***
Пистолет с оглушительным грохотом отлетел на пол, и Рыков на секунду замер от резкой боли в животе. Взглянув на рубашку, он заметил, как на голубой ткани начало появляться едва заметное красное пятно. Через мгновение, со стороны двери раздался выстрел, после которого Чижик, который в это время пятился в сторону сцены, упал на холодный бетонный пол. Обернувшись, Павел заметил бойцов, которые, услышав выстрел, решили брать ситуацию в свои руки. — Павел Дмитриевич, Вы как? — Николай, обогнав коллег, подбежал к Рыкову. — Нормально, — сухо ответил Паша и взглянул на Чижова, который лежал без движения, — позови ему медиков, — кинул напоследок и направился к выходу. — Вам тоже помощь нужна, — опер поравнялся с майором, — Разберёмся, — отмахнулся мужчина и побрёл в сторону лестницы. Коля же направился к другому выходу, чтобы скорее позвать врачей.***
Спустившись вниз, Рыков вышел на улицу. Вдали слышались сирены подъезжающих машин скорой помощи. Вдохнув морозный воздух, мужчина ненадолго прикрыл глаза, пытаясь переварить все события сегодняшнего вечера. Холод совсем не ощущался, а ноющая боль не давала ему покоя, хотя он и старался не обращать на неё внимания. Майор присел на старую лавочку, на которой когда-то отдыхали постояльцы санатория. Глядя куда-то вдаль, он заметил несколько силуэтов, направлявшихся к нему. — Паша, — брюнетка присела рядом и прижалась к плечу мужчины, — господи, что с тобой? — Всё хорошо, чего ты, — тихонько произнес мужчина, поглаживая женщину по спине, — всё хорошо. — Павел, пойдёмте в машину, осмотрю, — Костя подал майору руку и помог встать. — Да там ничего страшного… — В тебя выстрелили, ты думаешь, что это ничего страшного? — серьёзно спросила Ольга, глядя в глаза мужчины. — В первый раз что ли, — тяжело вздохнул Рыков, отвернув голову, — Соня где? — Мы ждать больше не могли. С другой бригадой отправили в больницу, — пояснил Кулыгин, ведя майора к машине, и тут же ответил на волнующий Рыкова вопрос, — Витя с ней поехал. — Как она? — обеспокоенно спросил Паша. — Уже более-менее. У неё переохлаждение и, думаю, что ей всё-таки дали какое-то снотворное, — Костя открыл дверь машины и пропустил Рыкова вовнутрь, — будем надеяться, что денёк другой подержат и домой отправят.***
Через несколько минут Рыков уже лежал на каталке. Ольга сидела рядом, держа его за руку и буквально молясь, чтобы всё закончилось как можно скорее. — Сейчас повязку наложу и обезболю, — потянулся к ящику и посмотрел на водителя, — Семён, запроси больницу. Мужчина, проникающее огнестрельное ранение брюшной полости. — Секунду, — Козлов забрал КПК и начал связываться с диспетчером. — Кость, что с ним? — взволнованно спросила Арефьева. — Оль, ну рана не глубокая, — не совсем уверенно произнёс Кулыгин, — но органы всё-таки могли быть задеты, — снимая перчатки, рассказывал врач, — в больнице уже точно скажут, пока рано делать какие-то выводы. — Кость, Склиф дали, — водитель отдал КПК врачу, — я тогда погнал, — с гулом завел мотор и включил сирену. — Гони, Семён, гони, — вздохнул Кулыгин, глядя на показатели жизнедеятельности Рыкова.***
Несколько минут спустя машина уже ехала по Москве и с каждой секундой была ближе и ближе к месту, где майору окажут помощь. Рыков лишь глядел на Ольгу, будто стараясь запомнить все её черты, ставшие уже такими родными. Его ладонь до сих пор покоилась в нежных женских руках, которые легонько её поглаживали. — Оль, — тихонько произнёс мужчина, после чего Арефьева тут же внимательно посмотрела на возлюбленного. Кулыгин посчитал нужным пересесть в салон к водителю, благо, что автомобиль позволял это сделать не выходя на улицу. — Да? — Ольга поднесла его ладонь к губам, опаляя её тёплым дыханием, — болит? — Нет, уже нормально. Костя же обезболил, — вздохнул мужчина, — Оль, позаботься о Соне… У неё кроме меня толком никого и нет. — Рыков, выбрось эти мысли. Мы вместе будем о ней заботиться, слышишь? Вместе, — последнее слово брюнетка произнесла по слогам. Ольге и самой сейчас было безумно страшно за Пашу, но ещё больший страх она видела сейчас в его глазах. Он боялся… Боялся, что то долгожданное счастье, которого он так упорно добивался, сейчас может оборваться в один миг. — Я очень тебя люблю, — очень тихо, так, чтобы услышала лишь она, произнёс майор, — ты просто даже не представляешь, что ты для меня значишь. Я за эти месяцы будто жить заново начал, — медленно говорил Рыков, глядя в голубые глаза, в уголках которых уже скопились слёзы. — Тебе нельзя сейчас много говорить, — прошептала Оля, оставив поцелуй на его ладони. — Мне просто хочется, чтобы ты это знала, — мужчина плавным движением руки смахнул несколько скатившихся солёных капель на лице брюнетки, — не плачь, я тебя очень прошу. — Не буду.***
