***
Брошенный месяц, в отсутствии общества звезд, вышел из-за туч, озаряя тусклым светом крошечные домики. Ветер потихоньку склонялся в проулках, перегоняя пылинки из стороны в сторону, несколько воя в углах. Совершенно измученная, однако счастливая персона пронеслась по ступенькам вниз и в один момент вылетела на свежий воздух, хлопая дверью. Сегодня был тяжкий день. В штаб попал Элемент-234, что она так желала получить. Для компании этот небольшой кусок изотопа обошелся в кругленькую сумму, однако это определенно того стоило. Это означало, что в этом месяце она приобретет премию, а еще это означало, то что число часов в ее смене порядочно возрастет. Тяжелый выдох вылетел с бледноватых посиневших с вечерней свежести губ. Бесшумно проделывая маршрут к дому, она проклинала людишек, которые не следят должным образом за освещенностью в городе. Весьма умно включать фонари только в центре да в парке, где кишмя кишит народ. Не сказать, что их городок является криминальным, но от этого не становилось легче, в спальных районах тьма по-прежнему разгуливала по тротуарам. До дома оставалось всего каких-то две несчастных улицы. Сладостное предвкушение встречи с Пятым пощипывало кончики ушей, а на лице играла легкая улыбка от представления теплых объятий, обжигающе горячего кофе и удобной одежды. Сейчас она закинет ноги на его колени и в полголоса будет рассказывать, как провела свой день, пока он медленно будет поглаживать голени своей обожательницы. По дороге в спальню они завернут в ванную, включая свет в коридоре, чтобы не травмировать привыкшие к тьме глаза, пошебуршат немного щетками во рту и неспешно пойдут в кровать. Проходя в темноте между пролетом с мусорными баками, замечтавшись о скорейшем приходе домой, она краем заметила нескольких мужчин, что собирались в круг, будто окружая кого-то. Её внутренний голос, просящий не задерживать на них внимание и продолжить путь, перебил интерес. Пройдя несколько шагов назад, чтобы спрятаться за каким-то кирпичным зданием, она навострила уши. Они о чем-то говорили в голос, но совсем не разборчиво, из-за того, что один перекрикивал другого, а после послышался тихий плач. Она не видела, но слышала детские мольбы о чём-то. Грязные шутки и дурные фантазии лились из их ртов, словно помои из мусорного бака, рядом с которым они стояли. Мари поджала губы. Она ругала себя за то, что стоит на месте и совершенно ничего не делает, но и уйти уже не может. Она будто вросла в землю, совершенно потеряв дар здраво мыслить. "Вроде не твоё дело и надо бы бежать, чтобы самой не попасться, - говорила она сама себе, но что-то заставляло её оставаться, становясь безмолвным наблюдателем. Пока безмолвным." Высунувшись наполовину, Мари увидела, что толпа расходится, и теперь она может рассмотреть белёсое лицо в полумраке. Девчушка была совершенно молодая, не больше пятнадцати лет. Она была похожа на павшего на эту грешную землю ангела. Но так оно и было. Воспоминания вернули Мари в глубокое детство, когда мать рассказывала ей про магов, которые походили на божественных существ. Они считались одними из редчайших, самых сильных, самых прекрасных. Это были создания, буквально сошедшие со страниц Библии. Они, как правило, не обитали в человеческом мире, потому что их легко вычислить из толпы. Огромные крылья, размах которых составлял более двух метров, невозможно было скрыть под одеждой. К тому же они были приспособлены к суровым морозам на разных уголках мира, поэтому в пуховиках и меховых сапогах не нуждались. Мифический и человеческий миры были разделены туннелем в десяток столетий и лишь немногие опытные могли пройти через него. Мари прекрасно помнит, как мать получила приглашение на крестины дочери, родившейся у повелителя огня. Тогда самой Кларк минуло только три года. Элона, осчастливленная письмом, написала ответ, в котором пообещала приехать со своей дочкой. Но письмо не дошло до адресата, потому что Джон устроил настоящий скандал, крича и