Самые сокровенные желания

Едкий запах медикаментов въедается в кожу, а гул сердца закладывает уши. Ажиотаж в больнице казался колоссальным: воины Марлии вернулись с фронта. «Только бы он вернулся», — пронеслось в моей голове. Меня окатило жаром, и ком, что сжимал лёгкие, теперь подкатил к горлу от этих мыслей. Отбросив в сторону все карты пациентов, я выбежала осматривать вернувшихся. Никогда раньше не подумала бы, что война сможет вернуться на материк, но, к сожалению, это было действительно так. Входные двери больницы не успевали закрываться от прибывших солдат: раненых, контуженных, на носилках и костылях. «Не вижу! Черт! Где же он!» Я выбежала в фойе, выхватывая список больных у ординатора, что сегодня распределял больных. «Б. Б. Да где же он!!» Бумага дрожала от нервного порыва, но наконец мне попалась знакомая фамилия. — Браун, — прошептала я, тыча пальцем в лист. — В какой палате Браун? Парень напротив меня недоуменно вскинул брови, но все же ответил: — Кажется, на третьем, в отдельной палате. Сказали, вроде как, обладатель титана и кроме покоя ему ничего не потребуется, поэтому поместили его отдельно. Но в неотложке ему все равно оказали какую-никакую помощь. Видно, сильно его потрепало… — С-спасибо, — бросила я, сунув ему в руки списки, и побежала по лестнице. Дверь в палату была приоткрыта, из-за нее густым потоком выходил пар. «Восстанавливается» На минуту замешкавшись, я не спешила входить, отложив нашу встречу на более удобное время. Сейчас казалось достаточным знать, что он вернулся живым. Райнера я знала с самого детства. Будучи дочкой марлийского капитана, я любила прихвостнем ездить с ним на обучение будущих шифтеров, оттуда многое узнала и о жителях Либерио. Моя мать всегда твердила мне о том, что будущего рядом с элдийскими нелюдями у нас никогда не будет. Рассказывала о зверствах, которые марлийскому народу пришлось пережить из-за народа Имир, но Райнер, он был необычайным с самого детства: взрослым не по годам, целеустремленным. Еще девчонкой я никогда не понимала, что им движет, но я всегда знала: он явно был не таким как все. Мне было десять, когда ему стукнуло двенадцать, и я даже не могла представить, что в том же году он убьёт сотни, а может, и тысячи людей за стеной острова, доказав свою преданность Марлийской Армии. Мы всегда осторожничали, зная, куда может привести наша «запретная дружба». Но, как это обычно бывает, мы перешли ту грань, стоило Райнеру вернуться с миссии на Парадизе. Не знаю, любил ли он меня так же, как я его, но одно я знала определенно: сильные люди всегда уязвимы, и Райнер нуждался во мне ничуть не меньше. Диван в кабинете был совершенно не удобным — единственная причина, по которой дежурства казались мне сущим адом. Я взяла список поступивших солдат и направилась на ночной обход. Закончив со всеми, я нерешительно поднялась на третий этаж и тихо остановилась у палаты Райнера. Тело сковывал легкий озноб, но, набрав побольше воздуха в лёгкие, я толкнула тяжелую дверь. Райнер спал спиной к двери, укутавшись в одеяло, так, что только соломенные волосы виднелись из под него. Пара больше не было. Я сделала шаг вперёд, чтобы ближе его разглядеть. «Неужели ему действительно осталось жить два года?» Сердце защемило от горьких мыслей, и слёзы подступили к уголкам глаз. — Некрасиво смотреть на спящих, — тяжелый голос Райнера вернул меня к реальности. Я вздрогнула от испуга, и список чуть не выпал из моих рук. — Я… я… — Смотрела, как я сплю, — не дав мне договорить, вставил он и поднялся с кровати. — Мне просто нужно было убедиться, что ты в порядке, Райнер. — Я в порядке! — отрезал он. За последний год ментальные приступы Райнера участились, и он избегал любые встречи со мной. В какой-то мере я знала, что Райнер был прав. Хоть мы и не очень сильно