Диггори, ты сошел с ума?

— Прошу, Седрик, присаживайся, — Дамблдор снова уселся за стол, провожая меня внимательным взглядом ясных голубых глаз. — Я бы хотел узнать побольше о твоей ситуации. — Да, я бы тоже хотел о многом с вами поговорить, — я заметила, что все бывшие директора с портретов внимательно прислушиваются к нашему разговору. — Для начала, скажи, откуда тебе была известна информация о Фадже? Я осеклась: что-то все еще не давало мне поведать о книгах. Надо как-то выкручиваться. Если уж кому и доверить свое необычное перерождение, то определенно мудрому, но в то же время хитрому директору. Я была уверена, что он не запрет меня в Мунго — если Дамблдор осознает всю мою полезность, то мое заточение среди душевнобольных определенно помешает его планам. Кроме того, уж он-то не должен раскрыть мой секрет другим — сам ведь постоянно изворачивается и не дает залезть себе в голову. — Этого рассказать я вам, к сожалению, не могу, — испытующий взгляд Дамблдора похолодел. — Что-то не дает мне произнести в слух источник моих знаний. Я понимаю, как это звучит, но вы уже использовали на мне легилименцию и должны были увидеть, что никаких связей с Волан-де-Мортом у меня нет. Я говорю чистую правду. На секунду в кабинете повисла тишина. В следующее мгновение перед моим мысленным взором снова замелькал ускоренный фильм из обрывков воспоминаний — все они принадлежали Седрику ровно до того момента, как в него запустили зеленый луч. Следующий образ был уже мой — звездное небо, встревоженные лица Дамблдора и Гарри, больничное крыло. Странно, но ни моя земная жизнь, ни туманное помещение с белоснежным поездом не появились. — Ты не лжешь, — задумчиво произнес директор, прекратив копаться в моем мозгу, — И судя по увиденному мной — передо мной действительно сидит Седрик Диггори. Ничего инородного в тебе не ощущается. Однако как объяснить твое подозрительное знание предстоящих событий? Насколько я знаю, в роду Диггори не бывало предсказателей. — Ответа на этот вопрос у меня нет. Я могу лишь предположить, что Седрик действительно умер на том кладбище, и я просто заняла его место. Переродилась в его теле, если можно сказать так. Дамблдор спокойно раздумывал над предложенной мной информацией, однако в его взгляде так и продолжало сквозить подозрение. Ладно, хватит сюсюкаться с дедом. Мне нужно заставить его сотрудничать со мной — все планы против Волан-де-Морта были и будут составлены именно им, так что если я и хочу что-то изменить в этой реальности, то нужно работать напрямую с источником. Если я смогу повлиять на некоторые решения Дамблдора, то возможно получится избежать части предстоящих смертей. — Профессор, я понимаю, как трудно вам будет поверить мне, и я не надеюсь на долгую дружбу, но близкое партнерство нам точно не помешает. Как вы уже заметили, я никоим образом не связан с Волан-де-Мортом. Более того, я думаю, что смогу помочь вам одержать победу над ним. Дары смерти, семь крестражей, двойной агент в лице сами кого знаете — все это вам о чем-нибудь говорит? Впервые я смогла увидеть глубокий шок на изборожденном морщинами лице Дамблдора. Даже в очках-половинках, сидевших на длинном носу, светилось изумление. Мне захотелось ухмыльнуться, однако я удержалась — не стоит подливать масла в огонь. — Я просто хочу вам помочь, — продолжила я, — И поэтому для начала предлагаю свою кандидатуру в качестве нового члена Ордена Феникса. Вы все-равно собирались его созвать заново, а мои знания определенно вам пригодятся, — если уж идти в самое пекло, то хотя бы на своих условиях. Дамблдор снова напялил на себя непроницаемую маску, из-за которой он выглядел еще старше и более усталым. Мы просидели в тишине минут десять. Я тихо рассматривала парящий на небольшой высоте серебристый прибор — надо было дать время директору взвесить все за и против. Ну серьезно, кто бы с порога поверил семнадцатилетнему подростку о том, что он переродился и теперь знает будущее, которое точно произойдет? Я бы сама себе не поверила. Когда серебряный прибор второй раз упал, снова медленно поднимаясь в воздух, за дверью кабинета послышались шаги. Наверное, Хагрид и мадам Максим получили свои приглашения. Глаза Дамблдора пронизывали меня насквозь, словно он сейчас читал мою душу. Тяжелая поступь становилась все громче. Наконец, Дамблдор заговорил. — Я поверю тебе, Седрик. Не успела я поблагодарить директора за проявленное доверие и удивиться