Над Луаньцзан светла луна

      Учуяв вспышки обнаженного духовного оружия, Ванцзи ринулся стрелой к тропе, но когда долетел, никаких мечей уже не было, а Вэй Ин, успешно изображая городского дурачка, навешивал лапшу на доверчиво оттопыренные ушки двух мальчишек, по виду и ци судя — еще младше А-Жэня и точно младше А-Нина. Прислушавшись, Ванцзи с трудом удержался, чтоб не зашипеть и не расхохотаться.       — Да-а-ань? Да с чего бы Старейшине с илинцев дань брать? Он ее с ордена Гусу Лань берет, и только.       — А вот это все? — мальчишка в черном монашеском дасюшене кивнул на корзину за плечами Вэй Ина.       — А за это все заплачено честным серебром.       — А вас, значит, обязали это ему принести.       — Да мне же совсем не трудно. Что тут тех покупок! Зато снова на гору поднимусь и на Илин полюбуюсь. Там красиво. Да вы и сами скоро увидите.       — Но это опасно! Никто не должен был заставлять вас подниматься к опасному темному заклинателю!       — Меня никто и не заставлял, я сам вызвался, — лукаво усмехнулся Вэй Ин.       Ванцзи, паря над ними невидимым, уже с трудом сдерживал смех. Его невероятный супруг ни единым словом не лгал этим мальчишкам, а что уж они там сами себе додумывали — разве он мог знать? Мог и знал, — признал Дракон, — но кому от того худо? Вэй Ин, как хитрый хулицзин, плетет свою сказку, запутывая незваных гостей. Тем ярче станет их потрясение, когда увидят правду. Значит, зачем-то ему это нужно. Он не станет таиться долго, скажет, как есть. Вэй Ин, да и он сам, уже научились не замалчивать ни проблемы, ни потребности.       — К тому же, чтоб я мог на базар ходить и на гору подниматься, мне прям такое красивое ханьфу купили. Только я, как домой вернусь, его сниму, а то еще прожгу или испачкаю.       И ведь снова ни единым звуком не солгал. Ай да Хэйфэн, ай да хитроумная птичка! Дома он в самом деле ходил в самом простом полотняном шеньи, зачастую надевая под оный только ку, а то и вовсе без них.       — И что же вы, ради красивого ханьфу согласились? — мальчишка в белом дасюшене жалостливо свел брови над яркими льдисто-голубыми глазами.       — Ну почему — ради ханьфу. Что вам такого о Старейшине наговорили, что вы его то безумцем, то тираном зовете? — Вэй Ин обогнал их на пару шагов, пошел спиной вперед.       Ванцзи знал, что он не запнется и не оступится, но первым порывом было — кинуться вниз и придержать под локти. Он знал, что драгоценный супруг уже давно его учуял, и все это представление — оно и для него тоже. Значит, не стоит мешать, если б было нужно — Вэй Ин уже попросил бы о помощи, знаком ли, жестом ли. А пока он идет и насмешничает и лукаво жмурится, Ванцзи соваться не станет.       — Говорят, он похитил второго молодого господина Лань, Ханьгуан-цзюня.       — И его воспитанника. Или сына?       — А потом двух юных заклинателей из кланов Лань и Сун.       — Из вашего клана, что ли, даочжан Сун?       — Нет, — смутился тот, что в черном. — Я, вероятно, однофамилец. Но это не важно! Он потом, когда за юными господином и госпожой примчались родители, перебил половину отряда.       — Хм. Помнится, были тут по первому снегу какие-то. Но Старейшина с ними лично даже не встречался, они сами на гору сунулись, а тут, знаете ли, твари, чудовища и лютые мертвецы водятся. Да и сама гора опасна, чтоб на нее, троп не зная, лезть сломя голову.       Мальчишки переглянулись, безмолвно ведя меж собой диалог взглядами, потом черный, боевой монашек, снова ринулся в атаку:       — Но юных господ он ведь так родителям и не вернул!       — А вы у них сами спросите, хотели они возвращаться, или причина какая-то была, что они, не помня себя, от родичей бежали. Что же, это и все грехи Старейшины?       — Ну... еще говорят, он убил двух саньжэнь. И их малолетних детей тоже себе забрал, для экспериментов наверняка! Темнейших и бесчеловечных!       — Хм. Темнейших, значит. И бесчеловечных.       