Между мирами, или Двойная жизнь

             — Как твоя голова, Джейн-кун?              Девушка оторвалась от нарезания тофу и взглянула на Кабуто. Прошла неделя с её падения под колонну.              — Лучше, почти не болит. Орочимару-сама уже позвал сегодня на тренировку даже, — Якуши неопределённо бодро улыбнулся ей и кивнул. Джейн озадаченно склонила голову. — Рана была настолько серьёзной? — Кабуто хмыкнул, помешивая суп.              — Это ты мне скажи, ты ведь тоже теперь медик.              Джейн закатила глаза, но посмеялась.              — То, что я научилась отличать мёртвого от полумёртвого, не делает меня медиком, Кабуто-сан, — тёмно-серые глаза Якуши блеснули задором.              — Не прибедняйся, — уркнул он, не оборачиваясь. — Разве не ты определила сегодня туляремию? — Джейн случайно дёрнула рукой, и лезвие ножа ударилось о доску слишком громко. Девушка скривилась.              — Только дурак бы не понял этого, — фыркнула она, придирчиво осматривая получившиеся кубики. — У них же узлы были размером с яйцо, — Джейн стала пересыпать тофу в отдельную миску. — Кстати, Кабуто-сан.              — Мм?              — А Саске и Орочимару-сама будут прививаться?              — Хм. Думаю, да, — Якуши попробовал суп на вкус. — Бери пока рис.              — Ого, — Джейн засияла. — Неужели онигири? — Кабуто кивнул, и девушка возликовала ещё больше. — Ура! Обожаю их. А рыба, значит..?              — На нижней полке, серый контейнер.              Джейн открыла холодильник и внимательно осмотрела его.              — Странно.              — Что такое? Не можешь найти?              — Не, — отмахнулась Джейн, ставя контейнер на столешницу. — Странно, что Орочимару-сама будет прививаться. Змеи же обычно поедают мышей, так что, по идее, у него и так должен быть иммунитет к их инфекциям, — Кабуто осуждающе на неё посмотрел, но Джейн так и не обернулась, поглощённая запахами рыбы.              — Орочимару-сама и правда тесно связан со змеями, но он всё же человек, так что такое предположение, как минимум, нелогичное.              Джейн наконец обернулась на медика, но теперь уже он не удостаивал её взглядом. Девушка мысленно вздохнула. «Надулся, как мышь на крупу». Как она могла забыть, что Орочимару-сама для него — святыня святынь.              — Я не знаю его настолько хорошо, как ты. Не имела в виду ничего плохого, — побеждённо произнесла она, мягко глядя. Кабуто оставался единственным, с кем у неё была возможность поговорить по-человечески, и ругаться ещё и с ним совсем не хотелось. Якуши промолчал. — Кстати, если уж в других отсеках грызуны стали разносчиками, то и мой Шмыг тоже может подхватить?              — Туляремия передаётся через укусы или непосредственный контакт с заражённым.              — Вдыхание и шкура, я помню, — Джейн решила проигнорировать сухость тона Кабуто и попробовала его отвлечь. — Получается, Шмыгу ничего не грозит?              — Ну, если ты не будешь его выпускать к собратьям, то вряд ли.              — Этого я точно делать не собираюсь, — хохотнула та и вернулась к нарезанию рыбы. — Кабуто-сан, а раньше таких вспышек не было? — медик накрыл кастрюлю крышкой и на миг оглянулся, прежде чем взять листья на салат.              — Вспышек не было, но от туляремии мы прививались. Хотя в предыдущем логове мышей было очень много, — медик усмехнулся. — Вполне возможно, что это было даже большей причиной для переезда, чем все остальные.              Глаза Джейн удивлённо округлились.              — Вы переезжаете?              — Ну да, — Кабуто повёл плечом, но от нарезания салата не отвлёкся. — В целях безопасности.              — Имеете в виду, чтобы вас никто не нашёл?              — Что-то вроде того. Шиноби и так мало кто любит, а беглых — тем более. Поэтому при встрече их попытаются убить примерно все, — Джейн на секунду прекратила сворачивать ломтики рыбы и попыталась это представить. Когда сказанное наконец осмыслилось, она поражённо обернулась к Якуши. Из-за его ссутуленной спины доносилось мерное постукивание ножа. Джейн медленно отвела взгляд.              — Тяжело, наверное, жить под постоянным осознанием, что против тебя целый мир, — протянула она, и сама удивилась реальности этого факта.              — Мы не нуждаемся в целом мире, — в голосе Кабуто была улыбка. — Поэтому логично, что он не нуждается в нас. Хотя.              — Хотя?              Стук прекратился, и Якуши переложил лук в миску. Он завис над общей тарелкой, ловко перемешивая всё палочками.              — Люди не всегда понимают, в чём нуждаются на самом деле. Например, мы не любим мышей и стараемся от них избавиться. Но на самом деле мыши являются только звеном большой цепи, которая в итоге приведёт к самому человеку. И если забрать их, рухнет и всё последующее. Мы с Орочимару-сама тоже лишь часть цепочки. Не станет нас — не станет и многого другого.              «Да, опытов, например», — Джейн не удержалась от мысленной колкости.              — Что ты имеешь в виду?              Якуши проверил суп, а потом ответил.              — Например, ты можешь думать, что Орочимару-сама держит здесь только тех, кого нашёл сам или кому, как и тебе, просто «не повезло», — Джейн открыла было рот, чтобы возразить (из вежливости, естественно), но Кабуто поднял руку. — Не спорь. На самом деле многие селения сами с удовольствием избавлялись от тех, кто был слишком опасен. Деревни не знали, как с такими справиться, и отдавали Орочимару-сама, — в животе Джейн свернулся мёрзлый ком. Отдать кого-то сюда... добровольно. Это же безумие.              — И именно с ним эти люди обретали самих себя, раскрываясь в полной мере. Они получали то, что им не могли дать односельчане. Здесь их никто не боялся и с ними разговаривали на равных, — Джейн нечитаемой маской смотрела на Кабуто. Её мозг отказывался принимать это.              — И что с ними стало в итоге? Где они сейчас? — медик неопределённо повёл головой.              — Кто-то служит надсмотрщиком, кто-то следит за порядком, кто-то является шпионом.              — Все они живы? — Якуши удивлённо моргнул.              — Нет, конечно. Шиноби сложно прожить долгую и счастливую жизнь. Хотя глядя на Орочимару-сама в этом можно усомниться.              Джейн бледно улыбнулась.              — Думаешь, он полностью доволен жизнью?              — А разве нет? — Кабуто усмехнулся. — У Орочимару-сама была сложная жизнь ещё в его родной деревне. Так что, уйдя из неё, он в каком-то смысле обрёл свободу.              «И стал забирать чужую».              — А Кабуто-сан? Ты тоже всем доволен? — медик задумчиво замычал.              — Думаю, моя жизнь вряд ли могла бы быть лучше той, которую я имею сейчас. Именно здесь я нашёл своё место, и оно меня устраивает, — он пожал плечами и поправил очки. Джейн вторила мягкой усмешкой.              — Так ты сам пришёл сюда?              — Что-то вроде того, — Кабуто скосил глаза. — Свобода стоит дорого. Среди шиноби нет свободных. Охота за нами — плата за нашу свободу.              Джейн неловко замолчала. Разговор стал слишком мрачным.              — А почему тогда мы живём тут уже полгода? — наконец подняла взгляд она. Кабуто резко пришёл в себя и бросился к кастрюле, из которой начинал свистеть пар.              — Скоро уже переедем, — он поднял крышку и поспешно выключил комфорку. — Орочимару-сама как раз решает сейчас, куда лучше.              — Ого. Что? Мы переедем? — от внезапности девушка выронила лист нори. — Когда?              — Ещё непонятно. Может, через месяц, может полтора.              — Вау. Это... круто, — однозначно подытожила Джейн, прежде чем вернуться к готовке.              — А Джейн-кун? — девушка кивнула.              — Что?              — В твоём мире все свободны? — Джейн замерла. Это был первый раз за многие месяцы, когда кто-то спросил про её мир.              — В моём... — девушка помолчала. — Сложно сказать. У нас есть военные, и им, я думаю, позволено не больше вашего. Они должны лишь выполнять приказы. Беглых преступников у нас тоже преследуют. Но в целом, по крайней мере, в месте, где я жила, мне свободы хватало.              «Хотя я никогда особо и не задумывалась над этим», — Джейн отложила очередной треугольник онигири и остановилась. Хватало ли ей свободы на самом деле? Сон, школа, друзья, дом, домашка, сон. Ей хватало этой клетки с шестью стенами? Девушка ощутила головную боль и резко приложила к ней ладонь. Ей в самом деле хватало этого?              «Оно мало чем отличалось от того, что есть сейчас», — и Джейн обуял дикий ужас от этой мысли.              — Вот как. А твои родители?              — Мои родители? — она недоумённо посмотрела на Кабуто.              — Да. Они давали тебе свободы? — боль разрослась лишь сильнее, и Джейн на миг зажмурилась от неё. Падение всё ещё давало о себе знать.              — Я... да. Думаю, да, — она помолчала и добавила: — Наверное. Мне разрешали гулять, приводить друзей, — да, точно. Ей разрешали всё это. Да. Джейн порадовалась собственным мыслям. Дом, мама, папа, Кевин... Её накрыло тёплой волной счастья. Кабуто вдруг обернулся на неё с весёлым прищуром.              — Странное у вас понятие свободы.              Джейн нахмурилась, пробиваясь сквозь боль во лбу.              — О чём ты? — медик усмехнулся и опёрся поясницей о стол.              — Свобода — это не о том, что тебе разрешено. Свобода — это о том, что ты можешь своей волей. Это понимание собственных возможностей и умение их использовать. Свобода выбора — это свобода принятия решений. А не мысли «разрешат ли мне это», — Джейн качнула головой.              — Это Орочимару-сама так сказал?              — Нет, — глаза Кабуто вдруг холодно блеснули. — Это то, как я думаю. Но, если ты его спросишь, наверное, он ответит то же самое.              — Ладно. Я так и поступлю, — неуверенно улыбнулась Джейн.              