отсутствию дополнительных вопросов о моем воскрешении, как в дверь постучались. — Войдите, — громко произнес Дамблдор, а затем обратился ко мне. — Думаю, сейчас тебе стоит вернуться в больничное крыло. Все-таки выпей усыпляющее зелье. В день твоего отъезда из Хогвартса я буду ждать тебя в кабинете, чтобы сопроводить в штаб-квартиру. И да, думаю ты сам понимаешь, что разумнее будет больше никому не распространяться о себе. В моей спиной послышался громовой кашель, и Дамблдор перевел взгляд на вошедших Хагрида и мадам Максим, показывая тем самым, что разговор окончен. Я кивнула директору, поднялась из кресла и прошла мимо полу-великанов, стараясь особо на них не пялиться, что было сложно. Хагрид был как минимум в два раза выше и в пять раз толще обычного человека, а его ладони были величиною с крышку мусорного бака. Глаза лесничего были похожи на двух черных жуков, а голову украшали лохмы и длинная борода. Мадам Максим же имела красивое лицо с оливковой кожей, тёмные волоокие глаза и крупный орлиный нос, хотя рост ее был такой же огромный, как у Хагрида. Уже по дороге в больничное крыло я задумалась о том, что можно было бы рассказать, что путешествие Хагрида и мадам Максим к великанам окажется бесполезным. Хотя, с другой стороны, они приведут братика лесничего, который будет определенно очень полезен в Битве за Хогвартс. Ладно, пусть эта линия сюжета идет по своему пути. В больничном крыле было неожиданно тихо. Я уже успела привыкнуть к тому, что вокруг постоянно толпились люди, что даже забыла простую истину — больным вообще-то нужны покой и тишина. Пройдя к своей койке, я забралась на пуховое одеяло. Соседняя ширма резко дернулась в сторону, открывая сидящего на кровати Гарри, который корпусом полностью повернулся в мою сторону. — Ты обещал мне все объяснить, — тихо произнес парень, сверля меня своими зелеными глазами. Я раньше никогда не понимала, почему в книгах так фокусируются на глазах Гарри. Зеленые, да зеленые — как будто никогда таких не было. Но увидев их в живую, я действительно почувствовала, что теряюсь в них. Они были не просто зеленые: оттенок напоминал больше изумрудный. Словно настоящие драгоценности, они переливались внутренним свечением. От легкого огня свечи цвет менялся — темнел, становился более глубоким. Миндалевидная форма глаз идеально подчеркивала необычный оттенок, делая его похожим на юного олененка. Гарри кашлянул, возвращая меня на землю, и я мысленно ругнула себя. Мальчишке четырнадцать лет, о чем ты думаешь? И что, что ты сейчас тоже находишься в теле подростка — внутренне-то ты уже на третьем десятке жизни! Возьми себя в руки! — Что ты хотел узнать? — Как ты смог выжить после… — Гарри невольно отвел взгляд. — Ты же как-то выжил столько лет назад, — улыбнулась я и провела пятерню сквозь волосы. Серьезно, уверена, у Седрика даже единственного дня плохой прически не было. Темные пряди сразу же аккуратно уложились в немного растрепанную, но неизменно красивую прическу. — Но как? — сделал акцент на последнее слово Гарри. — Я же видел твое тело. И во время Приори Инкантатем твой при… призрак говорил со мной! Глаза Гарри заблестели. Мне стало его жаль — если перед ребенком с мертвыми родителями вдруг волшебным образом воскресает друг, то он точно захочет узнать в чем дело. — Я говорил об этом с профессором Дамблдором, вот почему и попросил его об аудиенции. И он тоже не знает, что точно произошло тогда, однако у него есть некоторые предположения, которыми делиться со мной он не стал, — скину все на директора: пусть потом сам решает, что рассказывать Поттеру. Гарри притих, перебирая пальцами край одеяла. Изредка он хмурился, когда двигал левой рукой, где у него на сгибе локтя находился длинный шрам, оставленный Хвостом. — А как у тебя остались воспоминания о том, что произошло тогда? — с сомнением спросил Поттер. — Я слышал, что ты говорил родителям. Я ругнулась про себя. — Я не уверен. Возможно, в тот момент я не был ни мертв, ни жив, — с задумчивым лицом я начала навешивать лапшу мальчику на уши. — Просто, когда я открыл глаза после возвращения к лабиринту, в голове уже имелись все воспоминания о произошедшем. Как возродился Сам-Знаешь-Кто из бурлящего котла, появились Пожиратели, как ты храбро сражался против них. Гарри невольно вздрогнул и быстро отвел глаза. Мне совершенно не хотелось бередить свежие раны, однако он должен был понять, что я не просто так его