объясняя своей жене о том, что он не позволит вовлекать ребёнка в непонятные для него авантюры. Какими только способами не умоляла Элона – всё было тщетно. Он уж очень переживал за сохранность собственной дочери. Малышка тем вечером много плакала, ни в какую не желая оставаться с отцом на целую неделю. Но тогда, если всё так сложно и маленький ребёнок может запутаться и умереть в временном туннеле, что это дитя делает здесь? Заблудилась? Каким образом? Так Мари никогда и не побывала в том чудном, по рассказам мамы, мирке, поэтому сейчас она с любопытством рассматривала девочку перед в пяти метрах от неё. Белоснежные крылья были скованны цепями, под которыми начинала сочиться кровь, а из небесных глаз лилась солёная вода. На ней было только обыкновенное непримечательное белое платье, давно потерявшее свой естественный цвет. Грудь быстро поднималась и опускалась. Её трясло, но явно не от осеннего сквозного ветра. Мужской смех глушил всхлипы вперемешку с неразборчивыми словами. Они издевались на ней, пинком заставляя прилечь на ледяную землю. До девушки всё не доходило, свидетелем чего она может стать сейчас. Для обычных пьяных мужиков они вели себя слишком трезво, а для тех, кто ищет с кем бы поразвлечься – слишком медленно. Пазлы начали выстраиваться в голове должным образом только тогда, когда группка стала вытаскивать мешки из баков, чем-то громыхая. Дыхание Мари моментально участилось, глаза загорелись гневом и страхом, с каждым неровным выдохом она понимала, что вот-вот потеряет контроль. Они пришли за головой этой девчушки также, как и за головой её матери шестнадцать лет назад. Кто они такие, чтобы следить за магическими существами и распоряжаться их жизнями? Кто они такие, чтобы отбирать у семей их членов? Магический мир жил совсем мирно, не предоставляя никаких неудобств, в отличие от враждебного человеческого. Самая безумная мысль, которая смогла её посетить, овладел ею. Она решила попытаться сохранить жизнь этому ангелу. Будто от неё много чего зависело, будто она бесстрашная и всемогущая, будто, если потеряет сейчас жизнь, пойдёт в магазин и купит новую. Мозги работали совершенно не в том направлении, но отступать было некуда. Она набрала в лёгкие побольше воздуха и поставила рюкзак за какие-то коробки. Сконцентрировавшись на своих эмоциях и надев маску, закрывающую добрую половину лица, она стала водить пальцами по ладони правой руки. Одними губами проговаривая заклинание, её левый зрачок постепенно начал окрашиваться в белый, почти прозрачный, вдобавок меняя цвет ресниц и брови с левой стороны с природного почти чёрного на кристально белый. Небольшая модель смерча понемногу рождалась прямо на ладошке. Первым этапом в её плане было лишь ослабить цепи, хотя бы попытаться. Мужчины стали смотреть на небо, отзываясь о внезапно появившемся в тихом переулке зябком потоке воздуха. Железяки на крыльях стали негромко звенеть, но они не слышали, хохоча о чем-то своём. Девушка со всех сил пыталась направить поток ветра в правильное русло, чтобы освободить хотя бы одно крыло, ничего не повредив. Девочка-ангел, кажется, стала что-то подозревать и озираться по сторонам, но увидев прозрачно белый глаз замерла, не сводя взгляда. Мари приложила палец ко рту через маску, а далее двумя руками стала иллюстрировать пташку, донося мысль, мол, попробуй раскрыть. Ангел зажмурился, сосредотачиваясь, и белоснежные крылья, сначала одно, потом второе, стали потихоньку расправляться. Смотря на Мари, она ждала от неё дальнейших указаний. Девушка лишь показала руками взмах, вновь начиная водить пальцами по воздуху. Когда мини смерч уже вертелся на её ладони, она указала ангелу вверх в небо, и малышка сорвалась с места, резко отрываясь от земли. Мари направила поток воздуха, помогая вырвать цепи, находящиеся в груде камней, для лучшего полёта. Девочка взмыла в вечернее небо, задыхаясь от свободы и простора. Её серебристые короткие волосы развивались, нисколько не противясь