***
Вечно занятый Харгривз бежал тихим июньским вечером домой. Заглядывая своим любопытным взглядом в сады некоторых дачников, он отметил, что сирень в этом году распустилась очень поздно. И всё из-за ужасно холодной весны, хотя и лето тоже тяжело было назвать теплым и солнечным. Но он так ненавидел эти цветы. Раздражителен был не только пестрый цвет, но и ужасно резкий запах. С Мари на пару они всегда призирали эти цветы. Ходили по улицам и фукали, закрывая носы и строя уморительные физиономии от сногшибательного запаха. Эти пару месяцев пролетели для Пятого слишком быстро. Несмотря на помощь со стороны сестры, уход за ребёнком после работы был утомительным. Но он никогда этого не показывал, с порога стараясь захватить всё её внимание. Эмили не особо радовалась появлению постороннего человека в их доме. В первые недели она наотрез отказывалась сидеть на руках у Элли, которая как только не пыталась к ней подобраться, бунтовала, показывая свой характер, бывая опрокидывая тарелку с детским питанием на пол. Однако сестра Харгривза не кричала и не обвиняла ребёнка. Не имела право. Девчушка и так осталась без матери, а теперь думает, что и Пятый хочет её бросить. Она всё понимала. Парень все эти недели был очень нервозен, понимая, что здесь бессилен. Он не мог просто уволиться, чтобы посвятить своей дочери сто процентов свободного времени. Ему всё также тяжело было закрывать каждое утро дверь и смотреть на грустные глаза, разукрашенные синькой внутри. Но человек быстро ко всему привыкает, и младшая Харгривз не стала исключением. За два с половиной месяца она приняла Эллисон, пусть и не полностью. Она перестала хныкать, когда в половину восьмого защёлкивался замок, наоборот – весело махала ручкой, удобно располагаясь на бедре женщины. Встречала его беззубой улыбкой в половину седьмого вечера, на четвереньках пытаясь доползти до объекта своего обожания. Если, конечно, не спала после плотного ужина. Но до сих пор Эмми не позволяла купать себя кому-то кроме собственного отца. Причина казалась совсем непонятной. То ли так на ней отразилась их первая встреча, прошедшая в ванной, то ли сестра Харгривза ещё не заслужила своё доверие, то ли ещё что. Конечно, это сильно льстило Пятому. Он ожидал, что Эмми быстро отстранится, почувствовав женскую энергию, голос, прикосновения. Ведь он – не мама. И никогда не заменит её, кем бы она не была. Ребёнок нуждается в этом, а самостоятельно он так не может. Эллисон и правда стала незаменимой в его глазах. Он никогда не ожидал от неё такого. Они не общались настолько тесно, чтобы сейчас он по старой дружбе получал столько всего. Почти все удары, даже в виде ночного непредусмотренного кормления, она принимала на себя. –Почему? – однажды глубокой ночью вопрошал он, сидя со спящем младенцем на руках. Она прекрасно понимала, что стоит за лишь одним единственным словом, поэтому лишь легко улыбнулась, ставя тарелку в посудный шкаф. Она протерла остатки посуды полотенцем, произнеся с бриллиантами в глазах: «Потому что ты тоже моя семья» Несомненно, эти слова заставили его сердце биться ещё чаще. Ему было нечего ответить на это, ведь и сам прекрасно понимал, что это правда. Женщина не стала развивать тему, давая возможность поразмышлять в одиночестве. Семейство Харгривзов никогда не считалось для него настоящей роднёй. То, что они выросли в одном доме и все время проводили вместе – ничего не значило для Пятого. Он всё время рвался на свободу, подальше от постоянных правил, упрёков и наказаний. Он рвался на свободу от людей, окружавших его, но совершенно не понимающих. Со временем его стало преследовать чувство абсолютной ненужности; Лютер сдружился и Элли, и большую часть свободного времени проводил с ней, Клаус вместе с Шестым часто закрывались у кого-нибудь в комнате, Боже, да даже Ваня нашла общий язык со Вторым. А он пытался приткнуться куда-нибудь, раз за разом понимая, что это совершенно не то, в чём он нуждается. Но уже как было сказано выше, человек быстро приспосабливается ко всему. Пятый стал тем, кому со временем перестала быть нужна компания, по крайней мере состоящая из людей. Он отлично развлекал себя книгами: классикой или брал какой-нибудь легкий детектив на ночь, начал работать над своей способностью и со временем стал тащить домой учебники по квантовой физике. Он работал над собой. Он работал с собой. Вплоть до попадания в постапокалиптический мир. Вплоть до той встречи под дождем. Вплоть до появления Мариэллы Кларк в его жизни.***
