Сигвальд Великолепный

      Криос Россо наблюдал за тем, как целая флотилия разномастных кораблей — от торговых барк до военных линкоров — покрывала море, качаясь на синих волнах. Кое-где судна оказались подвержены изрядным улучшениям на волантийских верфях, иные выглядели потрёпанными, а третьи и вовсе словно бы доживали свои последние дни.       Когда армия Сигвальда покидала руины Волантиса, им чуть не помешали отряды сопротивления, собранные из немногих уцелевших и избежавших оков горожан. Они не успели нанести особенный вред войску. Россо не знал, радоваться ему или нет. Хотя причиной опасения Криоса в последние дни в городе зачастую становились иные Вольные Города, которые наверняка услышали о произошедшем и вряд ли бы стали избегать шанса завладеть землями поверженного соперника. Потому Россо выдохнул с облегчением, когда Волантис, бывший его домом, но как-то ставший незначительным для него, исчез за горизонтом.       Сам Криос оказался расположен на флагмане, коим руководил Сигвальд. Почти все палубы причудливым образом изменили ради того, чтобы они радовали взор Принца. Попытки узнать о цели плавания отклонялись Сигвальдом или встречались смехом, словно бы тот сообщил шутку, о которой и сам не догадывался, и, в конце концов, исчезли.       В некоторые из ночей Криос замечал багряное или тёмно-лазурное свечение на некоторых кораблях; от этого света болели глаза, даже несмотря на расстояние. И на очередные вопросы Россо ответом Принца стала лишь странная улыбка и непонимающее выражение его юного лица. Впрочем, Криос и сам не был уверен, желает ли он действительно знать о том, что происходит на тех загадочных палубах, так привлёкших его внимание, но какой путь исследователя не требует задавать вопросов? Однако при мысли, что мог бы ему поведать его новый покровитель его пробирал холод, тем не менее не отвращавший, а приятный.       Да, — думал Россо, — многое ему рассказывает Сигвальд о своих мыслях, когда они все же виделись, но все равно многие вещи остаются ему непонятными или не раскрытыми. Оставалось лишь надеяться на то, что он сможет вскоре понять чуть больше. То был воистину разыгравшийся интерес.       Они находились в плавании около пяти недель, прежде чем вдалеке зелёными и чёрными пятняшками начала проступать земля. Ему не требовалось сверяться с картой, чтобы узнать, что это за остров, поскольку он бывал на Лисе несколько раз при самых разных обстоятельствах.       Навстречу флоту Сигвальда выплыл и флот защитников. В опасной близости между двумя флагманами, чьи капитаны, похоже, одинаково стремились находиться на острие атаки, внезапно поднялись белые флаги. Начались переговоры.       На борт корабля Принца, когда-то носившего название — «Атар», поднялась делегация. Лисенийцы обладали особой белокурой внешностью, которая горло выдавала в них потомков величайшей из сгинувших империй в истории.       Криос Россо и сам обладал похожей внешностью, будучи отпрыском обедневшего и малозначительного семейства. Именно благодаря своим корням он смог добиться места за Чёрными Стенами и положения у Лафранов. На миг в его голове проплыло воспоминание, его охватило волнение — Энея. Он ведь так и не встретил её, она всегда находилась в покоях Сигвальда. Но… Но что, собственно, ей может пока он рядом с ней? Кто осмелится поднять руку на Принца? Ну а если какой-то безумец всё же решится это сделать, а Вига-Бароя или Льётоля не окажется рядом — что тогда? Разве сможет этот юноша противопоставить что-то грубой силе зрелости? Подобные мысли всегда опасно высказывать вслух, Сигвальд был лидером, за которого его подчинённые отдали бы жизни, но если одна лишь харизма могла бы отвернуть клинок, то таких людей смерть забирала бы в постели.       Криос отбросил эти размышления: если хоть что-то и представляет опасность для Принца, то только эти посланцы.       Шестеро лисенийцев были моряками, чью обветренную кожу касался не один борей. Одеты они были просто и практично. Среди них выделялись два обнажённых по пояс раба, несущих груз, и девятый — явно не отягощённый бременем морской жизни, он пестрел длинными белыми одеждами, блестевшими шёлком. Его яркие зелёные глаза пробежали по присутствующим. Посланник уважительно кивнул, соблюдая этикет. — Я Триллен Воксос, и я буду говорить от имени Лиса, — слова произнесённые на общем языке отдавали мягким акцентом жителей роскошного острова горизонта.       