всё же её. Ученица хмыкнула. И тем не менее...              Этого недостаточно. Недостаточно, чтобы лечить себя (тут Джейн вспомнила, что так и не сказала Кабуто про предплечье), недостаточно, чтобы помочь той девушке, недостаточно, чтобы даже просто затянуть чью-то рану.              Ученица презрительно усмехнулась, непроизвольно став похожей на Орочимару, а затем прекратила подачу чакры и, когда свечение погасло, отстранённо посмотрела на ладони. Так бесконечно мало. Но именно благодаря этому она ещё жива и не в клетке. Благодаря открывшимся способностям и невероятному везению. Каждый день она ходила по краю бездны, норовясь вот-вот сорваться.              Рядом на столе стояла другая посудина, но уже с использованными инструментами. Джейн стянула под подбородок маску и задержалась глазами на одноразовом ланцете, лезвие которого было покрыто тонкой алой плёнкой: им они прокалывали кожу у одного из предыдущих подопытных при заборе крови. Девушка задумчиво следила за бликами, мерцавшими на металле, а затем обернулась к Якуши, накладывавшему временную повязку.              Если бы пришлось сравнивать человека с оружием, скальпель бы идеально подошёл Кабуто. Холодный, аккуратный, но с отточенным, легко рассекавшим плоть лезвием.              Джейн вернулась глазами к ланцету.              Они вскрывали. Они исследовали.              Глубоко вдохнула и прикрыла глаза.              Открыла. Мазнула взглядом по пробиркам с кровью из вен. Подопытным бы не разрешили всего этого. Подопытным бы не позволили подойти к другим подопытным. Подопытных бы не обучали всему этому. А значит, она не они. Она не эти заключённые. А значит...              — Джейн-кун, сульфат магния, — снизу протянулась рука даже не обернувшегося Кабуто.              ...её не поместят сюда.              Ученица моргнула и, вмиг сориентировавшись, положила в раскрытую ладонь ампулу со шприцем. Этот жест отозвался в сердце лёгким страхом: она словно отдала медику своё будущее, а не раствор на инъекции. Джейн поспешно взяла дело и приготовилась записывать за Якуши.              Да. Она не подопытная. И не разделит их участи.              По крайней мере, пока что.