поддерживаю, а что Седрик был там и видел все своими глазами, ровно как и он. Я хотела, чтобы Гарри мне верил. — Знаешь, — подал голос мальчик, — Я хотел перед тобой извиниться. Если бы я только не предложил тогда, в лабиринте, взять Кубок вместе, то тебя бы не… — Гарри, послушай, тебе не за что извиняться, — я протянула руку и положила ее на коленку Гарри, — Ты не виноват. Без твоей помощи я бы ни за что не выбрался с этого кладбища. «Я бы вообще не реинкарнировалась в теле Седрика», — пронеслось в голове. — И лишь благодаря тебе Дамблдор и вся магическая Британия узнали о приближающейся опасности. Пожалуйста, не вини себя. Гарри поднял на меня нерешительный взгляд, и я ответила ему подбадривающей улыбкой. Первое убийство (так-то второе, но не суть), произошедшее на глазах у Поттера, оставило на нем неизгладимый след. Насколько я помню, в следующей книге ему часто снятся кошмары с участием мертвого Седрика. Но в этот-то раз он я выжил. — Спасибо, — тихо произнес Гарри, неловко улыбнувшись мне в ответ. Он вдруг перевел свой взгляд на мою тумбочку. Я последовала за ним и увидела мешочек с выигрышем за Кубок Трех школ. — Забери себе деньги, — сказал Гарри. — Они ведь твои, ты же первым добрался до Кубка. — Вообще-то ты тоже победитель, — заметил я. — Мне они и даром не нужны, — твердо ответил он. Видимо, выигранные галлеоны были для Гарри неким напоминанием о том, что произошло на том кладбище. — Ладно, — согласился я, и Поттер довольно улыбнулся. Все-равно я знаю, кому в скорое время эти деньги очень понадобятся. Через некоторое время в больничное крыло зашла мадам Помфри, чтобы провести вечерний осмотр пациентов. Грюму придется еще как минимум неделю полечиться под присмотром медсестры — за сегодняшний день Аластор ни разу не открыл глаза. Нам же с Гарри мадам Помфри посоветовала хорошенько поспать сегодня, и завтра днем можно будет уже выписываться. Я все-таки решил выпить усыпляющее зелье — тело Седрика было не в лучшем состоянии после удара Авадой. Прикончив содержимое бутылочки одним глотком, я тут же почувствовал его действие. Тяжелые волны сна без снов накатили на меня, а сопротивляться я не мог и не хотел. Поэтому просто откинулся на подушку и больше не думал ни о чем, позволив зелью унести меня в царство Морфея. На следующий день в гостиной Пуффендуя меня встречали громкими овациями, воплями и приветствиями. Слава богу, знакомые Седрика заметили меня возле входа с кухней, и я смог без проблем пройти с ними в гостиную, попутно запоминая по какой бочке и в каком ритме они стучат, чтобы больше не попасть впросак. Сама гостиная Пуффендуя напоминала, как бы это ни иронично звучало, нору барсука: проход через бочку вел немного вверх до уютной круглой комнаты с низким потолком, все пространство было декорировано в черно-желтых цветах и украшено большим количеством растений, а над деревянным камином, с вырезанными на нем танцующими барсуками, висел огромный портрет Пенелопы Пуффендуй, рядом с которым находились маленькие круглые окошки буквально на одном уровне с землей у подножья замка. На отполированных столах медового цвета стояли кувшины с тыквенным соком, сливоч­ным пивом, горами пирожных и другими лакомствами. Кто-то из пуффендуйцев пускал хлопушки, и воздух заполонили разноцветные искры и звезды. Мне было прекрасно понятно, почему они так радуются появлению Седрика — благодаря ему неизбалованный вниманием Пуффендуй в кои-то веки смог выбиться в лидеры среди факультетов по количеству очков, да и заиметь одного из победителей Турнира Трех Волшебников. — Тройное «ура» Седрику! — крикнул пухлый мальчик со светлой копной волос. — Ура! Ура! Ура! Остальные пуффендуйцы радостно поддержали его. Я продолжал улыбаться каждому, кто подходил ко мне, и благодарил их за добрые слова поддержки. Седрик и до этого не сильно много говорил, поэтому мое молчание сокурсники воспринимали как должное, восторженно похлопывая меня по спине и поздравляя с победой. Празднество продолжалось до поздней ночи. В какой-то момент пара человек успели сбегать на кухню к домовикам и принести еще одну гору угощений и сладостей. Только ближе к одиннадцати вечера пуффендуйцы начали медленно расходиться по комнатам. Когда большинство оставшихся людей отвлеклись на неизвестно откуда полученные сливочные помадки Фреда и Джорджа, превращавшие бедняг в здоровенных канареек, я тихонько выскользнул из гостиной и прошел через бочку, оказываясь