Триллен махнул рукой. Двое рабов поставили украшенный чернённым золотом сундук перед Сигвальдом, который был в приятнейшем расположении духа, а затем отворили его.       Миррийские статуэтки, квохорские драгоценные цепи, на которые были нанизаны рубины и нефритовые коготки, аметистовые монеты, серебряные диадемы, блестевшие различными цветами четырёхгранные ромбы, каждая сторона была сделана из разных камений и несла на себе изображение царей и богов забытых краёв, — и эта была лишь часть тех завораживающих и чудесных сокровищ, скрытых в этом подношении. — Лис — вернейший друг друзьям и жесточайший враг врагам, — произнёс Воксос, положа руку на сердце. — Наш народ — не спутник войн и огня, мы предпочитаем взаимовыгодные отношения. Если вы желаете торговать и наслаждаться, то наши рабы помогут вам перегрузить содержимое ваших трюмов на меньшее количество кораблей, дабы освободить вас от лишнего труда. Пока же примите наш скромный дар, который скрепит вашу уверенность в щедрости Лиса.       Посланник рассматривал лицо предводителя этого воинства, пытаясь вскрыть его мотивы и дальнейшие действия, как вскрывают головы соторианских змей в поисках наг-мани. Радушие Сигвальда тотчас испарилось, он отвернулся от посланника, и в долгом молчании смотрел на обнажённый клинок. — Ты что, идиот? — наконец тихо спросил Сигвальд, будто обращаясь к мечу, а не к Воксосу. Голос дрожал от едва сдерживаемого гнева. Не видя всего лица Принца, Криос, тем не менее, заметил застывшую на нём ярость. — ...Идиот? — Прошу прощения?       С внезапным, чудовищным воем Сигвальд развернулся на пятках. Гримаса ярости испугала бы любого — голубые глаза потемнели, на коже проступили линии. Меч просвистел в воздухе яркой вспышкой, мгновение спустя отсечённая голова Триллена упала на палубу. Из разрубленной шеи хлынула кровь.       Всё произошло так стремительно, что стояла тишина, но, словно опомнившись, корабль стал сниматься с якоря, забили барабаны. Кричащим и вырывающимся рабов перерезали горло и бросили за борт. Кинувшиеся на неожиданного противника моряки оказали большее сопротивление, успев ранить двух человек и убить ещё одного, но и вскоре сами оказались мертвы — забиты, как скот.       Сигвальд пнул тело в белых одеяниях, как если бы хотел добиться реакции от притворившегося бездыханным лицедея: — Идиот?!       Криос хотелось узнать план, подготовить манёвры и скорректировать курс: остальные судна уже медленно сходились и готовились к абордажам. Им всем нужно руководство. Всем. Или они погибнут здесь.       Россо искал взглядом Вига-Бароя, капитана войска, но тот спокойно ожидал Принца. Переведя взгляд на покровителя, Криос забыл всё, что хотел спросить и высказать ещё секунду назад.       Сигвальд Великолепный с маской брезгливости отошёл от тела и, вскарабкавшись на помост, поднял меч, мерцавший алым в отблесках высокого солнца, напоминая небожителя с Острова Богов. Его золотые волосы трепал ветер. Белоснежный плащ развевался за спиной. — Мои преданные воины, — крикнул он. Гнев вернул свои черты из под силуэта отвращения. — Сегодня вы стали свидетелем ужасной нечуткости Лиса. Вы проплыли такой долгий путь, и он должен склониться перед познавшими тайны жизни. Они должны были вас умолять провести по тем же путям, по которым я провёл вас. Сделали ли они это?!       Воители, разделяя настроение владыки, ответили гомоном возмущения и почти льстивого согласия, перекрывшим любой другой шум. Сигвальд сокрушённо опустил голову, прижав к ней руки. — Так нечутко, так неуклюже, — пронзительно продолжал он. — Это невозможно терпеть!       Принц вновь выпрямился, словно воодушевляясь после неожиданного открытия или найденного решения. Белоснежная улыбка засияла, глаза распахнулись. Он схватился за одну из своих статуй, чтобы подняться повыше, и указал мечом в сторону носа корабля. — Мы обрушим свой гнев на Лис! Если он не смог удовлетворить этикет, то ублажит чувственность! Его сокровища и утехи — ваши!       Оглушительный рёв воинов — ещё громче, чем прежде — вновь раздался по всему кораблю. Барабаны забили ещё более иступлённее. Выкрики достигли своего крещендо. Некоторые набрасывались на тех, кого считали друзьями, во власти внезапной злобы от давних, окутанных саваном времени и товарищества обид, проламывая головы об выступы палубы.       