Между мирами, или Двойная жизнь

      Джейн как обмерла. Почему он тут?              Саске вдруг подскочил, и девушка различила сложенные печати огня. В тот же миг прогремел ещё один взрыв: это было пламя, внезапно вырвавшееся изо рта Учихи и разогнавшее тьму зала.              Джейн уже видела катон со стороны, когда Орочимару показывал ей, но то, как это делал Саске... Девушке показалось, что Учиха был един с пламенем. Огонь вскидывался то тут, то там, вылизывая то пол, то потолок, а Учиха, точно акробат, как будто танцевал среди всего этого. Он уворачивался, изгибался и приземлялся только для того, чтобы вновь взмыть, выпуская столб огня в другую сторону.              Джейн отстранённо подумала, как она выглядит при использовании катона. Скорее всего, рублено и рвано...              Саске отпрыгнул на колонну, пустил несколько огненных шаров, а затем метнул столько же кунаев. Ученица успела заметить взрывные печати, обёрнутые вокруг рукоятей, и непроизвольно восхитилась: ей такое в голову ещё не приходило. Через миг прогремели очередные взрывы, и вырвавшиеся потоки пламени обдали лицо девушки сухим жаром. Джейн с трудом удержалась от желания закрыться руками.              Саске... Девушка прижмурилась, моргая. Как же он выдерживает такую температуру? Я ведь поодаль, а он в самом центре. После этой мысли Джейн ощутила непроизвольный восторг. Учиха, каким бы снобом он ни был, в самом деле старался, и не признать это было невозможно. У него была цель— пускай и такая нелогичная — и он шёл к ней. Джейн знала, что однажды он к ней придёт, и тайно желала, чтобы так же и сама пришла к собственной. Но жить ради мести — интересно, каково это?.. Столько усилий ради большего разрушения и ненависти...              Джейн задумчиво подняла глаза и тут же столкнулась взглядом с Саске. Девушка окаменела. Лицо Учихи было далёким от дружелюбного. Юноша нехорошо сощурился и спрыгнул с колонны.              — Что ты здесь делаешь, — он процедил это с видом, словно ему разом свело все зубы. Джейн на миг растерялась от очередной вспышки враждебности, а потом дёрнула плечом.              — Тренировка с Орочимару-сама.              Саске внимательно посмотрел на неё, а потом с насмешкой хмыкнул.              — Ты совсем безмозглая, да?              Ученица замерла на миг, оторопев, а затем язвительно парировала:              — Ну не всё же тебе одному им быть.              — Одна здесь лишь ты и как раз потому, что умом пользоваться тебя явно не научили.              Джейн захотелось от души вмазать этому скопищу презрения, но попытка вряд ли бы увенчалась успехом, поэтому девушка сдержалась. Она качнула плечом, холодно глядя.              — Не вижу смысла. По-моему, ты стал лучшим доказательством, что пользоваться мозгами надо как следует, а не через задницу.              Глаза Учихи блеснули алым, и Джейн моментально опустила взгляд на его шею. Девушка усмехалась.              — Я в курсе, что с твоим шаринганом даже печатей складывать не нужно, чтобы погрузить в гендзюцу. Не тебя одного тренирует Орочимару-сама.              Саске взбешённо жёг опущенные веки Джейн взглядом, злясь от победоносно-надменного (совсем как у Орочимару порой) выражения лица той. Хотелось её ударить. Так сильно, чтобы скулу своротило и кость в щеке треснула. Юноша холодно улыбнулся.              — Образцы не тренируют, — он с мрачным удовлетворением сделал паузу, чуть нагнувшись к уху ученицы, — их натаскивают под эксперименты.              Он ощутил, как разом напряглось её тело, и с злорадством перевёл взгляд на лицо. Джейн стояла белая, как мел, но явно не от страха. Саске непонимающе дёрнул бровями, а девушка вдруг разлепила дрожавшие губы и выплюнула:              — По тебе и видно.              Саске внезапно понял, что трясло Джейн от злости, а не испуга. Эта догадка взбесила и сбила с толку одновременно. Почему её больше не задевала мысль про образцы?              — Да нет. Видно будет по тебе. Не сейчас. Но скоро, — мстительно-весело заметил он.              Джейн отмахнулась от него, как от надоевшей мухи, и поплелась вглубь зала. Перепалка с Учихой забрала остатки выдержки, и на девушку внезапно накатила жуткая усталость. А ведь ещё впереди тренировка с лицемерными улыбками и смехом... Господи, за что мне только это.              — Ты реально без мозгов? — резко донеслось в спину.              Джейн измученно закатила глаза и остановилась.              — Саске, что тебе от меня надо?              — Чтобы ты, как минимум, не мешала моим тренировкам, — в обессиленное тело Джейн вернулся дух вместе с яростью.              — Ты тупой, нет?! — рявкнула она, оборачиваясь рывком. — Я же сказала, что здесь будет моя тренировка с Орочимару-сама! Иди ищи себе другое место!              Видя, как та вышла из себя, Саске внезапно успокоился сам и пропустил мимо ушей смысл первой фразы.              — Правда? А мне твой драгоценный Орочимару-сама ещё утром сказал, что сегодня этот зал мой весь день.              — Видимо, это было в твоих снах, потому что мне он ничего не говорил, — отрезала Джейн. На губах Саске зазмеилась гадкая улыбка, и девушка брезгливо дёрнулась. — Что ещё?              — Если бы ты разула глаза, то увидела бы что-то дальше собственного носа.              Джейн проследила за ехидным взглядом Учихи, и внутри что-то оборвалось. За ней сидела белая змея, выжидательно глядя.              «Посланник Орочимару...» — Джейн похолодела. Это значило только одно: у саннина какая-то новость и, скорее всего, про отмену занятия.              — Она с самого твоего прихода возле тебя сидела, — колко вставил Саске. — Ты бы заметила её, не будь так занята глазением на меня.              Джейн захлестнуло унижение и ненависть. Еле сдерживая проклятую печать, она нагнулась к змее и замлевшими пальцами приняла свиток из пасти. Внутри было написано:              Джейн, Кабуто забыл передать, что сегодня наше занятие не состоится. Тренируйся одна, завтра всё обсудим.              Что тут можно обсуждать?! Что. Тут. Можно. Обсуждать. Джейн слепо таращилась в свиток, словно надеясь, что в нём поменяются слова. Почему он не предупредил её сам? Почему Кабуто ничего не сказал, она же была сегодня в архиве?! Какого дьявола она шла сюда? Чтобы напороться на этого урода и опозориться?              Джейн подняла глаза на Учиху. Его харя по-прежнему просила кирпича. Выкуси, козёл.              Саске не без удивления заметил усмешку на губах девушки. Неужели Орочимару что-то опять поменял? Джейн томно прикрыла глаза и потыкала пальцем в свиток.              — Кажется, ты тоже внимательностью не страдаешь, раз слышишь лишь то, что хочешь, — она приторно-сладко растягивала слова, с издёвкой блестя глазами. — Что, так был занят мыслями обо мне?              Саске раздражённо прищурился.              — Что за бред ты несёшь.              Джейн продолжала усмехаться, выше вздёргивая брови.              — Тут сказано «тренируйся одна» — нигде не написано, что зал только твой, — и она отшвырнула свиток Саске.              Учиха легко поймал его и после неприязненного взгляда на Джейн посмотрел в макимоно. Его лицо никак не поменялось, но когда он поднял глаза, то в них стеной стоял лёд. У Джейн победоносно дёрнулся угол губ, и она решила, что на этом ситуация пусть и не выиграна, но вытянута хотя бы на ничью.              