Тропинка кончилась. У начала заповедного яблоневого сада на большом камне устроились все четверо малышей. Завидев идущих, А-Юань и А-Ян, как самые взрослые, рванули к нему первыми. А-Лян и А-Лин тоже заковыляли по высокой траве, разразившись ревом на то, что не успевают за старшими братьями.       — Папа! Папочка, ты вернулся!       — Ум-м-м, свалите меня, негодники! — рассмеялся Вэй Ин, снимая с плеч корзину и опускаясь на колени, чтобы обнять и подхватить сперва старших, а потом и младших в охапку. Сил и рук ему хватало: закинуть А-Лян и А-Лина на плечи, а Юаня и Яна держать на локтях.       — Гляньте, мелкие, кого я к вам привел. Это Черепашка и Тигренок. То есть, Черный воин Сюань-У и Великий Тигр Бай-Ху.       — А где же?..       — Просто они еще маленькие и воплощения не пробудили.       Даочжаны стояли, словно примороженные, хлопали глазами. Но вот рука того, что в черном, потянулась за спину, к рукояти меча, и Ванцзи слетел вниз, принимая полностью человеческое обличье. Его особенностью обращения было то, что не требовалось ни снимать, ни надевать потом одежду.       — Не советую, даочжан.       Мальчишки вздрогнули и обернулись к нему чуть ли не в прыжке. На них, сияя яростным голубым огнем, нацеливалось острие Бичэня.       — Не пугай их так, Лань Чжань. Они и без того уже пуганые, слышал ведь? — усмехнулся Вэй Ин.       — Потому мечи им лучше не трогать. Тем более, здесь дети, и у тебя заняты руки.       — Я знаю, что ты нас защитишь, — с непоколебимой уверенностью заявил его супруг. — Давайте, не будем стоять, а пройдем к дому и там уже поговорим. Пусть юноши посмотрят сами, как мы живем. И расспросят А-Тао и А-Жэня.       — Вы... Вы нас обманули! — выпалил боевитый — и совсем по-детски несдержанный монашек в черном.       — В чем же, даочжан Сун? Имени своего я вам не называл, да и ни слова неправды не сказал. Если хотите судить непредвзято, а не по словам тех, кто меня и мою семью в глаза не видел, зато слухи распускать горазд, то принимайте предложение. Пока держите руки при себе и подальше от оружия, никто вам никакого зла не сделает.       — Господин Вэй, — тот, что в белом, вежливо сложил руки и поклонился, — мы принимаем ваше предложение. Но скажите, почему вы назвали нас с Сун Цзычэнем... э... Сюань-У и Бай-Ху?       — А это тема не самой короткой беседы, даочжан Сяо Синчэнь. Прошу, будьте гостями клана Лунфэн.       Ванцзи шел позади и внимательно следил, как незваные гости оглядывают их огород и сад, каменный портал на входе в Фу-Мо и небольшое белое знамя с вышитой зеленым шелком веткой бамбука над ним, как они смотрят на поспешивших к Вэй Ину А-Нина и А-Жэня, на вышедшую, чтобы забрать корзину с покупками А-Тао.       — Клан Лунфэн?       — Так и есть, — негромко подтвердил он. — Пусть наши фамилии и разные, но те, кто собрался здесь, те, кого приведет на Луаньцзан добрая воля или нужда, и кто пожелает здесь остаться, будут считаться членами одного клана.       — Значит, то, что вы и эти дети остаетесь на горе — это ваша добрая воля? — допытывался Сяо Синчэнь, стараясь смотреть в глаза.       — Именно. Кроме того, мы с Вэй Ином супруги, — с каким-то особенным удовольствием, непонятным и самому себе, выговорил Ванцзи, усмехнулся, заметив расширившиеся в шоке глаза. — Вэнь Юань был нашим первым усыновленным ребенком. Потом добавился А-Лин, он — Цзинь. Брат и сестра Си потеряли родителей осенью. Их убили разбойники, мы же только отомстили и приняли детей на воспитание.       Малышей передали на попечение старшим, Ванцзи, Вэй Ин и два даочжана прошли в сад, где между яблонями расположился большой, чтобы хватало на всех, стол под легким тростниковым навесом. А-Тао принесла поднос с чайными принадлежностями, А-Нин вынес второй — со свежими баоцзы. Первый кэ под навесом стояла тишина, гости угощались и пили чай, собираясь с мыслями. Сун Цзычэнь то и дело порывался начать задавать вопросы, и тогда его спутник клал ладонь на его запястье, призывая помолчать немножко.       