Письменный стол./Эрвин Смит/ NC-17
2 июля 2022 г. в 01:42
Примечания:
Дорогие мои, это небольшое дополнение к предыдущей главе со всеми любимым Эрвином, которое почему-то не планировалось выходить. Но оставлять деда без сцены 18+ было бы не честно, я думаю. Поэтому велком) Надеюсь, глава вам понравится не меньше, чем сам Эрвинка❤️
— Командор, вызывали? — девушка тихо захлопывает за собой дверь, держа в руках шершавую папку с записями сто четвертого отряда.
— Да, жду отчеты, — Эрвин смотрит на неё совершенно мягким взглядом, который, возможно, не доставался никому более.
Плавно преодолевая расстояние до него, постукивая высокими каблуками, она кладет бумаги на стол и, обойдя его, нахально запрыгивает на его край.
— Эрвин, я соскучилась, — жалобно выговаривает она, добавляя, что терпеть не может его скучную должность и обязанности.
— Я тоже соскучился, но у нас так много дел, — даже не переводя на неё взгляда, причитает Смит, перелистывая отчеты, которые она принесла.
— Боже, Боже, Боже! Неужели их так много, что ты оставишь меня без внимания?
Эрвин переводит серьёзный взгляд на неё и касается её колена, слегка приподнимая юбку.
— И вправду, у нас много дел, — в его глазах читается усталость, печаль и ещё нотка чего-то странного, что она в тот момент так и не распознала. Тогда ее лишь заботила его «правильность». Она легко спрыгивает со стола и берет его нахмуренное лицо в свои холодные ладони. Целует его влажно, мягко, просто превосходно, Эрвин все ещё сдержан, но отвечает на поцелуй, обведя лишь рукой ее хрупкую спину. Спутывает аккуратно собранные волосы на затылке и на выдохе произносит:
— У меня ведь правила… не на работе… — он горячо выдыхает каждое слово ей в рот, но она знает, что в этот раз он точно не устоит. Его правила — не ее забота, и его работа совершенно ее сейчас не волнует.
— Работа… — тихо произносит она, сама себе усмехаясь, но для Эрвина она является смыслом жизни.
Она не слушает его, точнее не слышит. Ее пальчики остро касаются его идеально ровных скул, переходя к подбородку, игриво сползая к шеи, а он глаз не сводит, смотрит на неё как зачарованный. Пожалуй, он любил в ней все: ее забавный вздернутый носик, тонкую шею, родимое пятно на плече. Эрвину казалось, что с ума сходит, и поэтому позволял ей все, лишь бы любыми путями огородить ее от ужаса за стенами.
— Эрвин, Эрвин, если бы ты знал, как я ненавижу твою должность… — ее губы, такие горячие и влажные, легко касаются уголка его губ, подбородка, шеи, повторяя движение пальцев вперемешку с недовольным шёпотом сквозь каждый поцелуй.
— Работа, работа, работа, — и на каждое слово крохотный поцелуй.
— Мне кажется, тебе нужно немного расслабиться.
Она плавно опускается на колени, слегка задрав свою юбку для удобства, и звонко расстёгивает бляшку его ремня. В его белых фирменных штанах, обтянутых стяжками и ремнями, уже давно тесно, но она медлит, ждет, что сейчас он запротестует. Смотрит на него, так соблазнительно, облизывает губы и тянется руками к ширинке. Дыхание Эрвина глубокое, слегка хриплое, и, не дождавшись его протеста, она коротко, на одном вздохе выговаривает:
— Командор Смит, вы можете начинать умолять меня, — а в ответ лишь снова глубокое дыхание, ведь чертовка явно знала его слабости.
Она высвобождает из белья его эрегированный член и горячо проводит языком от основания до головки, обхватывая губами с пошлым чмоканьем.
— Разве вы не за этим меня сюда вызвали, командор?
— Бля-ять, — глухо шипит он и подставляет бёдра ближе, спутывает пальцы в шелковистых волосах и немного тянет ее вниз.
На ее лице играет довольная ухмылка, и она продолжает изводить его дальше. Головка члена проходится по ее верхней губе, направляясь к нижней, немного надавливая на неё. Она приоткрыла рот, жадно глотая воздух.
