Над Луаньцзан светла луна

      Когда Вэй Усяню наконец хватило сил сидеть и держать в руках флейту, он призвал душу Вэнь Цин. И тогда они смогли узнать страшную правду о том, как люди бежали тайной тропой с горы, о том, как их остался прикрывать Лань Ванцзи, и ему пришлось вступить в бой. Но даже в узкой теснине, где один может стоять против сотни, он не сможет держаться вечность. Лань Ванцзи продержался четыре дня, сражаясь с непрерывно сменяющимися противниками, после чего все же сдался, надеясь, что люди успели уйти достаточно далеко. Но они не успели — заклинатели выследили их с воздуха, перебили всех, скинув тела в пропасть. В живых остался только А-Юань, которого бабушка успела спрятать в дупло у самых корней старого дерева. Преследовавшие безоружных и обессиленных людей заклинатели малыша не нашли. Изувеченный до полусмерти тридцатью тремя ударами дисциплинарного кнута Ванцзи, на одной лишь воле добравшийся на Луаньцзан после принятия наказания — нашел. И успел как раз вовремя, чтобы спасти Вэнь Юаню жизнь. Сейчас мальчик был в Юньшене, он выздоровел и был принят в клан, как внебрачный сын Лань Ванцзи. Отношение к нему, конечно, было не лучшим, да и мальчик, лишенный возможности видеться с приемным отцом, запертым в ледяном затворе, был не особо общительным. Но он был жив, не голодал и не побирался.       — Присмотри за ним еще немного, — улыбка Вэй Усяня больше напоминала оскал голодной опасной твари.       Он отпустил душу Цин-цзе и призвал другую, откликнувшуюся с такой готовностью, словно она караулила рядом не один день.       «А-Сянь! Мой А-Сянь!»       Хорошим в том, что душа шицзе отозвалась, было только то, на взгляд Вэнь Нина, конечно, что в смерти Цзян Яньли темный заклинатель не был виновен. Молодую вдову подвело слабое сердце, и этот порок был с нею с самого детства, так что подобное должно было случиться рано или поздно. Виновен, если уж на то пошло, был Цзян Ваньинь, прилетавший накануне смерти сестры в Цзиньлин Тай. Они снова разругались в пух и прах, стоило только ему поднять тему вины Вэй Ина в смерти Цзинь Цзысюаня. И, кстати, оба были уверены, что Вэй Усяня давно уже казнили: его «прах», как в свое время и «прах» Вэнь Нина, рассыпали по ветру в Буетьень Чане. И если в Цзиньлин Тай не осталось свидетелей начавшегося пожара, то никто не свяжет его с живым Старейшиной Илина.       Большую часть времени душа, обернувшись призраком, подпитываемая силами Вэй Усяня, рассказывала, как и чем кормить ее сына, что он любит, а что нет, как с ним играть, чтобы развивать навыки. После — поцеловала в лоб всех троих и тихо растворилась. Она уходила такой спокойной, зная, что за сыном присмотрят в лучшем виде... Хах, Вэнь Нин бы никогда так не смог. У них все еще ничего не было, ни пищи, ни полноценного крова, ни денег. Он всегда считал эту женщину немного странной, даже зная только по рассказам господина, и вот теперь просто убедился. Но им придется исполнить все пожелания души, пришлось бы в любом случае, ведь за ребенком нужен правильный уход.       Правильный уход был нужен и самому Вэй Ину, но этот день стал для него поворотным. Вэнь Нин с ужасом следил за тем, с какой быстротой тот поглощает тьму. Глаза почти никогда не возвращались к привычному цвету, полыхая столь жутким кроваво-алым пламенем, что, казалось, источали его дымкой. Вэнь Нин понимал, что на его глазах рождается темная тварь невиданной силы, но не понимал пока, что это будет за тварь. Может, демон, может, яомо.       