Наконец, первые пиалы были допиты, и Вэй Ин без зазрения совести облокотился на плечо Ванцзи, а тот обнял его, придерживая.       — Ну, спрашивайте? Хотя я даже не знаю, что еще вам рассказать. Живем мы себе тихо, никого не трогаем, и хотелось бы, чтоб не трогали и нас. Но, как я понял еще с первого раза, это невозможно, — горько усмехнулся Вэй Ин. — Всем почему-то есть дело до меня и моей семьи.       Даочжаны пристыженно молчали.       — Тот, кто вас послал сюда, прекрасно понимал: если вы нападете, то живыми не уйдете с горы. И не сказал, что Старейшина Илина — не просто так темный заклинатель. Ведь не сказал, да?       — О чем вы, господин Вэй?       — Покажу? — Вэй Ин потерся виском о плечо Ванцзи.       — Если хочешь. Советую закрыть глаза или отвернуться, — Дракон ревниво сверкнул глазами и проследил, чтоб гости в самом деле не смотрели, как его муж раздевается, оставляя ханьфу и белье на ветке яблони, а после выходит под яркий солнечный свет, потягиваясь всем телом в льющемся с неба тепле. И с алой вспышкой обращается в столь же прекрасную, сколь и смертоносную птицу.       — Можете открыть глаза, — буркнул он, поднимаясь и выходя к Фениксу, который тотчас опустился на траву и обвился вокруг его плеч длинной шеей, выпрашивая ласку и нежно курлыкая, принимаясь перебирать острым, слегка загнутым клювом его волосы.       — О боги всех небес... — прозвучал потрясенный вздох из беседки. — Это же... Феникс?       — Темный Феникс, — уточнил Ванцзи, запуская руки в горячие перья на груди птицы. — Все те люди, что злословили и продолжают злословить о Вэй Ине, все те, кто обвинял его, давил на него, боялся его — все они превратили жертвенную душу мира, Огненного Феникса в Темного. Он был готов к сожжению, готов к жертве во имя этого мира, но его пленили и удержали, лишили сил, пытали. Они хотели подчинить себе Феникса, но в итоге добились его перерождения. Вэй Ин не желает зла никому, весь мир за границами нашей горы ему безразличен. Но если кто-то протянет руки к его семье... Если только посмеет угрожать тем, кто ему дорог... Я не стану удерживать его. Я призову ветер, который будет нести его крылья и раздувать его пламя.       — Лунфэн... Вы... Господин Лань, вы ведь...       Ванцзи отступил на несколько шагов от Феникса и обернулся, тут же прижимаясь мордой к шее возлюбленного, осязая его шкурой, гривой, усами.       — Потрясающе... Это так потрясающе, Сун Лань!       — Какая невообразимая мощь! — вторил восхищенному вскрику Сяо Синчэня охрипший от волнения голос Сун Цзычэня.       Мысленно Ванцзи рассмеялся и вернулся в человеческий облик, немедленно потребовав у даочжанов снова закрыть глаза, а после того как Вэй Ин обернулся — помог ему одеться и пригладить волосы, завязывая их в высокий хвост его любимой лентой.       — Теперь вы понимаете? Те, кто отправил вас сюда, желали вам смерти, — вернувшись за стол, Вэй Ин разогрел своим огнем чайничек и заварил им всем еще чаю. — Им нельзя доверять. Даже если вы, спустившись обратно, станете говорить, что Старейшина Илина никому не желает зла, вам не поверят и обвинят в пособничестве. От вас просто избавились, надеясь, что я вас убью, или рассчитывая убить после. Мне трудно судить, почему, но я догадываюсь: кому-то вы встали поперек горла. Слишком непокорные, самостоятельные, не желающие прислушиваться к чужому мнению и подчиняться чужим приказам.       Он внимательно смотрел в их лица и видел там подтверждение своим словам. Ванцзи тоже видел его. И потому, взяв мужа за руку, сказал:       — Вы можете остаться на Луаньцзан, — и почувствовал, как благодарно и нежно сжалась его ладонь.       — Позвольте нам поразмыслить, Хэйфэн, Байлун, — учтиво и с куда большим благоговением поклонился Сяо Синчэнь. — А прежде, да простится нам любопытство, вы не могли бы все же сказать, отчего вы назвали нас именами божественных Хранителей Цзянху?       — Потому что так и есть? — лукаво улыбнулся Вэй Ин. — И если пожелаете, мы с Лань Чжанем могли бы пробудить ваши сущности. На тебе, даочжан Сяо, лежит печать Цилиня. Не удивлен: из всех пяти Хранителей именно он изначально считался хранителем мудрости и чистоты. Но его чистота надмирна, а мудрость отстранена и холодна, как высшие небеса. Его воплощение — Баошань-саньжэнь, не так ли?       Юный даочжан несмело кивнул, глядя огромными удивленными глазами.       — Моя матушка, Цансэ-саньжэнь, была ее воспитанницей. Она ушла из горной обители раньше, чем ты родился, потому ты не можешь ее помнить. Я сам ее толком не помню, хотя перерождение подарило мне возможность вспомнить первые годы жизни. Мне было всего четыре года, когда она и отец погибли на Ночной охоте, а я стал сиротой и бродяжкой. И только в десять лет меня «нашли» и привезли в орден Юньмэн Цзян. До сих пор гадаю, зачем. Но это неважно, важно то, что на матушке была такая же печать Цилиня. Должно быть, так она отмечала разочаровавших ее учеников, — усмешка в уголках губ Феникса была горькой, и Ванцзи, не стерпев и отбросив всякий стыд, стер ее легким поцелуем, заставив даочжанов залиться краской и закрыть лица ладонями.       — Ах, Лань Чжань! Бесстыдник, что ты творишь! — но наигранное возмущение не смогло скрыть довольный блеск в глазах Вэй Ина, и потому Ванцзи только хмыкнул, ничего не ответив на эту тираду. — Смотри, ты совсем засмущал наших гостей.       — Мгм.       — Бесстыдник! — припечатал его Вэй Ин, устраиваясь тем не менее в его объятиях поуютнее. — Так о чем я? Ах, да. Печать. Мне нужно смотреть поближе, возможно, именно она сдерживает раскрытие твоей, Тигренок, сущности. Но у твоего спутника такой печати нет, и что не дает ему перевоплотиться, я не знаю. Возможно, слишком строгое воспитание в монастыре. Подавлять свою сущность вас ведь там учили? Сюань-У и сам по себе существо замкнутое и самодостаточное. Ваши сущности еще спят, и только от вас зависит, проснутся ли, или вы так и проживете свои жизни, как обычные совершенствующиеся. Вы можете остаться в Фу-Мо, я покажу вам свободную комнату и купальню, потом кто-нибудь позовет вас на ужин. Не думаю, что у вас есть слишком много времени на то, чтобы обдумать ваши дальнейшие шаги: те, кто вас послал сюда, будут ждать результата недолго.       — Мы должны обсудить это, господин Вэй, господин Лань, — говорил Сяо Синчэнь, но вежливо поклонились оба.       Дракон и Феникс оставили их наедине в беседке.       — Как думаешь, согласятся? — Вэй Ин оглянулся на склонившихся друг к другу мальчишек.       — Нет, — покачал головой Ванцзи. — Им нет резона верить нашим словам и в вероломность тех, кто их послал сюда. Они спустятся, чтобы проверить. И попадут в ловушку.       — Что ж, значит, нам придется присмотреть за ними немного.       — Мгм, как скажет Вэй Ин.              Ожидаемо, Ванцзи оказался прав: обсудив все предложенное, мальчишки решили верить в остатки хорошего в людях и выбрали возвращение в Илин. Точнее, встретиться с нанимателем они должны были на постоялом дворе в шичэне полета от Илина.       — Ну да, уничтожить двух мальчишек на постоялом дворе где-то средь холмов куда проще, чем сделать то же самое посреди города, — выразительно скривился Вэй Ин, когда даочжаны ушли по тропе вниз.       — Почему ты меня удержал? Не логичнее было бы последовать за ними сразу? — поинтересовался Ванцзи, готовый сорваться в полет тотчас.       — Логичнее. Но они должны получить урок.       Взгляд и голос возлюбленного живо напомнил Дракону, что, каким бы милым, ласковым и добрым ни казался его Феникс, он больше не светлое создание. И тот, кто по глупости или из гордости отказался от щедро предложенного дара, легко и просто вернуться и принять оный уже не сможет. Феникс не уподоблялся древнему и, возможно, уже достигшему бессмертия Цилиню, чтобы не давать второй шанс, но некая мстительность была ему все же присуща. И Дракону оставалось с этим только смириться, принимая, как и все иные грани натуры его возлюбленного.