Она отошла и начала разминаться. Ей хорошо было известно, что Саске в жизни не останется с ней в одном помещении (только если под угрозой самого Орочимару), поэтому принялась спокойно растягиваться. В одиночной тренировке не было ничего нового: такое уже бывало, и в подобные дни Джейн чувствовала себя наиболее расслабленно. Наедине хотя бы не было нужды скалить зубы. Да и можно было отработать самые слабые приёмы, которые не удались в прошлые разы.              Черноволосая хрустко потянулась. Слабые приёмы, да? Физически у неё всё более-менее, да и с катоном тоже вроде справляется. А вот открывшийся недавно райтон... Да, с ним определённо были проблемы.              Джейн скосила взгляд. Она по-прежнему не переставала удивляться Орочимару и его прозорливости. Как он мог предположить, что у неё есть склонность к ещё одной стихии? Все книги, свитки и энциклопедии говорили, что две предрасположенности — редкость даже для шиноби из именитых кланов, а тут ОНА. Из другого мира, где чакра и дзюцу — пережитки легенд. И тем не менее саннин допустил такую мысль и вновь сунул ей листок-определитель, но на этот раз в каждую руку, и вуаля! Одна бумажка, как и раньше, сгорела, а вторая резко стянулась, и в тот момент Джейн чуть не уронила челюсть. Она может управлять молнией! Молнией! Она! Орочимару тоже оказался крайне доволен. Он так активно ехидствовал в тот день, что Джейн даже забылась на какое-то время и весело вторила, словно перенесясь на месяц назад, когда она ещё восхищалась наставником и ловила каждый его вдох.              Шея надтреснуто хрустнула, и Джейн печально вздохнула. Ей в самом деле было жаль, что всё так обернулось. Даже несмотря на нынешнюю боль и обиду, воспоминания о тех днях делали её счастливой. Если не заглядывать во второе дно мотивов Орочимару, с ним было весело и порой даже легко. Порой...              А теперь он даже не оповещал её, что их тренировка отменилась, зато говорил об этом какому-то!..              — Саске? — Джейн оторопело замерла, напоровшись взглядом на Учиху. — Ты ещё здесь?              Юноша сидел возле колонны, пронизывая надменным взглядом. На слова Джейн он так паскудно улыбнулся, что стало ясно: ничья его не устроила, и грядёт очередная атака желчи.              — Как видишь, да.              — Зачем.              — Ну, не всё же тебе одной портить чужие тренировки, — Джейн пробрало от передразнивания собственной же фразы, и она колюче посмотрела на Учиху.              — Я не собиралась никому ничего портить, и ты это знаешь.              Углы тонких губ Саске насмешливо дёрнулись вниз, в то время как глаза зло расширились. Между его бровей вразлёт появилась морщина. Совсем лёгкая, и тем не менее она была, а это значило, что Джейн опять чем-то крайне вывела его из себя.              — Я знаю лишь то, что ты припёрлась сюда, когда здесь тренировался я,— прошипел Саске, подавшись вперёд, а затем вновь опёрся о колонну. — И теперь я имею полное право находиться тут во время твоей тренировки, — у Джейн упало сердце. И за что он только так её ненавидит. Ученица кивнула пару раз.              — Ясно.              И вновь отвернулась. Ей не нужно об этом думать, у неё есть дела важнее чьей-то неприязни. Джейн вздохнула и поправила волосы. На чём она остановилась? Ах да, точно. Сегодня она займётся райтоном.              ...              Джейн вновь сложила печати и стремительно ударила ладонями в пол. От кожи неуловимо проскочили электрические разряды, и в тот же миг чуть поодаль от мишени стрелами взвились жилы молний. Черноволосая обречённо закрыла глаза и сглотнула. Молнии... вновь появились не там, где нужно. Девушка до боли вглядывалась в мешковину, обтягивавшую соломенную мишень, и отчаянно кусала губы. Что она делает не так? Почему молнии возникают только вокруг, а не на самой цели? Нехватка чакры? Нет же, её ещё полно — Джейн ощущала жар этой энергии, опалявшей руки и стучавшей в голове. Тогда что?              На правый глаз упала прядь отросшей чёлки, и ученица в секунду сдула её. Действительно, что?              Прядь не сдулась: прилипла к потному лбу, распалив глухое раздражение ещё больше. Джейн отёрлась тыльной стороной руки и рывком поднялась. Спину дуряще жгло пронзительным взглядом Учихи, сидевшего возле колонны. Он в самом деле остался и, судя по всему, уходить даже и не думал, хотя смотреть здесь, в сравнении с ним, было не на что. Всё это время Джейн пыталась лишь одно — научиться попадать в цель молниями из разных дзюцу, но все шли лишь на мимо, словно дробь из ружья со сбитым прицелом.              Джейн старалась не обращать внимание на немого зрителя (который, к её большому удивлению, даже не отпускал ядовитых комментариев), тренируясь как обычно, но тем не менее всё равно помнила, что она здесь не одна. И это злило. Желание наорать на Учиху и выгнать из зала зудело на кончиках пальцев, но что она могла? Джейн понимала, что это не принесёт ничего, кроме очередных вымотанных нервов или, того хуже, драки. В которой у неё ноль шансов, естественно. Поэтому девушка давила рвавшееся раздражение и заставляла себя сконцентрироваться на тренировке. Как показывал результат, выходило плохо.              Со-бе-рись, повторяла мысленно она, просто со-бе-рись. Ты же тренировалась как-то под наблюдением Орочимару, так и здесь просто то же самое. То же самое. ТО ЖЕ САМОЕ. Проскандировав это мысленно ещё несколько раз, Джейн тихо вздохнула, поправила выбившуюся из-под пояса кофту и размяла затёкшую шею.              Ученица сощурилась на мишень, в очередной раз оценивая расстояние до неё. Пять с половиной плит — это примерно пять метров, плюс-минус двадцать сантиметров. Это несложно. Она справится. Просто нужно сконцентрироваться. Нужно думать лишь о чакре, прошибавшей руки и вырывавшейся из-под пола в виде молний. Джейн подпрыгнула и начала скакать по колоннам и потолку, оказываясь то тут, то там — со стороны могло показаться порывом психоза, но нет: это была тактика Орочимару.              Однажды, после того, как Джейн в очередной раз не додала чакры в Огненный шар, саннин отправил её бегать. Идея была лишь в смене деятельности, и Орочимару, судя по устало-злому лицу, ни на что не рассчитывал. Однако Джейн удивила, точно преобразившись после пробежки и выдав раз за разом филигранно точный объём чакры. Саннин тогда лишь заинтересованно выгнул брови, но после повторил эксперимент, и результат остался тем же. Ученица лишь невнятно-растерянно пожимала плечами: она не знала, как это работало, и на самом деле не очень-то и хотела. Вот если бы это как-то помогло сбежать отсюда — тогда да, пожалуйста, она бы приложила все силы, чтобы докопаться до разгадки, а так...              Джейн рывком вдохнула и с внезапной яростью кинулась вниз с колонны, складывая в полёте печати. Она одним ударом впечатала ладони в пол, прошибая его током, и сетка молний тут же взметнулась впереди. Джейн смотрела, как мишень разом рванула, разлетаясь соломенными нитями, и ничего не чувствовала и не думала: в голове было пусто, а в груди гудело лишь злое, кровожадное торжество, празднуя взрыв цели.              