***

             Джейн было стыдно за то, как она попалась под эту колонну. И хотя никто ей ничего не сказал, она кожей чувствовала, как изменилось к ней отношение. Естественно. Тренироваться с самим саннином и не удосужиться увернуться от камня! Причём такой величины.              Кабуто сказал, что в этот раз ему не пришлось ничего зашивать, но Джейн ему не верила. Такие головные боли, которые стали к ней приходить после травмы, вряд ли могли произойти от лёгкой царапины. Девушка ещё до этого заметила, что Якуши относился к ней гораздо мягче обычного, особенно в сравнении с началом. Джейн помнила, как сперва насмешливо и холодно смотрел на неё медик, и поэтому отчётливо видела разницу. Это было... приятно. Кабуто мог даже иногда ободрить её или выгородить перед Орочимару, выбивая лишний час отдыха. Иметь союзника было необычно, но тепло.              После же её позора глаза Якуши стали более непроницаемыми, хотя и оставались всё такими же мягкими. Джейн не могла ни на чём подловить его, но чувствовала, что подвела их ожидания, и теперь они снова сомневались, есть ли в ней талант.              Джейн и сама уже не знала. После падения концентрировать чакру стало сложнее, а если её требовалось большое количество, то и подавно. Джейн пыталась избавить себя от головной боли, прикладывая мистическую руку, но тогда изнутри стало подниматься что-то ледяное и в то же время обжигающее, и она остановилась, испугавшись. Оставалось лишь надеяться, что оно пройдёт до тренировок с Орочимару, но после сегодняшней готовки Джейн сомневалась в этом.              Когда она подошла к залу, то в нём не горело ни одного факела. Джейн удивлённо окинула его взглядом, вспоминая, туда ли пришла. Вроде бы, да. Она просканировала помещение, но никого не ощутила и села возле стены. Видимо, Орочимару опять опаздывал.              Холодно. По полу явно сквозило, и Джейн привычно откинула хвост на поясницу, надеясь так согреться. Распушая волосы, она незаметно проверила серёжки. Всё было на месте. Каждый раз, когда она теряла сознание или просто засыпала, был риск, что её свитки обнаружат. Что кто-нибудь догадается и проверит. Поэтому Джейн была искренне рада, что хотя бы пока что этого не случилось. Она поправила съехавший сапог и одёрнула нарукавники.              «Жаль, что то платье изорвано», — Саске порезал его ещё во время боя, но Джейн всё никак не могла с этим смириться. Из всей одежды, что она тут носила, платье было самым удобным. И тем жальче было понимать, что починке оно не подлежит. Теперь Джейн носила рубашку без плечей и чёрные велосипедки, оставшиеся от тандема с тем платьем.              — Чего прохлаждаемся? — девушка подорвалась на хриплый смех справа и автоматом выставила кунай перед собой. — Недурно, — Орочимару явно повеселел от её реакции, а потом хитро сощурился. — Но не идеально.              Джейн поборола облегчение и убрала кунай. Слава богу, это не Саске.              — Я не стремлюсь быть идеальной, — она окинула наставника взглядом. На правой руке того краснел ожог. Джейн задержалась на нём на несколько секунд.              — Неудачный эксперимент, — отмахнулся саннин, уловив немой вопрос. — Пролил на себя раствор.              — Почему не залечите? — Джейн склонила голову.              — Это специальный раствор, который разъедает лишь сильнее, если применить свою чакру.              «Свою? А если чужую — нет?» — девушка озадаченно моргнула, но промолчала. Если на чужую раствор так не реагировал, то она могла бы вылечить саннина. Могла бы. Но не хотела. После всего, что тут произошло, она была бы рада облить его всего такой смесью.              — Ясно, — обронила она. Орочимару загадочно хмыкнул.              — Как самочувствие?              — Хорошо.              — Как голова?              — Тоже хорошо.              — Тогда чего ты тут сидишь? — Орочимару выгнул бровь.              — Так в зале ни зги не видно. А в коридоре для разминки мало места.              Саннин её объяснения явно пропустил мимо ушей и лишь едко спросил:              — Я что тебе сказал вчера? — Джейн замялась.              — Что встречаемся в этом зале...              — И это значит?              — Что мне следовало зайти самой и зажечь факелы, — пасмурно ответила девушка.              — А разве я говорил что-то о факелах? — глаза Джейн растерянно замерли.              «В смысле?» — ученица выжидающе смотрела на Орочимару, но тот не отвечал. Наконец Джейн неуверенно выдавила:              — Но там же... не видно... — и саннин колко хмыкнул, обвив тонкими пальцами дверной косяк.              — А разве шиноби видит только глазами? — Джейн окончательно растерялась, а Орочимару журчаще рассмеялся. — Как же тогда ты сражалась против Саске-куна? — девушку вдруг осенило.              — Я... считывала его чакру. Ориентировалась по ней.              — Надо же, кто-то стал шустрее думать! А удары колонны бывают полезными, оказывается! — Орочимару снова засмеялся, а Джейн захотелось сгореть от стыда.              — ...Думаете, я уже доросла до такого уровня? — вместо этого обронила она.              — Ну, с Саске-куном же ты выстояла. Значит, доросла, — Джейн не знала, как реагировать. С одной стороны, её похвалили, а с другой, с каждым новым достижением шансы выжить лишь пропорционально уменьшались, а не росли.              — И что тогда? Как мы тренируемся сегодня?              — Увидишь, — Орочимару вновь напустил на себя загадочный вид, и Джейн невольно улыбнулась. Когда саннин был в предвкушении, он всегда становился похож на озорного ребёнка.              Впрочем, Орочимару в самом деле был как ребёнок. Делал так, как хотел сам, не слушался других, причинял всем неудобства, пакостил и в целом развлекался, как мог. Если бы он ещё не мешал это со смертью и разрушениями, им наверняка могли бы многие умиляться. Глядя на него, Джейн всегда ощущала себя гораздо старше: даже тяжесть их глаз отличалась. У Орочимару они чаще всего горели (особенно во время каких-то опытов над химикатами или генами), у Джейн же — скорее дымились, и то лишь усталостью. Наверное, эта любовь к жизни у Орочимару и удерживала Кабуто подле него. Якуши среди всех в подземелье казался Джейн наиболее взрослым. Медик тоже мог озорничать, но реже и жёстче, в нём никогда невозможно было разглядеть ребячества. Девушка вдруг пожалела, что не Кабуто курирует её. Он бы не допускал безрассудств.              Орочимару задорно улыбнулся и растворился внутри зала. Джейн отзеркалила усмешку и, тихо вздохнув, вошла следом.              Непроглядная мгла опустилась со всех сторон, и Джейн, как ни напрягала зрение, ничего не могла различить. Она помнила, что позади неё вход, впереди — ряды колонн, а справа в глубине — статуя змеи. Она помнила, но уже не видела. Где-то недалеко слева должны были стоять чучела для тренировок. А ещё поодаль, в стене, была старая каменная лестница, уходившая под потолок. Когда-то много лет назад там был лаз, и лестница вела к нему. Но теперь всё было закрыто, забыто и много раз переделано самим Орочимару, чтобы никто ненароком не проник внутрь. Джейн не представляла, как будет тренироваться в такой тьме. Она как будто разом ослепла.              Закрыв глаза, девушка постаралась сосредоточиться. Можно ориентироваться по звукам. В глубине глаз змеи копошились мыши. Из коридора доносился тихий свист ветра. В стенах глухо шипели трубы. Из соломы, просыпавшейся с чучел, шло шуршание: либо змеи, либо мыши. Джейн напряглась. Ни единого признака Орочимару. Саннин словно был духом, не оставлявшим ни следов, ни звуков.              Девушка сделала шаг вперёд, и уловила лёгкий свист. Без раздумий отскочив, она на автомате открыла глаза и с удивлением увидела синюю искру, упавшую на пол. «Это какой-то предмет?» — Джейн призвала костянку, и та принесла ей горевший огонёк.              «Кунай? — ученица дёрнулась от холода оружия, пока многоножка обвивалась вокруг её шеи и груди. — Почему он светится? Неужели... — Джейн быстро считала чакру и вздрогнула от знакомой волны холода и силы. — Орочимару. Так это то самое оружие, что способно пропускать чужую чакру? — девушка против воли скукожилась и поджала губы. Такое оружие увеличивало силу атаки во много раз. — Он не шутит. Если я пропущу хоть один удар, он может прошить меня насквозь», — ладони Джейн похолодели, и девушка сглотнула. «Да, Кабуто бы такого не допустил», — Джейн закусила губу и максимально подавила чакру. Так она надеялась, что её будет сложнее отследить во тьме.              Джейн закрыла глаза и вся обратилась в слух. Уже было ясно, что хотел Орочимару. И он определённо был не в своём уме, устраивая такое. Но Джейн знала: ему это однозначно доставляло веселье. И этой причины оказывалось более, чем достаточно, чтобы устроить любой аттракцион.              «Поэтому я его и не терплю, — девушка бешено отскочила, услышав свист, и в неё сразу же полетели огоньки с разных сторон. Видимо, пока она анализировала ситуацию, Орочимару уже подготовился. — Или он сделал это ещё раньше, — она отбежала в сторону и с размаху врезалась плечом о что-то громоздкое и холодное. — Колонна, — Джейн стиснула зубы, поднимаясь с пола. — Значит, я дошла уже сюда», — о панцирь костянки на шее раздался удар, и ученица ускользнула за колонну. Искры посыпались поочерёдно и с разных ракурсов. Джейн, матерясь, бежала выше, надеясь, что не врежется в потолок.              «Он ненормальный. Он определённо ненормальный, — стучало в висках, когда ей в лоб едва не прилетел макибиси. Джейн облизнула губы, озираясь на грани истерики. — Только не паниковать. Только не паниковать. Слушай звук, чувствуй чакру и защищайся», — девушка призвала вторую костянку, и та обвила нижнюю часть туловища, скрывая органы. Джейн различила свист и отбила ещё один макибиси кунаем.              Кружась по колонне, в какой-то момент она окончательно озверела, и весь страх испарился, точно его и не было. Ощетинившись, Джейн мечтала собственноручно задушить Орочимару, но не могла и вместо этого решила играть по своим правилам. Сложив печати, Джейн выплюнула поток пламени, поглотивший уже воткнутое оружие и то новое, что только летело. Пропитанное чакрой, оно в момент вспыхнуло, разгоняя мглу, и ученица возликовала.              — Вы говорили только про факелы, Орочимару-сама, — пророкотала она, победоносно усмехаясь. Джейн знала: саннин не посмеет наказать её за догадливость.              «Ведь если ты не разглядел чужую тактику, то дурак ты сам, а не тот, кто её продумал», — Орочимару дураком точно быть не хотел. Теперь он должен был принять условия её игры. Джейн смеялась, поджигая всё новое и новое оружие. Оно будет гореть до тех пор, пока в нём не иссякнет чакра. Окидывая зал взглядом, девушка начинала видеть всё больше и больше и усиленно запоминала.              «Два метра до следующей колонны, примерно тридцать до змеи, до потолка меньше половины, ориентир — макибиси, — Джейн вдруг что-то ударило в бок, и она от внезапности полетела вниз. Успев сориентироваться, девушка остановилась на колонне и поспешно заозиралась. Никого не было. — Что это такое?.. — снизу пришла лёгкая волна холода, и Джейн, не думая, отпрыгнула назад. — Это что, руки? — она сдавленно вдохнула, разглядывая белые фаланги, исчезавшие в камне впереди. — Такой техники я ещё у него не видела...»              — Идёте с козырей? — Джейн усмехнулась. — Ладно! — она отпрыгнула в центр горевших макибиси и сосредоточилась.              «Пальцы были на соседней колонне — чтобы переместиться ко мне, он, как минимум, должен пройти всё расстояние до низу, а потом ещё под полом, и только потом сюда. Мог ли он сохранить свою прежнюю скорость? — девушка отслеживала малейшую искру чакры вокруг. — Идёт!» — она ощутила кусачий холод сзади и моментально упорхнула, взрывая напоследок печать. Зажжённое оружие попадало на пол, а лёгкое свечение чакры в колонне погасло. «Отлично, я его отпугнула», — атака пришла, откуда не ждали. Что-то мощное и упругое ударило в плечо, а затем обхватило руку. Джейн пошатнулась и едва не свалилась, но хватка нечта была стальной, и ученица неловко повисла на нём.              «Что это такое? — Джейн думала, что это змея, но теперь чувствовала потоки энергии, разносимые по существу. Она напрягла глаза изо всех сил и заметила, что чакра уходит куда-то выше. Проследив за направлением, Джейн оцепенела: вверху сидело более сильное и крупное существо, пылавшее сдержанной, но до одури опасной чакрой. Раздался тихий смех. — Что? Это Орочимару?» — и тут до неё окончательно дошло и пробрало до самых костей. Её держал язык.              Джейн настолько растерялась, что несколько мгновений просто пялилась на саннина, пребывая в вакууме. Затем её затошнило, и она даже ощутила позыв. В следующую секунду пришло осознание, что Орочимару так просто не отпустит. И Джейн выхватила кунай и рванула его к языку. Тот ожидаемо отпустил, но смех не прекратился.              — Отравленный кунай, да?..              Джейн, тормозя по колонне, пыталась перестать замечать слюну, оставшуюся на кисти и плече. «Какая же гадость», — она уже была не рада, что раззадорила Орочимару. Теперь тот будет веселиться ещё долго, а ей придётся всё это терпеть. В неё вновь вылетел язык, и Джейн больше от омерзения, чем от опасности, отскочила за соседнюю колонну. Уже было неважно, что темно, что опасно — всё померкло перед гадливостью последних атак. «Зачем он это использовал, зачем, ведь прекрасно же обходились раньше без этого!» — Джейн старалась смириться, но выходило плохо.              