Криос с отвращением отступил от этой вакханалии вседозволенности, сравнимой разве что с дикими обычаями дотракийцев, охватившей середину длинной палубы. В эту минуту взгляд Россо оказался привязан к Сигвальду, который благосклонно улыбался, и при виде этого божества, чья кожа золотилась в лучах светила, Криос забыл о творившимся безумии.       Позолоченные шпили и круглые минареты, переплётенных с обрамлёнными разными колонами высокими путями и фронтонами классического декора встретили завывающую орду, достигшей тени Лиса. Сейчас эти декоративные излишества могли обернуться смертельной угрозой для нападающих.       «Атар» бросил развернувшуюся на воде баталию абордажей и неожиданных манёвров, устремившись во главе клина из шести кораблей в порт города. Сигвальд позволил остальным кораблям связать противника боем, а их командам отдаться во власть радости морского сражения, но на их пути всё равно встали лисенийцы. Флагман Принца, не сбавляя скорости, протаранил украшенным носом развернувшуюся под углом галеры. Столкновение взметнуло в воздух град щепок и яростный стон двух деревянных собратьев. Члены обоих команд, оказавшиеся в опасной близости от воды, рухнули в неё.       Вига-Барой стал собирать людей в разрозненные порядки для атаки громкими криками, но Сигвальд покачал головой: — Нет, — произнёс он, держась за мачту, — эти ничтожества не заслуживают и пореза моего острия.       Следуя воле своего повелителя, «Атар» продолжил ход со свисавшими балками и накренившейся гальюнной фигурой в виде какого-то змея.       Возможно, в иные дни Криос Россо назвал бы безумием штурм столь мелкого авангарда острова, но сегодня в его зрачках мелькала странная убеждённость. Ведь за ними, конечно, была скорость. Он проверил надёжность ремня, крепившего недавно начатую поэму, заказанную Сигвальдом, и сжал крепче меч.       Сигвальд стоял у носа корабля, готовясь спрыгнуть с переброшенным через борт канатом на причал.       За ним держалась толпа из остальных воинов. Вига-Барой подал сверкающий щит Принцу, тот принял его, не обратив на капитана воинства особого внимания. Льётоль ожидал рядом.       Расположившийся за толкучкой тел Криос стал пытаться пробиться к фигуре Принца, встретив ворчание и бранящий лай воинов, но внезапно он прекратился. Глаза недовольных, мгновение назад обращённые к поэту, запрокинулись и обратились к чему-то за его спиной.       Криос развернулся и увидел высокий силуэт в просторной серой одежде, однако несмотря на неё, тело гиганта при движениях приобретало странные, неуклюжие очертания.       Россо тотчас же признал в этом великане сенешаля Сигвальда, пускай видел его издали всего раз, при снаряжении флота, тогда-то он и узнал имя из уст Принца, с которым прогуливался. По правде говоря, он особо о нём и не вспоминал, не оказавшись на первый взгляд любопытным объектом изучения, — расстояние утаило его истинный рост. Оддрун громадной рукой подвинул поэта — легко, почти бережно. — Держись за мной, — сказал он низким, немного булькающим голосом.       Больше не говоря ни слова, Оддрун зашагал, перед его поступью все расходились в стороны. Хотя Криос и держался прямо за своим новым спутником, но успевал замечать ещё более распалившуюся ненависть в глазах воинов.       Вига-Барой, не оставшийся слепым к появлению исполина, сообщил об этом и Принцу. — Оддрун, — крикнул Сигвальд, — ты чуть не опоздал! — Мой принц, — лишь ответил он.       Сигвальд покачал головой. — Неважно, мне нужно, чтобы ты был рядом.       Взор юноши остановился и на Криосе. — Как и ты. Не отставайте, я хочу, чтобы все запомнили сожжение этого городка во всех подробностях.       Корабль почти достиг положенного желанием Принца места, когда лисенийцы, не будучи глупцами, начали поливать корабль огненными стрелами со всех доступных возвышенностей.       Около девяти воинов и воительниц, пренебрегших личной защитой, пали замертво или начали кричать, пытаясь вытащить горящие стрелы. Их число начало неуклонно расти.       Воинство вскинуло щиты. Вопли и визги с других сторон оповестили о том, что подобная картина разворачивается и на других суднах.       