Над Луаньцзан светла луна

      Вэй Ин никуда не полетел и на следующий день, и через день, и через два. Ванцзи прекрасно понимал, что это не значит, что он отпустил свою злость и жажду мести. Он видел их на дне зрачков, отливающих алыми всполохами, но Вэй Ин на удивление хорошо себя контролировал.       Все эти дни Вэнь Нин и Сун Минжэнь старательно занимались исцелением Сяо Синчэня: то, что Феникс затянул его раны перед полетом, не означало, что они полностью исцелены. У юного Тигренка было сильное золотое ядро, но даже ему требовалось время, чтобы исправить весь нанесенный ущерб, к тому же, печать тогда выпила из него и Сун Цзычэня почти все духовные силы, и Ванцзи, А-Жэнь и А-Нин поочередно делились ими с мальчишками. В планы Вэй Ина входило появление прославленных саньжэнь на Совете, и к тому времени они должны были быть совершенно здоровыми.       Вэй Ин озадачил дядюшку Му и его мастериц пошивом и украшением четырех парадных ханьфу в цвете цин, с белыми и черными нижними одеждами, расшивкой серебром — по подолу должен быть вышит простой, но изящный узор из бамбуковых веток.       Вопреки всем традициям, ушедшие из монастыря и с горы Бессмертного Цилиня мальчишки уже прошли церемонию гуаньли, и потому Вэй Ин без зазрения совести заказал для них серебряные гуани — одинаковые, с одинаковыми шпильками в виде все тех же веточек бамбука с листьями зеленого нефрита, и не поскупился на серебро — плату за срочность. Он заказал одинаковые гуани и для них с Ванцзи — и это были совершенно явно не простые украшения, а символы глав клана. Их украшали расшитые серебром ленты: белые у Ванцзи и черные у Вэй Ина. Ванцзи знал, что цвета одежд их будущего клана, рисунок на них, вид гуаней и все прочее Вэй Ин обсуждал не только с ним, но со всеми обитателями Луаньцзан. И это было правильно, наверное? Для него все это было внове, все необычно и будоражило, как глоток вина. Теперь, после принятия истинной формы, вино больше не заставляло его хмелеть и терять память. Но приносило некую легкость и позволяло раздвинуть границы, окунуться в прежде запретные желания. Это простые и, как говорил Вэй Ин, совершенно детские желания пошалить и поиграть. Детства у Ванцзи не было, и потому Дракон во хмелю наверстывал упущенное, и не во хмелю — тоже, у него было четыре товарища для игр, и он совершенно не чувствовал себя взрослым, вступая с детьми в любые их забавы.       Ванцзи знал, что в день Совета кланов и орденов случится нечто... Что это будет — он не мог даже представить. Вернее, мог. Но не хотел. Как Вэй Ин и просил... Нет, как просил Хэйфэн, он отдал ему право карать, скрепя сердце.       «Золотой Цилинь — это небесная мудрость. Черная Черепаха — это знания во всей их полноте. Белый Тигр — это милосердие, выраженное как в исцелении, так и в том, чтобы добить смертельно раненого. Светлый Феникс — это искупление, но Темный Феникс — это кара, неотвратимая и неумолимая. А Белый Дракон — это всегда справедливость. Ты — судия, рассматривающий преступление и выносящий приговор. И я не стану действовать за твоей спиной, оставляя тебя в неведении. Потому что я уже пробовал — и не отыскал удовлетворения в тех приговорах, что вынес сам. Я не уверен, что был справедлив. Даже, скорее, уверен, что не был, ибо я мстил. Я нашел в себе силы остановиться прежде, чем полностью отдался своему темному пламени. Мне нужен ты, только ты можешь дать мне границы, сдержать и успокоить. Поэтому я знаю, всегда буду знать, это вырезано на моем сердце, что ты — справедливость, а я — кара. Не должно быть одному без другого. И отныне не будет».       Так сказал Вэй Ин, и так должно было быть. И именно потому в Буцзинши, где соберется Совет, они полетят все вместе. Два свидетеля, судия и... Темный Феникс. Ванцзи не знает, что будет там, потому что он не провидец. Все будет зависеть от того, что случится там, на Совете. Несмотря ни на что, первым вопросом будет их заявление о создании клана Лунфэн. Их клана, как заклинателей. Их клана, как места, куда они будут собирать... своих детей. Своих сестер и братьев. Ему оставалось только надеяться, что у тех, кто будет на Совете, достанет благоразумия не провоцировать Вэй Ина. Но эта надежда была столь мала, особенно после услышанного во время слежки за Су Миншанем, что напоминала ему чахлую травинку.       