Колонна перед ней вдруг стала разъезжаться на две половины, и первая целилась явно в неё. Девушка вновь оцепенела, но быстро пришла в себя и увернулась. Следом на неё стали падать и остальные колонны. «Орочимару сошёл с ума? — убегая, Джейн в ужасе закрывала глаза от пыли и пыталась не вдыхать её клубья. — Весь зал рухнет, если он продолжит! — пыль забивалась ей в ноздри с ресницами и оседала на губах, и дышать стало невозможно. — Он точно ненормальный! — Джейн застыла посреди зала, увидев, как оставшиеся осколки превращались в змей. — Что? Это всё гендзюцу?» — девушка замерла и проверила зал. Точно. Это была иллюзия. Джейн впустила в голову больше чакры и посмотрела вокруг уже незамутнённым взглядом.              Она всё ещё сидела внизу колонны, а Орочимару, игриво улыбаясь, стоял напротив. «Ну, прекрасно», — глаз Джейн дёрнулся. И дальше всё шло в таком же темпе.              ...              Джейн растерянно разглядывала здоровый шрам на руке, идя по коридору. Ей повезло: это осталось почти единственным на память о сегодняшней тренировке. И это после стольких пакостей от Орочимару! Девушка не понимала, что нашло на саннина. Тот был настолько азартен, весел и бодр, что Джейн всерьёз задумалась, не влюбился ли он в кого. Таким окрылённым и — невозможно поверить! — мечтательным она его не видела ни разу.              «Может, Кабуто что-то знает про это? — Джейн озадаченно коснулась шрама на предплечье. — Хотя сегодня он молчал... А если... — девушка вдруг побелела и остановилась перед очередной развилкой. — А если он с Кабуто как раз и?...» — Джейн стало нехорошо, и её тело покрылось мурашками.              — Неважно! Это всё неважно! — гаркнула она самой себе и зажмурилась.              «Но что если они и правда вместе?» — почему-то эта мысль повергла в гораздо больший шок, чем Джейн ожидала. Её пробрало до костей.              — Нет-нет-нет. Нет! — девушка схватилась за виски, вновь зажмурившись.              «Не хочу об этом думать! Не! Хо! Чу! — несмотря на решимость, со стороны Джейн выглядела сплошным отчаянием. — Это их дело, меня это не касается, меня это не касается и точка! Мне нужно отсюда выбраться! — вдруг её озарило. — А если они и правда того, можно ли как-то это использовать в свою пользу, чтобы прошантажировать? — секунду она подумала, а потом впала в ещё большее уныние. — Что за бред, какой шантаж! Они не боятся, что их схватят за эксперименты над людьми, а тут из-за любовной интрижки! ...да какая вообще ещё интрижка?! — она внезапно вышла из себя. — Что я несу, мне же ничего даже неизвестно! — после стольких ошарашивающих мыслей сознание Джейн впало в абсолютный ступор. Девушка ощутила, как в голове тушится свет. — Всё, мне нужен отдых».              Джейн шла с пустым лицом и глазами-блюдцами. Она уже ни о чём не думала и просто переваривала только что всплывшую возможную правду. С каждым новым шагом её всё больше накрывало желанием отдохнуть. И именно в таком состоянии Джейн встретила Саске.              — ... — он стоял на входе в другое крыло, облокотившись об угол, и молча на неё смотрел. Джейн ответила тем же, но не остановилась.              — Выглядишь как мышь, которая вот-вот утонет в колодце, — Джейн беспомощно взглянула тому в лицо.              — Даже не знаю, что тебе ответить, — жалостливо отозвалась она и перевела взгляд вдаль коридора. Саске подозрительно сощурился.              — Мы не договорили, — Джейн почти что застонала.              — Можно в другой раз? Я ничего не соображаю сейчас, честно.              Учиха перестал горбиться и предупреждающе расправил плечи.              — Ты уже достаточно навалялась в лазарете, — обрубил он, и девушка, остановившись, обречённо закрыла глаза. Свет в голове так и не включался.              — Так что же ты не пришёл, как в тот раз? — измученно спросила она, оборачиваясь. — Или Кабуто и Орочимару прочухали, что ты приходил тогда, и усилили охрану?              — Тебе какая разница, — по стене скользнула мутная тень, и Джейн с усталостью поняла, что это пролетел очередной хрущак. «Надо будет сказать Кабуто», — медик вёл против них активную борьбу.              — Никакой, просто так спросила. Так что ты хотел спросить, Саске? — Учиха, кажется, удивился покладистости Джейн и поэтому на миг растерялся.              — Кто твои родители? — теперь опешила Джейн.              — София и Александр, — Саске молчал, и девушка недоумённо моргнула. — Зачем тебе?              — И откуда они? — Джейн впала в ещё большее недоумение.              — Что? Ты же ничего не знаешь о моём мире — что тебе это даст?              — Тебе какая разница. Я задал тебе вопрос, — как и всегда, Учиха выводил из себя за пару предложений.              — Я тоже! И что дальше? Ты же даже не знаешь, что такое Россия или Эстония! Что тебе это даст?!              Учиха вынул руку из-под складок на поясе. В его ладони лежал свиток.              — Я задал вопрос.              