Эрвин пылает от того, что ему приходится наблюдать. Он перехватывает ее подбородок прежде, чем она продолжит, и глухо приказывает:
— Открой и не закрывай. — Он давит большим пальцем на губу и погружает его полностью в рот. Собирает слюну, что тоненькой ниточкой тянется, прилипает к ее подбородку. Он обводит головку члена и размазывает слюну по всей длине.
— Продолжай.
Широкая мужская грудь учащенно вздымается, Эрвину становится тяжелее себя контролировать, он откидывает голову на кресло и прерывисто дышит. Рука жёстче сжимает корни ее волос, и она чувствует, как он напрягается всеми мышцами, как близок к развязке. Это слишком горячо, чтоб ее это не завело и не заставило постанывать. Она тащится от Смита, от самого процесса, от того, что ее взяла, он снова нарушил все свои правила ради неё. Она вбирает его настолько, насколько может, и Эрвин со стоном оттягивает ее назад.
— Давай, поднимайся! — приказным тоном велит Смит.
Подхватывает ее за талию, пока она незаметно вытирает уголки губ, усаживает на стол, подтягивая мягкий материал юбки до талии, стягивает с неё белье. Ему не нужно проверять — он уверен, что она влажная, хочет его без остатка, льнет к нему кошкой и он выполняет все ее безмолвные просьбы, без промедления входит в неё. Протяжный стон срывается с ее чувственных губ, она откидывается на стол, прогибается в спине, крепко обхватив его бёдра ногами и сцепив пальчики на его плечах через плотную ткань рубашки. Ее тело сводит сладостной истомой, покрывает мурашками, пропускает импульсы тока в крохотные капилляры под кожей. Она приглушенно стонет, закусив губу, старается не шуметь, пока он с остервенением, жадно вбивается в неё. Пальчики спутывают светлые волосы на его затылке, притягивая его к себе и жадно кусая за губу. Он морщится от боли, ощущая металлический привкус во рту, но не сопротивляется, отвечает на это сумасшествие кротким поцелуем. И лишь когда она начинает стонать громче, шепчет на ухо:
— Тише, малыш, тише…
Его движения в ней рваные, сводящиеся ее тело судорогами, он сам на переделе, подходит к критической точке, горит, впивается в ее бёдра, оставляя белёсые следы, делает еще несколько рванных движений и кончает, наполняет ее без остатка. Его лицо кривится в блаженной гримасе, сводя густые брови у переносицы. Валится всем телом и глубоко дышит как в каком-то бреду.
Она не боится от него забеременеть, где-то в глубине души даже хочет этого, поэтому не спешит возражать. Они говорили об этом сотню раз, достаточно много, но Эрвин все ещё сомневается по этому поводу, остаётся непоколебим, и даже не потому, что не хочет детей от неё, а потому, что знает: его должность не позволит ему стать отцом, в такое трудное для них время. На нем слишком много ответственности, слишком. Поэтому вечером он в обязательном порядке подсыплет ей таблеток, что одолжит в лаборатории у Ханджи.
Эрвин тяжело дышит, обессиленно навалившись на неё всем весом, во рту пересохло, тело взмокло, оставляя на рубашке влажные следы. Он сглатывает вязкую слюну, зарываясь носом в ее мягкие волосы, что пахнут утренним пудингом уже вперемешку с его древесным одеколоном. Ее кожа пахнет чем-то сладким — не духами вовсе, ее собственным, индивидуальным запахом. Как горячая карамель, что только сняли с огня, обжигает, горит на языке, но до чертиков вкусная. Она пахнет свежей выпечкой в утренней лавке, парным молоком и скошенной травой. Бред какой-то. Эрвина кроет уже не по-детски. Он опять и опять делает глубокий глоток воздуха, и вяло шевелит губами, но голос, на удивление, звучит как всегда твёрдо:
— Живо в уборную. И чтоб через десять минут и следа секса на тебе не было, зараза, — не поднимаясь с неё, бурчит он.
— Как пожелаете, командор Смит, — гладит его шрамы на широкой спине под рубашкой, а он все так и не может заставить себя отпустить её. Он словно сплавился с ней, прирос, стал единым целым. Настолько ему сейчас с ней хорошо.