ветру, наоборот. А её тонкое платьишко, похожее на ночную рубашку, теперь обдувал сильный поток ветра, который самостоятельно стирал остатки слёз на красных щёчках. Девчушку пробил истерический смех и искренняя улыбка засияла у неё на лице. Такое зрелище стоило бы видеть. Мужчины вдруг вздрогнули, повернувшись лицом к пустому переулку. —Куда она, черт возьми, делась? — Раздражительно начал один из них. —Вон она, — заметил второй, тыкая пальцем в небо, — порхает, ну, ничего, перед смертью не надышишься, — он злобно оскалился и стал рыться в огромной сумке. Достав длинное приспособление с маленьким острым наконечником, он нацелился и начал выстраивать траекторию. —Ты не попадёшь, она слишком высоко, - махнул было рукой третий. —Значит, используем план Б. Мари же, довольная проделанной работой, схватила рюкзак и выбежала на противоположную улицу, надеясь остаться незамеченной. Забежав за дом, она стала следить за действиями мужчин, как они вошкаются, копаясь в своих огромных баулах. Чувство гордости пропитывало всё тело, начиная с кончика носа, заканчивая пальцами на ногах. Такое приятное тепло разливалось по телу, когда она присматривалась к улетающему ангелу, улыбаясь уже едва заметному силуэту. Вновь опустив глаза на шайку недобандитов, она увидела огромное приспособление с острым наконечником, вызывающее лишь чувство страха и маленького пузатого мужичка, что пытался удержать его в руках и нацелиться на едва различимое пятно на тёмном небосводе. Смешок и мурашки пробрали её от понимания их тупости и тщетной надежды. Они вообще не выглядели устрашающе, смотрясь нелепо в кожаных курточках и чёрных беретах. "На что они, интересно, надеются?" — подумала про себя Мари. Но задрав голову к небу, она поняла, что всё идет не по плану. Девочка, резко набравшая высоту, застыла в воздухе, а через мгновение начала падать, не в силах взмахнуть крыльями. Нежась и маневрируя вокруг объемных облаков, ангел вдруг замер в воздухе, хватаясь руками за уши. Резкий пронзительный звон оглушил девочку, заставляя крылья отказываться подчиняться хозяйке. Открыть глаза почти не представлялось возможным. В голову били тысячи молотков, сбивая с толку и не давая собраться с мыслями. Единственное, о чём она вспомнила, та девушка с прозрачным глазом, что спасла её. Нет, так безнадёжно умирать нельзя. Она прекрасно понимала, что это её последний полёт, её последние минуты, но то, что она придумала, считалось чем-то идеальным в её голове. Её дар не достанется тем упырям. Ни за что. Ни этому её учил отец. Ангел резко сменил курс, возвращаясь обратно, опускаясь всё ниже. Глаза Кларк здорово округлились. Не может быть эта девчушка настолько наивной. Неужели она их не видит, неужели не до конца понимает сути происходящего? В следующий миг Мари услышала, как спустили курок, тихо, почти беззвучно. Нет, только не это. Сдавленный стон среди пугающей тишины. А ангел опускался всё ниже, уже не контролируя своё тело, лишь пытаясь протянуть руки Мари. Девушка же стала жестикулировать руками, пытаясь донести до малышки очевидное, но та в упор ничего не видела. Мимолётное счастье и чувство благодарности плотно запечатали ей глаза. Мари заметила на бедном лице гримасу боли и страдания. Крылья плотно прижались к спине, не раскрываясь. "Почему она это делает?" —Уходи! — Уже кричала от беспомощности Мари, начиная бежать ей на встречу. Она уже не думала о себе. Она в любом случае сбежит, она выберется, но не переживёт смерть столько юного человека. Мужчины встрепенулись от такого резкого выкрика и стали озираться, выходя из мрачного переулка. Ангел упал, как падают самые красивые звезды — быстро. Упал едва дышащим телом, больно ударяясь об землю, падая в нескольких метрах от остолбеневшего мага. Она не помнила, как бежала к телу уже ничего не слыша и не понимая. Не помнила, как упала на колени, больно ударяясь чашечками, разрывая брюки, не помнила, какой душераздирающий крик издала. Завыла от безысходности, роняя