Девушка холодно улыбнулась и снова взмыла вверх. Она совершила ещё пару прыжков, прежде чем спикировать перед другой мишенью. Ледяной пол вновь вернул силу удара, но Джейн не обратила внимания, впиваясь глазами в зубчатые разряды, пробившие мешковину и разорвавшие её изнутри. Усмешка девушки стала тоньше и надменнее, и Джейн повторила упражнение несколько раз. Молнии больше не подводили её: всё шло как надо.              И пока Джейн тихо торжествовала, поражая мишень за мишенью, Саске скептично наблюдал за её действиями из-под колонны. Девчонка всё же смогла каким-то чудом собраться, и эти прыжки, видимо, были частью причины. Учиха сощурился, когда очередная сеть молний накрыла мишень, прорвав ткань и искромсав солому. Хм.              Саске не мог до конца понять, что бесило больше всего, но одно знал точно: Джейн раздражала. И одновременно вызывала невольное восхищение, что злило ещё больше. Она, эта чёрт-знает-кто, в самом деле делала успехи и настигала всё в бешеном темпе, как если бы галопом за полгода прошла весь курс академии шиноби. И даже несмотря на то что техники были выполнены сыро, а движения — неточно, а план атак раскусывался вообще на раз-два, даже несмотря на всё это... Саске начинал понимать, что Орочимару увидел в ней тогда.              Он увидел потенциал.              Именно потенциал позволял Джейн поглощать техники с жадностью пламени аматерасу и со скоростью бумажной вертушки наращивать резерв чакры. Даже Наруто, при его лисе внутри, осваивал свои возможности гораздо медленнее, это были как если бы вспышки: получилось-провал, получилось-провал, получилось-провал. У Джейн же это было похоже на траекторию камня с горы: сперва медленно, сложно, неповоротливо и с грохотом, но с каждым оборотом вращаясь всё реще, скорее, и без остановки.              Учиха знал, что Джейн ни за что не сравниться с ним, даже если она будет настигать всё подряд в таком же режиме, но эта двухвостка в самом деле бесила, бесила этой «гениальностью». Саске сардонически усмехнулся, почувствовав себя Наруто: тот постоянно злился на него, Учиху, за то, с какой лёгкостью ему всё давалось. И вот на тебе теперь, как оно обернулось.              Джейн спикировала с очередной колонны, и в блёклом свете ламп лицо девушки сияло злым ликованием, как у ожившего мертвеца, вернувшегося мстить убийце. На губах её сквозил надменный оскал, и от этого запавшие скулы ввалились ещё больше; чёрные глаза сверкали. Едва приземлившись, она тут же вскинулась на мишень, как коршун, и, стоило дзюцу взорвать мешок, как Джейн тут же отскочила.              Она не успокоилась, пока не перебила половину чучел, и с каждым новым ударом её улыбка становилась всё шире, а глаза — раздразнённее. Болезненная бледность сошла, вернув щекам румянец, и каждое движение Джейн наводнилось неисчерпаемой прытью. Из неё ключом бил азарт.              Но нагрузка всё равно брала своё. Саске видел, как тяжелело дыхание Джейн с каждым прыжком и как всё сильнее тряслись её руки. Последняя взорванная мишень забрала особенно много сил, и какое-то время девушка просто стояла натянутая, точно струна, готовая вот-вот порваться. Её ноги слегка дрожали, и было видно, как она разрывалась между желанием броситься дальше в бой и дать перевести себе дух. В итоге победила усталость: тетива лопнула, и Джейн согнулась, упёршись руками в бёдра и загнанно вбирая воздух. Однако даже сейчас она не сводила взгляда с новой мишени и всё так же презрительно усмехалась. Азарт не покидал её.              Учиха с любопытством наблюдал за внутренней борьбой девушки, пока внезапно в нём не пробудилась злость. Саске смотрел в сгорбленную спину, фиолетовую ткань, выбившуюся из-под широкого пояса, и чувствовал глухую ненависть, расползавшуюся внутри. Освоить стиль молнии за пять занятий? Да вы издеваетесь!              Дзюцу было сырым, молний едва ли хватило бы на то, чтобы убить что-то живое вроде мыши, но всё равно, пять, пять занятий! Ему на катон пришлось убить в два раза больше времени — какого чёрта? Почему эта скорость принадлежит не ему, ведь ему надо отомстить. Ему, ему, не ей, не этой заносчивой девке, не она потеряла весь клан, не она жила с постоянным напоминанием, колокольчиком в голове о том, что ты когда-то имел нечто большее, чем четыре стены вокруг. Что возле тебя были любимые люди. Глаза Саске яростно сузились. Она не заслуживает подобного!              — Саске... почему молчишь? — Джейн внезапно обернулась, и её острое лицо было сурово и безжалостно, точно она ненавидела его, а не наоборот.              Что-то сместилось внутри от этой дерзости, и Саске пробрало неприязнью. Он тут же активировал шаринган для гендзюцу, но Джейн, хотя и глядя точно ему в лицо, лишь продолжала смеяться.              Она смотрела на переносицу.              Умная тварь.              Учиха мгновенно оказался рядом и, вскинув катану, выбил из руки девушки кунай, зажатый потной ладонью. Лицо Джейн озарило изумление и мимолётный страх, но потом она тут же выхватила сюрикен уже другой рукой. «Она думает, что я собрался её убить?» — Саске с издёвкой хмыкнул.              — Убить тебя было бы тем же самым, что и убить ребёнка. Мне нет до тебя дела.              Джейн едко заулыбалась, её глаза брызнули насмешкой.              — Правда? Это ты поэтому постоянно торчишь тут, пока я тренируюсь? — Саске молчал, тратя львиную долю сил на то, чтобы сохранить издёвку и безразличие в лице. Не показывать истинных чувств. Не показывать, как бы сильно ни хотелось. Ты не просто ниндзя. Ты нукенин. Ты не можешь иметь эмоций — только цель, только цель, ради которой ты и стал беглым шиноби.              — Я знаю всё то, что ты здесь якобы «учишь». Я сказал «якобы», потому что всем и так понятно, что прогресса от этого у тебя явно никакого. Мне нет смысла быть здесь, — он задвинул катану обратно в ножны, нарочно сильно задев лезвием ладонь Джейн. Девушка резко вдохнула, дёрнувшись от неожиданной боли. Подняла руку. На ладони был глубокий порез.              — Тогда что же ты тут забыл, коль у меня всё так плохо? — её голос гулко завибрировал в холодном воздухе, и Саске обернулся. Большие глаза метали в него молнии.              — Я обязан перед тобой отчитываться? — холодно обронил юноша. Джейн перекосило от ярости.              — Нет, — слова упали в змеиное шипение. — Но знаешь... чтобы умничать, нужно иметь ум, так что, — на мгновенье она посмотрела ему точно в глаза, — в следующий раз избавь меня от своей бессвязной ереси!              Судя по лицу Саске, Джейн явно промахнулась со словами и за живое не задела. Чёрт. Ученица стиснула кулаки, вонзая ногти в ладони. Тьма зала внезапно стала давить, и остатки ликования потихоньку превращались в головёшки злобы.              — Просто оставь меня уже.              Учиха в искреннем удивлении взглянул на Джейн.              — Так не я это начал, — насмешка и правдивость окончательно вывели из себя, и девушка перестала сдерживать печать. Та вырвалась резко, как взрыв, разлетевшись чёрной листвой на лице, и Джейн зарычала:              — Не ты? Не ты?! Нет, погоди!.. Это ты, ты приволок меня сюда! Это ты подобрал меня на опыты! А теперь ненавидишь, потому что меня ещё не препарировали! Это из-за тебя я сейчас здесь! Так что именно ТЫ ответственный за всё это! — она не следила за словами, лившимися непрерывным потоком, — только прожигала глазами, уже по привычке глядя в переносицу и отслеживая эмоции Учихи боковым зрением. Хотя и те сейчас не были важны — печать захватила разум, и хотелось лишь излить всю ярость и боль, обиду и ненависть. Последствия значения не имели.              — Скидываешь всё на других? Как в твоём стиле, — Саске ядовито усмехнулся. — А что же насчёт твоего любимого Орочимару-сама? Разве не он не отпускает тебя на волю? И ты сама пошла за мной — я силой тебя не волок.              У Джейн вдруг что-то лопнуло в голове, и чёрная печать полностью поглотила её лицо.              — Ты..! Ты жалкий, омерзительный ублюдок! Как ты смеешь говорить такое, если всё это ЛОЖЬ?! — девушка замахнулась раненой рукой, и капли крови полумесяцем взлетели к лицу Саске. — Выбор?! Какой у меня был выбор?! Ты бы и так притащил меня, но уже силой, и не делай вид, что это не так! У тебя было столько возможностей отпустить меня, но что сделал ты?! Ты довёл меня до конца, до самого твоего учителя, и даже ни разу не поколебался! Говоришь, это Орочимару меня не выпускает?! Да я жива ещё только благодаря ему и тому шансу, что он мне дал! Не смей что-то говорить о нём! — Джейн захлёбывалась словами, полностью потеряв связь с реальностью. Она кричала, размахивала руками и словно готовилась к броску, рыча и пронзая взглядом исподлобья. — Ты сам заварил всю эту кашу, а теперь ненавидишь всех, кто повёл себя не так, как хотел сам! Злишься на Орочимару, что он взял меня в ученицы, злишься на Кабуто, что поддакивает ему, злишься на меня, потому что я ещё жива! Но знаешь! — она внезапно всхлипнула от разобравшего её смеха и повторила: — Но знаешь! Ты злишься от беспомощности! Потому что сам никак не можешь повлиять на всё это! Ты бессилен перед Орочимару, а ему я нужна! И не говори, что это не так!              Но Саске и не думал что-то говорить. Он стоял как вкопанный и молча смотрел на Джейн. Под пустым взглядом Учихи к девушке стало возвращаться чувство реальности, и секунда за секундой печать уходила с её лица вместе с запальчивостью. Постепенно ей стало совсем плохо. Она опять ввязалась в неприятности. Но на этот раз выйти сухой из воды уже не получится.              В повисшем молчании они смотрели друг на друга, и эта тишина была хуже гендзюцу Орочимару. Джейн всё ждала ударов, иллюзий, ниндзюцу — чего угодно, но Саске не двигался и только смотрел словно сквозь неё. Наконец девушка, боясь вот-вот тронуться умом, собрала остатки храбрости и прохрипела сорванным голосом:              — Ты всегда можешь вернуть меня в мой мир.              Взгляд Учихи вдруг стал осмысленным, и Джейн внутренне сжалась. За всё в этой жизни нужно платить, верно? И особенно — за слова. Девушка разом напряглась и на несколько мгновений перестала дышать, пока Саске сосредоточенно на неё смотрел. Джейн знала, что вот-вот грянет гром.              — Твой мир теперь здесь.              Девушка опустила голову, приготовившись. Сейчас.              Раздался хлопок, и Джейн внезапно для себя зажмурилась. Орочимару же учит всегда смотреть, а вот как... всплыло в памяти...              Чакра исчезла.              Девушка распахнула глаза и вскинулась. Саске нигде не было.              

***

             — Почему не залечила? — Кабуто вопросительно посмотрел на ладонь Джейн, перевязанную бинтом.              Девушка устало повела плечом.       — Хотела ещё потренироваться в техниках стихий, а лечение бы много чакры отняло, вот и решила так оставить, — Кабуто лишь протянул «понятно» и принялся за осмотр. Вопреки привычному раздражению, в этот раз Джейн была даже рада, что Якуши не стал её расспрашивать.              А если бы и спросил, Джейн не знала, что ему ответить. «Я наорала на Саске, а он порезал мне за это ладонь»? В голове что-то шевельнулось от абсурдности слов. Девушка сглотнула и подняла глаза на стену, пока Кабуто обрабатывал рану физраствором. Это в самом деле было краем идиотизма.              Джейн не понимала, что происходило. Не понимала Орочимару, не понимала Кабуто. Они запутали её, и девушка больше не знала, что правда, а что лишь собственные домыслы. Но ей казалось, что она понимала хотя бы Саске: ненависть, неприкрытая и ясная, как кровь, проступавшая сквозь бинты. Однако даже здесь оказалось второе дно. У Джейн всё ещё стоял перед глазами жгучий, полный яда взгляд, говоривший: «Ну давай, давай, что ты мне можешь сделать?», и затем вмиг, как судорога, — оцепенение и растерянность.              Он должен был её ударить, должен был! Должен был проучить и сломать пару костей, даже ничего не говоря. Но уйдя так, он оставил победу за ней, согласился со всем сказанным — и это был совсем не Саске, которого знала Джейн. Что заставило его так поступить?              Девушка разбито прикрыла веки. Как же она устала. Почему из всех на свете это должно было приключиться именно с ней. Она не разбиралась в отношениях между людьми. Она не умела подбирать слова, как её друг Кевин. Она не знала даже элементарных мотивов поведения. Так почему же из всех людей именно она?              А впереди ещё вечер изучения свитков, хотя хотелось лишь одного — выбежать отсюда и больше никогда не возвращаться. Хотелось выйти и хотя бы подышать воздухом: она уже так давно не гуляла... А ведь когда-то я любила это делать.              Джейн передёрнуло от холода вокруг, на что Кабуто крепче сжал руку. Сила хватки вдруг вернула к реальности, и девушка постепенно обмякла, сгибаясь под тяжестью яви. Опустошённость оказалась столь огромна, что вытеснила даже горечь, и ученице пришлось опереться другой ладонью в стул, чтобы не упасть.              Её дом, её родители... Воспоминания о них приходили иногда во сне. То, как они вместе шли или ездили по городам, или сидели на кухне и просто ужинали. Всё это подрывало и без того малые силы Джейн. Просыпаясь по утрам в полутьме холодной, сырой комнаты подземных лабораторий вместо привычных стен дома со светло-бежевыми обоями, девушка с иссохшим отчаянием думала, почему всё ещё жива. Она не хотела оказаться здесь. Она не хотела становиться ученицей Орочимару. Она не хотела становиться врагом Учихи Саске.              «Врагом, — Кабуто вопросительно поднял глаза на Джейн, когда та хмыкнула, но промолчал. — Нет, Кабуто, ты ничего не поймёшь, сколько ни смотри, — мысленно девушка кривилась в безнадёжности. — Ведь я и сама ничего не понимаю. Что я ему сделала? Чем задела? Почему он каждый раз смотрит на меня так, словно это я его клан вырезала? — Джейн сильнее сдавила край стула. — Хотя... даже так было бы проще, чем сейчас».              Саске не давал намёков относительно причин неприязни — просто с каждым разом его взгляды становились всё более холодными и пугающими, а шаринган почти перестал выключаться. Джейн бросало в дрожь от этих кровавых пятен, висевших в темноте, но сделать с этим ничего не могла и поэтому лишь отплачивала той же неприязнью. И до сегодня всё шло как обычно.              — Джейн-кун, ты меня слушаешь?— Джейн вынырнула из мыслей и тут же обнаружила пристальный взгляд Кабуто, направленный на себя.              — Прости, в ушах шумит, — Якуши лишь понимающе качнул головой.              — Неудивительно, ты ведь тренировалась весь день. Отдохни сегодня хорошенько, иначе навредишь своему телу. У тебя осталась чакра?              Джейн на миг прислушалась к ощущениям, а потом кивнула, почувствовав резерв, подпитывавший натруженное тело.              — Да, но немного.              — Понятно. Тогда слушай: я залечил рану, но не до конца, — на этом моменте Джейн непонимающе дёрнула бровью: она же пришла специально, чтобы её вылечили! — После душа попробуй долечить её. Если не получится, помажь этой мазью (в ладони Якуши блеснула стеклянная баночка) и перевяжи. Помнишь, как делать перевязку? — черноволосая мысленно прикинула — вроде, что-то такое припоминается. Джейн кивнула. — Хорошо. Утром, если не получится долечить сегодня, попробуй ещё раз. Если снова не выйдет, утром, когда принесёшь мазь, я закончу. Всё поняла? — Джейн несколько раз кивнула.              — Спасибо, Кабуто-сан, — правая половина рта Якуши изогнулась в улыбке.              — Не за что, — медик выглядел таким непринуждённым, что Джейн тоже слабо улыбнулась в ответ, беря мазь из его рук.              — Я пойду.              — Иди, — Кабуто отступил на шаг, тем самым показывая, что больше не препятствует и она свободна. Девушка убрала мазь в поясную сумку и встала со стула. — Джейн-кун, через сорок минут будет ужин, поэтому я ещё зайду.              — Хорошо, — ученица снова слегка улыбнулась. — Спасибо ещё раз, — дождалась ответного кивка Якуши и вышла из кабинета, морщась от усталости во всём теле.              «Надеюсь, в этот раз Кабуто снова принесёт тот чудотворный чай... — Джейн мечтательно подумала о тепле, издаваемом маленьким глиняным чайничком, и непроизвольно закрыла глаза. — Ух, как же хочется снова его попробовать!.. Да и тот вкуснейший суп с водорослями и рыбой... — черноволосая удивлённо осеклась. — Ого. Я радуюсь супу с водорослями и рыбой... С ума сойти, до чего я дошла. Водоросли — и вкуснейшие!.. — но суп в самом деле был приятным и тёплым, а последнее особенно имело вес для Джейн, уставшей мёрзнуть в холодных, голых и сырых подземельях змеиного саннина. Именно это было причиной её страстного рвения разучить что-то из стиля огня: так хотя бы можно было согреться. Когда-то Джейн хотела оставлять огонь на ночь, но вскоре пришла к выводу, что задохнётся от дыма: вентиляции видно нигде не было. Поэтому планы с треском рухнули, и девушка так и куталась в два одеяла. — Как же я устала... — Джейн только сейчас поняла это, когда ощутила, как руки и ноги начали наливаться свинцом. — В душ — и лечь. Устала. Может, даже удастся вздремнуть до прихода Кабуто».              Джейн полусонно мотнула головой. И правда было бы неплохо отдохнуть. Но сперва — добраться до комнаты, а она от лазарета далеко.              Девушка прошла уже половину пути, когда вдалеке показалась фигура Орочимару. Волосы на затылке Джейн зашевелились. О нет, пожалуйста, мне хватило уже сегодня... Девушка заранее подобралась внутренне, и вежливость смягчила черты её лица.              Орочимару, на удивление, опять был не в тунике, а в чернильном шёлковом кимоно и чёрных штанах до колен. Ещё задолго до того, как они поравнялись, Джейн считала эмоции саннина и моментально подстроилась под них, добавив лёгкости в изгиб бровей.              — Добрый вечер, — улыбнулась она, почтительно склонив голову. Губы Орочимару дёрнулись в ответной улыбке: он был в хорошем настроении.              — Кому добрый, но, судя по твоему виду, явно не для тебя, — мужчина легко окинул ученицу взглядом, пока та обезоруживающе пожала плечами. — Что тренировала?              — Райтон и катон.              — Мм. И как успехи?              Джейн развела руками, призывая остатки сил для беспечности лица.              — Все мишени готовы, — на вопросительный изгиб бровей девушка добавила: — Райтоном. Катоном я отрабатывала комбинации.              Орочимару одобрительно хмыкнул.              — Неплохо. А с рукой что? — Джейн замерла, осознав, что забыла о бинте и что только что махала им перед лицом саннина.              — С Саске зал не поделили, — она запоздало отвернула ладонь и постаралась выглядеть спокойной.              Зато Орочимару был явно удивлён. Он скрестил руки на груди, отчего его фиалковый шёлковый пояс сдвинулся и блеснул в пламени свеч.              — Зал? — Джейн сокрушённо окинула коридор взглядом.              — Я пришла во время его тренировки, а он не знал. Обозлился, и вот, — она безбожно врала, но что-то подсказывало, что Орочимару в жизни не заговорит об этом с Саске напрямую, поэтому Джейн решила не уточнять, как они к тому пришли.              Саннин тихо усмехнулся.              — Борьба за выживание во всех её проявлениях.              От цинизма и безразличия Орочимару к Джейн разом вернулась опустошённость. Девушка с трудом выдавила ухмылку. Губы её еле дрожали. Орочимару на секунду замер, а затем пронзительно посмотрел в лицо.              — Ты совсем бледная. Плохо спишь? — ученица покачала головой. — Кабуто проверял тебя?              — Да, всё в порядке. Просто загар сошёл до конца.              Да, оказывается, Джейн, раньше у тебя ещё был загар, остававшийся с лета. Девушка украдкой взглянула на белую, как соль, руку. Был, да сплыл.              Саннин сощурился, разглядывая синяки под глазами ученицы и тонкие морщины на пересушенной коже. Джейн, вопреки попыткам выглядеть жизнерадостно, казалась лишь истощённой и загнанной. Девушка закусила нижнюю губу, и её заострившиеся скулы отчётливее проступили сквозь щёки, сделав лицо совсем болезненным. Орочимару вдруг заметил, насколько сильно на самом деле вымотана ученица. Казалось, жизнь в ней еле теплилась, и уже этой ночью она могла отойти к праотцам. Внутренне Орочимару одобрил стойкость Джейн и её умение скрывать чувства, внешне — лишь стукнул пальцем по предплечью. Из такой выйдет толк.              — И что планируешь делать? — Джейн отвлеклась от мрачных мыслей и подняла воспалённые глаза.              — Кабуто обещал принести свитки, поэтому... изучать их, думаю.              Ну, или отоспаться. Хотя бы час. Хотя бы.              Орочимару по-доброму прищурился и даже чуть улыбнулся, а Джейн едва не расплакалась: настолько ей надоело получать похвалу за учёбу. Видеть в ней кого-то кроме любопытного образца никто не собирался. Хотя... может, оно и к лучшему. Это из раза в раз напоминает, как всё обстоит на самом деле.              — Не хочешь пройтись?              Что?              Джейн застыла, ошарашенная.              — Куда?              — По лесу. Дышать свежим воздухом — полезно, — Орочимару терпеливо повторял предложение, наблюдая за вытягивавшимся лицом ученицы. В одуревших глазах царило такое недоумение, что саннина пробрало раздражение. Но Джейн прочистила горло прежде, чем он что-то сказал, и прохрипела:              — Хочу, — только здесь она поняла, что до этого её рот был раскрыт от удивления. Девушка кивнула самой себе. — Пройтись по лесу было бы... здорово.              