Стук в дверь сделал это за него. Они в спешке поднялись, собирая слетевшую бумагу со стола. Эрвин заправляет рубашку и наспех застёгивает ремень, пока она поправляет юбку, снимает каблуки и наспех, бесшумно убегает в туалет, закрывается и слышит буквально через минуту:
— Эрвин, ты не забыл, мы договаривались обсудить наш план действий по Шиг…
Эрвин резко закашливается, не давая возможности договорить капитану Аккерману. Он до сих пор не ввёл ее в курс дела. Не сказал, что через две недели планирует отправиться в Шиганшину, к разрушенной стене. Туда, где буквально из-за каждого угла поджидает опасность.
— Эрвин, с тобой все в порядке, ты какой-то… помятый, что ли… и кажется, у тебя кровь на губе. — Леви достаёт из кармана белоснежный, выглаженный платочек и протягивает ему.
— Все в порядке. Поговорим немного позже, я дам знать.
Леви оценил бардак на столе Эрвина и, по всей видимости, догадываясь, что к чему, вышел, не проронив более ни слова.
Эрвин шумно вздыхает, тяжко сдавливая пальцами переносицу. «Ну что за бред, Смит», — шепчет он сам себе, в голове прокручивая то, что нужно наконец-таки рассказать ей все прежде, чем ее эта весть застанет врасплох. Он чувствует вибрацию громко хлопнувшей двери и слышит отчетливый стук ее каблуков, что приближается из уборной.
— Почему ты не сказал мне?
«Блядство! Блядство! Что ей теперь сказать?». И Эрвин молчит, перебирает и раскладывает смятые бумаги на столе, нервно разглаживает папку с отчетами, демонстративно игнорируя, казалось бы, простой вопрос.
— Почему?! — она осмеливается поднять голос на командора. Сейчас его должность она засунула куда подальше, туда же, куда и его принципы, и собственную субординацию. Плевать! Ее звонкий голос прорезает пространство в комнате, что въедается эхом в его сознание.
— Мне кажется, тебе давно-о-о пора приступить к работе!
Она в момент подлетает к столу, в полном смятении и безумстве и сметает все, что он успел поправить: и без того еле уложенные документы, серебряный подсвечник, что грохотом валится на пол, чернильницу, которая удачно так проливается, оставляя чёрную размылину на шелковом ковре. Леви был бы в ужасе от увиденного, Эрвин более сдержан, но терпеть такого отношения, тем более от неё, не собирается.
— Прекрати! — он с силой ударяет по столу, глубоко вдыхая через нос, и, перехватив ее ладони, прижимает к древесине стола. — Успокойся, прошу! — чуть тише уже произносит он.
У него хватило смелости отправиться на войну, прямиком в Шиганшину, потянув за собой молодых солдат. Потащиться в эту проклятую Шиганшину, что все ещё кишит титанами. Туда, где, возможно, их поджидает тот аномальный, из-за которого погиб их товарищ Майк. Но рассказать об этом ей смелости ему до сих пор так и не хватало.
Эрвин обходит стол, притягивая ее по-хозяйски к себе, целует в висок, в лоб, в переносицу, целует в левый глаз, потом в правый, целует в острые уголки бровей, что-то шепчет успокаивающе на каждый крохотный поцелуй, рассказывает о том, что действительно отправляется туда, молвит и клянётся, что это совершенно не опасно, но она все понимает и без этой наглой лжи, она сама бежала с Шиганшины, чудом, единственной уцелев, потеряв в тот злосчастный день всех родных. Его слова звучат для неё как раскаты грома средь белого дня. Ее сердце обжигает грудь изнутри, уходит куда-то глубоко, проваливается в желудок и оттуда трепетно стучит. Она целует его в грудь много-много раз, зарываясь носом в складки рубашки, и время от времени тихонько всхлипывает.
— Я с тобой пойду, Эрвин…
Он снова касается губами ей куда-то в макушку, вдыхает его любимый сладкий запах и отрицательно качает головой.
— Ты нужна мне тут, следить за порядком, пока меня не будет.
Он врет, откровенно врет ей, и она это понимает, но пока соглашается. Не на работе, он ведь так этого не любит, она и так устроила тут полный бардак. Поговорит с ним дома, не сейчас. А пока просто льнет в его объятиях, отпечатывая на себе его тепло и все его нежные прикосновения.
Примечания:
Мы думали, мы ждали, мы надеялись. Наконец-то следующая глава будет с самым горячим капитаном всего Парадиза. Всех, кто читает, безмерно ценю❤️