***

      В Цинхэ они прилетели за день до Совета, сняли комнаты в небольшой, недорогой гостинице, отмылись, насладились традиционными для горных районов Хэбэя блюдами, в которых было много, действительно много мяса — в том числе и дичи, а еще непривычные для южан папоротник и кедровые орешки, которые, тем не менее, за обе щеки уплетали Вэй Ин и Сяо Синчэнь, так что Ванцзи и Сун Лань, переглянувшись, потихоньку перекладывали эти мелкие, но так понравившиеся их спутникам орешки в их тарелки. Вэй Ин разговорился с подсевшим к ним хозяином гостиницы, выспрашивая его о кедрах, можно ли попробовать их посадить, прорастут ли зерна, получил пригоршню сырых, свежих орешков и цельную шишку. Ванцзи, да и младшие тоже, во все глаза смотрели, как откровенно по-детски радуется этой шишке самый большой кошмар Цзянху. У Сяо Синчэня влагой непролитых слез блестели глаза: он, в силу воспитания у самой Баошань, прекрасно знал и понимал, что таким должен был быть Огненный Феникс, не искалеченный, не отравленный, милосердный, открытый, чистый... Сун Лань смущенно и пристыженно опустил глаза в стол. Ванцзи подумал, что знает, какие мысли крутятся в его бедовой голове: если бы Сун Лань не настоял, чтобы они с Сяо Синчэнем отправились на тот постоялый двор, где их едва не убили наемники, если бы он чуть больше доверял проницательному сердцу своего друга, все, что последовало бы за тем, что они поселились на Луаньцзан — очередная волна слухов и сплетен, возможно, очередной поход и попытка прорваться за защиту, бесполезная, зато они могли бы любоваться фейерверками. На слухи и сплетни Хэйфэну наплевать с вершины Лунсы. Он бы даже не почесался что-то сделать, лететь и вершить месть. Но Сун Лань настоял — и теперь еще один клан будет уничтожен, потому что люди из Молин Су заказали их жестокое убийство, которое должно было быть исполнено так, чтобы выглядеть совершенным Хэйфэном. Для Темного Феникса этого уже довольно, чтобы сжечь дотла этот клан.       Ванцзи знал, что Хэйфэн это сделает. Но только тогда, когда преступное намерение подтвердится перед свидетелями. Он догадывался, что Вэй Ин если и не провидит некоторые события, то предвидит их, основываясь на логических предпосылках. Как человек, он был еще очень молод и мог ошибаться. И наверняка в чем-то ошибался. Как Феникс, он развивался, пожалуй, быстрее, чем сам Ванцзи развивался как Дракон. Его божественные силы раскрывались полнее и глубже, но эта особенность досталась ему слишком дорогой ценой. Он знал, что Вэй Ин предпочтет дождаться раскрытия божественных сил Дракона естественным путем, даже если на это уйдут десятки, сотни, тысяча лет. Что Хэйфэн не допустит, чтобы его возлюбленный супруг прошел все лабиринты Диюя. От этого было так хорошо и так больно одновременно...       Все хорошее имело свойство заканчиваться слишком быстро. Мирное времяпрепровождение перед Советом закончилось ранним утром, когда они, все четверо, облачившись в новые одежды, приведя себя в идеальный порядок, как полагалось заклинателям, спустились вниз, расплатились за комнаты и завтрак, чинно оттрапезничали и вышли, чтобы пройти Цинхэ из конца в конец, выйти на широкую мощеную дорогу к крепости Буцзинши. Они шли пешком, неспешно, поддерживая легкую беседу — по правде говоря, только Вэй Ин, остальные лишь старались отвечать, а над ними пролетали на мечах делегации орденов и кланов, и Ванцзи, по просьбе любимого супруга, называл их, припоминая характерные цвета формы, узнавая по буфанам, или пожимал плечами, если не мог вспомнить название ордена или клановое имя. У него, оказывается, была не столь уж идеальная память, но Вэй Ин, смеясь, уверил, что вообще не запомнил даже половины. На самом деле, это не имело особого значения. Все эти мелкие и средние ордена и кланы будут смотреть в рот представителям оставшихся трех Великих.       — Так было и будет всегда. Если бы у меня была поддержка хотя бы двух из четырех орденов... — начал Вэй Ин и замолчал.       Ему не было нужды продолжать. Если бы орден Юньмэн Цзян не отрекся от него, если бы Цзян Ваньинь хотя бы на время отодвинул свою ревность и смог оценить перспективы, поддержал своего шисюна... Если бы в ордене Гусу Лань слово главы имело хоть какой-то вес, если бы Ванцзи сумел найти слова, заставил себя найти слова и все объяснить брату, а тот смог приказать совету Старейшин... Слишком много «если бы».       Ванцзи не произнес жгущее гортань «прости», только сжал ладонь мужа, прикрывая это судорожное движение рукавами их парадных одеяний.       — Не твоя вина, Лань Чжань. Нет нужды.       Ванцзи все же считал, что доля его вины была. Но все просьбы о прощении уже давно высказаны и все слова принятия уже произнесены. Боль и вина еще не изжиты до конца, но у них впереди все время мира, им больше некуда торопиться.       Стражи у ворот крепости смерили их подозрительными взглядами, но... не узнали! Вэй Ина это явно удивило, а вот Ванцзи — нет. Люди в самом деле запоминали лишь самые яркие черты, а на его лбу не было белой, расшитой облаками, ленты, и в волосах Вэй Ина, собранных в изысканную, но не вычурную прическу, не полоскалась алая, одежды цвета цин ничуть не походили ни на ланьские «траурные» одеяния, ни на черно-серо-красные лохмотья Старейшины Илина, ни на монашеские дасюшены даочжанов. Они были всего лишь «еще одним мелким кланом», не более того.       Но если адепты-стражники и не опознали их, то впереди, на лестнице, ведущей в Зал Зверя, стоял тот, кому потребовался только один беглый взгляд, чтобы узнать по меньшей мере двоих. Не Хуайсан не походил сам на себя: куда подевались его вычурные легкие шелка, веер, нефритовые подвески? Перед ними стоял юный воин в форменном ханьфу клана Не, и на его поясе сдержанно поблескивала рукоятью сабля, а весь вид буквально кричал о том, что он готов защищать свое до последней капли крови.       Вэй Ин шагнул вперед и улыбнулся:       — Не-сюн. Я вижу, ты последовал моему совету.       Не Хуайсан сомкнул ладони в подобающем жесте и поклонился так низко, что это было бы почти неприлично, будь во дворе хоть кто-то из других кланов или орденов. Прежде чем он заговорил, Вэй Ин поднял его из поклона, придержал под локти, и Ванцзи понял, что он не просто рассматривает их бывшего соученика, а прощупывает его своей духовной силой.       — Брат выковал тебе саблю из очищенного металла Бася?       — Д-да, Вэй-сюн, н-но...       — Он отказался от оружия?       — На время. Пока не восстановит целостность меридианов и ядра, — не будь слух Дракона достаточно остер, этот диалог Ванцзи бы и не расслышал.       — Я готов помочь с переплавкой всех сабель клана.       Поклониться снова Хуайсану не позволяли все еще придерживающие его под локти руки Вэй Ина.       — Чем клан Не и орден Цинхэ Не сможет отплатить за щедрость и милосердие Владыки?       — Поддержать новонареченный клан Лунфэн.       — Этот Не клянется...       — Не здесь. Не сейчас.       — Этот Не понял, Владыка.       — Не-сюн. Здесь и сейчас я — Вэй Усянь, первый глава клана Лунфэн. Это — мой супруг, Лань Ванцзи, второй глава клана Лунфэн. И наши дицзы — Сяо Синчэнь и Сун Цзычэнь.       — Не Хуайсан, наследник клана Не, рад приветствовать клан Лунфэн в Буцзинши. Прошу, пройдите со мной, — на этот раз Вэй Ин отпустил его для формального поклона, после которого наследник Не развернулся и пошел впереди, указывая им путь.       Судя по тому, что никто не встал на его место, а ворота крепости медленно закрывались, на Совет действительно прилетели уже все, кто был обязан на нем присутствовать.