отличались друг от друга, но жизни наши совершенно шли иными путями. Мне стоило бы отпустить его, ведь даже мысль о том, что проклятие Имир отнимет его жизнь спустя два года, разбивала меня вдребезги, но в то же время эти два года мне были необходимы как глоток свежего воздуха. — Хорошо… тогда я пойду. Я была уже у двери, как низкий голос пронзил остатки моего разума. — На самом деле, мне нужно перебинтовать раны. Райнер аккуратно снял рубашку, оголяя торс с множеством ран. — Так болит? — Я коснулась двумя пальцами места ушиба. Райнер поморщился и тяжело выдохнул, лишь коротко ответив: — Восстановлюсь, просто потребуется больше времени. — Не хочу, чтоб ты мучился от боли всю ночь, — я выдавила на ладонь немного прохладной мази, согревая ее в руках, острый запах ментола которой бил в ноздри, и аккуратно коснулась его рёбра, размазывая ее по коже. Когда та впиталась, я выдавила ещё небольшой сгусток и переместилась к груди, ловко поднимаясь к ключице, втирая мазь и в ту область. — Прости меня, — вдруг говорит Райнер, и я понимаю, о чем он хочет сказать. Глаза снова предательски наполняются слезами, но я умело скрываю их, перемещаясь к спине Райнера. Его спина, на ней все ещё красовался огромный порез, начиная от лопаток и до самой поясницы, что так же не успел затянуться. Кончиком пальца касаюсь его раны, отчего он слегка шипит. Но я тут не для того, чтобы причинять ему боль. Я нежно коснулась губами области, которую тронула, почувствовав, как каждый мускул на спине Райнера напрягся. Сердце застучало так быстро, что вот-вот было готово вырваться наружу. Я коснулась губами левой лопатки и, не увидев протеста, поднялась выше к мускулистым широким плечам, к шее, к затылку. Пальцы Райнера с силой сжимали больничную койку, словно пытаясь сдерживаться, не поддаваясь. Я легко коснулась губами за ухом, и его шею в момент покрыла легкая дрожь. Райнеру нравилось, иначе он бы не остался тут со мной. — Райнер, не отталкивай меня… — Ты не понимаешь. Я не хочу сорваться на тебе! Я не могу! Он повернулся ко мне, всматриваясь опустошенными карими, и я понимаю, что все, чего я желаю, это увидеть его немного беззаботнее. На его губах появилась еле заметная наигранная улыбка, но в глазах по-прежнему читалась сумасшедшая тоска, и я неосознанно потянулась к нему, желая отогнать ее прочь. Его тяжелая рука нежно легла мне на спину, притягивая к себе как можно ближе, впиваясь губами в мои в жарком поцелуе. Он целовался жадно, теперь уже будто наоборот, боялся оторваться, а я чувствовала, как постепенно плавлюсь в его сильных руках. Руки плавно обвили его шею, путая пальцы в жестких отросших волосах на затылке, не желая отстраняться ни на секунду, и, совсем позабыв о ране, спустились ниже по спине. Глаза распахнулись под страхом, что он оттолкнёт меня, но Райнер лишь сильнее впился в мои губы, проникая языком в рот. Из груди невольно сорвался тихий стон, и это для него было последней каплей, чтобы послать к черту самоконтроль. Спустившись губами к шее, он, еле касаясь, проводит по ней языком, а следом тихонечко дует на влажный след, заставляя ознобу пройтись по моему телу, прикусывает бархатную кожу, все ещё помня, что шея — моя самая чувствительная зона. Я выгнулась ему навстречу, позволяя делать с моим телом именно то, что ему сейчас захочется. Но его губы снова накрыли мои, а грубые пальцы беспорядочно пытаются нащупать надоедливые пуговицы медицинского халата. — К черту! — сквозь поцелуй процедил Райнер и сорвал все оставшиеся пуговицы, наспех стягивая с меня халат. — Да сколько на тебе одежды?! —увидев под ним ещё льняное платье, недовольно возразил он. — Что, теперь уже не терпится, Бронированный? Но он не отвечает, осторожно спуская лямки платья и прикусывая кожу плеча, заставляя меня невольно вздохнуть, томительно