слезы на едва дышавшую плоть и простреленную грудь. —Нет, пожалуйста, — шептала она, поглаживая волосы, сильно жмуря глаза. Пара небесно-голубых глаз уставились на неё, губы растянулись в улыбке, ладонь опустилась на щеки Мари. —Спасибо Вам, — на последнем издыхании молвила девочка, — прошу, наклонитесь, — она немного потянула руку на себя, и Мари подставила левое ухо, — дарую вам это в знак бесконечной благодарности, — шепнула она, и ледяные губы мазнули по щеке, что-то передавая под кожу. Её сердце перестало биться также быстро, как и Мари пришла в себя, услышав быстрые шаги. Оставив последние глупые надежды, она быстро поднялась и побежала вон, оставляя теперь уже бездыханное тело на холодном асфальте. Слезы застыли у неё в глазах, не засыхая, но и не выливаясь за пределы глазниц. В голове было пусто. Она вдруг меньше чем за полчаса испытала весь спектр эмоций. Она так не хотела.***
Безэмоциональное тело молча открыло дверь и вошло. На кухне, как и всегда, горел свет. На столе стояли две кружки, из которых уже не валил пар, потому что стояли здесь они уже давно. Бросила взгляд на часы. 21:00. Сегодня она превзошла все предыдущие рекорды, наглея и позволяя себе с каждым разом все больше. Она считала себя эгоисткой, думала только о себе. Иногда ей казалось, будто она зря мучает любимого человека, ведь когда-нибудь ему это определенно надоест. Со второго этажа стали слышны быстрые шаги. Он уже стоял в домашней одежде, облокотившись о стену наблюдая за пришедшей. Сейчас его взор был слишком проницаемый для её состояния. Стоило им пересечься взглядами, как мысли тут-же стали рушить крепость, построенную из, казалось бы, прочного материала — собственных убеждений вперемешку с идеализацией этого грешного мира, начиная давить на слезные каналы. Вроде, не маленькая девочка, но отошла от наивности, кажется, только сейчас. Она не собиралась больше плакать, да и рассказывать о произошедшем, наверно, тоже. Слабачка. Она пыталась успокоиться, но дыхание уже было сбито, а губы уже самопроизвольно дрожали. Единственное, что она могла сделать в таком состоянии —сползти по стенке вниз. Миссия "показаться сильной" была безнадёжно провалена. Она не понимала, что быть всегда сильной и непоколебимой — плохо. Что решать все проблемы самостоятельно – не всегда хорошая идея, особенно, когда есть на кого положиться. Но ей было просто стыдно сознаться родному человеку в том, что сейчас она нуждается в его помощи, она нуждается в его защите. Она нуждается в нем. Он тогда знатно перепугался, срываясь с места в момент, когда она решила присесть на пол. Под грозным взглядом он не имел ничего враждебного, просто хотел вновь выразить своё недовольство, побурчать на неё, за то, что та даже не соизволила позвонить или написать короткое SMS, не более. Потому что обычно после они сидели на кухне и рассказывали друг другу о прошедшем дне. Но тут всё с самого начала пошло не так. Она ничего не крикнула ему с порога, что уже немного насторожило его, долго не могла заглянуть ему в глаза, а стоило ей это сделать — распласталась по прихожей. Он хотел получить незамедлительный ответ, но ничего не понимал, потому что больше она не одарила его своим взором, буравя черный ламинат. Он быстро стянул с неё наполовину снятое пальто, разул и понёс на диван, выключая свет. Она ненавидела чувствовать себя слабой, он это знал. Она ненавидела своё красное распухшее лицо, поэтому каждый раз всячески закрывала его руками, чтобы он вдруг не взглянул. За это он считал её глупой. Она не могла себе даже представить насколько он обожал любоваться неидеальной ей. Когда по воскресеньям она делала небрежный пучок на голове, когда после пробуждения её чёлка выглядела более чем забавно или когда она плакала и её щеки, глаза и нос покрывались красным оттенком — в этих несовершенствах он находил что-то необычайно привлекательное, что-то эстетичное, в такие моменты влюбляясь в неё всё сильнее. Разогрев чайник, он