Утро после убийства ангела Спускаясь вниз по тихо поскрипывающей лестнице, девушка стала тереть руки друг об друга. Ноябрьское утро выдалось морозным, но солнечным, поэтому Мари поспешила закрыть открытую форточку. Поставив турку с кофе на плиту, она отправилась в ванну. Противно было взглянуть на себя в зеркало. Опухшее лицо, и без того небольшие миндалевидные глаза заслонили большие припухлости, в добавок глазницы были красного цвета и совсем сухие, что приносило дискомфорт. Душ ничего не поменял, да и напиток тоже. После такой насыщенной ночи думать ни о чем не хотелось. Сидя на кухне, она встречала рассвет в одиночестве, глядя в окно. Стрелки часов ещё не дошли до семи. Кофе по обыкновению обжигал губы, давая немного взбодриться от горечи. Пятый до сих пор спал, свернувшись калачиком, уткнувшись в подушку. Просто забавы ради, она запустила на столе облако небольшого вихря, что бесшумно вертелся, ничего не задевая. Опустив голову на руку, она стала думать о том даре. Каким образом его можно проявить? Как она может это почувствовать? Почему вчера он светился под её кожей, а сегодня исчез? Она и не знала, что через поцелуй можно передавать такие вещи. Развеяв мираж, она опять заглянула в ванную, рассматривая своё отражение. Ну и где это голубое свечение? Но лучше разглядев щеку, она заметила новую родинку, совсем крошечную. У Харгривзов была огромная библиотека, поэтому Мари была уверена в том, что отыщет ответы на интересующие её вопросы. Книжные полки в той комнате доходили до потолка, но лестница ей была ни к чему. Поднявшись в воздух, она стала перебирать глазами книги, сама не зная, что ищет. Уже потеряв всякую надежду, она наткнулась на толстенную книгу в бардовом переплёте. Бархат был покрыт плотным слоем пыли, из-за чего та легко скатывалась на ткани. Название книги было как будто счищено, но открыв форзац, Мари прочла: «Небесные силы». Название ничего не говорило о том, что её может ждать. Однако содержание оказалось весьма обнадеживающим. В книге были представлены не только описания ангелов, что ей вчера удалось видеть, но и их силы вместе со способностями. Опустившись на кресло, она закинула ноги на стол, с интересом листая до нужной главы. «Всех представителей крылатых, а именно ангелов, разделяют на три основные категории: телекинез, гравитация, бессмертие. Последние являются очень редкими видами, однако именно дар бессмертия позволяет существам свободно путешествовать между мирами без каких-либо ограничений. Телекинез и гравитация достаточно популярны среди божественных существ. Кроме того, эти дары ангел в силах передать, если чувствует опасность за свою жизнь. Передача столь ценного происходит через поцелуй в области лица или же половой контакт. Также…» Всё, после этих строчек книга была захлопнута и откинута на пол, а сама девушка побежала в спальню, не зная, как ей проверить себя на наличие одного из двух возможных даров. Тихо раскрыв дверь, смоляная макушка проникла в щель. Харгривз уже, кажется, не спал, а полусидя потирал глаза. —Мне нужна твоя помощь, — не поздоровавшись сообщила она, запрыгивая с разбега на матрас, чмокнув в щеку. Её глаза горели желанием. —И тебе доброе утро, — пробубнел он хриплым голосом, — я сейчас не в форме, дай мне хотя бы выпить кофе. —Это вовсе не помешает мне, от тебя просто требуется думать о чем-нибудь, ладно? — Нет, — сказал, как отрезал. Он почти всегда был таким противным по утрам. В это время суток его раздражало буквально всё, не считая худощавого тельца, сидящего на нем сейчас. Хотя и она уже начинала действовать на нервы. Почему он не может спокойно начать своё утро с обыкновенной рутины? Она не стала реагировать на его капризы, а просто принесла ему заранее приготовленный кофе. —Просто посиди спокойно пару минут и всё, — закрыв глаза, она сложила руки вместе, начиная вслушиваться в ощущение, совершенно игнорируя выкрутасы Пятого. Он нахмурился и уже хотел сказать что-то против, но она закрыла ему рот ладошкой, не размыкая глаз, — я, кажется, попросила, — еле слышно молвила она. Он тяжело и показательно вздохнул, но пререкаться на стал. Они сидели в тишине, нарушаемой лишь тиканьем часов, которые сейчас сильно выделялись на всеобщем фоне и сглатываением