долго направляясь ниже и ниже. Платье сползает, задерживаясь на талии, полностью оголяя грудь, что жаждет его ласк. Недолго думая он подхватывает мое тело и сажает к себе на колени. Теперь я в ещё большей его власти. — Посмотрим, как у тебя с терпением… — шепчет Браун в и без того разгоряченную до предельных температур кожу и обводит кончиком языка ореолу, слегка прикусывая сосок. Мое тело отзывается крупной дрожью, а к легким подкатывает стон, который плохо удаётся сдерживать. Пальцы сжали до невозможного его напрягшиеся плечи, но я стараюсь не поддаваться ему так быстро, закусив нижнюю губу, хотя понимаю, что сдалась ему ещё в тот момент, как только вошла в его палату. Но Райнер воспринимает это лишь как вызов, своеобразную игру, продолжая испытывать меня на прочность. Его умелый язык рисует непроизвольные узоры на моей груди. Левая рука перемещается на поясницу и рывком прижимает к себе так, что его член упирается в мою промежность, все же заставляя меня раскрепощенно простонать для него. Его губы проходятся по ложбинке, спускаясь к ребрам, и снова поднимаются. Дыхание сбилось напрочь, превращаясь в учащенные короткие стоны, но Райнера это не удовлетворяет, и его рука спускается ниже, проводя невидимую линию от ключиц до резинки моего белья. Его пальцы еле касаясь поглаживают внутреннюю часть бедра, и чем он ближе, тем больше моя нетерпимость проявляет себя. Тело больше не в моей власти, оно, изнемогая до невозможности, хочет этого мужчину, вот только он решил играть до конца. Его пальцы томительно медленно отодвигают тонкую ткань и мягко касаются клитора. Каждая клеточка во мне сжимается до крошечных размеров, и стон его имени слетает с моих губ. Райнер смотрит на меня как на трофей, который выиграл в состязании за гребанное нетерпение, хищно прищурив глаза и поджав губы в красивой ухмылке. Его движения то набирают темп, то замедляются, медленно доводя меня до раскалённой точки. Он углубляется, собирая смазку, а мои щёки залились краской, ощущая, насколько я стала влажной. Долгий протяжный стон сорвался с моих распухших губ, когда его палец неожиданно вошел в меня, выходя полностью пропитанным моей влагой и проникая снова вместе со вторым пальцем. Внутренние стенки сжались, а стоны и всхлипы стали бессвязными, пока Райнер двигал ими внутри меня. Большой палец опустился на клитор, доводя меня до полного изнеможения. — Ра… а-а-а-а-а-х… Райнер… — Тише, сладкая, нас могут услышать, — он заткнул мне рот поцелуем, в то время как мое тело уже полностью отказалось меня слушать. Бёдра сами подались навстречу, пытаясь как можно больше насладиться движениями его рук. — Ну-у… Райнер п…пожалуйста. — Терпение, мы ведь уже говорили об этом, — ядовито шепчет мне в губы, перебивая мои бесстыдно умоляющие стоны. Мои руки лихорадочно развязывают шнурки на его штанах, наконец, пытаясь перетянуть игру на себя. Я запустила ладонь за тугую резинку боксеров и нежно сжала в руке его напряженный до предела член. Низкий стон сорвался теперь с мужских губ, тогда он вынул пальцы, оставляя меня обескураженно и неудовлетворённо всхлипывать, и так же неожиданно насадил меня на свой член. — Р-е-е-е-й!! Большая ладонь прижала мои губы. Райнер и сам был на пределе, чтобы не сорваться на стон. Его широкая грудь хаотично вздымалась, а мышцы предплечья напряглись, сильнее сжимая мои скулы. Неожиданно его глаза покрылись пеленой холодного стекла. Я знала: он выпал из реальности, снова, теряясь глубоко в недрах своих воспалённых воспоминаний, больно сдавливая пальцы на моем лице. Я замычала в его ладонь, схватив его за запястье, и тогда Райнер опомнился и его янтарные радужки испуганно забегали по моему лицу, высвобождая его из собственной хватки. — Черт, прости… я… я не хотел! Не нужно было… Но я знала Райнера