Джейн без труда узнала свиток: зелёная пометка поверх пергамента — свиток множественного запечатывания, все записи из самой первой энциклопедии.              — Ты достал по моей комнате рыскать! Так и будешь теперь шантажировать?!              — Я спрашиваю в последний раз, — Учиха сложил печать на свободной руке.              — Да пали! Надоел! Я не обязана тебе что-то объяснять! — рявкнула девушка, и Саске тут же выпустил тонкую струю пламени в свиток. Тот моментально вспыхнул, и Джейн оцепенела, не успев даже закрыть рот. Она потеряла дар речи. Когда слова нашлись, их было крайне мало.              — Ты нормальный?! — Джейн задыхалась каждым слогом, не понимая, чего в ней больше: ярости или неверия. — Ты нормальный, Учиха?! Там были мои записи с родным языком, придурок! — спасать уже было нечего: чернила текли от любой капли пота, теряя свойства. Но если в этом случае их можно было перерисовать, то пламя уничтожало всё подчистую сразу.              Учиха выжидательно смотрел.              — У меня ещё пять таких свитков, — глаза Джейн налились кровью, и всю её затрясло.              — Да пошёл ты нахер! Сжигай их все, козлина! — она развернулась и полетела прочь, забыв напрочь про усталость и болевшие колени. — Урод! — из неё хлестала ярость, и Джейн всё никак не могла остановиться, выплёвывая одно за другим оскорбление. Злоба была так велика, что не было даже мыслей отомстить: её лишь удерживало желание не сорваться, чтобы печать не поглотила и не вышла на новый уровень. Голова снова начинала болеть, но на этот раз отдавала в правый глаз, и Джейн она только раззадоривала.              Сзади накрыло волной чакры, и девушка рефлекторно увернулась. Однако в левое плечо всё равно вцепились.              — Куда ты понеслась, — ледяной голос звучал как в день их встречи. Половину лица Джейн прострелила боль, и она едва не застонала, зарываясь глазами в ладони. — Что ты сказала?              — Я сказала «отвали»! — злоба всё же вырвалась вместе с печатью, и Джейн рывком освободилась из хватки Саске. Она жмурилась от бившей по нервам боли и стискивала лицо руками. — Что ты ко мне прицепился? Почему мы никогда не можем поговорить нормально?              — С тобой ведут себя так, как ты того заслуживаешь, — только подавленная, печать снова разлетелась чёрными лепестками по телу. Джейн зарычала.              — И ты туда же? Заслужить! Я ненавижу это слово! Орочимару и тебе промыл мозги? Ты тоже считаешь, что любое безумие можно оправдать тем, что человек «заслужил»? — Джейн сверкнула глазами из-под пальцев, сжимавших брови.              — Конкретно в твоём случае я не вижу никаких безумств, — сухо заметил Учиха. — Кроме того, что ты пытаешься всех обвести вокруг пальца.              — Ты больной! Я устала повторять, что ничего не знаю и не планирую! — Джейн вдруг так озверела, что забыла про головную боль и начала просто орать. — Оставь меня в покое! Если не оставишь, я расскажу Орочимару, что ты меня преследуешь, и пусть уже он устроит тебе головомойку! Чего ты вообще ко мне прицепился?! Я никогда не делала тебе чего-либо!              — Ты? — Саске зашипел. — О нет, ты постоянно что-то делаешь, и делаешь это как раз «незаслуженно»!              — Опять «заслужить»?! Что опять я не так сделала?! — Учиха вдруг вышел из себя и зло осклабился.              — Ты ещё спрашиваешь? Глупая, упрямая, бесхитростная, наивная! И при этом всегда выкручивающаяся в удобный тебе момент! Ты хочешь сказать, что это просто «везение»? Нет! Ты вечно всех водишь за нос, показывая одно, но делая другое!              — Что? Везение? — Джейн потеряла дар речи. — Я пахала и пашу как проклятая, меня режут, бьют и протыкают! А ты говоришь «везение»?!              — Человек не может так быстро научиться, даже если его всего изрезать и избить! — рявкнул Саске.              — А это значит, что я либо уже умела это делать, либо мне всегда везёт? — лицо Учихи пылало холодной яростью, и Джейн вдруг уловила то, что давно маячило перед глазами, но всё никак не схватывалось. От этой простой догадки всё вмиг встало на свои места, и голова Джейн окончательно опустела. — Ты завидуешь. От того, как «легко» мне всё достаётся, — Учиха высокомерно молчал, но взгляд его прожигал насквозь. Джейн, разом опустошённая, убрала руки от лица и поражённо посмотрела на Саске.              — Так ты... вот почему, — она не могла поверить. Это просто не укладывалось. Они какое-то время молча смотрели друг на друга, а потом Джейн тихо усмехнулась. — Забавно.              Она подняла руку, показывая новый шрам.              — При «везении» должно оставаться такое? — она задрала рубашку и плотный сетчатый топ ниже. На её боку выпирал круглый рубец. — А такое? Или, может, такое? — она наклонила голову и ткнула пальцем в шрам, рядом с которым были выстрижены волосы. Саске молчал. — Тебе показать, что у меня на спине? Что под нарукавниками? Я вся в синяках и рубцах, вся! И я молчу про голову, которая теперь болит почти постоянно! И всё это из-за травм при моём «везении», — она ядовито оскалилась, сделав ударение на последнем слове.              — Не заговаривай мне зубы...              — Это ты не заговаривайся! — рявкнула Джейн, вскидываясь. — Всё это время... я думала лишь о том, как не умереть от руки Орочимару или его подопытных. Думала лишь, что однажды очнусь... а передо мной уже стенка камеры. Думала, что окажусь однажды на каталке под лампами, а в моё тело уже вливают растворы. Я не могла спать, есть или думать о чём-то другом — эти мысли не давали мне покоя. И я стала работать. Работать ночами, днём и в любую свободную минуту. Я мёрзла, голодала и истекала кровью много раз, — упав в шёпот, голос Джейн вдруг начал крепнуть с каждым новым словом. — И теперь, когда у меня что-то стало получаться, когда мой каждый новый день перестал висеть на волоске от смерти, ты пытаешься назвать все те усилия «везением»?!              Девушка неверяще и вместе с тем яростно смотрела на Учиху.              — Нет, даже ты не можешь так думать. Ты в самом деле посчитал, что я слишком мало страдала для этих результатов, — она надломленно выдохнула. — Фанатики. Вы все помешаны на культе страдания. Не страдал — не заслужил, — Джейн помолчала, глядя в стену. В этот момент Саске ненавидел её настолько сильно, насколько это было возможно. От сворачивания шеи удерживала только гордость. Он не покажет, насколько ей удалось задеть его, о нет. Ни за что не покажет. Джейн вдруг грустно усмехнулась.              — Ты так сильно ненавидел меня всё это время, хотя я не знала, почему... Я думала, причина окажется менее глупой, — девушка закусила щёку изнутри, глядя куда-то сквозь стены. Саске медленно считал про себя, пытаясь унять злобу. И как он мог так проколоться! Проколоться опять!.. — Знаешь, — Джейн сглотнула, — Кабуто говорил мне, что ты стремишься отомстить и поэтому так бежишь за силой... Я подумала, что ты и правда охвачен желанием стать сильнее, — затем она медленно подняла глаза, и в её взгляде Саске прочитал презрение с высокомерием. — А оказалось, что месть не увлекла, а сожрала и перемолола твою сущность.              Учиха был готов запустить катану Джейн промеж глаз. Он даже потянулся за ней, как вдруг лицо девушки исказило судорогой, и она резко покачнулась, закашлявшись.              — Талант, страдание... — её брови свело резко-горьким спазмом. — Гениальность... Я не просила всего этого! Я не хотела быть гением или талантливым шиноби, и если тебе это так надо, то забирай, мне не жалко! — она внезапно бешено рявкнула, не поднимая головы. Саске ледяными глазами смотрел, как её трясло и как бледные щёки заливают слёзы. — Талант! Я никогда не знала о нём, пока ты не припёрся! Ты сам притащил меня сюда, ты сам сломал мне жизнь — что тебе надо ещё?! Просто оставь меня в покое! Я не собираюсь к тебе лезть, поэтому!..              Джейн запнулась, когда спазм схватил горло слишком сильно, и Саске услышал, как она сглотнула. Мгновенье её фигура стояла неподвижно, словно с чем-то борясь. А затем Джейн резко вцепилась руками в глаза, вдавив в них ладони, и согнулась пополам. Учиха молча смотрел, пока вдруг до него не донеслось:               — Я не хочу всего этого... Я просто... хочу вновь увидеть своих родителей... — он почти вздрогнул. Её шёпот звенел от боли. — Своих друзей... близких... Я просто хочу вновь увидеть их... Мне не нужен весь этот талант... я бы отдала тебе его, чтобы вернуться, — она смолкла, давясь слезами. Её дыхание было тяжёлым и сдержанным: Джейн давила готовые прорваться всхлипы. О нет, она ни за что, ни за что не унизится перед этим выскочкой! Джейн задержала дыхание и сделала ещё одно усилие: — Поэтому прекрати ненавидеть меня за то... что я не просила, — под конец голос всё же скакнул, и девушка не могла с этим смириться. Она крупно сглотнула и, собрав остаток самообладания, твёрдо спросила: — Понял? — голос не подвёл, и он был не просто твёрд — в нём слышался вызов. Джейн стиснула зубы. Да, она сказала как надо.              — ...              Было так тихо, что Джейн могла расслышать, как трещат фитили в свечах на стенах. Мгновение, два, три. Девушка заставила себя приподнять голову. Вместо чёрной кожи сапог впереди плыл лишь узор пола. Джейн подняла голову ещё выше.              Саске не было. Он исчез, оставив после себя только боль и горечь.              Джейн закусила губу, сглотнула, а потом, не выдержав, привалилась к стене. Обида и ярость рвали её, и она наконец дала этому волю, сползая вниз и беззвучно плача.