О том, кем именно был этот человек, Вэнь Нин узнал одним на изумление теплым солнечным утром. Над Луаньцзан рассеялись тучи, и летнее солнце ласкало снова зазеленевшую листву яблонь, ботву невесть как уцелевших редьки, ямса и свеклы. Вэнь Нин не обнаружил на ложе из золотых ланьлинских шелков и жалкой охапки сена своего господина, а малыш А-Лин еще спал, досыта накормленный наконец-то правильно приготовленной кашей. За пещерой, в загончике, построенном из жалких останков разрушенного лагеря, помекивала украденная Вэнь Нином коза.       Мертвец вышел из пещеры и побрел на поиски: он все еще боялся, что едва начавший подниматься и осторожно ходить Усянь потеряет силы, упадет и поранится. Он добрался до того, что когда-то было лотосовым прудом, сделанным руками самого Вэй Усяня, и с удивлением обнаружил, что прудик уцелел, а лотосы цветут, хотя воды маловато, и она выглядит больше как жидкая грязь. Но лотосы — это было прекрасно. Это ведь семена и корни, и даже лепестки их можно есть. На берегу пруда нашелся и сам его хозяин. Обнаженный, все еще более похожий на обтянутый тонкой кожей скелет, он стоял, укрытый только своими волосами, с которыми Вэнь Нину пришлось изрядно помучиться, отмывая их в одном из чистых озер пещеры Фу-Мо.       Казалось, он любуется цветением лотосов, но Вэнь Нин видел, как он напряжен, как на пределе сил выгнута спина и развернуты плечи. В один миг яркая вспышка заставила его отступить, ослепленного и испуганного, а когда он проморгался, сперва показалось, что вся спина Вэй Ина залита кровью. Отчасти, это так и было: крылья и хвост, пробивая себе путь, прорвали кожу, но ранки зажили тотчас. Мокрые перья высыхали на глазах, расправляясь, впитывая кровь — переливались всеми оттенками багреца, от почти черного у основания до насыщенно алого у кончиков. На кончиках хвостовых перьев сияли «глазки», но не пяти священных цветов, а черного, мертвенно-белого, густо-синего и ядовито-зеленого цвета.       Вэнь Нин уловил движение и тихо, стараясь не звякнуть цепями, опустился на колени, согнув спину и пряча лицо в сложенные на земле ладони. Темный феникс мог сжечь его одним взглядом, он мог не помнить себя после перерождения. И кой яо понес Нина искать его господина?       Но все обошлось, обошлось гораздо лучше, чем он мог себе представить. Усянь не потерял память, не впал в буйство, он лишь коснулся оков Нина — и те рассыпались, огладил крылом — и все повреждения, которые мертвец получил за три года, затянулись, словно их и не было. Правда, Усянь-Феникс пока не говорил, и Вэнь Нин не мог понять, насколько изменился его разум. Да и превращение было неполным, значит, он либо пока не готов, либо не набрался сил. Нин не хотел загадывать, что будет делать Темный феникс, когда обратится целиком. Ясно дело, что не на яблоне сидеть и петь. Скорее всего, он полетит мстить. Это ведь после рассказа сестры о том, что сделали с Лань Ванцзи, произошел сдвиг. Значит, Темный феникс отправится в Юньшен, и тот повторит судьбу Цзиньлин Тай, или собственную — начала войны. Только теперь там вряд ли останется, кому отстроить резиденцию Великого ордена. А что, если...       Усадив дорогого старшего рядом с собой, Вэнь Нин принялся рассуждать, что можно было бы выгадать, если не налетать на Юньшен во всем буйстве темного пламени, а сперва припугнуть, к примеру, сев на крышу библиотеки. Феникс внимательно смотрел на него алыми глазами и улыбался. А после уснул на его коленях, во сне возвращаясь в человеческий облик. Вэнь Нин облегченно вздохнул и подумал, что нужно идти в Илин и украсть там нормального мяса. Наверное, теперь тело его господина примет чуть более питательную пищу, ведь ему нужны силы. А еще ему нужно добыть письменный прибор и бумагу, и написать длинный список того, что им потребуется, чтобы выжить здесь, на Луаньцзан, с двумя детьми, одним полубогом, одним мертвецом и одним калекой.