Орочимару даже не кивнул — он лишь молча зашагал прочь, сцепив и спрятав ладони в рукавах. Джейн ожидала ещё хоть чего-то, но наставник всё так же шёл вперёд, не оборачиваясь. От его первоначальной игривости не осталось и следа, и черноволосая могла лишь догадываться, что пошло не так. Она осторожно шагала позади, боясь спугнуть не то момент, не то самого саннина. Неужели я сейчас выйду на улицу? Подышать свежим, не затхлым воздухом? Просто подышать, не тренироваться. Или...? Джейн похолодела. А если под «пройтись» Орочимару имел в виду бег вокруг логова? Значит, ей сейчас придётся?.. Девушка в панике метнула взгляд на смоляную макушку перед собой и сглотнула. Волосы наставника плавно покачивались в такт походке. Как же обманчива внешность...              Девушку кольнула жалость. Ещё пять минут назад она была уверена, что поздоровается и уйдёт, а теперь опять не знала, что будет дальше. Оставалось, как обычно, только одно — надеяться на лучшее.              Но чем ближе они были к выходу, тем страшнее становилось. Джейн всё чаще казалось, что Орочимару передумал и заставит работать. Или помогать в переносе оборудования, или в осмотре заключённых, или ещё в чём: дел у саннина всегда был целый миллион. С каждым шагом сердце Джейн колотилось всё громче, и постепенно она перестала слышать что-либо кроме его стука.              Но стоило сырой плите входа сдвинуться, как все сомнения вылетели из головы.              Первым, что поразило, была ночь. В подземелье всегда горели рыжие свечи и не было окон, а время отслеживали по часам — Джейн покрыла толпа мурашек при взгляде в исчерна-синее небо и снежные звёзды. Их жемчуг сиял невероятно ярко и близко, и казалось, протяни руку — сорвёшь одну из, заберёшь с чернильного бархата. Джейн не удержалась. Незаметно от Орочимару она сжала кулак сбоку, точно отрывая звезду за собой.              Второй вещью оказались звуки. После мёртвой тишины лаборатории с прерывистыми шорохами мышей, низкий гул ветра не просто выл — он ревел в ушах. Даже почти не двигаясь, лес играл свою симфонию, шелестя и скрипя, а крики птиц возвращали жизнь отупевшим нервам. Где-то вдалеке совсем тихо слышалась кукушка, но ветер, гнувший ветви, почти полностью заглушал её.              Третьим было богатство цветов. В подземелье жизнь Джейн протекала среди одинаковых песочных стен и тошнотворно-коричневых дверей, с исключением в виде белого кафеля в медицинском крыле и ледяного света операционных ламп. Но здесь, вопреки самой темноте, Джейн различала начинавшие краснеть клёны, изумруд мха, вечнозелёные рододендроны и палую ржавую листву. Да даже её собственная кожа — даже та перестала казаться такой болезненно серой! Девушка с восхищением разглядывала руки, сверкавшие в свете звёзд, словно на них пролили молока.              И четвёртым, хотя заметила это Джейн первым, стали запахи. Стоило первым порывам ветра прорваться за камень двери, как мозг вмиг распознал сочность травы и вечернюю сырость. Они ударили в ноздри так внезапно, что на пару секунд Джейн застыла, ослеплённая вспышками-ассоциациями. Их картинки мелькали перед глазами, и только когда Орочимару выжидающе обернулся на неё через плечо, она пришла в себя.              Джейн не верилось, что это реальность. Саннин ничего ещё не сказал, а девушка уже сама рванула вперёд. Она неслась, глупо улыбаясь и впитывая в себя каждый миг. Она не могла поверить, что это тоже часть мира. То, как ветви кустарников царапали руки, как земля чуть продавливалась под каждым шагом, как ветер холодно обдувал лицо, как пальцы касались еле влажной коры. Как лёгкие сводило болью от частых и глубоких вдохов. Как глаза слезились от дуновений. Как тихо стрекотал сверчок. Как шуршали под ногами редкие листья. Джейн вся подалась вперёд, навстречу глухим крикам сойки и незаметным шорохам ящериц. Это так разнилось с промозглыми, влажными подземельями... Девушка оторопело улыбалась и в итоге, не удержавшись, тихо рассмеялась.              Ей так хотелось раствориться в этом тёплом осеннем вечере, ощутить его всем телом, остаться в нём, что она распустила хвост и раскинула руки, обернувшись к порывам мягкого ветра, тут же подхватившего её волосы.              Орочимару безмолвно шёл позади, наблюдая за по-детски восторженной Джейн, и видел, как постепенно к ней возвращается жизнь. Она дышала полной грудью, и хотя глаза её оставались такими же запавшими, взгляд их менялся. Они вновь блестели, а к щекам прихлынула кровь, румяня. Джейн не сдерживала улыбки, глядя в небо, и улыбалась ещё шире, когда рядом пела птица.              В какой-то момент, стоя против ветра и наслаждаясь его игрой в своих волосах, она распрямила ссутуленные плечи, и Орочимару это сказало больше, чем любые слова.              «Я смогу. Я справлюсь. Я знаю, — Джейн судорожно дышала, чувствуя, как всё тело наливается неведомой силой. — Я не сдамся. Я продолжу бороться. Я не умру здесь. Ничто ещё не кончено!»              Она стояла с закрытыми глазами, проживая каждый миг всей собой. Ей хотелось плакать от восхищения миром снаружи. Как же ей этого не хватало, оказывается...              Ещё какое-то время Джейн не двигалась, а затем, когда стрелки часов внутри завопили «пора», она обернулась на Орочимару, облокотившегося о дерево и смотревшего точно на неё. Девушка горько улыбнулась.              — Нужно идти, да?              Наставник непонятно изогнул губы не то в улыбке, не то в ухмылке, а затем медленно поднял брови.              — Ты куда-то торопишься?              — Нет.              Зелёные глаза, не поменяв выражения, внезапно остро блеснули, точно лезвия.              — Тогда не трать время на бессмысленные вопросы.              Джейн запнулась о раздражение в тоне саннина, и волшебство мига исчезло. Девушка вернулась к реальности.              — Извините.              Всё опять стало сложно.              Джейн незаметно вздохнула и, отвернувшись, задрала голову. Сквозь золотисто-плакучую крону бука пробивались седые звёзды. Ученица сощурилась и, поддавшись порыву, запрыгнула на дерево. Хоть бы это не разозлило Орочимару... Она села на одну из ветвей, уперевшись руками в остывшую кору, и устремила взгляд вдаль. С высоты вид становился ещё красивее: изумрудные, рубиновые и янтарные кроны, залитые белёсым светом, качались под силой ветра, а небо, светлевшее на горизонте коричневым, оттеняло мрак выше. Джейн не знала, почему оно другое по цвету, но хотела верить, что это её будущее, в которое она идёт. Яркое, полное надежд и счастья после тьмы ночи.              Прямо над ухом слева закричала сойка, и Джейн улыбнулась. Всё верно. Плевать на угрозы Саске, плевать на равнодушие Кабуто, плевать на раздражение Орочимару. Сейчас это не имело значения — сейчас она была здесь. Сейчас она могла наслаждаться этим моментом.              И пусть даже завтра оно исчезнет, пусть даже уже через десять или пару минут саннин и остальные вновь станут ненавистной реальностью. Всё это будет потом.              А этого мига уже не будет. Ни через пару минут, ни вечером, ни завтра. Завтра уже и самой Джейн могло не быть. Поэтому сейчас, в этот краткий миг...              — ...мир прекрасен, — прошептала Джейн, закрывая глаза. Сойка затянулась особенно громко, и девушка окончательно расплылась в улыбке.              — И правда прекрасен.              Джейн порывисто выпрямилась. Орочимару на ветви сверху явился для неё полной неожиданностью.              — ...              