Кличи команды прокатились по воздуху. Каждый был готов отдать за Сигвальда жизнь, в их мимолётных клятвах звучало его имя и слова верности. Но более всего в них слышалось предвкушение богатого трофея.       Ритмичные удары копьями по палубе, цоканье металлических украшений и неясный хруст от секунды к секунде становились всё сильнее.       Наконец послышался глухой стук. Флагман достиг причала. Шум воителей разорвался свистом и предбитвенной яростью. Клокоча и грохоча, они стали рассыпаться к бортам в желании начать убивать, грабить и крушить на суше.       В горле у Россо пересохло. Мышцы напряглись. Дыхание стало чаще.       Он бросился вслед за Сигвальдом, уже спустившемся на канате и высоко воздевшим щит.       Криос бежал за Вига-Бароем, одевшим свой змеиный шлем, и Льётолем, никогда не снимавшим его на службе Принцу. — Нужно защитить его! — проревел Криос, имея ввиду Сигвальда, рвавшегося к лестнице и пытавшегося огибать фортификации — лисенийцы хорошо подготовились. Но сейчас, откинув эту мысль и сопутствующее ей волнение, ему пришла иная: отвага «зелёных» юнцов на войне всегда вела лишь к гибели, и как бы сейчас ему это ни хотелось не признавать, но и Принц мог умереть. Принц мог умереть.       Новая мысль разожгла пыл. Россо ускорился, поудобнее перехватив меч. Он столкнулся с первым противником ровно тогда же, когда вся орда одной волной столкнулась в десятках дуэлей или беспорядочных боях.       И через тридцать секунд Криос пролил первую кровь.       Сигвальд оказался на ровной поверхности после подъёма по лестнице. Его наверху ждали эти жалкие, глупые людишки в сине-белых одеяниях с металлическими вставками. Их ряды блестели в капризных касаниях солнца. Перед внушительно сетью белоснежных построек Лиса, выстроившихся на краях этого искусственного плато, они выглядели не одиноко, но гордо.       Неужели они настолько глупы, чтобы бросить ему вызов?       Глаза застилал туман. Он издали слышал приближение своих подданых, но ему не было до этого дела. Что они возомнили о себе? Как они посмели даже подумать о сопротивлении Принцу Сигвальду Великолепному?       Мышцы на шее юноши вздулись, лицо побагровело от прилива злобы, зрачки блестели едва контролируемой жаждой убивать.       Как посмели?       Лисенийцы разом бросились на него, желая задавить количеством. Сигвальд парировал первый удар одним взмахом своего меча, второе движение клинка прорубило затылок оказавшегося за спиной защитника города.       Иное вражеское копьё уже почти достигло его, но он перехватил его, дёрнул на себя, и ударил в колено державшего его мужчины.       Принц припал к земле, подняв щит над головой. Застучали глухие удары. Сигвальд вынырнул из под образовавшейся металлической арки, щитом ударив по руке одного из лисенийцев, мгновением ранее пытавшегося пронзить его; толчок заставил одного отпрыска этого острова случайно ранить иного.       Первый захлебнулся собственной кровью, хватаясь за распоротое горло. Второй остался валяться, истекая алой влагой.       Уклоняясь от одного врага, Сигвальд непременно рвал жизнь другого. В его совершенных движениях не было ни одного лишнего шага или наклона руки, они были отточены и грациозны настолько, насколько этого возможно.       Принц развернулся на пятках, отразив гладкой поверхностью щита выпущенную стрелу, разя широкими взмахами даже не сходя с места.       Но врагов было много, слишком много даже для него. Воспользовавшись открывшемся на порт при очередном финте видом его гнев немного отступил.       Сигвальд оборвал поток смертоносных ударов, опустив щит и меч. Он обернулся в сторону лестницы с недовольным видом.       Этот странный момент мог бы покончить с ним, ведь он открылся врагам спиной, но их ряды окрасились новыми цветами при звоне столкнувшихся масс — армия Сигвальда присоединилась к своему господину.       Криос с ошеломлением глядел на устроенную Принцем резню, к которому уже подбежали слуги, вытирая его доспех и укладывая волосы.       Льётоль в своих полированных доспехах держался поотдаль по неизвестной Россо причине.       Россо был ветераном и мог с гордостью сказать о своём опыте в битвах. Он успел увидеть множество чудес и ужасов за свою жизнь, но подобное мастерство или везение, которое продемонстрировал сегодня Сигвальд почти пугало.       