добавил кипятка в остывший кофе и сел на корточки перед ней, заглядывая в её глаза в полумраке. —Мари, расскажи мне, что случилось, почему ты плачешь? — полушепотом произнёс он, убирая её руки с лица, начиная вытирать мокрое от слез личико. Он давно уже не видел её в таком состоянии, поэтому даже боялся предположить, что могло случиться. По пустякам она никогда не плакала, это он точно знал, значит случилось что-то весомое, серьёзное. Она всё ещё неровно дышала, часто всхлипывая, поэтому он протянул ей напиток. —Держи, успокаивайся, а я пока принесу твою одежду. Без лишних действий телепортировавшись, он захватил всё необходимое и вернулся. —Помочь тебе или справишься? —Справлюсь, — односложного ответа хватило, чтобы он осел на диван, терпеливо ожидая. Вот так, сидя друг напротив друга по-турецки, они находились в тишине. Он не смел торопить её, давая собраться, но уже сгорал от нетерпения, выстраивая различные гипотезы. А она, наконец восстановив дыхание, прочистила горло и начала. Выложила всё от и до, ничего не скрывая. Дрожащий голос порой мешал и раздражал её, но она ничего не могла с собой поделать, начиная глубоко дышать, всё ещё вспоминая эти чистые голубые глаза, своё чувство гордости и её последние слова. Собственное разочарование вило кокон вокруг неё. Мари винила себя. Быть может можно было спасти ситуацию..? В конце её недолгого повествования, они уже лежали. Он поглаживал её голову, а она заламывала свои пальцы. Он не знал, какие слова здесь были вообще уместны, поэтому пришёл к мнению, что сейчас ей нужно его молчание, его беззвучная поддержка. Ведь ситуация и правда была ужасная. —Чувствую себя погано, — закончила она полушепотом, тяжко вздыхая. —Здесь нет твоей вины, ты должна это понимать. Кто были эти люди? Ты их знаешь? — он приподнялся на локтях, — Они успели тебя заметить? — Больше он переживал за неё. Кем бы они не были, вряд ли они нуждаются в свидетелях. —Я не знаю, кажется, нет. —Хочешь, я буду тебя встречать после работы? —Нет, не хочу. Мы уже обговаривали это, — да, он неоднократно предлагал ей это, потому что возвращался домой куда раньше, но каждый раз она отнекивалась, и он, честно, не понимал почему. —Хорошо, тогда может ты голодна? —Нет, пожалуй, нет. Может пойдём спать? — это идея показалось ему как никогда уместной. Ей нужен отдых, нервная система сегодня работала на полную, даже можно сказать переработала, так не годится. —Отличная идея, — он встал с дивана, становясь спиной в притык к нему, — запрыгивай, — давая ей удобно усесться, он пошёл с ней по лестнице. Она почти не держалась за него, её руки болтались около его грудины, а голову она удобно расположился на его плече, вздыхая приятный аромат. —Погоди, что это у тебя на щеке? — спросил он, ещё не отпустив её, подходя к зеркалу в их комнате. —В смысле? — наклонившись, она рассмотрела небольшое голубое пятно, которое светилось в полумраке. —Эм, я не знаю, — она пожала плечами, — давай завтра с этим разберёмся, ладно? - сначала она должна узнать сама, что ей передали, а уж потом она обязательно с ним поделится. Он, немного не веря в правдивость сказанного, сдался, кивнув. В следующую секунду они упали на кровать, без памяти растворяясь в мягких подушках и объятьях друг друга.***
Она далеко не всем делилась с Пятым и всегда корила себя за это. Она не была скрытной или подозрительной, нет. Просто как-то не заходил разговор. Что-то внутри сжирало её, говоря о том, что она не такая уж белая и пушистая. Хотя и Пятый не посторонний человек, почти её муж, всё равно ставший тем самым лучиком среди грозового неба, тем самым человеком. Ей просто нужно время. Он-то чудом узнал, что она маг и, оказывается, владеет некоторыми заклинаниями. У белых магов, как правило, "своей" стихии с самого начала нет, но постепенно обучаясь, они завладевают ими. Она до сих пор помнит, какого размера были его глаза, когда он увидел, что она может вытворить. Тогда они встречались уже чуть меньше