Ещё большей неожиданностью явилась сойка в его руках. Та самая, которая так красиво свиристела миг назад. У Джейн перехватило дыхание. Он убил её? Девушка впилась взглядом в белые узловатые пальцы, и от сердца отлегло: саннин просто держал птицу за ножки, не выпуская.              Джейн выжидающе косилась на наставника (не просто же так он к ней пришёл), но тот молчал, вновь нацепив непроницаемую маску, и всё смотрел на расцветающий горизонт. Кости и тени в его лице обрисовались ещё сильнее, пряди густых волос замерли на плечах, и он, полностью неподвижный, стал похож на античную статую. Джейн всё-таки перевела глаза на уже не радовавший пейзаж. И зачем Орочимару только пришёл...              Джейн не знала, сколько так просидела. Она пыталась вновь пропустить момент через себя, прожить его, но время было упущено, и миг радости безнадёжно рассыпался. Всё, о чём могла думать Джейн, был лишь Орочимару, стоявший сверху: зачем он пришёл, почему молчал, чего ждал? Девушка прикладывала все усилия, чтобы не заёрзать и не посмотреть на наставника. Но время шло, саннин молчал, а Джейн не знала, о чём заговорить. Так и проходили минуты. Шорохи леса убаюкивали, тепло вечера нежило, и постепенно Джейн всё же расслабилась. Она настолько разомлела, что даже закрыла глаза и, опёршись о ствол спиной, стала вслушиваться в далёкие крики кукушки, отсчитывая их. Незаметно это сменилось тихим стрекотанием сверчка, и Джейн перестала что-то считать, просто отдавшись мигу.              В какой-то момент сойка снова запела, и Джейн, вскинувшись, заметила пустые пальцы саннина. Девушка облегчённо выдохнула.              Ещё какое-то время они пробыли под трель освободившейся сойки, и Джейн поняла, что засыпает. Она с трудом разлепила глаза и сонно заморгала, давя зевоту. В тот же миг Орочимару оказался рядом и выжидательно посмотрел. Джейн, быстро прийдя в себя, поняла без слов и кивнула.              В непрерывном молчании они вернулись в логово, и уже перед самыми дверьми комнаты саннин обронил:              — Завтра у тебя выходной, поэтому хорошо отдохни.              И Джейн, по-прежнему не зная, что сказать, только оторопело моргнула, бормотнув «спасибо».       

      

***

      

      — Джейн-кун, — черноволосая перевела глаза на Кабуто. — По поводу тех свитков, о которых ты спрашивала: вот они. Я оставлю их здесь.              Джейн радостно подскочила с кровати.              — Спасибо огромное, Кабуто-сан!              Свитки были связаны с уплотнением чакры, что было первой необходимостью в техниках перемещений. Медик кратко кивнул, улыбнувшись. Затем окинул комнату взглядом, проверяя, всё ли принёс, что хотел, и вернулся глазами к растрёпанной Джейн, уже вцепившейся в свитки.              — Аккуратнее, — ученица застыла от резкого окрика. — Прежде, чем заниматься, собери волосы.              — А... да, — Джейн суетливо поправила мокрые пряди, откинув за спину.              — Не «да», а не трогай свитки, пока не высушишь волосы.              — Я оберну их.              В подтверждении своих слов Джейн торопливо сорвала полотенце со спинки стула. Оно было полностью мокрым после душа.              Кабуто скептично помолчал, но в конце концов кивнул, внутренне негодуя. На его взгляд, Орочимару позволял Джейн слишком много.              — Хорошо.              Девушка нервно улыбнулась.              — Завтра во сколько и куда подходить?              — Завтра? Завтра же у тебя выходной.              — А, — Джейн озадаченно раскрыла рот. Так с Кабуто тоже не будет занятий? — Я просто думала... мм, неважно, я поняла.              Якуши непроницаемо на неё смотрел, пока наконец не протянул насмешливо:              — Не можешь поверить собственному счастью, да? — черноволосая оторопело замерла. — Не смотри так, у тебя на лице написано, как ты загнана. Отдых и правда будет полезен. Лучше ложись спать, свитки прочтёшь завтра. К тому же, завтра и так почти наступило.              Завтра и так уже почти наступило... Джейн непроизвольно метнула взгляд на часы: половина одиннадцатого. Ну дела. Вечер пролетел совсем незаметно.              — Да. Думаю, я так и поступлю.              Кабуто кивнул и повернулся.              — Спокойной ночи.              — Спокойной. Спасибо ещё раз.              Джейн раздражала собственная новая привычка благодарить по сто раз за один разговор, но для Орочимару и Кабуто это, похоже, казалось нормальным и поэтому реагировали они одинаково скупо: либо кивали, либо хмыкали куда-то в сторону. И всегда с одной и той же небрежностью.              Кабуто кивнул, Джейн мысленно скривилась, но какое-то время ещё вежливо смотрела в закрывшуюся дверь.              Как же достало.              Девушка перестала скалиться и отложила полотенце. Проверив удалявшуюся чакру — Кабуто в самом деле уходил — она расставила ловушки по периметру двери и в углах комода со шкафом. Кстати о комоде. Джейн выдвинула первый ящик в поисках чистых бинтов.              В комоде, как и обычно после прихода Кабуто, заботливо лежала вся бытовая химия для личной гигиены. Это было мило и в то же время удручающе: они заботятся о ней, но оно же значило, что личного пространства у неё нет. Тумбочка, кровать, шкаф — менялось, проверялось, убиралось и поднималось всё. Пространство между стенками черепной коробки — вот и всё, что у неё было. Джейн постаралась отмахнуться от мыслей и вытащила бинты.              Какая теперь уже разница, как она к этому всему пришла и за что ей это вообще? Сейчас она в клетке, из которой как-то надо выбираться, — вот что важно!              Девушка аккуратно размотала перевязку на ладони и чуть поморщилась: бинты присохли к ранке. Всё же сняв их, Джейн разгладила руку и обработала порез физраствором. Внутри сразу противно защипало, но Джейн не реагировала, лишь протирая края ваткой. Убедившись, что в ране не осталось грязи, она накрыла ладонь другой рукой, уже светившейся бирюзовым.              Джейн внезапно вспомнила глаза Саске, полные опалявшей ярости, и стало так тяжело, словно кто-то невидимый и грузный сел на грудь, не давая вдохнуть.              «Ты и правда... так сильно ненавидишь меня... — Джейн горько посмотрела на рану в ладони. — И в чём я тебе так дорогу перешла...»       Джейн опустошённо посмотрела в стену. В какой же бардак превратилась её жизнь.              Пару минут она просто сидела, слушая мерное гудение чакры в ладони. Усталое сознание плыло, выло и ныло: ему хотелось уже отдохнуть, а не выжимать последние силы, лечась, но Джейн была неумолима. Если она хочет отсюда сбежать, ей надо быть готовой всегда и в любом состоянии уметь контролировать чакру. И тем более она должна уметь лечить раны.              Когда свечение погасло, Джейн чуть улыбнулась. Всё было не так уж и плохо. Сегодня она наконец выбралась наружу и даже послушала птиц. И вышла не ради тренировки, а просто так, на прогулку! Впервые за столько месяцев!              Джейн разбито, но добро сощурилась. Она не знала, что нашло на Орочимару, но не могла не признать, что счастливее её могло сделать разве что путешествие домой. Саннин неведомым образом понял, чего ей не хватало. Взгляд Джейн стал спокойно-счастливым. Несмотря на изнурённость, она чувствовала, что может и вынесет всё.              Ночь даст мне сил. А завтра я встану и снова буду бороться.              