Бросаться в бой в одиночку — смерть. Простая истина, известная и становящаяся жутко понятной даже после первого боя, сегодня оказалась поставлена под сомнение. Но стоило ли ему удивляться, хотя бы вспомнив, среди какого войска марширует и сам Криос? — Мой принц, с вами всё в порядке? — спросил подошедший Вига-Барой, в руках он держал два окровавленных крюка. С острия одного из них до сих пор висел выдранный кусок плоти. — Почему вы пришли так медленно? — спросил Сигвальд, нахмурив брови. — Ты не понимаешь? Моя рука отяжелела, я по уши в крови этих крестьян. Как вы допустили это? Как? — Милорд... — начал было Криос. — Россо? Разве ты не должен был идти за мной по пятам? — Милорд, вы отделились ото всех. Я ожидал худшего. — Худшего? — буркнул Сигвальд. Он медленно опустил глаза на свой красный клинок с разводами по всей поверхности, с него всё ещё стекала кровь. Капли падали на уже заляпанную кровью плитку.       Криос Россо украдкой взглянул на Вига-Бароя, державшего шлем на сгибе локтя; тот встретил взгляд, но ничего не ответил. Совсем рядом бушевала бойня, однако её звуки казались приглушёнными. — Милорд? — осмелился спросить волантиец.       Сигвальд выпрямился. Его лицо ничего не выражало, оно казалось просто алебастровой маской. — Разбейте мой шатёр здесь, разыщите Оддруна, — приказал он. — Вига-Барой и Россо, я назначаю вас командирами. Раз уж ты, Криос, так медлителен, то будешь полезен в другом месте.       Последние слова Принца отдавали резкой ядовитой желчью. — Какие же у вас приказания?       Великолепный усмехнулся. Какое-то мгновение он буравил волантийца пронзительным взглядом, а потом, не отрывая глаз, ответил: — Приказ очень прост: сожгите всё.       Он даже не посмотрел на город, просто зашагав вглубь стана.       Когорты пёстрых воинов заполонили Лис. На улицах — широких и узких — слышался вечные столкновения металла о металл.       Защитники и завоеватели атаковали друг друга с одинаковой яростью и жестокостью. Никто не просил пощады и не оказывал милосердия своим врагам.       Но несмотря на сумасшедшее рвение и, казалось, полное беспамятство, изрезанные тела воинов Сигвальда падали замертво также часто, как и те, кого они стремились покорить.       Преимущество неожиданной войны осталось в Волантисе. Лисенийцы знали о том, что могут оказаться под угрозой, знали свой город, и хорошо подготовились. Они заманивали неприятелей в ловушки, обливали кипящими смесями, застигали врасплох засадами.       То тут, то там мелькали тела, сбрасываемые с парапеты, на которых бурлили схватки ожесточённых толп. Теряя или погружая клинки в врагов слишком глубоко, две стороны били друг друга окровавленными кулаками, задавливали сабатонами или перегрызали плоть зубами, зная, что даже секунда промедления может стать последней.       Город содрогался, как живое существо, а по его древним жилам не переставала течь кровь. Вой смешался с криками, из разграбленных домов доносится горький плач или бывало, что дверные проёмы выпускали бледных с перекошенными в гримасах ужаса лицами.       Позади выросших волн воителей разворачивалось самое худшее. Отколовшиеся от своих соединений или бросившими бои за каждую пядь земли воители напрыгивали на уцелевших и беспомощных жителей. Они гнались за ними, набрасывались, подобно стае диких зверей, калечили и продолжали охоту, чтобы вернуться позже и творить с ранеными жуткие вещи.       Грозные громады с жестоким смехом натягивали канаты от одной крыши к другой с продетыми через них мертвецами или, что ещё хуже, только обречёнными умирать.       Каждая война сопровождалась кровью, и кровью не только тех, кто посвятил себя ей. Подлинная трагедия была в том, что от её самой частой жертвой становился простой народ.       Россо наблюдал за этим разрушением, это ему казалось преддверием к чему-то большему, пускай поведение — как он сейчас это понимал с прожжённой годами ясностью — ничем не отличалось от отребья, которому развязывали руки в часы кампаний.       Сонм зловещих звуков одолевал его уши, пока здесь, на помосте, царило безмятежное спокойствие. Помост находился на одной из областей Лиса, в свою очередь расположенной на природной возвышенности, что открывало особенный вид на остров — на все его красоты и ужасы.       Нужно поскорее заканчивать эту битву, тогда это всё прекратится. Неужто он один не наслаждается этим? Неужели он единственный среди них, кто помнит о том, как быть человеком, вопреки сложившимся обстоятельствам? Эта мысль вертелась в его голове.       