напитка. Она хмурилась, пытаясь что-то уловить, зацепиться хоть за какую-нибудь ниточку мысли, но всё было тщетно. В ушах стояла гробовая тишина. Она ничего не чувствовала. Ни единого намёка на тепло, которое обычно исходило от неё при использовании сил, ни единого ожившего внутри чувства. Пустота. Может это обман? Но ведь она чувствовала что-то вчера. Ощущения были совершенно другие, не как сейчас. Таким образом они просидели больше пяти минут, а она не сдвинулась с мёртвой точки. Открыв глаза, она с разочарованием посмотрела на него. —Ну, и что это было? — спросил в своей манере, уже менее недовольным тоном. —Это уже не важно, — она махнула на него рукой, — можешь идти, куда хочешь, — корпусом она упала в сторону, давая парню свободу, раскинув руки на остатки матраса, утыкаясь взглядом в потолок. —Ах, ты не хочешь мне говорить? — вдруг сменил тон он, ставя кофе на пол, — сейчас посмотрим, как ты запоешь. Она не успела и слова молвить против, как он запрыгнул на неё, воспользовавшись возможностью, и начал щекотать и кусаться. Сегодня с ней было что-то не так, это он видел. Но лишь терялся в догадках из-за чего. Подбадривание таким образом веселило не только её, но и ему было приятно касаться её шелкового тела. Она визжала, но сделать ничего не могла. Он придавил ногами её руки, прикусывая голые участок шеи и ключницы. — Стой, прекрати! — она начала брыкаться, пытаясь высвободить хотя бы одну руку. —Что, что? Не слышу, что ты там говоришь? Продолжать? — издевался он. —Нет, остановись! Хватит, уймись! — Кричала она. Ущипнув его за ногу, она высвободила свои ледяные руки и уложила их на его щеки, распрямляя их на всю длину, в попытках усмирить его озорство. В следующий миг он замер, смотря в упор в её глаза, не моргая. Его зрачки стали увеличиваться, будто устанавливая какую-то ментальную связь. Тишина сменилась писком в ушах обоих, а голова начинала кружиться. Он молчал, но из его глаз начали течь слезы, продолжая свой путь уже по её рукам. Его лицо подрагивало в женских ладонях. Пятый приоткрыл рот в немом крике, а Мари лежала будто в каком-то трансе, не в силах пошевелиться или оторвать свои глаза от его. —"Мари, отпусти" — услышала она в своей голове, и только тогда пришла в себя. Она оттолкнула его от себя на кровать, а сама упала на пол, быстрее стараясь отползти от него. Пронзительный стон раздался эхом, застревая в её перепонках. Он резко подскочил на ноги. —Боже, прости, — прошептала она, закрывая рот руками, начиная двигаться ещё дальше от Харгривза. Что она только что сделала с ним? Чуть не убила? Так значит всё-таки телекинез..? — Эй, Мари, я в порядке, успоко... — не успев договорить, он распластался на полу, кажется, зацепившись за что-то. Чашка кофе характерно треснула, разбившись на несколько больших осколков. Лежащий перед ней Пятый выглядел так, будто из него качнули энергии. Из смугловатого его лицо превратилось в совершенно бледное, он пытался встать, прикладывая, наверняка, немалые усилия, пока девушка, застыв, думала, как ей избавиться от этого. Как ей избавиться от этого дара. Куда его можно сдать. Она не сможет обуздать эту силу, она знает наверняка. Она не справится. Раскрыв глаза, всё ещё немного покачиваясь, Пятый столкнулся с огромными испуганными глазами, смотревшими будто сквозь него. Он чувствовал себя некомфортно, его тошнило. В глазах до сих пор двоилось, в добавок он всё ещё держался за тумбу рукой из-за слабости ног. После минуты здравого рассуждение у себя в голове он начал догадываться, что произошло. После соприкосновения её рук о его щеки, он почувствовал спазм в голове, но не смог даже и слова вымолвить. Перед ним стали мигать вспышки, от которых появилось головокружение. А происходящее дальше он не особо хорошо помнит. Это ему не нравилось. —Что ты только что сделала? — её взгляд наконец сфокусировался на нем. —Я не хотела, извини, — она замотала головой. —Нет, это всё понятно, что ты хотела сделать, что проверить? — он не знал наверняка, но догадывался, что только что произошло. Единственное, что смущало его, так это то, что чтение мыслей никак не связано с воздушной стихией. Откуда это у неё? —Понимаешь, вчера ещё кое-что произошло, — она выкручивала пальцы, пытаясь немного успокоиться, —Я не хотела тебя в это втягивать, но и не думала, что так выйдет. Та девочка вчера перед смертью передала мне что-то