года. Стояла жаркая весна, уже в апреле люди ходили в одних футболках, наслаждаясь тёплыми деньками. Дом нуждался в незамедлительной реставрации и Пятый, возомнив себя маляром, полез на второй этаж своего особняка без какой-либо страховки на старой, трухлявой деревянной лестнице, которую нашёл на чердаке. Мари не раз говорила ему что, если упадёт - его позвонки ни один врач не соберёт. Но он отнекивался своей способностью и хвалился быстротой своей реакции. Спокойно крася раму последнего окна, он развлекал себя разговорами с ней. Порой они обсуждали абсурдные темы физиков, от которых становилось смешно. —Как думаешь, почему у света есть скорость, а скорость тьмы никто не хочет рассчитывать? — начала она. —Хм, интересный вопрос, — он ухмыльнулся и наклонился к ней, пытаясь увидеть её лицо, — я думаю, что... — слова застряли в горле, и в миг нарушив равновесие, он, выронив кисточку и банку с чёрной краской, сам начал падать вниз, потянув за собой лестницу. Всё произошло слишком быстро, он не успел среагировать должным образом, даже не сгрупировавшись, и скорее всего, его кости сейчас бы собирала Мари по асфальту. Она же скучающе наблюдала за его падением и в последний миг, дунула с ладони ветерок, что быстрым движением поднял его на прежний уровень. —И что я говорила, Мистер у-меня-безупречная-реакция? Он и слова не мог вымолвить, находясь в невесомости и шоке, поглядывая вниз. —Эх, что бы ты без меня делал, не подскажешь? — улыбнулась она, начиная управлять потоком воздуха в разные стороны. —Эй, прекрати! — жалобно закричал он, — Это что ещё за фокусы, Мари! Ещё немного поиздевавшись над ним, она опустила его на твёрдую землю, закрыв окно. Немного подбешивать его было очень необходимым для неё иногда, как сейчас. Она так смеялась с него, когда, залетев на кухню, он выглядел более чем нелепо : растрепанные волосы, большие глаза, выражающие полное непонимание, и грязная футболка. Когда она всё-же объяснила, с кем он встречается, он уже давно успокоился, разводя руками. —Когда ты, Чёрт возьми, собиралась мне об этом сказать? — беззлобно вопрошал он, в то время как она стирала краску с его лба. —Я рассчитывала на случай, как сегодня. —Хм, на случай она рассчитывала, — пробурчал он. Это воспоминание всегда вызывало у неё положительные эмоции, она часто напоминала Пятому про это. А ещё она не любила вспоминать или распространяться по поводу своего прошлого, по поводу семьи. Мамы. Она не хотела вспоминать, как без Элоны её преследовало чувство "что-то не то". Её отец был замечательным, старался делать всё, чтобы она не чувствовала себя одиноко, но это было не то. Он был не таким как Элона. Её мать сама являлась покровителем воздушной стихии, поэтому постоянно давала дочке почувствовать, что она необыкновенный ребёнок. Она как будто создавала какой-то свой мир в невидимом вакууме, в котором Мари было хорошо, комфортно. Но с уходом Элоны эта сфера лопнула, больно ударяя её в самую душу и глаза, больно царапая юную кожу. Попытки восстановить ту атмосферу в одиночку или с отцом ничем не заканчивались, даря мысли о том, что без мамы она никто. Отец не обучал её всяким колдовским штучкам, как делала Элона, потому что просто ничего в этом не понимал, да, кажется, и не желал этого. Хотя со временем она свыклась с этим и в возрасте девяти лет совсем уж позабыла материнские нежные руки, её приятный голос и запах. Зато, как и обещал Джон, они сидели на крыше каждый вечер летом и наблюдали из окна зимой за ночным небом. А потом отец затянул её в физику. Не сказать, что она была в восторге, ей просто нужно было внимание. Отец очень много уделял своему любимому делу, иногда, кажется, забывая о существовании дочери, а она со временем навязала себе, что любит ходить с ним на работу, потому что понимает, о чем идет речь и эта точная наука легко ей дается, а не потому что она хотела получить отцовского внимания и похвалы настолько много, как когда-то получала от матери за просто так.