Спустя час Арефьева сидела около операционной и судорожно смотрела на время, которое тянулось очень долго. Ольга понимала, что операция не такая сложная, но могло произойти всё что угодно. Она прекрасно видела, что Костя её что-то недоговаривал, чтобы сохранить её спокойствие. Но было ли ей так легче? Легче от неизвестности? Скорее всего нет. Сказанные Пашей слова в скорой эхом отдавались в её голове. Наверное, только тогда, когда ступаешь на этот тонкий мосток между жизнью и смертью, особенно остро осознаёшь, насколько тебе кто-то важен и нужен. Сразу начинаешь думать о том, что ты ещё не сказал и, возможно, уже никогда не скажешь самому дорогому человеку. И Ольга очень надеялась, что эти слова не стали последними. Из мыслей Арефьеву вывел звонок Ушакова, который доложил о состоянии Сони. Девочку положили в палату, и фельдшер пообещал женщине, что побудет пока тут. Они неплохо ладили с Соней и общение с Витей действительно отвлекало её от произошедших событий. Рядом с Ольгой лежал телефон Рыкова. На него поступало несколько звонков. Один был и от матери. Но Арефьева не решилась взять… Она и сама толком не понимала всей ситуации, а сообщать матери возлюбленного такую сумбурную информацию казалось ей самым неверным решением.***
Прошло ещё какое-то время. Брюнетка немного задремала, и лишь дуновение ветра от открывшейся двери заставило её открыть глаза. Из операционной вышел врач и медленно шёл в сторону Ольги. На его лице не было ни единой эмоции, поэтому пока было абсолютно непонятно, как всё прошло. — Как он? — Арефьева вскочила с места и быстрым шагом подошла к врачу. — Операция прошла успешно, — хирург пригласил Ольгу сесть на лавку, после чего присел рядом, — конечно, была немалая кровопотеря, но сейчас его жизни ничего не угрожает. Пулю извлекли, печень была повреждена, зашили. Повезло, что желчный не задет. — Сейчас к нему можно? — Он спит, отдыхает после операции. Лучше его не беспокоить, — размеренно говорил врач, — завтра приходите, заодно и вещи привезите. — Хорошо, я Вас поняла. Выйдя из больницы, Ольга поёжилась от окутавшего её холодного ветра. Сейчас она с облегчением могла выдохнуть, ведь жизни любимого человека теперь ничего не угрожало. Безусловно, впереди была реабилитация, но тут они справятся, в этом брюнетка не сомневалась. Поэтому, вызвав такси, она направилась в больницу к Соне, несмотря на позднее время.***
Тихонько постучав в палату, Арефьева приоткрыла дверь. На краю кровати сидел Витя и что-то увлеченно рассказывал девочке, на что та лишь улыбалась. Фельдшер не сразу заметил начальницу, поэтому останавливаться не собирался и продолжал повествование о недавнем забавном случае на вызове. В палате кроме Сони никого не было, поэтому парень никому не мешал. — Тётя Оля, — произнесла Соня, тем самым обратив внимание Ушакова на заведующую. Витя тут же встал с кровати и отошёл в сторону. — Привет, Сонечка, — Ольга подошла ближе и присела рядом с девочкой, — ну как ты себя чувствуешь? — Хорошо. Доктор сказал, что скоро смогу пойти домой, — с улыбкой произнесла Соня, — а Витя мне тут истории интересные рассказывает. — Да я уж слышала, — кинула взгляд на Ушакова, который понял, что последний его монолог был явно не предназначен для того, чтобы его слышала начальница, — весело тебе с ним? — Очень. — Ольга Кирилловна, я, наверное, пойду, — осторожно произнёс фельдшер, — а то меня там Танюшка заждалась. — Да, конечно, Вить. Спасибо тебе огромное, очень выручил, — искренне поблагодарила брюнетка, глядя на парня. — Мне несложно было, — Ушаков пожал плечами и, отбив Соне кулачок, попрощался, — доброй ночи. — Доброй, — протянула Ольга, глядя на закрывающуюся дверь.***
— А где папа? — послышался вопрос Сони. Арефьева тут же посмотрела на девочку, которая внимательно смотрела на неё. — Сонь, папа сейчас в больнице, — проведя ладонью по мягким детским волосам, честно ответила Ольга, — с ним всё хорошо. Просто его немного подлечат и всё. А через несколько дней мы с тобой к нему сходим. Договорились? — Договорились, — кивнула девочка, после чего устало потёрла глаза. — Спать хочешь? — на что она лишь кивнула, — ну засыпай, солнышко, засыпай, — медленно гладила девочку по голове, отчего та постепенно расслаблялась. — Тётя Оля, ты можешь со мной полежать? — Конечно, зайчонок, — Арефьева прилегла на свободный край больничной кровати. Соня тут же прижалась к ней, стараясь быть настолько близко, насколько это возможно, полностью доверяя ей свой сон. Словно брюнетка была единственной, кто мог её защитить и уберечь. Сердце Ольги сжалось от осознания того, насколько сейчас было страшно Соне. Этой маленькой беззащитной девочке, которая сегодня чудом выжила, а позже чуть не потеряла отца. И как был прав сегодня Рыков сказав, что кроме них у неё почти никого нет… Женщина нежно приобняла Соню, поглаживая по спине и по-матерински поцеловала в макушку. Напевая какую-то тихую мелодию, Арефьева убаюкивала девочку, слушая её размеренное дыхание.***