рядом со входом на кухню. Быстро шагая по коридорам Хогвартса, я молился всем богам не дать мне потеряться или наткнуться на Филча с миссис Норрис. И то ли Филч расслабился к концу учебного года, то ли надо мной святила счастливая звезда, но я добрался до восьмого этажа без единой проблемы. Так, теперь нужно было найти голую стену напротив громадного ковра. Оказалось, это довольно легко — огромный гобелен, поеденный молью в некоторых местах, ярко выделялся на пустых стенах коридора. На нем тролль с дубинкой в руках носился за каким-то волшебником. Я прошел мимо голой стенки ровно три раза, как и говорилось в книгах, крепко задумавшись о том, что мне нужно. «Мне нужно место, где я могу практиковать магию, — повторял я про себя, словно мантру, — И где меня никто не найдет». На третьем повороте у окна я почувствовал себя невероятно глупо. Хожу ночью туда-сюда по коридору, сжав от напряжения кулаки, словно в туалет срочно надо. Однако неожиданно в стене появилась полированная дверь. Я уставился на нее с глупой улыбкой. У меня получилось! Дернув за медную ручку, я оказался в довольно просторном помещении, освещенном факелами. Вдоль стен тянулись полки с книгами, а на полу были разбросаны подушки. Я обернулся и заметил торчавший в двери ключ, который сразу же повернул, тем самым затворив Выручай-комнату. Теперь передо мной стал вопрос — остались ли у меня способности к магии? Я смущенно посмотрел на волшебную палочку в своей руке. Она была довольно длинной, сделана из светлого дерева и приятно лежала на ладони. На ум пришло самое простое заклинание. — Люмос, — неуверенно произнес я. На конце палочки послушно зажглась вспышка света. Я пораженно уставился на него. Вот это да, колдовство все-таки осталось во мне! Произнеся слово «Нокс», я смог погасить свечение и пришел в неописуемый восторг. Осознание того, что я могу использовать магию, оглушало. Мечты детства могут сбыться в самый неожиданный момент! Палочка потеплела в руке и легонько завибрировала, словно почувствовав мое настроение. Мне захотелось попробовать и другие заклинания. — Акцио подушка, — твердо сказал я, направляя палочку на пол. Ко мне в руки в тот же момент прыгнула пуховая подушка. Я с горящими глазами смотрел то на нее, то на волшебную палочку. А это было интересно! Всю ночь до самого утра я тренировался в Выручай-комнате. Мне невероятно повезло, что Седрик был одаренным волшебником. Ну, все-таки не зря его выбрал Кубок Огня. Вспоминались пассажи из книг о том, что Диггори был единственным устоявшим на ногах студентом после использования портала. Мне удалось взорвать, объять огнем, потушить водой, превратить в кувшин и обратно, разрезать и заставить летать нескончаемые подушки. Я понимал, что использовать магию у меня получалось лишь благодаря способностям Седрика и мышечной памяти тела, однако сила, бурлящая во мне, немного опьяняла. Конечно, большую часть ночи мне пришлось просидеть за учебниками: я не помнил многих заклинаний, а тем более жестов, которыми их нужно воспроизводить. Так же требовалось заполнить пробелы в теории. По началу показалось невозможным даже взглянуть на гору учебников за все шесть лет обучения в Хогвартсе. Однако я давно уже понял самую простую вещь — глаза боятся, а руки делают. Главное — начать, а дальше работа сама затянет. Сколько раз мне, будучи еще Анной, приходилось проверять бесчисленное количество тетрадей за ночь перед рабочим днем? Или, если вернуться в университетские года — писать курсовые из палок и веток в последние часы перед сдачей? Часть проблемы с наличием во мне магии решена, и уже хорошо! Очнулся я только на следующий день. Едва в голове пронеслась мысль о том, что неплохо бы было узнать время, как на полке неведомым образом появилась фарфоровая фигурка в виде петуха. — Десять утра, самое время позавтракать! — выкрикнул петух и замер. Я, тяжело охая, поднялся с подушек и начал аккуратно расставлять книги по своим местам. Пора бы уже выйти в свет. Как хорошо, что сегодня был выходной! На восьмом этаже обычно не бывало много людей, однако я все-равно присел у двери начал прислушиваться. Видимо, снова приняв мое желание, слышимость через деревянную преграду стала намного лучше, поэтому подождав полнейшей тишины в течение нескольких минут, я вышел из Выручай-комнаты и направился в Большой зал, чувствуя себя намного увереннее, чем раньше. Дверь за мной тотчас же слилась с каменной стеной.