Криос повернул голову к стоящим рядам. Объединённые ряды формирований, отданных ему и Вига-Барою, носившему титул капитана войска, нетерпеливо расхаживали, ожидая приказа рвануться вниз по улицам.       Если людей под его началом единили воля случая и тысячи неясных, отличающихся причин, собранных лишь сейчас — в моменте — то отряды Вига-Бароя являли собой более сплочённое зрелище.       Помимо этого, тут присутствовали и другие; те, кого капитан прозвал «мастерами не клинков, но других констант». Закутанные в одежды из хлопка, они стояли полукругом и сейчас беседовали с Вига-Бароем поблизости. — И вы ничего не можете сделать? — спрашивал он. — Я считал, что у вас есть время оправиться. — Мы исполняли приказ нашего возлюбленного Принца всё плавание, мой повелитель. Мы странствовали по откровениям, это истощило нас сильнее, чем вы можете представить.       Колдун обладал совсем неприятной внешностью, под стать репутации, идущей впереди них. Его тон был предельно вежливым, даже заискивающим. Россо доводилось слышать истории о них, и, пускай никогда не считал их чем-то выше выдумок и сплетен, ему было не по себе от их общества. — Выходит, этот трюк не удастся снова? Какая досада. Это бы значительно облегчило наше положение. — Не получится, мой повелитель.       Вига-Барой раскрыл рот, чтобы ещё что-то сказать, но Криос его опередил: — Нам нужно это остановить! — заявил он, подходя к этому собранию, и указывая рукой на охваченные войной кварталы. — Восстановить дисциплину и направить все силы на линию боевых действий. Командиры должны отладить сообщение, чтобы не допустить прорыва. Если не пресечь нарушения сейчас, то их количество будет возрастать, так происходит всегда.       Вига-Барой перевёл взгляд на вклинившегося в разговор Россо. То же самое сделал и колдун.       Последний улыбнулся, что искривило его черты ещё неприятнее. — Мой повелитель, — склонил он голову в знак приветствия, — в этом нет никакой необходимости. — Только если ты хочешь нашего поражения, мистик, — парировал Криос. — Расхес, — он снова улыбнулся, — моё имя Расхес. Я просто выбираю большую победу из двух, мой повелитель.       Вига-Барой с любопытством наблюдал за их беседой. Россо не унимался: — Выражайся яснее.       Расхес пошёл к помосту, на котором стоял волантиец чуть раньше. Найдя в этом приглашение последовать за ним, Криос встал подле него. — Лис — не конечная цель нашего принца, мой повелитель, — голос понизился до шёпота. — Не спонтанность. Это своеобразный шаг, дар и необходимая ступень. Этакий вклад в эгрегор, который, в конечном счёте, поможет всем нам достичь желаемого. Видите ли, город имеет особенное значение. — Из-за расположения? — Не совсем, — Расхес улыбнулся, будто это вошло у него в привычку. — Стратег вроде вас действительно найдёт в этом своё преимущество, но я и мой ковен рассуждаем иначе. Большинство считает наше ремесло бесполезным, не стоящим внимания или затрат. Так сложилось. Но принц Сигвальд... Проще говоря, он понимает наши потребности. — Он приказал сжечь этот город, — напомнил ему Криос, понимая, что Вига-Барой, вероятно, рассказал об этом. — Это вам на руку? — Пожалуй, если бы город открылся тому, что мы несём, то это, — Расхес перевёл взор на Вига-Бароя, удовлетворившего прежний интерес и теперь занятый подготовкой своих воинов, — «облегчило бы наше положение». — Однако этого не случилось. — Не случилось, — кивнул колдун. — Не случилось, но Лис ещё служит нашим целям. Приказ принца касался не только города, здания представляют наименьший интерес. — Ты по-прежнему говоришь загадками, Расхес. — Прошу простить, мой повелитель, но иначе это объяснить невозможно. Всё, что я хочу сказать, видимое представляет здесь наименьшее значение, но одновременно и наибольшее, — колдун раскинул руки, как птица, расправившая крылья. Криос чувствовал, что собеседник подходит к развязке. — Поведение воинов — состояние души — и по пути, по которому мы теперь идём, нет места связывающим нас цепям. Мы избраны, и всё, что ограничивает нашу большую часть, должно начать умирать прямо здесь.       В глазах Расхеса завиднелось предвкушение, лишённое жалости. Голос принял былую силу. — Невозможно взлететь, мой повелитель, привязав себя к земле.