слишком хорошо, чтобы начать корить его за это. Не ответив ни слова, я поддалась первая, перебивая его совершенно не нужные извинения, впиваясь в его налитые губы и плавно опустившись снова на его член. — Все хорошо, Райнер. Я не позволю тебе причинить мне вред, — горячо выдыхаю, поглаживая его по щеке, одновременно продолжая набирать темп. Горячий язык Брауна жадно облизывает мою шею, а пальцы с силой впиваются в кожу бёдер, но движения во мне по-прежнему остаются сдержанными. Из-под полуоткрытых век я вижу его напряженные скулы, он боится снова впасть в безумство, боится причинить мне боль, тогда я соблазнительно коснулась губами его уха, продолжая плавные движения на нем. — Прошу, Райнер, трахни уже меня, — горячий шёпот опалил его сознание, и тогда он действительно срывается. Браун бросает меня на постель, стягивая окончательно мое платье, что давно скрутилось на талии, и нависает сверху. Губами невесомо касается моих и входит, растягивая меня своей горячей плотью. Ему сносит голову. Его толчки во мне необузданные, быстрые, глубокие, такие, которых я жаждала, пока Райнер был на очередной войне. Я вжимаюсь головой в подушку, пальцами лихорадочно цепляясь за его напрягшиеся предплечья. Таю, плавлюсь, как фруктовый лёд, под его горячими губами, которые, как кажется сейчас, просто везде. Его движения рваные и резкие, что тоже выбивают меня из реальности. Он грубо поворачивает мое лицо, впиваясь сумасшедшим поцелуем. Сдавленный стон слетает ему на губы, отчего он становится буквально на пределе. Его пальцы сжимаются на моих бедренных костях и резко переворачивают меня, ставя на колени. Губы болят от распутства, что мы тут устроили. Райнер с силой дернул за надоедливое кружево, разорвав его окончательно. Опершись руками в подушки, я соблазнительно смотрю на него из-за плеча. Он красив, до невозможного красив. Мой взгляд прикован к сексуально сложенному телу, к рельефу мышц, покрытых испариной, к напряженным венам на руках, пока он очерчивает ими мою фигуру, смотря на мое тело как изголодавшийся по плоти зверь. Я поддаюсь вперёд, бедрами касаясь его члена, извиваясь, безмолвно прошу его взять меня как можно скорее. Он прижимается головкой ко входу и одним рывком снова входит в меня, срывая с губ очередной протяжный стон. Языком проводя дорожку по позвоночнику, нависая надо мной так, что я слышу его прерывистое дыхание с каждым движением внутри меня. Уперевшись одной рукой в подушку, второй он спускается к клитору, доводя меня до полного сумасшествия. Тело сводит тысячью мелких судорог, посылая импульсы в каждую клеточку моей кожи, я срываюсь чуть ли не на крик, сминая простыни, вжимаясь лицом в матрас в бесполезных попытках хоть как-то приглушить свои блаженные стоны. Я обессилено кладу голову на подушку, все ещё непроизвольно вздрагивая от его толчков во мне. Райнер делает ещё несколько рваных движений, насаживая меня на свой член, и я чувствую, как горячее семя растекается по моей пояснице. Он отпускает меня, обессилено, с грохотом ложась рядом, и вытирает мне спину моим же халатом. — Я куплю тебе новый халат, — усмехаясь, говорит Райнер. — И белье… — еле выдыхаю, приоткрыв глаза. — И белье, — смеется он, и этот смех согревает каждую клеточку моего сознания. Райнер приглаживает мои влажные волосы и крепко притягивает к своей груди. С его тела снова густым потоком поднимается пар, и я впервые вижу, как его оставшиеся раны затягиваются. — Останься со мной, Райнер… тут, в Марлии, — я вжимаюсь носом в его грудь, мысленно понимая, что он не сможет этого сделать ни под каким предлогом, но делаю отчаянную попытку, шёпотом выговорив эти слова. Он делает короткую паузу прежде, чем ответить: — Лучше пообещай, что будешь ждать меня. — Я всегда буду ждать тебя, Райнер, сколько времени бы нам не осталось…