***

             Но сил не прибавилось, и у Джейн в принципе сдал весь организм. Девушку не хватало даже на то, чтобы пролистать старые фотографии в телефоне (новая привычка, появившаяся от страха забыть всё, что было). Температура упала, голова раскалывалась, а сердце грохотало даже в кончиках пальцев.              Пришедший утром Кабуто застал девушку прозрачно-серой с ещё большими синяками под глазами, и Джейн лишь сухо дёрнула губами в смешке на его скептичное недоумение. «Я спала», — обронила она, но медик, похоже, не поверил. Якуши быстро её осмотрел, диагностировал переутомление и запретил что-либо делать, кроме зарядки. Джейн обиженно захлопнула рот, когда он отрезал: «Никаких свитков», — и ушёл, забрав их.              Девушка думала, что ей будет нечем заняться, но, сама того не ожидая, почти сразу провалилась в сон после завтрака, проспав до трёх часов дня. Разбудил её тот же Кабуто, коснувшись лба, и Джейн подскочила, едва не распоров ему шею кунаем. Якуши только насмешливо хмыкнул, глядя сверху вниз. Джейн невнятно извинилась, подумав, что ловушки нужно ставить даже днём: так её хотя бы будил стук и было время подготовиться.              Кабуто вновь ушёл, оставив обед, а Джейн, только поев, вновь сразу же уснула. Она не представляла, как пойдёт завтра на тренировку, потому что сил не было даже проснуться: не поставив ловушки, девушка снова очнулась от осмотра Кабуто. На этот раз Якуши легко перехватил тонкое запястье и ловко, в одно мгновенье вырвал кунай из ладони.              Которую потом сам же и долечил. Хотя Джейн было всё равно: комната, как и всё вокруг, плыло, и пару раз она в принципе забывала, где находится. Случилось худшее: её же тело взбунтовалось против неё. Девушка не представляла, как бороться, если сам организм отказывался сражаться за жизнь.              Но это и не потребовалось. Якуши, пронзительно глядя сквозь линзы очков, медленно и отчётливо произнёс: «В ближайшие три дня никаких тренировок. Соблюдай постельный режим и не выходи из комнаты без надобности. Если станет плохо, пошли уховёртку». Заплывшим сознанием Джейн уловила суть и еле вытолкнула из себя: «А Орочимару-сама?». Кабуто лишь уронил, что тот в курсе.              Три дня растянулись ещё на два, а потом ещё три. Итого из жизни выпало больше недели, в течение которых Джейн всё не могла понять, почему её не упекли в темницу за неоправданные ожидания. После этого она ещё несколько дней помогала то Кабуто, то Орочимару в лабораториях и только от силы сорок минут занималась тренировками.              После этой «позорной» выходки собственного тела Джейн было до ужаса страшно даже представить, как смотреть в глаза Орочимару, но тот на удивление добродушно её встретил и даже посмеялся, что наконец-то она не качается от любого дуновения ветра. Ученица была столь счастлива радушию саннина, что абсолютно искренне рассмеялась от облегчения. Слава богу. Господи, спасибо просто всем и вся, что он в хорошем настроении.              Но радость была недолгой: Орочимару запретил сидеть по ночам за свитками, чем вызвал в Джейн моментальное отчаяние. Она не знала, когда теперь заниматься. Но больше думать времени не было: наставник загрузил её кипой работы, и голову заполонили лишь данные карточек заключённых.              Затем прошла ещё неделя «восстановления», во время которой Джейн возвращалась к привычному режиму тренировок, и самым странным оказалось то, что это не отняло, а прибавило сил. Девушка с удивлением прислушивалась к телу, чувствуя, как горят в нетерпении мышцы и как радостно бьётся сердце. Может, Орочимару прав и стоит побольше спать? Но когда же тогда искать пути спасения домой...              Однако даже со всей решимостью сил по ночам не было: организм словно дошёл до точки «нет» и научился отключаться в определённый час. Поэтому пока что Джейн приходилось плыть по течению. Хотя бы пока её тело не восстановится.              Она как раз шла на тренировку с Орочимару, поддерживая бессмысленный диалог о его подопытных (в который даже не пыталась вникнуть, зная, о чём тот обычно говорит), когда саннин внезапно торжественно объявил:              — Наконец и ты к этому пришла. Мои поздравления.              Джейн напряглась. Они же только что обсуждали пациента с натёчным абсцессом. Что она пропустила?              — Спасибо...              Саннин лукаво блеснул глазами на благодарность и растянул губы в беззлобной усмешке.              — Не смотри так потерянно. У тебя уже достаточный уровень.              Джейн по-прежнему не понимала, о чём идёт речь, но боялась выдать себя с головой, поэтому смущённо пробормотала:              — Смотря чего.              — Для применения умений на практике, — взгляд Орочимару напитался важностью и одновременно нетерпением, как у ребёнка.              Что-то насторожило Джейн в голосе наставника.              — Спарринг?              — Что-то вроде того.              Джейн задумчиво замолчала. Странно, что Орочимару столь радовался простому спаррингу — они ведь и раньше так тренировались вместе. Как вообще он умудрился перескочить с темы пациентов на занятия? Девушка отвесила себе мысленный подзатыльник, коря, что надо было слушать саннина.              А Орочимару и правда почти что сиял. Более воодушевлённым Джейн видела его лишь пару раз: первый, когда она взяла под контроль чакру, и второй, когда он открыл новый способ соединения генов. Девушка хорошо помнила тот день: тогда ей пришлось несколько часов подряд стоять, подавая Орочимару разные образцы и склянки, и к моменту, когда саннин с безумным блеском в глазах взглянул на неё, она уже почти уснула за столом рядом. Джейн невольно улыбнулась воспоминанию. Как её тогда перепугал энергичный, полный ликования возглас Орочимару...              Девушка глухо прыснула. Да, это и правда было забавно.              Это напомнило ей о главном правиле общения с саннином: не надо пытаться понять его логику. Ликует — пусть ликует, злится — пусть злится. Её задачей было лишь не подливать масла в огонь — Орочимару же всегда довольно быстро приходил в себя обратно, как будто ничего и не было. Как только Джейн про это вспомнила, её отпустило, и она выдохнула. Живём.              К этому моменту они уже пришли в зал, и Джейн по привычке стала разминаться. Орочимару же, стоя возле колонны, всё так же беспричинно светился изнутри. Ученица усмехнулась, украдкой взглянув на него: было очень комично видеть такой детский восторг на обычно суровом и насмешливом лице. Когда же в глубине зала раздался лязг, Джейн моментально отскочила, вскинувшись на звук. Она ожидала увидеть привычные кунаи, воткнувшиеся за ней ровным рядом, сенбоны или грузило кусаригамы, но на её месте не было никакого оружия.              Зато в центре возвышения зала, рядом со змеёй, стояла одна из заключённых, гремя цепями.