через поцелуй. До сегодняшнего дня я гадала, что это. Но, кажется, сейчас поняла, — не подходя к нему, она указала на щеку, — видишь, сейчас этого голубого пятна нет, зато появилась еле заметная родинка. Сказать, что он был в шоке — это замолчать на тысячи лет. Его физиономия выражала полное непонимание происходящего. —Но, как видишь, эксперимент прошёл неудачно, — дабы как-то развеять смущающую её тишину, добавила она. Её пугало то, что он молчал, не высказывая свою точку зрения вообще. Он даже не моргал, будто анализируя всё выше сказанное. —Нет, не совсем, — после затянувшейся паузы медленно протянул он, будто озаренный чем-то,-ты ведь остановилась, — он стал подходить к ней, улыбаясь, расставляя руки в стороны. —Не самостоятельно, после твоих слов, — она не обняла его, а лишь уткнулась затылком в его грудину, словно ребёнок. —Ну же, обними меня, — прошептал он ей. Но девушка лишь покачала головой наоборот заводя руки за спину. — Я не хочу причинять тебе боль, — таким же шепотом ответила она. Понимание того, что от части у неё получилось прочитать то, о чем он подумал в своей голове, давало ему невероятную мотивацию к тому, что он задумал. —Скажи, во сколько лет ты научилась ходить? — этот вопрос показался ей до того неуместным, что она, нахмурившись, распрямилась, взглянув на него с непониманием. —Не знаю, наверно, мне был всего год от роду, может чуть больше, — она пожала плечами, таких деталей она не знала. —А после овладевания этим навыком много ли ты падала? – улыбка уже раскрыла его зубы. —Да, много, — на выдохе выдала она, всё ещё не до конца понимая, к чему он ведёт. —Ну, — он стал разворачиваться в сторону ванны, — в таком случае не вижу ничего, с чем ты не могла бы справиться. Подмигнув ей напоследок, он захлопнул дверь в ванную. В воздухе повис один очень сложный вопрос, который как никогда интересовал Мари. Как избавиться от этого? Девушка точно знала, что хотела от этого дара. Чтобы он пропал, как насморк после спрея. Она не в силах сейчас заниматься обузданием чего-то нового у неё в организме. Если бы она знала как, то срочно бы убрала это недоразумение. Но вот у Пятого были абсолютно другие мысли и более того планы по этому поводу.***
Время бесследно ускользало из под его пальцев, а он даже не успевал вспомнить какой сегодня день недели. Ответственный теперь не только за свою жизнь, он казался абсолютно измотанным. Однако почти ежедневно он уделял немного времени несбывшимся фантазиям. Эллисон он говорил, что уже давно смерился с бегством любимой, и, фальшиво натягивая улыбку уводил разговор в другое русло. Но это было такой же очевидной ложью, как и тот факт, что Пятый пропустил эту утрату через себя и стал нормальным человеком. Что уж можно было говорить про то, что он боялся зайти в её комнату. Или вернее сказать кабинет. Изначально, эта небольшая комнатка была выделена для какой-нибудь верхней одежды, которая не помещалась в их общий шкаф. А потом она заняла его. С каждым месяцем количество блокнотов, каких-то листов с бесконечными записями, фотографий различных веществ и, конечно же, неба, становилось всё больше. На протяжении всего пребывание ею там, в кабинете царил настоящий хаус, который абсолютно не мешал Мари. В этом бардаке она с легкостью могла откопать, что угодно. Пятый практически не заходил туда, боясь получить по шапке, если на что-то наступит или, упаси Боже, сдвинет. Поэтому этой части дома он не касался никогда. Но сейчас его всем своим нутром тянуло туда, чтобы прочитать всё, что было написано её рукой. Он не стал наводить порядка, потому что со стопроцентной уверенностью знал — ей бы это не понравилось. Аккуратно усевшись в мягком кресле, он раскрыл клетчатую тетрадь формата А4 и стал бегать глазами по аккуратно выведенному почерку. Абсолютно идеальному мелкому почерку..? Его глаза вмиг расширились, а он, подорвавшись с места, побежал в свою комнату. Рывком дёрнув ручку комода, он достал письмо, отправленное от неё же. Буквы не то, что сильно отличались, они вообще не были похожи. Сначала он спихнул всё на то, что в текст написан в спешке, но ни один крючок, ни одна циферка не сошлась. Только сейчас он разглядел, насколько неумело была подделана подпись на нижней части листа. Схватившись за волосы, он почувствовал себя идиотом. Его так непрофессионально развели, а он повелся. Потерял бдительность. Дурак.